Отпечаток руки и точки

И зачем ей вообще понадобилось оставлять здесь отпеча- ток своей руки?

Циммерман подводит меня к правой стене алькова. На ее поверхности, все той же красной охрой, изображены восемь женских фигур. Все они имеют уже знакомую нам форму «Венеры» с ее необъятной грудью и ягодицами. Од- нако есть в этих рисунках нечто такое, что заставляет не- которых ученых отнести представленные здесь фигуры к смешанному классу полулюдей, полуживотных. «Женщи- ны-бизоны» — вот как назвал их французский историк А. Леруа-Гуран [1]. Изображение одной из фигур наплывает на изображение лошадиной головы. Эта же композиция включает в себя две группы точек (общим количеством семь и четырнадцать), имеющих форму небрежно вычерченно- го круга. Тут же представлена и фигура мамонта. А на про- тивоположной стене коридора просматриваются очерта- ния головы оленя, нарисованной привычной для этих мест

Пройдя еще несколько метров, мы оказываемся перед при- знанным шедевром этой галереи доисторического искус- ства — красочным панно с изображением лошадей, кото- рых Циммерман показал мне вначале с верхней галереи. Теперь же, стоя прямо перед картиной, я вижу, что и она обрамлена отпечатками человеческих ладоней. На этот раз здесь явно представлены руки мужчин, обведенные черной

красной охрой.

»

Кони «в яблоках:

краской. Причем на одном из отпечатков отчетливо замет- ны не пять, а шесть пальцев. Хотел ли того неизвестный ху- дожник или нет, но у зрителя невольно создается впечатле- ние, что ладони в буквальном смысле слова слились со скалой внизу — как если бы они были втиснуты туда в процессе ри- сования. Лично мне кажется, что подобный эффект являет- ся непосредственным результатом другого дара пещерных художников — а именно, их умения найти и подчеркнуть формы животных, уже «нарисованных» на скале самой при- родой.

И этот талант тоже нашел свое отображение на данном панно. В частности, достаточно взглянуть направо, чтобы заметить на стене пещеры выступ, отчетливо напоминаю- щий по форме голову лошади. Так вот почему именно здесь, а не в каком-либо ином месте пещеры были изобра- жены два этих замечательных животных, каждое из кото- рых достигает двух метров в длину! И вот почему лошадь, расположенная справа, ориентирована таким образом, что голова ее совпадает с тем самым выступом на скале, кото- рый как раз и мог дать толчок фантазии древнего человека.

Панно с лошадьми

Благодаря своим размерам и положению на стене этот выступ требует лишь незначительной дорисовки, чтобы пре- вратиться в итоге в настоящую лошадиную голову. И все же это не более чем иллюзия!

При ближайшем рассмотрении становится очевидным, что эта правая лошадь, поражающая поначалу своим реа- диетическим обликом, уже обладает собственной, нарисо- ванной головой — как раз такой, что находится в явном несоответствии со всем остальным телом и кажется всего лишь продолжением гривы. Эта крохотная головка, увен- чавшая собой мощную шею и туловище, придает лошадям из Пеш-Мерля поистине фантасмагорический вид. Складыва- ется впечатление, будто их просто вытянули на поверхность скалы из измерения, которое во многом похоже на наше и все же отличается от него самым странным и причудливым образом.

Подобно другим композициям, обнаруженным в пещере, этот фриз являет собой настоящий палимпсест, где произ- ведения самых разных эпох накладываются одно на другое. Те же лошади, например, были созданы с помощью орга- нической краски, полученной в результате смешения дре- весного угля со слюной. Надо сказать, что древесный уголь очень хорошо поддается датировке, и потому ученые сего- дня единодушны в том, что композиция эта была создана 24 тысячи лет назад [2].

Однако на панно присутствуют и другие элементы, вы- полненные красной охрой. Возникли они позднее лоша- дей — примерно 20 тысяч лет назад.

Наиболее впечатляющей из них является фигура двух- метровой щуки, очертания которой накладываются на спину и часть гривы одной из лошадей (а именно, той, что спра- ва). В изобилии представлены на картине и крупные горо- шины, также выполненные красной охрой. Они примерно того же размера, что и черные пятна на теле лошадей, а иногда даже и расположены поверх этих пятен. Наконец, здесь же представлены семь в высшей степени непонятных знаков, напоминающих согнутые пальцы рук, а также мно- жество других абстрактных символов, включая линии, тре- угольники, точки и круг.

Революция символов

Лошади «в яблоках» с крохотными головками — далеко не единственные странные (если не сказать — фантасмагори- ческие) образы Пеш-Мерль. В узкой галерее Комбель, пока что закрытой для публики, находятся три еще более неверо- ятных существа, отдаленно напоминающие антилоп. И они, подобно упомянутым выше лошадям, отличаются непро- порционально маленькими головами. Эти фигуры были на- рисованы около 25 тысяч лет назад, и их с полным правом можно отнести к древнейшим изображениям в пещере. Эти три «антилопы» являются частью общей композиции, в ко- торую помимо них входят разного рода знаки-символы, фигуры лошадей, а также изображение пещерного льва, за- печатленного в момент прыжка на жертву.

И вновь ограниченность наших знаний вынуждает нас лишь растерянно пожимать плечами, задаваясь все тем же вопросом: и что бы это значило?

Примерно двадцать тысяч лет отделяют нас от вдохно- венных художников, творивших в Пеш-Мерль, и почти 35 тысяч лет — от древнейших произведений пещерного искусства, найденных в Европе [3]. Никаких преданий не дошло до наших дней об этих давно позабытых ясновид- цах каменного века. Сами же они, невзирая на частое ис- пользование знаков и символов, не владели письменной речью и потому не оставили нам никаких надписей, кото- рые мы могли бы со временем расшифровать. Стоит ли удив- ляться, что мы до сих пор не в силах разгадать смысл их рисунков. И для нас по-прежнему остается тайной практи- чески все, что они делали, не говоря уже о причинах, которые их к этому побуждали. Вот почему многие современные ученые, занимающиеся исследованием доисторического искусства, давно перестали заниматься теоретизированием, сосредоточившись на подборе и классификации фактов. В итоге получилось так, что мы оказались в полном неведе- нии относительно тех движущих сил, что стояли за вели- чайшим эволюционным преобразованием в истории чело- вечества — так называемой революцией символов. Причем первым и наиболее ярким выражением этой революции

стали пещерные росписи, появившиеся в Европе более 30 тысяч лет назад.

На сегодняшний день ученые сходятся во мнении, что первобытные люди вообще не были склонны к каким бы то ни было символическим проявлениям на протяжении пер- вых пяти или семи миллионов лет эволюции, отделяющей нас от общего с шимпанзе предка [4] (разумеется, если не принимать во внимание ряд немногочисленных, но оттого не менее загадочных аномалий [5]). Все, с чем мы вынужде- ны сталкиваться на протяжении данного периода — это ме- ханически-отупляющее повторение одних и тех же форм поведения и столь же монотонное воспроизведение одина- кового «набора» примитивных каменных инструментов.

И все это — без сколько-нибудь явных нововведений на протяжении тысяч и даже миллионов лет. Когда же, нако- нец, хоть что-нибудь меняется (например, в форме инстру- ментов), то это приводит лишь к появлению нового стан- дарта, который опять будет воспроизводиться на протяже- нии бесконечно долгого периода времени, пока, наконец, не наступит черед еще одному изменению. И по ходу этого же — мучительно медленного — процесса шло постепенное развитие человеческой анатомии в направлении современ- ных форм.

Примерно 196 тысяч лет назад [6], а по некоторым под- счетам и значительно раньше [7], наши первобытные предки достигли «полного анатомического сходства с современ- ным человеком». Это означает, что на физическом уровне они были совершенно неотличимы от наших современни- ков, а мозг их по своей сложности во многом был подобен нашему. Загадкой остается лишь тот факт, что поведение их на первых порах значительно отставало от типа нервной системы и внешнего вида, успевших достичь современных форм развития. Во всяком случае, лишь около 100 тысяч лет назад наши предки начали выказывать первые признаки сим- волических способностей, которые ассоциируются у нас едва ли не с каждым аспектом современной жизни.

Другой загадкой остается тот факт, что развитие это, су- дя по всему, ограничилось лишь территорией Африки.

За пределами африканского континента по-прежнему преобладали гоминиды гораздо более примитивного типа.

Так, существуют неоспоримые свидетельства того, что на территории Азии продолжал существовать вид, известный как Homo erectus, мозг которого составлял примерно две трети нашего и чьи предки прибыли сюда из Африки 60- лее миллиона лет назад. Причем вид этот оставался прак- тически неизменным вплоть до первых контактов с совре- менными людьми, которые имели место около 50 тысяч лет назад [8]. А в 2004 году археологи, работавшие на индоне- зийском острове Флорес, раскопали останки другого «при- митивного» гоминида. И этот вид просуществовал неиз- менным вплоть до самого недавнего времени. Глобальные перемены начались лишь 20 тысяч лет назад — также вслед- ствие контактов с современными людьми. Представителей этого вида, получивших официальное название Homo flo- resiensis, современные археологи в шутку окрестили «хоб- битами» из-за их необычайно маленького роста. Вначале ученые предполагали, что имеют дело с потомками такого вида, как Homo erectus. В течение сотен тысяч лет эти люди жили на острове Флорес в полной изоляции от окружаю- щего мира, йто не могло не сказаться на характере их эво- люции. Подобно другим островным животным (среди ко- торых были даже карликовые слоны ростом с пони), они в конце концов значительно уменьшились в размерах [9].

Сейчас, однако, многие ученые настаивают на том, что перед нами — вовсе не карликовый Homo erectus, а доселе неизвестный вид, своего рода «иная ветвь на древе челове- чества» [10]. Вопрос этот по-прежнему вызывает много спо- ров в ученой среде. Однако для нас сейчас куда важнее непо- средственные результаты археологических раскопок. В ча- стности, останки Homo floresiensis свидетельствуют о том, что взрослая особь этого вида достигала в высоту одного метра, а объем мозга островного человека составлял 380 кубиче- ских сантиметров — то есть был примерно того же размера, что и мозг шимпанзе. Для сравнения можно добавить, что это составляет одну треть мозга Homo erectus и одну четвер- тую часть мозга современного человека. Самое удивитель- ное, однако, что, невзирая на подобное отставание, Homo floresiensis изготовляли и использовали каменные орудия труда. Но ни они, ни их возможный предок Homo erectus не

имели, судя по всему, ни малейшего представления о напи- сании символов [11].

В то время в Европе процветал такой вид, как Homo пе- anderthalensis, больше известный как неандертальский че- ловек. Это коренастое, с нависшими бровями существо бы- ло единственным хозяином этих мест, начиная с момента своего появления (около 250 тысяч лет назад) и до фаталь- ной встречи с современным человеком, произошедшей ме- нее 50 тысяч лет назад [12]. Неандерталец находился гораз- до дальше на шкале эволюционного развития по сравне- нию с теми же Homo erectus и Homo floresiensis, однако и он не имел ни малейшего представления о символах [13].

Это оказалось доступно лишь тем, кто еще ранее успел достичь «полного анатомического сходства с современным человеком». Вряд ли стоит перечислять все те преимущест- ва, которые получили наши предки одновременно с обре- тенной ими способностью использовать символы. Тут мож- но вспомнить, в частности, и усовершенствованные страте- гии охоты, и передачу из поколения в поколение жизненно важной для всего человечества информации.

Но это вовсе не означает, что все группы людей, рассе- янные по земному шару, в одно и то же время овладели этой невероятной способностью. Здравый смысл подска- зывает, что одним удалось это сделать немного раньше, чем другим, так что должны были пройти тысячелетия, прежде чем это вошло в общую практику.

Судя по археологическим находкам, древнейшие свиде- тельства символизма (хотя далеко не все ученые склонны рассматривать их в этом плане) появились в Южной Африке в период между 110 и 90 тысячами лет назад. Именно здесь удалось обнаружить тщательно изготовленные инструмен- ты из кости — настолько же хрупкие, насколько и непрак- тичные. Создается впечатление, что эти предметы служили для накопления и обмена знаниями, а вовсе не для практи- ческого использования. Все это позволяет предположить, что данные изделия обладали для их хозяев несомненной символической ценностью [14].

Следующие находки, также имеющие непосредственное отношение к символическому мышлению, вновь были об- наружены на территории Южной Африки. В результате

раскопок Криса Хеншилвуда в пещере Бломбос на свет был извлечен предмет, представляющий собой неоспоримый образец чисто символического искусства — небольшая плитка красной охры, исчерченная геометрическими узо- рами. Рисунок сам по себе не слишком эффектный, однако по причинам, которые мы еще будем обсуждать в восьмой главе, появление именно этого узора на древнейшем про- изведении искусства может иметь невероятно важное зна- чение.

В 2004 году Хеншилвуду удалось также раскопать самый ранний из известных ныне образцов личных украшений: бусы, изготовленные из тонко просверленных ракушек. Со- гласно исследованиям, возраст бус, равно как и куска охры с геометрическим узором, составляет 77 тысяч лет [15].

Разумеется, всегда следует помнить о том, что в архео- логии одно движение лопатой способно полностью изме- нить наши представления о том или ином периоде в исто- рии. Пока, однако, создается впечатление, что так назы- ваемая «символическая революция» на протяжении очень долгого времени оставалась на уровне, характерном для находок пещеры Бломбос (геометрические узоры и укра- шения из ракушек). Началась эта фаза 77 тысяч лет назад, а закончилась лишь 40 тысяч лет спустя — с появлением в Европе первых образцов пещерного искусства. Соответст- вующие предметы, относящиеся непосредственно к этому периоду, были обнаружены главным образом на террито- рии Африки и соседних с нею странах Леванта. Исходя из

Плитка красной охры с геометрическими узорами (слева)
и просверленные раковины (справа) из пещеры Бломбос, Южная
Африка. Возраст находок оценивается в 77 тысяч лет

этого, мы можем заключить, что именно данным регио- ном земного шара ограничилось тогда присутствие людей, анатомически подобных современному человеку. Что же ка- сается сохранившейся от того периода символики, то она находилась еще на достаточно низком уровне. Главным об- разом это были абстрактные знаки и личные украшения, типичным образцом которых можно считать находки из Бломбоса.

Существует, однако, весьма любопытное исключение. Австралия, в которой никогда не было иных человеческих видов, оказалась колонизирована предками современного человека удивительно рано. По некоторым оценкам это про- изошло 60 тысяч лет назад. Но многие называют и другую цифру, правда, по-прежнему вызывающую горячие споры среди ученых — 75 тысяч лет назад [16]. Вначале эти пред- ставители человеческой расы в потрясающе короткие сро- ки (буквально за несколько поколений) пересекли огром- ный!массив суши — от Африки до юго-восточных районов Азии. И после этого им еще пришлось пуститься в плава- ние по водам океана, чтобы достичь побережья Австралии. Разумеется, подобное путешествие было бы невозможным, не обладай эти люди развитыми символическими способно- стями.

Еще более загадочным представляется в данном случае другое обстоятельство: древнейшая из находок, указываю- щих на пребывание современного человека на юго-восто- ке Азии (то есть в том месте, по которому проходил путь мигрантов из Африки), имеет возраст в 40 тысяч лет. А это значит, что появились они здесь на 20 тысяч лет позже при- бытия современных людей в Австралию [17].

Наконец, существуют сообщения о том, что на австра- лийском континенте были обнаружены очень древние об- разцы наскальной живописи, представленной все теми же геометрическими узорами. Некоторые из этих рисунков бы- ли созданы уже 40 тысяч лет назад, тогда как возраст дру- гих определяется некоторыми учеными в 7 5 тысяч лет, что возводит их на один уровень с соответственными изобра- жениями из Бломбоса [18].

Но вне зависимости от того, идет ли речь о находках Африки, Азии, Австралии или Европы, в любом случае еледует отдать должное уникальности того эволюционного события, благодаря которому человечество не только вы- шло на уровень современного сознания, но обрело спо- собность к символическому мышлению. А это, в свою оче- редь, привело к появлению религии, культуры и искусства. Никто из наших предков по человеческой линии не ис- пользовал прежде символов (что уж говорить про другие виды животных!). Однако постепенное обретение людьми этой способности в период между 100 и 40 тысячами лет назад в корне изменило судьбу человечества. Если прежде многочисленные поколения наших предков покидали эту землю практически бесследно, оставляя после себя лишь бесформенные орудия труда, то с началом использования символов их поведение обретает качественно иной харак- тер, раз и навсегда отделяя их от прочего животного цар- ства.

Разумеется, подобная перемена произошла не сразу, и обусловлена она была долгим поэтапным развитием. Одна- ко в какой-то момент, с накоплением «критической массы», человечество поднялось на качественно иную ступень. И про- изошло это в период между 40 и 30 тысячами лет назад — по крайней мере, на юго-западе Европы, где в это время стали появляться росписи на стенах пещер.

Как отмечает Ричард Клейн, профессор антропологии Стэндфордского университета, «это была своего рода куль- турная революция, в сжатые сроки вознесшая человека на новый уровень, значительно превосходящий его прежнее существование в качестве крупного млекопитающего» [19].

Тайна этого удивительного расцвета человеческой эф- фективности и конкурентоспособности усугубляется еще и тем, что такой расцвет не повлек за собой — и даже не стал результатом — никаких серьезных анатомических измене- ний в структуре человека. В частности, в период между 100 и 40 тысячами лет назад размер человеческого мозга продол- жал оставаться одним и тем же. Более того, было установле- но, что мозг наших предков достиг современного объема — в среднем около 1350 кубических сантиметров — уже пол- миллиона лет назад, то есть до того, как первобытным лю- дям удалось обрести полное анатомическое сходство с со- временным человеком.

И в этой связи невольно возникает вопрос, почему лю- ди, выглядевшие подобно нам и обладавшие схожими гена- ми и схожим объемом мозга, на протяжении первых ста тысяч лет своего существования (иными словами, в период между 200 и 100 тысячами лет назад) действовали столь непохоже на нас, что их с полным правом можно было бы причислить к иному виду [20]. И почему впоследствии — примерно 40 тысяч лет назад — с ними произошла, столь значительная перемена, превратившая их в новаторов и художников, людей, обладающих символическим складом мышления и способностью к религиозному творчеству? Что обусловило столь важные изменения в общем курсе эволюционного развития людей, положив начало совре- менной человеческой культуре?

Доктор Фрэнк Браун, обнаруживший в Эфиопии скеле- ты людей, обладающих полным анатомическим сходством с современным человеком (о чем сообщалось в Nature от 17 февраля 2005 года), указывает на то, что возраст этих скелетов — 196 тысяч лет. Таким образом, эти люди на 35 тысяч лет старше тех своих соплеменников, что счита- лись до этого древнейшими представителями данного вида. И вот что отмечает в связи с этим доктор Браун:

Значимость этой находки трудно переоценить еще и пото- му, что культурные аспекты человеческого бытия засвиде- тельствованы в большинстве случаев на гораздо более позд-. ней ступени развития. А это означает практически 150 ты- сяч лет существования Homo sapiens вне рамок культурного развития... [21]

А вот что говорит по этому поводу коллега Брауна Джон Флегл из университета Стоуни Брук в штате Нью-Йорк:

Существуют серьезные разногласия относительно момента появления первых признаков того поведения, которое с пол- ным правом можно было бы назвать современным... И если свидетельства, касающиеся современной анатомии человека, восходят ко все более и более ранним эпохам, то с культурны- ми аспектами дело обстоит совсем иначе. Существует значи- тельный временной разрыв между появлением современного скелета и формированием современного поведения [22].

Для Яна Таттерсхолла из Американского музея естествен- ной истории проблема существования данного разрыва — и того, что происходило с нашими предками на протяже- нии всего этого периода, — является «вопросом вопросов в сфере палеоантропологии» [23]. Его коллега профессор Дэ- вид Льюис-Вильямс из Института исследований наскаль- ной живописи при южноафриканском университете Вит- вотерсрэнд описывает эту же проблему как «величайшую загадку археологии», ставящую нас перед необходимостью ответить на вопрос, «как именно мы превратились в совре- менных людей, создав в процессе этого искусство и начав практиковать то, что мы называем религией» [24].

В поисках ключей

По признанию современных ученых, мы не понимаем ха- рактера той художественной и религиозной революции, что имела место в эпоху каменного века. Точнее, мы не по- нимаем до конца той роли, которую она сыграла в нашем стремительном продвижении на пути из каменного века в космический.

Библиотеки давно переполнены увесистыми томами и научными статьями, посвященными проблеме доисториче- ского искусства. Все это — результаты более чем столетних исследований в данной сфере. Гора этих сведений поисти- не огромна. И все же, как иронически отмечает профессор Льюис-Вильямс, сам факт ее создания ни на йоту не при- близил нас к разгадке той тайны, которая более всего вол- нует умы людей, занятых историей верхнего палеолита: «Почему люди той эпохи приходили в известняковые пе- щеры Франции и Испании, чтобы там, в полной темноте, создавать свои рисунки?» [25]

И в самом деле, почему? Что заставляло их выбирать та- кие неудобные и труднодоступные места? Какие побуди- тельные мотивы стояли за этим непонятным с нашей точ- ки зрения поведением?

Именно эти вопросы привели меня в Пеш-Мерль. Пе- щера в то время была закрыта для публики, так что я мог

исследовать эти великие творения искусства в условиях, хотя бы отчасти напоминающих те, которые царили здесь много тысяч лет назад, когда необходимой предпосылкой для творчества считались тишина и уединение. Каким бы ни был истинный характер того процесса, который преоб- разил жизнь наших предков, не вызывает сомнений, что главной его составляющей было именно символическое изображение. И потому, если мы желаем проникнуть в.тайну нашей собственной природы, нам необходимо обратить осо- бое внимание на те рисунки, которыми наши предки укра- сили пещеру Пеш-Мерль и множество других мест эпохи верхнего палеолита.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ЛОЗА ДУШ

Большинство человеческих характеристик отличается под- линным универсализмом, легко объяснимым с точки зре- ния эволюционного развития людей. И аргументы в дан- ном случае также широко известны.

Так, например, мы существуем в рамках семьи и обще- ства, поскольку это способствует нашему выживанию и дальнейшему распространению наших генов. Мы все обла- даем способностью любить, поскольку именно эта эмоция содействует созданию семьи и развитию общественной жиз- ни. Мы все- следуем тем или иным законам, так как они ук- репляют семейную жизнь и общественные узы, делая нас тем самым сильнее и конкурентоспособнее. Мы все едим пищу и пьем воду, поскольку в противном случае мы бы просто умерли. Наконец, все люди активно используют дар речи, что позволяет им общаться друг с другом куда эффектив- нее, чем прочим существам, обитающим на нашей планете. А это, в свою очередь, дает нам возможность сохранять и использовать знание, унаследованное от предков, и созда- вать на его основе свою особенную, человеческую культу- ру. И это также повышает нашу конкурентоспособность.

Существует, тем не менее, одна довольно-таки странная вещь, типичная для человечества, но не укладывающаяся в рамки эволюционного истолкования. Вопреки логике и до- водам разума, в отсутствие какой бы то ни было безусловной выгоды, а порой даже и в явном противоречии с нашими объективными интересами все без исключения общества, создаваемые популяцией современных людей, придержи- вались безоговорочной веры в существование сверхъесте- ственных миров и созданий. И даже в наш рациональный век (двадцать первый от распятия сверхъестественного существа по имени Иисус) миллионы христиан по всей пла- нете продолжают верить в рай и ад, в Бога и дьявола, в ан- гелов и демонов. Мусульмане, индуисты, буддисты, древние египтяне, жрецы майя, друиды — иными словами, предста- вители всех религиозных верований, как живых, так и мертвых, — издревле разделяли схожие убеждения.

Число этих сверхъестественных созданий, а также коли- чество и характер иных миров могли меняться от религии к религии. Но главное, что объединяло нас — это иррацио- нальная, ничем не подтвержденная вера в существование нематериальных измерений, населенных бестелесными су- ществами, которые не только взаимодействуют с нами, но и таинственным образом определяют нашу судьбу [1].

Многие современные ученые утверждают, что верова- ния подобного рода «жестко впечатаны» в наше сознание. По их мнению, эта «неврологическая адаптация» возникла потому, что, невзирая на отдельные отклонения, религиоз- ные воззрения, как правило, укрепляют общество, а значит, содействуют выживанию человеческого рода — так же, как наша способность любить или универсальная склонность жить в соответствии с законами.

Но даже если эти идеи и в самом деле верны, они, тем не менее, оставляют нерешенной главную проблему. Мы можем досконально изучить характер функционирования общества и его институтов, но это ни на йоту не прибли- зит нас к разгадке того, почему все без исключения рели- гии выдвигают на первый план совершенно необоснован- ную и нелогичную веру в то, что, кроме нашего мира, су- ществуют и иные уровни бытия, способные влиять на нашу повседневную жизнь.

Хотелось бы вновь подчеркнуть, что речь в данном слу- чае идет не о социальной пользе религиозных верований — она-то как раз представляется мне чем-то само собой разу- меющимся. Проблема в данном случае заключается в ином: почему человеческое общество столь последовательно от- стаивает именно эти верования — в иные миры и сверхъ- естественных существ, — а не какие-либо другие, которые с успехом могли бы служить той же цели, не уводя нас при этом от объективной реальности.

Чтобы лучше понять, о чем идет речь, попытайтесь от

ветить на такой вопрос: неужели вам кажется, что львы дей- ствовали бы в качестве хищников с большим успехом, если бы часть времени и энергии тратили на то, чтобы умиро- творить некие вымышленные сущности из иных миров? А как насчет газелей? Был бы у них хоть малейший шанс ускользнуть от гепарда, если бы внимание их было отвле- чено незримой вереницей духов, эльфов или ангелов? Со- гласитесь, не так-то просто выявить те преимущества, ко- торые могло бы принести животным столь неординарное поведение. И уже тем более трудно понять, какую выгоду могли бы извлечь из него люди. Но как же тогда объяснить тот факт, что каждое человеческое общество, в котором ре- лигия играла значительную роль — а так было, насколько нам известно, во всех без исключения государствах, — столь упорно и безоговорочно придерживалось именно этих ве- рований? [2]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: