Глава 7. Святая святых.

Уже пробило девять, когда Гермиона открыла глаза и обнаружила, что лежит на огромной кровати Снейпа в одиночестве. На секунду девушку охватила паника, но потом она вспомнила, где находится и почему.

Свободна.

Почти.

Радости Гермионы поубавилось: ей все еще придется заниматься с ним сексом четыре раза в неделю.

Дальнейшие размышления привели Гермиону к раздражающему заключению, что ее положение не изменилось ни на йоту. За некоторым исключением, Снейп не пользовался своим преимуществом полного контроля над девушкой. По крайней мере, не использовал его напрямую, только косвенно, и на горизонте всегда маячила завуалированная угроза.

Конечно, оттого, чтобы уйти от Снейпа, ее удерживала теперь не магия, а закон. Из книг о магическом законодательстве, которые Гермиона прочла раньше, когда искала лазейку, девушка знала, что Снейпу не придется прикладывать особых усилий, чтобы убедить министерский суд сохранить в силе нынешний договор и одновременно вернуть договор о магическом подчинении в случае, если Гермиона попытается сбежать от него или отказаться от выполнения своих обязательств.

Ему даже не нужно будет заботиться о своей репутации. Решения по так называемым мелким претензиям по гражданским делам — по причинам, которых Гермиона не понимала — решались всегда одинаково.

«Отлично. Я все еще в ловушке. А он получил то, что хотел».

Какое-то время Гермиона кипятилась. Потом, сделав глубокий вдох и постаравшись успокоиться, она напомнила себе, что без договора, который висел над ней как Дамоклов меч, было все же лучше, и приняла решение не зацикливаться на отсутствии самостоятельности, по крайней мере, до тех пор, пока у нее есть возможность наслаждаться частной библиотекой Снейпа. Примечательно, что он разрешил ей остаться, а не вытащил из постели и не вышвырнул через камин.

Спальня Снейпа, как оказалось, разительно отличалась от спальни Гермионы: вместо слизеринских цветов, в которые ее первоначально заточили, это комната была отделана в синих тонах. Профессор, неужели втайне вы рейвенкловец?

Над изголовьем кровати висел гобелен, изображавший герб Слизерина, над которым были вытканы слова: Cupiditas ante omnia.

Честолюбие превыше всего. Как… типично.

На ночном столике — несколько пустых флаконов, под один из которых Снейп подоткнул клочок пергамента.

«Когда ты наконец снизойдешь до того, чтобы подняться с постели, — говорилось в нем, — начни с омерзительного нароста на столе напротив камина (читай — с проверки эссе первокурсников на моем рабочем столе). Постарайся разбранить их как следует, иначе все их последующие попытки написать письменную работу будут еще более невыносимыми. Призови домашнего эльфа, пусть принесет тебе еды, если ты все-таки пропустишь завтрак в Большом зале».

После этих слов Снейп пропустил строчку, а затем продолжил: «Когда закончишь с эссе, можешь пойти в кабинет. И — нет, у тебя не получится пробраться туда, если я решу не пускать тебя, любительница нарушать правила».

Широко улыбаясь против воли, Гермиона сунула записку в карман халата и отправилась в свои комнаты, чтобы переодеться.

* * *

Ко времени ланча (который Гермиона также попросила принести эльфа по имени Дриппи — он смотрел на нее с недоверием до тех пор, пока Гермиона не убедила его, что Снейп знает, что она в его комнатах) Гермиона перелопатила три четверти свитков первокурсников. Она не думала, что это займет столько времени, но, тем не менее, старалась дать точные советы — вместе с оскорблениями. Неудивительно, что Снейп не особенно беспокоится о работах, со вздохом подумала Гермиона.

Другой проблемой было огромное количество первокурсников. На пире в честь нового учебного года Гермиона обращала на них мало внимания; теперь же девушка обнаружила, что их гораздо больше, чем было в те времена, когда в школу поступила она.

Разумеется, это было объяснимо. Гермиона родилась, когда Волдеморт был на пике силы в первый раз, а эти дети появились на свет перед его возвращением. Вероятно, число первокурсников начало расти уже тогда, когда Гермиона была курсе на третьем, но тогда у девушки голова была занята вовсе не подсчетом количества младших студентов.

«Бедняга Снейп, — подумала Гермиона с улыбкой, возвращаясь к эссе, которые были почти так же ужасны, как он и предрекал. — Так много болванов и так мало времени».

Когда Гермиона вспомнила, что он застрял здесь надолго, может быть, на всю жизнь, улыбка исчезла с ее лица.

* * *

— В самом деле, мисс Грейнджер, — сказал он, прислонившись к дверному косяку шестью часами позже, с ворохом эссе в руках, — вы уже в третий раз пропускаете трапезу в Большом зале. Люди станут думать, что я приковал вас здесь цепями.

— Ой! — воскликнула она, отрываясь от иллюстрированного второго издания Ergebnisse eines Experiments mit einem Zaubertrank, которое пестрело закладками в виде пергамента с переводом, сделанным рукой Снейпа. — Я не хотела пропускать ужин, просто забыла о времени. У вас отличная библиотека, профессор.

— Мне так приятно получить ваше одобрение, — язвительно сказал он, хотя и выглядел при этом довольным. — Давай поедим. Я послал за сэндвичами.

Когда Дриппи принес еду («Вот видишь!? Я же говорила: профессор Снейп знает, что я здесь»), Гермиона устроилась в кресле у камина, а мастер зелий остался за столом, черкая красными чернилами по пергаменту.

— Это могла бы и я сделать, — с нажимом предложила она, пытаясь удержать тарелку на коленях.

Снейп горько улыбнулся:

— Там, где я взял эти свитки, есть еще больше, и через пару недель тебе уже не захочется проверять их.

— Я и не хочу, я просто…

«Хочу помочь тебе».

«Ну вот, Грейнджер, ты уже проигрываешь».

— Ну ладно… Как ты узнал, что меня не было на завтраке? — спросила Гермиона, чтобы сменить тему. — Ты сам никогда не завтракаешь вместе со всеми.

— Минерва была так добра, что указала мне на твое отсутствие и предположила, что я загрузил тебя работой.

— Полагаю, что ты не стал защищаться и не сказал, что я крепко спала в твоей постели.

Гермиона откусила кусочек ростбифа, чтобы не рассмеяться над выражением тихого ужаса на лице Снейпа. Проглотив, девушка лукаво добавила:

— Ну, теперь меня ничто не может удержать оттого, чтобы рассказать ей о договоре.

— Напротив, — пробормотал Снейп.

— А вот и нет. Конечно, я не могу рассказать ей о старом договоре, пока в силе другой. Но об этом другом я ведь могу говорить!

— Мисс Грейнджер…

— Разумеется, у меня не будет на это времени, если я буду занята в вашем кабинете.

— Ах ты, хитрая девчонка!..

— Так вы от меня точно отделаетесь.

— Хорошо, — сказал Снейп с видом человека, идущего на огромные жертвы. — В обмен на то, что ты никому и словом не обмолвишься о нашем соглашении, можешь приобщаться к моим книгам в любое время, когда ты не занята, выполняя мои поручения.

— Вам следовало бы хорошенько подумать над формулировкой этого обета молчания, — сказала Гермиона, откинувшись в кресле с самодовольным видом.

— Следовало бы. И разрешите добавить вам один слизеринский балл за то, что вы воспользовались этой оплошностью. Однако, — добавил он, усмехнувшись, — я и так собирался разрешить тебе пользоваться моим кабинетом. Сначала выясни, чего твой противник не хочет давать тебе, а потом торгуйся.

— Мы все еще должны быть противниками? Ладно, неважно, — пробормотала Гермиона, злясь на себя за то, что встала на скользкий путь дружбы с этим человеком. — Ответ мне известен.

— Урок пятидесятый: хотя каждый из нас в этой ситуации что-то получает, — холодно сказал он, — вы никогда не должны забывать о том, что я воспользуюсь своим преимуществом, когда это будет возможно.

Гермиона кивнула. Именно эти слова и нужны были, чтобы земля не уходила из-под ног. Но когда девушка думала обо всем этом позже, сидя в кабинете с книгой на коленях, она не могла не заметить, что Снейп все-таки не всегда живет согласно этой своей философии.

* * *

Когда в десять вечера Снейп вернулся с патрулирования коридоров и поиска нарушителей режима, он выдернул «Тайны изумрудной скрижали» из рук Гермионы, вернул на место в книжном шкафу позади нее, и увлек девушку со стула.

Он проделал это так быстро — всего лишь два молниеносных движения, — что она оказалась в его руках прежде, чем смогла сказать хоть слово.

— Я даже предложение не дочитала, ты… ты…

— Это была чертовски длинная неделя, — прорычал он ей на ухо, быстро выходя из кабинета.

— И твое очевидно ограниченное терпение закончилось? Несносный волшебник. Никакого понятия о приличиях.

— Если за двенадцать лет ты так и не смогла понять этого, не такая уж ты умная, какой хочешь казаться, — к удивлению Гермионы, он увлек ее в камин, и они переместились в его спальню.

— Я никогда не утверждала, что я умная, — обиделась она.

— Может быть, и нет, но я уже столько раз слышал это от Минервы, — сказал Снейп, стягивая ее свитер. — “На прошлой неделе мисс Грейнджер заработала пятьдесят баллов своему факультету, Северус.” “У мисс Грейнджер «Превосходно» по всем СОВам, Северус.” “Тебе, должно быть, ужасно жаль, что мисс Грейнджер учится не на твоем факультете, Северус”.

— Все ясно, — ответила Гермиона, скорчив ему рожицу. — Так твое поведение по отношению ко мне вовсе не было обыкновенной ненавистью. Ты завидовал.

Снейп бросил ее брюки поверх свитера и хмыкнул.

— Десять баллов Гриффиндору, мисс Грейнджер, за то, что вы не слизеринка, — сказала она, понизив голос на октаву.

— Ты — слизеринка? Это был бы полнейший кошмар! В любом случае, может быть, ты и не училась на моем факультете, зато сейчас ты в моей постели, — прошептал он, расстегивая ее бюстгальтер, — и я уверен, что этого никогда бы не случилось, если бы ты не была гриффиндоркой.

Покраснев, она отвернулась от него и скрестила руки на груди.

— Спасибо за напоминание, что я должна тебя ненавидеть. Иногда я и правда об этом забываю.

Он обошел ее, опустился перед Гермионой на колени и проложил дорожку поцелуев по ее животу.

— Возлюбленный у ног твоих лежит, — сказал Снейп насмешливо, его дыхание скользнуло по ее коже, — он от цепей тебя освободит.

— Пожалуйста, — простонала Гермиона — ее гнев уходил, — не нужно «Фауста».

— Правильный ответ, — ответил он без выражения.

— И ты освобождаешь меня, мой друг, и к сердцу прижимаешь? — сказала она невыразительно, цитатой отвечая на его цитату. — Ужель тебе не страшно быть со мной? Да знаешь ли, кого ты, милый мой, освободил?

Снейп отстранился, рассматривая Гермиону.

— Изучаем что-то, кроме зелий, в свободное время?

— Тебе вовсе не обязательно быть им. Твой дьявол мертв.

— Я сам себе дьявол, — ответил Снейп и сделал все для того, чтобы у Гермионы не хватило дыхания ответить.

____________

Примечания:

1. «Тайны изумрудной скрижали» (Secrets of the Emerald Tablet) — звучит как название приключенческого романа, а на самом деле — это, предположительно, старейший из сохранившихся алхимических трактатов.

2. “Cupiditas ante omnia” (лат. — «Честолюбие прежде всего») — Cupiditas значит не только «честолюбие», но и «желание».

3. Ergebnisse eines Experiments mit einem Zaubertrank — с немецкого — «Результаты эксперимента над зельями». (прим. перев. — Поскольку на английском название этой книги звучит как “Results of a Potions Experiment” и именно оно было первоначальным, переводчик принял решение опираться именно на английский вариант)

16.11.2009

Глава 8. Проверка.

Гермиона на мгновение задумалась, изменит ли их ночи новый договор, который связывал ее со Снейпом не магией, а законом. Прошлой ночью девушка определенно чувствовала себя гораздо счастливее, засыпая в его объятиях, но причиной этой почти эйфории частично, если не полностью, было сожжение старого контракта.

К тому времени, как он уложил ее на кровать вовсе не для того, чтобы спать, Гермиона почти двадцать четыре часа усмиряла свою благодарность, постоянно напоминая себе, что Снейп по-прежнему подлый манипулятор и забывать об этом не следует. Этот подлец зарекомендовал себя таковым. Однако временами Гермиона замечала, что он бывает заботливым — заботливым по-снейповски. У девушки были так же железобетонные — а вернее, пергаментные — основания полагать, что он влачил жалкое существование интеллектуала среди болванов. Если эссе студентов всего лишь раздражали Гермиону, то насколько же тяжело было проверять их волшебнику с блестящим умом, который, к тому же, вынужден мириться с подобными работами на протяжении уже целого поколения.

Коротко говоря, она не знала, что и думать о нем. И то, что он пугающе точно знал, как вести себя с ней в спальне, отнюдь не вносило ясности.

«Я сам себе дьявол…»

Боже мой.

Гермиона предприняла нехарактерный для нее выход из положения: решила проанализировать ситуацию позже — и сосредоточилась на том, чтобы осуждающе сжать губы в линию, пока Снейп неумолимо вел их к кульминации вечера. «Сладких… снов», — сказал он потом, как будто намекая на всевозможные неподобающие видения.

Невыносимый человек!

«Я сам себе дьявол…»

— Я не собираюсь спасать тебя от самого себя, — пробормотала Гермиона в темноту, когда Снейпа сморил сон. — Я уже выучила этот урок с эльфами.

* * *

После первой травмирующей недели начавшегося учебного года установился новый порядок. Всю неделю Гермиона проверяла эссе, освобождая Снейпа, чтобы выходные он провел с ней за работой над зельями. Увы, по той же причине его вечера оказывались менее занятыми, чем ей бы хотелось, но с этим ничего нельзя было поделать. Гермиона обнаружила, что иногда она может отвлечь его каким-нибудь спором, поэтому она отыскивала темы для беседы — о зельях или о чем-то еще, — которые могли продолжаться до тех пор, пока Снейп раздраженно не признавал, что уже слишком поздно для чего-либо, кроме сна.

Фактически, Гермиона проводила гораздо больше времени в комнатах Снейпа, чем в своих — разумеется, единственной причиной этого была его соблазнительная библиотека. К тому же, у Снейпа было просто удобнее проверять домашнюю работу, да и какой смысл брать его книги к себе, если на ночь все равно спускаться в подземелья?

А если иногда Гермиона и завтракала перед его камином, а не в Большом зале, то только потому, что хотела задать Снейпу несколько вопросов, прежде чем он исчезнет в классе. Когда же в конце дня Снейп возвращался, у него уходил примерно час на то, чтобы успокоиться, поумерить ярость и стать просто вспыльчивым.

— Перестань, — сказала она однажды, тоже вспылив, когда Снейп отчитал ее ни за что. — Есть вещи гораздо хуже, чем преподавание. Например, ты мог бы уже умереть. Радуйся!

— Сладкое забвение! И правда, отрадная мысль, — пробормотал он.

— Ты… Черт возьми, я не это имела в виду, дурачина.

Когда его губы сложились в кривую улыбку, Гермиона добавила к списку его недостатков: «любит злить меня».

* * *

— Проверка, мисс Грейнджер. Этим безоаром все еще можно пользоваться?

— Разумеется, — тотчас ответила она, даже не посмотрев на мокрый волокнистый шарик, который Снейп удерживал навесу.

— В самом деле? Почему?

Она подавила ухмылку.

— Потому что в противном случае вы не стали бы хранить его.

— Так-так. И это для вас достаточная причина использовать этот антидот? Вам бы следовало знать, а не слепо доверяться мне.

Уже наказанная за свое доверие — и злая к тому же — Гермиона подошла ближе и покосилась на предмет разговора.

— Ну, — сказала Гермиона отрывисто, — этот безоар, очевидно, состоит из растительных остатков и поэтому может прийти в негодность, в отличие от каменного безоара. Вы хранили его, — она повела носом, — держу пари, в соляном растворе, который должен бы сохранить безоар на довольно длительный сорок, не уничтожая при этом его противоядных свойств. Он ни на каплю не посерел, поэтому все указывает на правильность моего первоначального мнения: безоар вполне хорош, возможно, в отличие от вас.

— Достаточно аргументированный вывод, — ответил Снейп, склонив голову. — Полагаю, ты доказала, что заслуживаешь той же характеристики, что и безоар. Не хочешь попробовать сварить лекарство от отравления аконитом?

Гермиона воскликнула «Ура!» прежде, чем как следует подумала.

— Но… Но это же чертовски сложно, — добавила она. — Я думала, что во время обычного ученичества не касаются трудоемких зелий…

— А кто сказал, что ты обычная ученица? — насмешливая улыбка зельевара вовсе не помешала его словам прозвучать так, словно это был комплимент.

* * *

— Мисс Грейнджер!

Гермиона удивленно оторвалась от эссе о глазах тритонов, пестревшего элементарными ошибками, и увидела в пламени камина лицо Снейпа, искаженное от ярости.

— В мой кабинет, немедленно, — с этими словами он исчез.

Гадая, чем же она могла провиниться, Гермиона последовала за ним.

— Ты… просто… не поверишь… что эти… идиоты… сделали с моим классом, — выдавил он сквозь сжатые зубы, крепко схватив Гермиону за локоть и потащив за собой.

Слово «беспорядок» было слишком мягким.

Большинство парт перевернуто на бок, несколько железных котлов разломано. Два дюйма желто-коричневого месива покрывали пол, и то, как эта каша двигалась к двери, явно указывало на то, что без заклинания не обошлось.

— Есть жертвы? — спросила Гермиона тихо.

— Нет, — сердито проворчал Снейп, — но только потому, что эти доморощенные пиротехники, эти подражатели Уизли убежали прежде, чем я смог задержать их.

— Да будет тебе! Ну ладно, давай попробуем убрать здесь. Это — что бы это ни было — надеюсь, не токсично?

Через десять минут, когда месиво было убрано, парты расставлены по местам, а целые котлы отделены от сломанных, Снейп обмяк в кресле и мрачно уставился в пространство.

— Эээм… Профессор, могу я еще что-нибудь сделать?

Моргнув, он отвернулся от стены и окинул взглядом тело девушки.

— Великое множество всего, как мне представляется.

Гермиона покраснела и сердито повернулась, чтобы уйти.

— Мисс Грейнджер, — сказал он резко, а потом добавил мягче: — Спасибо.

— Не за что, — сказала она и опять сбежала к трактатам малолетних зельеваров, которые часто ошибались, но никогда не сбивали с толку.

* * *

— Но почему корни ни в коем случае не должны быть сухими?

— В самом деле, даже вы, мисс Грейнджер, должны бы видеть, что структура в результате меняется.

— Да, но регидратирующее заклинание…

— … не вернет первоначальных свойств полностью. Неужели вы еще не изучили мою библиотеку? Я полагал, что третья глава «Рассуждений» Парацельса вами уже прочитана. А теперь, если у вас нет возражений, мне пора на первый урок, а вы знаете, как студенты будут огорчены, если я опоздаю…

— А как насчет статического заклинания?

— О, отличная идея, — ответил Снейп язвительно, — но только в том случае, если вы собираетесь использовать корни в течение сорока восьми часов — прежде чем чары ослабнут. Никакой уважающий себя мастер зелий не будет полагаться на взмахи палочкой. Теперь пусти! — добавил он. — Ведь я приду опять; тогда расспрашивай — на всё я дам решенье.

Снейп ушел через камин, и, несмотря на то, что «Фауст» Гермионе уже порядком опротивел, она не могла не признать, что цитата отлично подходила к случаю.

* * *

За ужином в четверг, после Хэллоуина, Гермиона оторвалась от тарелки с супом и увидела, как ее серая неясыть летит по направлению к учительскому столу с конвертом в когтях. Это было неожиданно. И не только потому, что Гермиона редко получала почту (мальчики желали ей только добра, но они, в конце концов, всего лишь мальчишки).

Архимед, подарок на семнадцатилетние, уже несколько лет жил у родителей: Гермиона хотела быть уверенной, что они всегда смогут связаться с ней, когда она будет на работе. До того, как Гермиона вернулась в Хогвартс, чтобы стать ученицей Снейпа, родители никогда его не использовали, да и с тех пор послали ей всего два письма и одну посылку с конфетами. Оба они до смешного не хотели отправлять что-либо с совами.

— Эй, — мягко сказала Гермиона, поглаживая пестрые перья на голове Архимеда и скармливая ему кусочек тоста, — скучал по мне?

Архимед отвернулся от тоста — капризная птица — и бросил письмо прямо на колени Гермионе.

— Ну ладно, ладно, — засмеялась она, вскрывая конверт.

Улыбка ее исчезла при виде сообщения, нацарапанного на одной стороне листа бумаги.

«Солнышко, мама заболела. Мы не знаем, что с ней. Если можешь, возвращайся домой. Если получится, прямо в больницу в Кингстоне».

— Мисс Грейнджер, — рявкнул Снейп через стол, выдернув Гермиону из оцепенения. — Что это?

— Мне прямо сейчас нужно вернуться в Суррей, — сказала она, вскакивая со стула с зажатым в руке письмом. — Пожалуйста. Профессор, вы же обойдетесь без меня сегодня вечером?

Услышав, какими словами она выразила свою мысль, Снейп нахмурился и, дождавшись момента, когда Гермиона оказалась в пределах досягаемости, вырвал у нее письмо.

Его лицо потемнело.

— Я никуда не позволю вам возвращаться…

— Профессор! — закричала она в смятении.

— … одной, — закончил он. — Иначе вы расщепите себя на атомы.

— Что-то случилось? — спросила МакГонагалл, вклиниваясь в разговор.

— Ее мать в больнице, — грубо ответил Снейп, вставая. — Я доставлю ее туда и вернусь.

— Нет, правда, не нужно… — начала Гермиона.

— Прекрасная мысль, Северус, — сказала директор, ставя точку в этом споре. — Пожалуйста, скажи мне, если я смогу чем-то помочь, — добавила она, повернувшись к бывшей студентке.

Через пять минут мастер и ученица достигли антиаппарационной границы Хогвартса. На их робы были наброшены свободные маггловские плащи.

— Примечательно, что ты позволил мне трансфигурировать твою мантию в плащ, хотя считаешь, что с аппарацией мне не справиться, — сказала Гермиона, пряча палочку в карман и чувствуя, как подступает истерика. — Не доверяешь мне? Боишься, что не вернусь? Конечно! Я так тебя ненавижу, что притворяюсь, что моя мать при смерти, только бы от тебя избавиться!

— Стой спокойно, — прошипел он, палочкой указывая на Гермиону, — и думай о больнице. Legilimens.

Много времени это не заняло. Снейп обхватил Гермиону за талию, и они в мгновение ока перенеслись в лесок, возле которого, словно маяк в кромешной тьме, возвышалось здание из стекла и бетона.

— Вам нужно отделение неотложной помощи, — сказал регистратор Гермионе. — Шестой этаж, крыло Эшер.

Снейп неотступно следовал за девушкой. Когда она вошла в лифт, он вошел следом.

— Слушай, ты можешь уйти, — сказала она, с силой нажимая кнопку «6».

Он скрестил на груди руки и ничего не ответил. Когда двери лифта открылись, выпуская Снейпа и Гермиону в шумный улей отделения, она была слишком захвачена поисками родителей, чтобы беспокоиться о своей тени в человеческом обличье.

— Папа, — выдохнула она с облегчением и заново пробудившимся страхом, когда увидела отца.

Он сидел сгорбившись на неудобном стуле в одном из пустующих коридоров и выглядел совершенно истощенным, с черными кругами под глазами и темной щетиной на лице.

— Слава богу, — тихо сказал он, вставая, чтобы обнять дочь. — Никогда не знаешь, найдет ли тебя эта птица.

— Как мама? — дрожащим голосом просто спросила Гермиона.

— Спит сейчас. У нее менингит. Пять минут назад пришли результаты пункции. Она всю неделю чувствовала себя неважно, но настаивала, что это обычный грипп, и отказывалась идти к врачу. Наверное, заразилась от пациента.

— Это значит?..

— Врачи говорят, она поправится, — сказал он, впервые улыбнувшись. — Займет какое-то время, но мы обратились к врачу не совсем поздно.

— Ох! — воскликнула Гермиона — она так мало знала о менингите! — Но он же очень заразный в первые дни. Ты-то как?

— Меня тоже проверят, — ответил мистер Грейнджер, рассеянно пригладив свои коротко стриженные волосы. — Солнышко, это неважно. Всего пару часов назад я думал, что мама умрет. Эти врачи предполагали самое ужасное. Поэтому я с удовольствием немного потерплю. Главное — я теперь знаю, что не потеряю ее.

— Ох, папа, — сказала Гермиона, снова обнимая отца. — Ты знаешь, я так скучаю по вас. Прости, что смогла вырваться только в случае крайней необходимости.

— Ну, ты же предупредила нас, что не сможешь покидать школу до тех пор, пока не пройдет три года, — сказал он, похлопав Гермиону по плечу. — Наверное, твой профессор все-таки не такой бессердечный, как ты нам рассказывала.

— Эээ… Кстати, вот…

Гермиона обернулась, чтобы представить Снейпа, и обнаружила, что тот ушел.

— Да? — спросил отец.

— Вот… Вот самое время повидать маму, если, конечно, она уже проснулась, — сказала Гермиона, решив что так даже лучше.

Хелен Грейнджер лежала на постели такой агрессивно белой, что даже металлический остов кровати был выкрашен белой краской. Отец и дочь уселись на стулья, которые уже стояли по обе стороны кровати. Некоторое время Гермиона и мистер Грейнджер тихо беседовали, но потом разговор угас. Гермиона рассеянно смотрела на мать, выглядевшую вполне нормально, если не считать бледности. Однако женщина лежала совершенно неподвижно, и к тому же молчала — с ее-то характером это было совершенно неслыханно.

Гермиона слегка улыбнулась, почувствовав прилив нежности к обоим родителям — энергичной болтушке и практику до мозга костей, которые любили ее.

«Мне так повезло, что их не втянули в битву с Волдемортом, — вздрогнув, подумала она вдруг. — Бедный Гарри».

— На сколько ты можешь задержаться? — спросил отец, нарушая тишину.

— Боюсь, ненадолго… Профессор Снейп рассчитывает, что я скоро вернусь, — ответила Гермиона, повернувшись на стуле, чтобы посмотреть на часы над дверью — и увидела, как зельевар переступает порог палаты.

— Вспомни черта… — пробормотала она.

— Мисс Грейнджер, — сказал он, склонив голову, но прошел мимо девушки и остановился перед ее отцом. — Мистер Грейнджер, меня зовут Северус Снейп. Советую вам разбудить вашу жену и дать ей это. Вам так же стоит выпить зелье — в качестве меры предосторожности.

Он со звоном поставил на прикроватный столик две маленькие бутылочки.

— Зелье? — спросил отец Гермионы, понизив голос. — Вы уверены, что… — он посмотрел на дочь, очевидно, не желая оскорбить ее учителя или их профессию, — это… совершенно безопасно?

— Должно быть безопасно, — ответил Снейп. — Это приготовила ваша дочь.

Гермиона моргнула, на секунду сбитая столку, а затем спросила:

— Обеззараживающее зелье?

— Один балл Гриффиндору.

— Ох, — простонала она, закрыв лицо руками. — Почему мне это не пришло в голову?

— Очевидно потому, — сказал Снейп, секунду помедлив, — что вы забыли о том, что вы ведьма.

Десятью минутами позже Хелен Грейнджер была разбужена, и после того, как ее напоили зельем, заверила всех, что чувствует себя гораздо лучше и поблагодарила за заботу.

— Я и не знала, как важна ваша работа, — сказала она, лежа на подушках и блаженно улыбаясь. — Я думала, вы готовите какие-то бытовые смеси. А оказалось, что моя дочь — ученый-исследователь!

— Мама, это не я изобрела, я просто следовала указаниям.

— Тогда — фармацевт-производитель, — ответила миссис Грейнджер, улыбаясь своей смущенной дочери. — И не думай, что не похвастаюсь нашим невыносимым соседям: я имею право тобой гордиться. Правда, профессор Снейп?

— Конечно, — ответил тот, явно наслаждаясь неловкостью Гермионы. — Послушайте, мисс Грейнджер, я рассчитываю видеть вас в Хогвартсе не позднее восьми часов утра, — «ну, это даже лучше, чем я надеялась», — в понедельник.

Гермиона воззрилась на него.

— Но… Но проверка эссе… — сказала она, не осмеливаясь поднять вопрос о постели.

— Я уж как-нибудь справлюсь без вас, — сухо ответил Снейп и вышел.

Его плащ развевался за спиной.

— Гермиона, — с насмешливым осуждением сказал ее отец, — он вовсе не такой уж плохой, как ты нам рассказывала.

— Поверьте мне — очень плохой.

— Но он поступил очень чутко, согласись, — сказала миссис Грейнджер, закатывая рукава, чтобы осмотреть руки. — Дорогой, смотри, сыпь тоже исчезла! Как жаль, что вы не можете продавать это магглам.

— Уверена, он просто… Постой. Что ты сказала?

— Очень плохо, что вы не можете продавать это зелье. Антибиотики ему в подметки не годятся.

— На вкус гадкое, зато отлично работает! — весело сказал отец девушки.

— Да, кстати, о работе! — взволнованно воскликнула миссис Грейнджер. — Джек, кто сейчас принимает пациентов вместо тебя?

Чувствуя, что вся ее четкая система встала с ног на голову, Гермиона никак не могла сосредоточиться на разговоре.

___________

Примечания:

1. Парацельс — алхимик-экспериментатор, прославившийся тем, что его пациенты излечивались чудесным образом.

2. «Теперь пусти! Ведь я приду опять; тогда расспрашивай — на всё я дам решенье». — «Фауст», разумеется. Слова Мефистофеля.

16.11.2009

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: