Глава 22. Снова дома.

— Гермиона!

Ее отец был явно изумлен при виде дочери. Он разглядывал ее, наверное, целую минуту и только потом наконец впустил Гермиону. Этого следовало ожидать: она появилась на пороге родного дома ровно в девять тридцать в четверг вечером, не предупредив о своем визите. А ведь всего пару недель назад она присылала с совой сожаления, что не сможет провести рождество дома.

— Извини, что заявилась вот так, — начала Гермиона, поставив на пол свой саквояж с уменьшенными вещами.

— Глупости, никаких извинений, — ответила ее мать, усаживая Гермиону на стул в кухне. — Выглядишь так, будто случилось что-то ужасное. Что-то не так, любовь моя?

«Точно, — подумала Гермиона, прикрывая глаза. — Что не так? Любовь!»

Но, снова посмотрев на мать, она все-таки изобразила на лице улыбку и ответила неестественно весело:

— Кое-что случилось, но это скорее хорошо, чем плохо. Профессор Снейп, — Гермиона порадовалась, что голос не дрогнул на этом имени, — только сегодня вечером сказал мне, что, к его удовольствию, я закончила свое ученичество и могу быть свободна, если хочу. Мне, наверное, стоило подождать до завтра, но мне так хотелось сообщить вам новости немедленно.

Отец широко улыбнулся и обнял дочь так, что у той хрустнули ребра.

— Это замечательно, просто замечательно. На полгода раньше! Я так горжусь тобой.

— Да, мы оба гордимся, — согласилась мать, однако улыбалась она не так широко и пристально смотрела на дочь. — Пойдем, поможешь мне застелить твою постель чистыми простынями, а заодно и расскажешь все об этом.

Когда они дошли до комнаты Гермионы, Хелен Грейнджер ногой захлопнула дверь и поджала губы.

— У тебя такой вид, словно за тобой черти гнались, — сухо сказала она. — Ты собираешься рассказать, что случилось на самом деле?

— Мама! — воскликнула девушка, надеясь, что взяла нужный для праведного гнева тон. — Я сказала именно то, что случилось на самом деле!

— Все?

Гермиона не знала, как это получается у матери. Может быть, кто-то научил ее распознавать обман.

«Как Северус научил меня… Зачем ему пытаться обвести меня вокруг пальца и заставить остаться, если он знал, что я каждое его слово буду рассматривать под лупой?»

— Гермиона, — сказала мать с чрезвычайно озабоченным видом.

Выдернув наволочку из стопки белья в руках миссис Грейнджер, Гермиона робко улыбнулась.

— Извини. Просто думаю о том, как странно это, должно быть, выглядит. Полагаю, он рассчитывал, что это… эдакий рождественский подарок, и хотел сделать мне сюрприз. Я онемела от неожиданности, а ты знаешь, что это практически невозможно.

Это, как оказалось, были те самые слова. Мама фыркнула и стала натягивать наволочку на другую подушку.

— Боже мой. Даже не верится, что у меня получилось.

* * *

Поздней ночью Гермиона лежала не смыкая глаз, несмотря на то, что постель была чистой и удобной.

За исключением пижамы, все вещи она оставила лежать в сумках. И все же какое-то время ей пришлось потратить на проверку того, все ли было в порядке — а так и было, несмотря на спешку, с которой она собиралась.

С седьмого этажа Хогвартса она добежала до подземелий за десять минут. Шесть минут потратила на сборы всего, что оставила в комнатах Северуса — не без помощи чар — и в своих покоях. За четыре минуты добралась до первого этажа к выходу. За две — пересекла территорию до аппарационного барьера, не забыв произнести Finite Incantatem на тот случай, если он все же наложил на нее следящие чары, и, наконец, аппарировала.

Тогда не было времени подумать ни о чем, кроме как о том, чтобы побыстрее выбраться из замка. Теперь же времени было достаточно, и Гермиона не понимала, почему не чувствует ни капли облегчения.

Если уж на то пошло, ей было даже хуже.

Неудивительно, что ей не хотелось говорить об этом даже с родителями, которых она нежно любила. Если объяснять им, через что ей пришлось пройти по его вине, пришлось бы объяснять ее противоречивые к нему чувства, а она даже думать о них не хотела. Но не думать о нем было только сложнее…

Из уголка глаза скатилась предательская слеза.

Может быть, это вовсе не было ловушкой?

«Может быть, — подумала она, со злостью вытирая пальцами повлажневшую щеку. — Но если он и не планировал этого, это все равно было ловушкой. Я не могла остаться».

На секунду это воспоминание увлекло ее, но почти сразу ей на память пришел его голос, исполненный желания, и на этот раз его слова не были ни у кого заимствованы, не были они и сказаны с иронией. Вскочив тогда на ноги, она все же уловила выражение его лица. Теперь же, пользуясь возможностью обдумать произошедшие события, Гермиона решила, что он не выглядел ни застигнутым врасплох, ни разозленным, ни удрученным — только усталым, как будто ждал именно такой развязки.

«Так ему и надо. Даже если он действительно имел в виду все, что сказал, не больше, не меньше — а это огромное если! — ему не следовало думать, что я останусь с ним по доброй воле после того, как он фактически владел мной, как вещью».

Чувство вины, кристалликами льда пробиравшееся по венам, было просто-таки смешным.

«Мне вовсе не за что чувствовать себя виноватой, — твердо сказала она себе. — Я просто страдаю от… от ничем не замененного чувства долга. Он заставил меня ожидать от него такие ужасные вещи той самой первой ночью, а потом постоянно удивлял тем, что все время оказывался лучше, чем я о нем думала… Так кого угодно можно заставить чувствовать благодарность».

Да, в этом все дело. Все, что он ни делал, было так или иначе связано с манипуляциями. И ей стоило бы вспомнить об этом до того, как она начала получать удовольствие от его общества или обращаться с ним иначе, кроме как с презрением.

Закрывая глаза и поворачиваясь на свою сторону, Гермиона сама с собой заключила договор жить своей жизнью, раз уж ей вернули ее, производить зелья большими партиями и наслаждаться тем, что она помогает своему маггловскому сообществу, и больше не думать о Северусе Снейпе.

* * *

— Надеюсь, вам по нраву придется — все ж таки завтра рождество, ежели вы еще не заметили.

— Мне очень нравится, мистер Бикстет, спасибо. Вы очень добры.

Однако добрым мужчина не выглядел. Он был, скорее, брюзгой и скрягой, и это наблюдение подтверждал малюсенький склад, в дверь которого мистер Бикстет как раз вставлял ключ. Бетонные стены были когда-то выкрашены — время покраски терялось в глубине веков, если судить по тому, какими облезлыми были стены.

Мистер Бикстет облезлым не был, однако и у него был вид изрядно запущенный. Одежда его была мятой, волосы нечесаными, да и одного зуба не хватало.

— И чегой-то вам до той недели не терпелось? — пробурчал он, толкая дверь и нашаривая выключатель.

Гермиона лучезарно улыбнулась, однако мерцание флюоресцентных ламп ее улыбку несколько приглушило.

— Мне бы хотелось обустроиться на новом рабочем месте до нового года, — терпеливо сказала он, слово в слово повторяя то, что говорила ему по телефону. — Я уже посетила несколько других мест, и мне не хотелось бы вычеркивать ваше из списка только потому, что я не успела его посетить вовремя.

— Ну, смотрите тогда.

Он вышел из промерзшего здания и уселся в свой теплый фургон, что полностью подходило Гермионе. Вытащив из рукава палочку, она прошептала несколько заклинаний, чтобы проверить фундамент, стены и общую пригодность здания и обнаружила следы наводнения, плесени и крыс.

И все это можно устранить, если как следует поколдовать на выходных. Главным достоинством этого довольно проблемного склада была цена, а это было гораздо важнее свежей краски на стенах или близкого расположения к Лондону.

Ливерпуль был почти в трехстах километрах от дома ее родителей, но при наличии аппарации об этом не стоило даже упоминать. В любом случае, Гермиона надеялась, что вскоре у нее будет достаточно средств, чтобы снять квартиру.

Она вышла и снова осмотрела здание снаружи. Оно было втиснуто между другими такими же запущенными домами в очень маленьком, очень ветхом рабочем районе, и Гермиона сдержала смешок. Это место как будто говорило: «Не обращайте на меня внимания». И так как Гермиона не хотела, чтобы люди — будь то магглы или волшебники — присматривались к тому, как она будет варить свои зелья, ей это очень нравилось.

«Как по-слизерински», — подсказал ей внутренний голос, и Гермионе тут же пришлось подумать о чем-то другом, прежде чем следующая мысль напомнила бы ей о том, о ком она так старательно пыталась не думать.

— Ну так как? — нетерпеливо спросил хозяин, высунув голову в боковое окно машины.

— Предложение интересное, — вежливо ответила она. — Или вы слишком торопитесь, чтобы обсудить все условия?

Он как будто оцепенел — ну, так сколько он пытался сдать этот дом? — а затем жестом пригласил ее сесть в фургон.

— Двенадцать фунтов за квадратный метр в год, — сказал он, скрестив руки.

Полную цену подсчитать не составило труда — восемнадцать тысяч фунтов в год, но об этом не могло быть и речи при ее нынешнем весьма ограниченном бюджете. Гермиона воинственно вздернула подбородок.

— Знаете, мистер Бикстет, я была в куда более благоустроенных складах, а аренда стоила там дешевле.

— Выметайся из моей машины, воровка!

— С удовольствием. Я так рада, что налоги для вас не так уж обременительны, учитывая, что здание пустует.

Он пробормотал что-то, что-то явно нелестное, а потом сказал уже громче:

— Червонец.

— Три.

— Восемь.

— Три. И кстати, я заметила, что в фундаменте есть трещины.

— Четыре, и это мое заднее слово, — хмуро проворчал он.

— По рукам, мистер Бикстет, — довольная тем, что удачно провела переговоры, Гермиона зарделась. — И, по случаю, у меня есть договор, поэтому все условия мы можем обозначить письменно.

Он уехал через полчаса, явно не уверенный в том, стоило ли ему радоваться тому, что сдал свою развалюху, или раздражаться оттого, что сопливая девчонка проявила такую твердость. Гермиона снова вошла в теперь уже свой склад и несколько минут стояла одна, мысленно составляя список дел, которыми собиралась заняться после рождества.

В целом, она была довольна своими успехами, достигнутыми за неделю с тех пор, как она покинула Хогвартс под покровом темноты. Она зарегистрировала свое дело — решила назвать его «Ваше здоровье» — и назначила встречу с представителем Агенства по надзору за оборотом лекарств и медицинских препаратов, чтобы ее «растительные лекарственные средства» могли быть сертифицированы как безвредные.

Тем временем, договор аренды, который она только что подписала, был сильно в ее пользу, в отличие от Некоторых Договоров, Которые Нельзя Называть. Этот был всего лишь на год — никаких долгосрочных обязательств. И она не начнет платить ренту до апреля «с тем, чтобы строительные и иные дефекты в вышеуказанном помещении были устранены за счет Арендатора». Конечно же, ей не потребуется и десятой доли отведенного времени, не говоря уже о деньгах, но Гермиона успокаивала себя мыслью, что ее чары сберегут мистеру Бикстету кругленькую сумму.

И все-таки Гермиона, вопреки ожиданию, радостного возбуждения не чувствовала. Она надеялась, что не прыгает выше собственной головы. Гораздо проще было бы обустроиться в Хогсмиде и варить зелья для аптекарских лавок, как кое-кто предлагал.

Ей следует заняться плесенью немедленно — что-то глаза от нее слезятся.

* * *

Гермиона и ее родители вовсю готовились к празднованию рождества, когда одна за другой прилетели совы.

Первой была Хедвиг, которая принесла подарки от Гарри и семейства Уизли. Следующей была школьная сова. Она приземлилась на заднем дворе, встревожив Гермиону, но почти сразу девушка увидела, что яркую коробку ей прислала Пенелопа. Тут же прилетела важная министерская сова со свитком, в котором замысловато говорилось о присвоении Гермионе степени Мастера зелий. Это впечатлило родителей, однако сама Гермиона осталась странно безразличной.

Последней была почтовая сова со свертком, в котором, если судить по виду и упаковке, была книжечка, заказанная Гермионой в «Диковинах и разных разностях». (Гермионе показалось и забавным и досадным одновременно, что в журнале посчитали необходимым заворачивать свою продукцию в простую коричневую бумагу без обратного адреса — как какое-то порнографическое издание, потому что некоторые покупатели были бы смущены, если бы кто-то увидел, как они получают явно маггловскую продукцию, которой в «Диковинах» было предостаточно). Уложив все под елкой, Гермиона снова принялась чистить картошку, наслаждаясь запахами сладостей из духовки.

И уже совсем поздно, когда почти все угощения были съедены и все подарки развернуты, Гермиона разорвала коричневую бумагу и обнаружила, что внутри лежал вовсе не тонкий томик «Воспоминаний зельеваров восемнадцатого века».

Это были сонеты Шекспира.

Трясущимися руками она открыла титульный лист. Там была надпись, сделанная обладателем мелкого почерка, который семь лет высмеивал ее и два с половиной года держал в ловушке и который теперь молил о прощении.

Увы, кто знает,

Как изнывает

Вся грудь моя, тоски полна!

Как душа моя томится,

Как дрожит, куда стремится,—

Знаешь ты лишь, ты одна!

Не сонет Шекспира — «Фауст».

«Он так хорошо справлялся в последнее время, — подумала Гермиона, сосредоточившись на той стороне проблемы, о которой могла думать, сохраняя присутствие духа. — Он совсем перестал цитировать эту чертову книгу. Он снова цитировал ее только однажды, когда…»

Гермиона поежилась.

«Он снова цитировал ее только однажды: в прошлом году, когда был особенно несчастен».

Надпись опять привлекла ее взгляд.

«Отличная попытка заманить меня в ловушку, Северус. «Выше ожидаемого», без сомнений», — с этой мыслью Гермиона захлопнула книгу.

Ну и что с того, что он несчастен? Он это заслужил. Ее это не волнует, ни капельки.

Ну ладно, ладно, немного все-таки волнует. Пожалуй, она даже скучает по нему — где-то совсем в глубине души. Пожалуй, в каждом встречном высоком худом брюнете она видит его.

Но он так и не сказал, что был неправ, когда воспользовался ее положением, и никогда открыто не признавал, что понимает всю серьезность того, что сделал.

Он никогда не ставил себя на ее место.

«И очень удачно, что я все-таки не влюбилась в него, — мрачно подумала Гермиона. — Будь я проклята, если бы отдала сердце волшебнику, который рассмеялся мне в лицо в ответ на доверие».

_____________

Примечания:

«Увы, кто знает, Как изнывает…» — Снейп цитирует «Фауста», но не самого Фауста, и даже не Мефистофеля. Это слова Гретхен.

07.01.2010

Глава 23. В делах.

Выходные, которые Гермиона провела за ремонтом склада (в рамках ею же придуманной программы по неоткладыванию на завтра того, что необходимо сделать сегодня), были самым отвратительным, самым грязным временем с того самого ее визита на площадь Гриммо.

Однако вскоре Гермиона с удовольствием вспоминала об этом занятии. Это была единственная часть ее бизнес-плана, которая прошла так, как задумывалось.

Министерство здравоохранения отклонило ее первое прошение обсудить ее продукцию, перенеся встречу на месяц позже. Гермионе было сказано, что они сперва должны изучить список компонентов, которые она использует, и решить, удовлетворяют ли они требованиям, предъявляемым к растительным лекарственным средствам.

— Когда вы дадите мне знать? — спросила Гермиона.

— Возможно, через шесть месяцев. Или через восемь, — протянул чиновник от здравоохранения, сплетя пальцы над папкой с документами.

— Да за это время все мое дело рухнет!

— Давайте будем надеяться на лучшее, — ответил он с неискренней улыбкой, которая вовсе не прояснила, имел ли он в виду успех или провал ее предприятия.

Она попыталась обратить это время себе на пользу и отправилась по магазинам диетического питания, но и там ей дали от ворот поворот.

— Меня не волнует, что ваши напитки делают именно то, что вы говорите. Да пусть они хоть чудеса творят! — в запале отвечал один из управляющих после того, как пять минут пытался хоть слово вставить в речь Гермионы. — Идите и не возвращайтесь до тех пор, пока не получите печать от департамента здравоохранения.

К марту стало понятно, что нужен новый план. Первую оплату за аренду помещения нужно было вносить первого апреля, а у Гермионы не то, что гроша ломаного не было — не было никаких надежд выручить хоть что-то в ближайшем будущем. Своими сбережениями она могла покрыть ренту только до ноября, а то и меньше, если она действительно будет пополнять свои запасы, потом же девушка окажется еще в более худшем положении, чем когда она покинула Хогвартс в качестве новоиспеченной «квалифицированной ведьмы».

Если бы только Гермиона не ринулась очертя голову и не подписала бы договор об аренде, полагаясь на то, что должностные лица будут действовать именно так, как описано в книгах. В самом деле, давно пора перестать думать, что чтение книг может заменить опыт. Разве это не один из тех прелестных уроков, который ей преподал Северус?

«Хотела бы я знать, как он там сейчас».

Гермиона опасалась, что он забросает ее совами или объявится на пороге родительского дома — в школе наряду с датой ее рождения наверняка хранился и адрес. И если сов она могла игнорировать, то едва ли получилось бы избежать разговора. На всякий случай Гермиона сделала свой склад ненаносимым и не стала сообщать родителям своего точного места работы.

Но, вопреки всем ее ожиданиям, с самого рождества она больше ничего о Северусе не слышала. И вот что отвратительно: продолжала думать о нем все чаще и чаще.

Гермиона рассчитывала, что работа займет все мысли, и у нее не будет времени думать о чем-то еще, однако теперь ей практически было нечем заняться, кроме как ждать новостей от Агенства по надзору за оборотом лекарств и медицинских препаратов.

«Интересно, что бы он делал на моем месте?» — подумала она как-то от нечего делать, и тут же сама себе прочитала длинную лекцию о том, что ее не должно волновать, что бы сделал он. За этим последовало воспоминание о том, что Северус уже как-то говорил ей, чем занялся бы.

Производство для волшебных аптек.

«Не такая уж плохая идея. Просто чтобы продержаться на плаву какое-то время».

И Гермиона аппарировала в Хогсмид.

* * *

— Тридцать галлеонов в неделю за вычетом стоимости ингредиентов.

— Стоимость — оптовая, — ответила Гермиона, не сводя глаз с миссис Джиггер. — И если вы захотите заказать больше десяти котлов, мы пересмотрим условия нашего соглашения.

— Вот чертовка! — проворчала старуха, но протянула руку, чтобы скрепить сделку.

Гермиона чуть было не спросила миссис Джиггер, не заходил ли Северус, но спрашивать об этом было бы просто глупо — конечно, не заходил. Он бывал здесь только раз в году для того, чтобы пополнить запасы ингредиентов для зелий, а все оставшееся время проводил в замке. Поэтому она попридержала язык и приступила к выбору компонентов, которые ей понадобятся, и на этот раз миссис Джиггер позволила ей левитировать бутылочки самостоятельно.

К радости Гермионы, не было никакой опасности разбить зачарованное стекло. Девушка направляла флаконы в корзину и думала, что эта работа принесет ей почти такое же удовлетворение, как массовое изготовление лекарств для магглов, потому что, что ни говори, а это будет массовое производство.

«Отличная генеральная репетиция, вот это что такое».

Заказ на десять котлов зелий — в основном на перечное и слабые болеутоляющие — не займет больше двух часов. Четыре таких заказа покроют месячную ренту. Если найти еще несколько аптекарей, она сможет даже заработать немного на будущее. Она могла бы даже не отказываться от своего заковыристого бизнес-плана, учитывая возможности, которыми когда-то предложил воспользоваться Северус.

Удивительно, но раз в жизни он все-таки искренне позаботился о ее выгоде. Конечно, это вовсе не так, как если бы он на самом деле сделал для нее что-нибудь.

Гермиона повесила корзину на плечо, передала пять галлонов миссис Джиггер и постаралась не рассмеяться, когда продавщица, устроив из этого целое преставление, стала пересчитывать деньги.

— Я на это форменное ограбление соглашаюсь только вот потому, что профессор Снейп вас рекомендовал, — брюзгливо сказала старуха, и ее слова немедленно смысли улыбку с лица Гермионы. — Два месяца тому сову мне прислал. А я еще удивлялась: чегой-то он.

* * *

Очень быстро Гермиона выработала определенный режим. Утром по средам она доставляла зелья в Хогсмид и запасалась растительными или животными компонентами, которые у нее заканчивались. В четверг около полудня она варила полторы сотни колб с разными зельями для Слаг и Джиггер (не родственник), чей магазин располагался в Косом переулке. В пятницу вечером Гермиона заглядывала в маленький магазинчик в Уэльсе, который для неискушенного человека был всего лишь огромным деревом посреди деревни.

Это была довольно удобная жизнь, достаточно удобная, чтобы подумать о собственной квартире. Вместо этого Гермиона символически скрестила пальцы ради того, чтобы дело в министерстве здравоохранения выгорело, и отвела себе уголок на складе под спальню.

«Нет, дело вовсе не в том, что мне негде бывать, кроме этих магазинов, — говорила она себе. — Просто так практичнее».

Была и другая, более прозаичная причина: наедине с собой она не чувствовала себя такой одинокой.

Жить с родителями, наблюдать, как они собирают друг другу ланч на работу, сидят вместе с книгой на коленях и смеются шуткам, накопившимся за десятилетия брака, было одновременно и радостно, и горько. Жить в квартире, окруженной дюжинами потенциально счастливых незнакомцев, было невыносимо.

Жить на складе, в котором было тихо, как в склепе, было сравнительно весело.

В последний раз она чувствовала себя так…

«… когда Северус почти не разговаривал со мной».

Разумеется, это было просто смешно. Почти безумно. Гермиона решила игнорировать это чувство до тех пор, пока оно не иссякнет окончательно, пока она снова не станет собой.

Каждое утро она просыпалась в одиночестве. Каждый день она работала в одиночестве. Каждую ночь спала в одиночестве.

И полагала, что это очень удобно — впасть в сонное оцепенение.

* * *

Если она не варила зелья, то проводила время, листая книги по праву, пытаясь найти подтверждение тому, что ее несправедливо не допускают на рынок, на который она так стремилась.

Она была уверена, что лазейка все же есть. Должна быть. По натуре Гермиона была упрямой гриффиндоркой, которую конченый слизеринец научил искать тайные ходы везде, и она не собиралась сдаваться на милость отвратительных чинуш от здравоохранения.

Это заняло какое-то время, но все же она нашла, что была права.

— Мистер Биллингсгейт, — как-то раз сентябрьским днем безразлично сказала она, удивив мужчину тем, что появилась без вызова в его маленьком кабинете, — как приятно видеть вас снова.

— Не помню, чтобы вам было назначено, мисс… мисс…

— Грейнджер, — помогла она, усаживаясь без приглашения. — Я пыталась получить приглашение на прием, но все мои сообщения почему-то всегда оставались без ответа. — Гермиона неодобрительно покачала головой. — Должно быть, вы совершенно выбиваетесь из сил на этой работе. Не желая вас утруждать, я сама исследовала вопрос о процедуре получения разрешения на производство растительных лекарственных средств, о котором мы говорили в феврале.

Она подтолкнула к нему тонкую папку. Чиновник выглядел так, как будто разрывался между желанием выкинуть Гермиону из кабинета сейчас, или все-таки, руководствуясь элементарной вежливостью, чуть позже. Через минуту раздумий он все же заглянул внутрь папки.

— Как видите, — сказала Гермиона, глубоко вздыхая, — здесь список ингредиентов, которые использую я, сверенный со списком ингредиентов, которые запрещены к использованию вашим департаментом, и между этими списками нет абсолютно ничего общего. Так же вы можете видеть копию Раздела пятьдесят три, пункта первого правил безопасности, который прямо указывает, что все растительные лекарственные препараты, в которых не содержатся запрещенные ингредиенты, должны быть одобрены, а так же копию раздела сто семь, пункта пятого государственных стандартов качества, в котором предусматривается, что все текущие дела должны быть рассмотрены в течение двух месяцев. Кроме того, вашему вниманию предоставлена выписка с телефонного узла обо всех моих телефонных звонках в ваш отдел за прошедшие семь месяцев и две недели.

Он пробуравил взглядом бумаги, а затем и Гермиону.

Девушка лучезарно улыбнулась. Неискренняя усмешка добавила бы остроты всему происходящему, но Гермиона была слишком воодушевлена, чтобы выказывать неискренность.

— Уверена, мистер Биллингсгейт, что вы захотите заняться несправедливо отложенным одобрением моих лекарственных средств немедленно. Я с удовольствием подожду прямо здесь.

Выходя из кабинета, прижав драгоценное разрешение к груди, Гермиона позволила себе на секунду представить, как бы Северус отреагировал, если бы она рассказала ему о своем триумфе, а затем решительно приказала себе больше не думать о нем.

* * *

— Стоп-простуда? — худощавый мужчина сначала покосился на образец, а затем на инструкцию по применению. И тут же чихнул. — Ну-ка, ну-ка, давайте-ка посмотрим, что у вас тут? — сказал он, оглушительно высморкав свой покрасневший нос. — Ну вот что. Хочу, чтобы вы доказали, что с этим вашим варевом все в порядке. Отпейте-ка сами глоточек, ну же, будьте умницей.

Гермиона пожала плечами и сделала глоток. Она в любом случае сделала бы это позже: магазин в Бристоле был таким крошечным, что в воздухе, скорее всего, было больше микробов, чем кислорода.

Хозяин с подозрением посмотрел на зелье, прежде чем последовать примеру Гермионы.

— Ни фига себе! — выдохнул он, схватившись за прилавок. — Здорово прошибает! Что здесь?..

Он резко остановился и замер с широко раскрытыми глазами. Гермиона начала нервничать: «Неужели что-то пошло не так? Я ведь все проверила, уверена…»

— Эй, сэр?

— Ни фига себе! — повторил он, и на этот раз в его голосе слышалось благоговение. — Беру сотню бутылочек. Немедленно.

* * *

«Бакалея Гиффина», если судить по названию, вполне могла бы стать отличной стартовой площадкой для розничной торговли зельями. Однако помимо маленького размера, этот магазин еще и закрывался в четыре по полудни в будние дни, исключая среду, когда он закрывался в полдень, а ко всему прочему не открывался и по воскресеньям.

Обмотавшись шарфом, чтобы добраться для безопасного места для аппарации, Гермиона вернулась домой в Ливерпуль, довольная, что достигла цели, однако досада ее была куда как больше: досада на то, что склад был таким просторным, а необходимости варить зелья в больших объемах не было.

Однако через пять с половиной недель у нее не осталось ни свободного места, ни времени, ни сил.

* * *

Гермиона видела заголовки газет: «Изготовитель отзывает вакцину с рынка. Правительство вынуждено распределять дефицит», — и мельком подумала, как это может отразиться на ней.

«Никак», — заключила девушка. Перечное зелье отлично справляется с гриппом, но она не продвигала его на рынок как противовирусное средство, да и доступ к нему будет иметь лишь ограниченное количество покупателей мистера Гриффина, по крайней мере, до тех пор, пока она не убедит другой магазин закупать ее зелья.

Гермиона не рассчитывала на маленькие подарки судьбы.

Одним из постоянных клиентов мистера Гриффина был школьный учитель, который зашел в магазин тринадцатого октября с гриппом, так как впервые не смог сделать ежегодную прививку. Он вышел из магазина с пакетиком, в котором лежала дюжина бутылочек Стоп-простуды, и в ближайший понедельник он поделился им с расклеившейся школьной медсестрой.

Медсестра, довольная результатами действия лекарства, советовала его ученикам, которые приходили к ней простуженными, веля им все же спросить разрешения у родителей, прежде чем пить лекарство.

Родители делились находкой с друзьями, друзья — со своими друзьями. И уже к четвергу сарафанное радио достигло ушей репортера с местного телеканала ITV West, и в шесть часов следующим вечером о лекарствах Гермионы уже снимали ролик перед входом в магазин мистера Гриффина на фоне очереди человек в тридцать, которые то и дело выглядывали из-за спины журналистки.

— Кого заботит сокращение вакцинации? — сказала в микрофон одна милая пожилая леди после того, как выпила свое лекарство. — Это средство гораздо лучше, чем дурацкие уколы в руку.

Из-за того, что телевизора у нее не было, Гермиона совершенно пропустила такое развитие событий. Отключив мобильный телефон на то время, что она была у родителей, Гермиона пропустила звонок от Гриффина. Когда она перезвонила ему в субботу в ответ на безумное оборванное сообщение «полно народу», она, разумеется, была поражена его запросом.

— Вы должны принести мне больше! Святые угодники, у меня все закончилось! Я даже не смог закрыть магазин вовремя — столько было покупателей! Это было просто ужасно!..

— Сколько еще вы хотите? — спросила Гермиона, надеясь успокоить его.

— Несите все, что есть!

— Тысячу бутылочек?

— Да, да! И поторопитесь!

Она прибыла в Бристоль двумя часами позже — аппарировала, хотя сперва ей пришлось нанять небольшой фургон, чтобы доставка выглядела правдоподобно, — и обнаружила человек двести у магазина. Люди большей частью слонялись неподалеку, так как крошечное помещение просто не могло вместить всех. На лице Гриффина появилось выражение трогательной благодарности, когда он увидел Гермиону, и, отпуская каждому желающему лекарство, он не переставал жаловаться на наплыв клиентов — раньше у него в магазине никогда не случалось больше пяти покупателей за раз.

Когда Гермиона покинула магазин, у дверей ее встретила представитель сети из четырех супермаркетов в Бристоле.

— Мы заинтересованы в закупке Стоп-простуды, — быстро сказала женщина, протягивая Гермионе визитку. — Как скоро вы сможете предоставить нам три тысячи единиц вашего лекарства?

Молодая мастер зелий была довольна. Наконец-то! Именно это и должно было случиться!

Она почувствовала себя еще счастливее, когда через два дня владелец сети из шести магазинов по всему Глостеру заказал пять тысяч бутылочек, устав говорить покупателям, что у него не продается эта штуковина.

К концу месяца, когда у Гермионы было заказов уже почти на сто тысяч доз, чтобы удовлетворить потребности множества магазинов по всей юго-западной Англии, она была слишком вымотана, чтобы чувствовать хоть что-то.

Гермионе пришлось поддаться продовольственному буму и выкупить ингредиенты для перечного зелья почти во всех магазинах Европы, торгующих магическими компонентами для зелий. Чтобы заполнить только половину склада котлами, Гермионе пришлось отправиться в Канаду, и после трансатлантической аппарации ее несколько часов мутило. «Надеюсь, котлы вполне соответствуют стандартам, разработанным Перси», — подумала она со смехом, который неизменно сопутствует тем, кто работает в стрессовых условиях. Ей пришлось сделать краткосрочный заем под большие проценты, чтобы покрыть неожиданные стартовые расходы — и все это были лишь приготовления к настоящей работе.

Из одного котла выходило восемь бутылочек. На складе — тысяча котлов. Ей придется сделать дюжину заходов, и кто знает, сколько времени займет каждый, если учесть, что зелье в каждом котле ей нужно будет помешивать?

Просто отлично, что связывание чар для дюжины было не намного сложнее связывания чар для сотни котлов, если все они должны быть наполнены одним зельем. В противном случае, изготовление лекарства заняло бы у нее месяцы. А самое главное, Гермионе все еще нужно было как-то справляться с заказами из волшебных аптек.

«Если бы я только могла нанять помощника, — подумала Гермиона после четырехчасового сна, вручную помешивая одиннадцатую партию. Это занятие, если только проделывалось быстро, занимало три часа и двадцать две минуты. — Требуется: волшебник или ведьма для работы с зельями. Хорошее владение чарами необходимо. Предпочтение — скрытным натурам».

«Близнецы Уизли справились бы лучше всех, — размышляла она со слабой улыбкой. — Плохо то, что у них свой бизнес, да и дела их идут превосходно».

Накладывая на себя охлаждающее заклинание, чтобы противостоять жару от тысячи кипящих котлов, Гермиона позволила себе уныло рассмеяться, когда вдруг осознала, что есть кое-кто еще, кто подошел бы для этой работы даже лучше близнецов. В конце концов, она сама его тренировала.

Северус Снейп.

18.01.2010

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: