Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Глава 27. Равновесие силы




 


Немногие бывали в подземельях, если только не собирались подвергнуть себя уроку зельеварения, или имели счастье — или несчастье, зависит оттого, как вы на это смотрите, — быть распределенными в Слизерин. Вот почему у Гермионы и Северуса довольно долго получалось хранить в секрете то, что бывшая ученица навещает своего преподавателя каждый день, проникая в замок через мало кому известную дверь, которой Северус пользовался еще в те времена, когда ему нужно было быстро покидать Хогвартс по зову темных сил.

Но портреты никуда ведь не делись. И хотя постоянные обитатели подземелий были на редкость молчаливы, сэр Кэдоган — по причинам, известным ему одному, — оглушительно лязгнул своими доспехами однажды утром, как раз тогда, когда Северус провожал Гермиону.

Минерва выглядела чрезвычайно — и весьма предсказуемо — довольной собой, когда до нее дошли слухи.

— Как приятно оказаться правой, — сказала она, навестив во время выходных Гермиону в ее доме и загнав девушку в угол. — Сколько вы уже встречаетесь?

— Четыре месяца. С рождества.

— И?

— И могу сказать без обиняков, что Северус — самый, — Гермиона выдержала театральную паузу, — саркастичный мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Нет, правда, — фыркнула директор. — Что это за слухи?

Гермиона хотела было высказать этой любопытной сплетнице все, что думает, но почувствовала, что настроена по отношению к директору не так враждебно — теперь, когда дилемма относительно Северуса была частично решена. А кроме того, девушка вспомнила, что, в отличие от Альбуса, Минерва всегда по-настоящему заботилась о Северусе.

Поэтому Гермиона сказала:

— Ну ладно. Он не очень-то счастлив в Хогвартсе.

— Да, — согласилась Минерва, тут же посерьезнев. — Он говорит, что пойти ему больше некуда, а я так и не смогла придумать ничего получше.

На самом деле, нечто подобное уже приходило в голову Гермионе, однако она свои мысли о трудоустройстве Северуса держала при себе. Он не согласится, думала девушка и мрачно напоминала себе, что если и согласится, то никогда не узнаешь, продлится ли идиллия больше года и не придется ли потом жалеть.

— Все это предубеждение против него — просто вопиющее безобразие! — добавила Минерва с раздражением, за которым явно угадывалось желание снять баллы со всей Европы. — Он заслуживает больше, чем пожизненное отбывание приговора в этих стенах.

— Да, — медленно произнесла Гермиона, напрасно стараясь заставить себя придерживаться своих принципов.

«Просто невозможно придерживаться принципов, когда речь заходит об этом волшебнике, да?

Но нет, дело не в этом. Просто он постоянно заставляет тебя переоценивать эти принципы».

Следующие слова слетели с губ Гермионы очень быстро:

— А если я скажу, что придумала альтернативный вариант, вы сможете найти ему замену на следующий семестр?

Брови директора взлетели вверх, рот приоткрылся, но с губ не сорвалось ни слова. Однако Минерва быстро пришла в себя и откашлялась.

— Гермиона Грейнджер, тебе все по плечу, — сказала она и добавила, подмигнув: — Я знала, что ты ему подходишь.

 

* * *

— Сколько взысканий ты назначил сегодня?

— Шесть, — мрачно повторил он, отводя в сторону ветку розового куста. — Поэтому не планируй увидеть меня сегодня между семью и десятью вечера.

— Прекрати, мизантроп ты этакий, — ответила Гермиона, скользнув ладонью ему под локоть. — Ну, как насчет того, чтобы отправить их к Филчу?

— Я назначал такое несметное количество взысканий, пока тебя… — короткая пауза, — не было, — еще одна пауза, — что, в конце концов, он заявил, что не позволит свалить на него еще хоть кого-нибудь.

Казалось, это самый подходящий момент, чтобы предпринять довольно рискованный маневр.

— А что ты скажешь на то, чтобы работать где-то еще?

— Ты же знаешь, что я не могу, — сердито ответил он — раздражение никуда не делось.

— Я заходила днем в кое-какие аптеки — кроме тех, с которыми я уже сотрудничаю, разумеется, — и обнаружила, что многим владельцам магазинов в Европе трудно найти мастера зелий, который мог бы варить сложные заказы. Например, Волчьелычное зелье.

— Неужели ты настолько низкого мнения о моем уме и думаешь, что я не рассматривал эту возможность? Они не будут работать со мной, поверь мне.

— Но они будут работать со мной, — возразила Гермиона. — И как оказалось, я изготавливать Волчьелычное зелье не могу. Мастер зелий, у которого я обучалась, не научил меня — как предусмотрительно с его стороны. Может быть, так он хотел подкатить ко мне, чтобы я взяла его в партнеры?

Он перестал вышагивать по саду и в изумлении уставился на Гермиону.

— Ты что?.. Ты предлагаешь мне работу?

— Точнее, партнерство.

— Создай связку чар. Я тебе не нужен.

— На самом деле, чары не так уж и хороши, когда дело доходит до действительно мудреных зелий. Я не могу даже помыслить о связке в более чем сотню чар, — призналась девушка. — Выходит, что и от старых методов есть польза. Ну так что скажешь?

— Это просто смешно, — тихо и рассерженно ответил Северус и освободился от ее хватки. — Я, кажется, говорил тебе не…

— Это не жалость, это выгодное дело. Северус, ты только подумай: когда ты не будешь варить зелья на заказ, то сможешь заниматься исследованиями. Мы сможем проводить исследования вместе, если ты считаешь, что мы не пооткусываем друг другу головы. А если нароешь действительно что-то особенно интересное, то сможешь опубликовать статью в «Еженедельнике зельевара». Я узнавала об этом — они не имеют ничего против того, чтобы напечатать твою работу, если это будет действительно что-то стоящее. Ты можешь даже вернуть себе доброе имя, но при любом раскладе ты будешь счастлив. А мне бы этого хотелось. — Она подняла на него блестящие глаза — и почувствовала, как под его каменным выражением лица ее энтузиазм угасает. — Потому что… Если ты не будешь счастлив…

— За исключением Минервы, которую я терплю, — холодно сказал он, — я или недолюбливал или ненавидел своих работодателей. У меня нет желания испытывать судьбу.

Ох, да что же это такое…

— Ты, скорее, не любишь чувствовать, что сила сосредоточена не в твоих руках, — раздраженно ответила она. — Партнерство, слышишь меня? Партнерство. Я даже готова подписать договор об этом, но по причинам, которые кажутся мне очевидными, я бы этого лучше не делала.

Мгновение он выглядел так, будто его застигли врасплох. Затем с подозрением посмотрел на нее.

— Ты что, манипулируешь мною?

— А получается? — спросила Гермиона, чувствуя себя немного виноватой.

Возможно, дело было именно в том, что это было неожиданно, но оказалось, что Северус Снейп действительно умеет смеяться как нормальный человек — сейчас не было и намека на горькие усмешки, которые Гермионе доводилось слышать раньше. Без сомнения, его смех напугал бы студентов больше, чем все, что он когда-либо им говорил, но для Гермионы этот звук был прекрасен.

Северус обнял Гермиону обеими руками и коснулся своим лбом ее лба и носом — ее носа.

— Вот что я получил в обмен на то, что раскрыл тебе слизеринские секреты, — сказал он так мягко, что от звука его голоса по спине Гермионы пробежал холодок.

— Я тебе правду говорю, честно, — сказала она через мгновение, которое ушло на то, чтобы привести в порядок смущенные и смущающие мысли. — Я серьезно думаю, что это хорошая идея.

— Я верю, что ты не станешь меня обманывать,— пробормотал он.

— Ну тогда по рукам?

— Полагаю, от этого дела будет ощутимая… польза.

— Больше никаких болванов. Никаких педсоветов. Никаких взысканий — никогда, — напомнила она, отстраняясь со счастливой улыбкой. — Есть только один рискованный момент: весьма вероятно, что у тебя больше никогда не будет повода на что-нибудь жаловаться.

— Моя дорогая леди Насмешница, — ответил он, взяв Гермиону за подбородок, и поцеловал ее дерзкие губы — легко, осторожно, — это будет просто невыносимо.

 

* * *

— Еще двадцать дней, — простонал он восемнадцатью днями позже, тяжело опускаясь на стул. — Уверен, это какая-то древняя магия замка, из-за которой последний месяц учебного года тянется в два раза медленнее, чем обычно. А может быть, это студенты теперь стали еще хуже, хотя мне всегда казалось, что хуже уже невозможно.

Гермиона, проходившая мимо с книгой по гербологии из его библиотеки, погладила Северуса по голове с шутливым «ну, ну», и вскрикнула от испуга, когда он вдруг схватил ее за запястье и усадил к себе на колени.

— Не дразни дракона, — проворчал он, а затем прошептал ей на ухо: — Или бедного несчастного профессора.

Гермиона прижалась к его груди, гадая, сделает ли он первый шаг на этот раз, и пытаясь понять, как отнесется к этому сама, однако Северус только обнимал ее за талию.

— Выше нос, — ответила она, когда сердцебиение пришло в норму. — Всего-то двадцать дней осталось, и ты будешь свободен навсегда, а не только на одно короткое лето.

— К этому надо привыкнуть, — тихо сказал он, с горечью добавив: — Я никогда не смогу отблагодарить тебя.

— Я не предлагала тебе партнерства затем, чтобы сделать тебя своим должником, идиот ты этакий. Я это сделала потому, что люблю тебя.

— За что? — спросил он, не в силах сдержать просительной ноты в голосе.

Не раз задаваясь этим вопросом, Гермиона уже нашла ответ:

— За то, что ты умный и вспыльчивый и саркастичный. За то, что, в конце концов, ты умудряешься все сделать верно. И за то, что рядом с тобой я чувствую себя так, будто я единственная женщина в мире.

Северус молчал несколько минут, только пропускал ее волосы сквозь пальцы свободной руки.

— Я совершенно точно уверен, что не заслуживаю тебя, — наконец сказал он, — но раз это еще не пришло тебе в голову, я сделаю все, чтобы не пришло никогда.

 

* * *

Из гостиной были убраны все его личные вещи, роскошный, ничем не заваленный теперь ковер простирался от одной стены до другой. В кабинете было пусто. Гермиона, зачаровавшая последнюю коробку с его вещами так, чтобы та отправилась прямиком в ее домик в Хогсмиде, вышла и увидела, как Северус смотрит пустыми глазами на пустую же стену, только что вернувшись с прощального чая в кабинете директора.

— Как все это странно, — сказал он, наверное, себе.

— Ты о чем?

— Я прожил здесь двадцать шесть лет, а если считать и годы учебы — то еще семь. И я не могу вспомнить, как это — быть где-то еще. Нет, правда, — пробормотал он, — я думал, что умру здесь.

Гермиона вложила свою руку в его и молча стояла рядом с ним, пока он размышлял о своем скверном прошлом, прежде чем резко заметить:

— Тебе вовсе не обязательно уходить.

Это сработало так же хорошо, как ее чары.

— Ты что?! Не шути так, — в ужасе сказал он и тут же исчез за дверью.

 

* * *

Гермиона зачаровала свою — их — гостиную, чтобы та выглядела точно так, как его гостиная в Хогвартсе: два кресла у камина, деревянный стол у стены, вместительные книжные шкафы в углу комнаты — своего рода кабинет. Погреб был точной копией школьной лаборатории, ингредиенты были расставлены по тому же принципу, который всегда казался Гермионе очень удобным.

Но спальня отличалась от его спальни на столько, на сколько это только было возможно: Гермиона старалась уничтожить каждое, самое малейшее напоминание о договоре.

Воспоминания о слизеринской гостевой спальне были еще хуже. Она ассоциировалась с полным бессилием. Его же спальня вызывала целую гамму чувств: радость — они обсудили не такой гнусный договор, уныние — она все еще в ловушке, смутное умиротворение — она засыпала в его объятиях…

…секс…

Секс, которого не было с тех пор, как Гермиона вернулась к Северусу шесть месяцев назад. Гермиона была решительно настроена заняться с ним сексом сегодня, теперь, когда они были в этом доме, на ее, а не на его территории.

Иначе никогда ничего не будет.

— Ничего… Подходит, — говорил Северус, осматривая гостиную, и Гермиона сосредоточилась достаточно, чтобы увидеть: он напряжен не меньше, чем она.

— Что-то не так?

Он поднял бровь.

— А разве что-то должно быть не так?

— Нет, но, тем не менее, очевидно, что что-то явно не так.

— Неужели это так очевидно? — спросил он, выглядя при этом задетым.

Гермиона улыбнулась, вспомнив свою мать.

— Только тем, кто любит тебя.

— Хорошо. Значит, только тебе.

— Ну? — спросила она, поджав губы и удивляясь: неужели он, в самом деле, думал, что сможет так легко провести ее?

— Я отдаю себе отчет, что это, — он закатил глаза, — партнерство, но, в сущности, я целиком и полностью завишу от тебя. Я не могу работать без тебя. Без тебя у меня и дома нет.

— Ты говорил, что не можешь жить без меня, — мягко сказала она. — Разве это не страшнее?

Он сел в кресло, в котором сидел обычно, и мрачно уставился на каминную решетку.

«Молодец, Грейнджер».

Отвесив себе воображаемый щелбан, Гермиона прошла мимо своего кресла, встала на колени перед Северусом и положила ладони на его руки.

— Если отбросить то, что мои слова прозвучали совершенно неправильно, то я всего лишь хотела сказать, что тоже чувствую свою зависимость от тебя. Но это страшно — страшно, что твое счастье так зависит от другого человека. Не волнуйся ни о доме, ни о работе. Хогвартс всегда рядом.

— Я рассказал Минерве, — апатично сказал он. — Только что. Всю правду об этих четырех годах.

— Ох, — только и смогла потрясенно ответить Гермиона. Множество вопросов тут же пронеслись в голове: Почему? Что она сказала? Что ты сказал? Но, в конце концов, она сказала только: — Нууу… И как это было?

— Хуже, чем когда я сказал директору, что я пожиратель.

Он не добавил «потому что после стольких лет работы бок о бок с ней мне очень важно ее мнение», но Гермиона все равно знала, что причина именно в этом.

— Тебе не обязательно было говорить ей об этом, — сказала Гермиона.

— Нет, обязательно.

Гермиона поняла, что не хочет спорить.

Сжав ее руки сильнее, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Она сказала, что, принимая во внимание все обстоятельства, мне чертовски повезло, что ты меня простила. Иначе она не сдержалась бы и прокляла меня.

— Ох, Северус…

— Она немного успокоилась, когда я заметил, что с огромным желанием отдал бы ей для такого дела свою собственную палочку.

— Ох, Северус…

— А потом она взяла с меня клятву, что я буду хорошо с тобой обращаться, и еще сказала, что ты должна прийти к ней на чай: она задолжала тебе извинение. — Северус удивленно поднял бровь.

— Поверь мне, ты не хочешь об этом знать, — ответила Гермиона, заставив себя широко улыбнуться.

Воцарившееся молчание вовсе не способствовало хорошему началу их дальнейшей жизни, и Гермиона искала правильные слова, чтобы вытянуть его из этого уныния.

«Он чувствует себя так, будто его загнали в ловушку…»

— Ты ужасно нравишься Минерве, и если устанешь от меня, она с радостью примет тебя обратно.

— Я никогда не устану, — поклялся Северус, и в его черных глазах было такое напряжение, что Гермиона поняла: самое время ломать все преграды.

— Не хочешь взглянуть на спальню? — спросила она невзначай.

 

* * *

Он смотрел по сторонам, разглядывая стены светло-персикового цвета, маггловские акварели, изображавшие Ричмонд-на-Темзе, большую кровать под пологом, накрытую пестрым покрывалом.

— Вижу, ты решила не вешать герб Слизерина, — насмешливо заметил он.

— Ммм? А, он в подвале, — рассеянно ответила Гермиона, пытаясь разобраться, с чего ей следует начать. — Должна предупредить, что собираюсь соблазнить тебя, — сказала она наконец, решив говорить без обиняков, — а у меня едва ли это получится хорошо.

Он удостоил ее одним из своих редких смешков — низким, теплым, — и коснулся большим пальцем ее нижней губы.

— Одно то, что это ты, — сказал он, — так сильно собьет меня с толку, что, даже если ты будешь совершенно безнадежна, я все равно не замечу.

— Отлично, — ответила Гермиона, почувствовав себя немного лучше. — Тогда садись.

Он устроился на краешке кровати, и Гермиона принялась изучать его так внимательно, как не изучала с того времени как… Вообще никогда. В своем черном с головы до пят одеянии он выглядел отталкивающе, и, очевидно, ради этого он и застегивался на все пуговицы.

Но теперь, когда Гермиона могла позволить себе желать его (или, точнее, принять свое желание), она видела, что это еще и очень соблазнительно. Да, она хотела его — да разве не хотела она его уже тогда, когда договор был все еще в силе, когда сама эта идея казалась унизительной?

«Так, хватит об этом думать».

— Я собираюсь снять с тебя это, — прошептала она, протягивая дрожащую руку, чтобы расстегнуть пуговицу прямо под его кадыком.

Северус сидел не двигаясь, его руки лежали на покрывале, и позволял ей раздевать себя: сперва сюртук, потом рубашка, и, наконец, — и тут он все же чуть-чуть помог — ботинки, носки и брюки.

— Ляг на спину, — сказала она, и он сделал, как она просила, и слабо улыбнулся.

Она для пробы провела ладонями по его груди — он выдохнул, тронула губами его шею — он сглотнул, прижала пальцы к его трусам — он застонал.

Никакой неприязни или несчастливых воспоминаний. Она чувствовала…

Свою власть над ним.

«Неужели и с ним было так же?»

«Вот так каша в голове»…

—Ты как, в порядке? — спросила она, стараясь выиграть время, чтобы со всем этим разобраться.

— О да, — пробормотал он — голова откинута назад, волосы в беспорядке разметались, глаза зажмурены.

— Ничего, что я занимаю… эээ… доминирующую позицию?

— Ты же понимаешь, что я очень долго хотел, чтобы ты хотя бы дотронулась до меня? — ответил он, умудрившись сказать это довольно обыденным тоном, хотя Гермиона в этот момент скользила рукой вверх и вниз по тонкому хлопку.

Секундой позже он добавил:

— Думаю, гораздо более существенно выяснить, в порядке ли ты.

— Конечно! — слишком быстро ответила она.

Его глаза тут же открылись, он долго всматривался в ее лицо.

— Гермиона, — сказал он наконец, и ее имя прозвучало и как мольба, и как предупреждение.

— Со мной все в порядке.

Еще до того, как она почувствовала его напряжение, он подмял ее под себя, усевшись на девушку сверху.

— Гермиона, — испытующе прошептал Северус в ее левое ухо, положив одну руку на ее сонную артерию, — твой пульс только что тревожно подскочил, и я очень сомневаюсь, что дело только в желании.

— Вот зараза, — выругалась она.

И так же быстро Северус скатился с Гермионы, и пока она садилась и обхватывала руками колени, спокойно смотрел на нее.

— В том, что касается самого главного, — сказал он, — мы с тобой очень похожи. Мы хотим управлять ситуацией.

— Нет, я… — Гермиона замолчала, припоминая, как часто ребята называли ее командиршей и прочими, такими же по смыслу словами. — Полагаю, это, более или менее, правда.

— Несколько последних лет я много думал и пришел к выводу, что — если отбросить все эти морально-этические вопросы о том, что верно, а что нет, — это борьба за власть. Почему ты выбрала меня в учителя? Потому что, в конечном итоге, хотела, чтобы я признал в тебе способности мастера зелий.

— Я хотела учиться у тебя, — запротестовала Гермиона.

— Ты могла бы с тем же успехом учиться у нескольких других мастеров. Например, у Седжвика.

— Он не казался… — Гермиона не смогла закончить предложения — не казался каким? Она не могла понять, чем ей так не угодил древний волшебник.

— Уверяю тебя, он вполне компетентен. Он учил меня.

Гермиона только вздохнула.

— Поэтому совершенно очевидно, что ты хотела одержать надо мной верх, хотя бы таким способом. А почему я взял тебя в ученицы? Потому что ненавидел то чувство беспомощности, которое возникало у меня в твоем присутствии, — он с горечью улыбнулся. — А тебе известно, что я очень люблю тебя, иначе бы я в этом ни за что не признался. В те четыре года после войны я видел тебя на конференциях по зельям, во время событий, посвященных победе, во время этих проклятых министерских торжеств, на которые меня вынуждала ходить Минерва, ошибочно надеясь, что это как-то улучшит мою репутацию — я хотел тебя. Да, ты порядочно раздражала меня, но я хотел тебя. И когда у меня появилась возможность заполучить тебя полностью и безраздельно, я с радостью ею воспользовался.

Гермиона положила голову ему на колени. Два невротика-дуэлянта. Прекрасно.

— И знаешь, что я понял? — продолжал Северус. — В своих попытках подчинить тебя я только давал тебе еще большую власть над собой.

— Это вовсе так не выглядело, — пробормотала она.

Он поднял ее руки с колен и снова мягко уложил ее на кровать.

— С самого начала я пытался заставить тебя захотеть моего прикосновения, — сказал он, легко скользя рукой по ее животу, все еще прикрытому робой. — О, вот это настоящая власть, настоящая сила, думал я. Но в результате, когда я каждый раз укладывал тебя в постель, я чувствовал себя совершенно… неудовлетворяющим. Разумеется, вот это вызовет реакцию, — он опустил пальцы ниже, — а ты только кусала губы и смотрела в потолок.

— Я не могла позволить себе наслаждаться всем этим, — ответила Гермиона, неотрывно смотря ему в глаза. — Я не могла…

— Не могла контролировать ситуацию, — решительно закончил он.

Он опустился на подушку и положил руку под голову Гермионе и молча лежал, пока она переваривала информацию.

Он пытался сказать ей, что теперь они встретились на равных, одинаково бессильные. Такая идея никогда не пришла бы в голову Гермионе.

— Ты гораздо лучше разбираешься в чувствах, чем я могла бы подумать, — сказала она, тактично не добавив «для того, кто эмоционально совершенно не развит».

Но ведь для того, чтобы узнать друг друга, требуется время, не так ли?

— Я был шпионом, — сказал он, и в его голосе было достаточно остроты, чтобы понять: он уловил невысказанное оскорбление.

— Что заставило тебя передумать? Я имею в виду то, что ты хотел власти надо мной. Как ты понял, что этот договор был ошибкой?

Его брови сошлись на переносице, но, кажется, сердитый взгляд предназначался ему самому, не ей.

— Думаю, что всегда это знал. Но было так легко оправдываться: договор совершенно дозволен законом. Ты не сказал ей ни слова лжи, ты не заставлял ее ставить свою подпись. Это честная сделка, выгодная для обеих сторон. Ей нужно это ученичество настолько, что она неподвижно стояла у тебя в кабинете до тех пор, пока не упала от истощения. Разумеется, четыре часа в неделю полежать на кровати вовсе не так ужасно.

— Северус!

— Да, я знаю, — с горечью сказал он. — Я чувствовал себя более, — он скривился, — спокойно, зная, что ты никуда не денешься. Что теперь ты не сможешь посмеяться надо мной за то, что я хотел тебя, а потом с глазу на глаз обсудить это забавное происшествие с Поттером и Уизли. Что мне не пришлось бы отдавать контроль над ситуацией в твои руки или меняться самому. Я никогда и ни с кем не был на равных, Гермиона. Это так удивительно, что я… — он замолчал.

— Не смог даже понять этой идеи?

Он вздохнул.

— Я просто не верил в это. Но ты заставила меня поверить, что это возможно.

— И тогда ты понял, что любишь меня.

— Да, но и в это я тоже не хотел верить.

— Как только ты узнал об этом, — нахмурившись, сказала она, — тебе следовало отпустить меня.

— Насколько я помню, мы уже установили, что я эгоистичный ублюдок, — пробормотал он.

— Но ты все же пытался наладить наши отношения, — горячо ответила Гермиона. — Я знаю, что-то изменилось после того рождества. И, в конце концов, ты перестал требовать исполнения условий договора…

Он отвел взгляд.

— Когда ты обвинила меня в том, что мне совершенно безразлично, что ты думаешь, именно тогда я понял, что нет совершенно никакого оправдания тому, что я сделал. Даже когда мое оправдание из «честной сделки» превратилось в «принуждение».

Он передвинулась ближе к нему, положила голову ему на плечо и с удовольствием почувствовала, как расслабляются его мускулы.

— Я прощаю тебя, — тихо сказала она.

Он ничего не ответил, только обнял ее обеими руками.

— Северус, — отважилась сказать она, может быть, четверть часа спустя, — не понимаю, почему ты так хотел, чтобы я поняла, что мне все еще неприятна сама идея секса. Едва ли я сама бы это заметила в ближайшее время…

— Бросилась бы в омут с головой, а потом пожалела бы об этом.

— Ох, — прошептала Гермиона, чувствуя прилив благодарности. Повернувшись на бок, она рассеянно посмотрела на него.

— А что, если мне всегда это будет неприятно?

— Я больше никогда не буду требовать от тебя того, — очень серьезно сказал он, — что ты не сможешь дать мне по собственной воле.

Естественно, она поцеловала его.

Его губы были теплыми, а рот — горячим. Северус позволил Гермионе вести, и хотя он и удерживал пальцы в ее волосах, его прикосновение было легким — знак того, что она в любой момент может отстраниться.

Несколько минут они оставались в таком положении: Гермиона склонилась над ним, их прикосновения были легкими и неуверенными. Это было приятно. Никаких ассоциаций с прошлым.

И с каждой секундой ей хотелось большего.

Гермиона отстранилась и потянула его за собой, и теперь они лежали каждый на своей стороне кровати и смотрели друг на друга.

— Сильнее.

— С удовольствием, — пробормотал он, целуя ее на этот раз, и в том поцелуе не были ни капли неуверенности. Когда позже он отпустил ее, его бледное лицо залилось краской. — Гермиона, — с трудом выдохнул он, — сейчас самое удобное время, чтобы остановиться.

— Нет, — ответила она, не чувствуя ложной бравады, только стойкое ощущение, что если он перестанет прикасаться к ней, она умрет. Она высвободилась из своей одежды и расстегнула бюстгальтер.

Он посмотрел ей в глаза, ища — разрешения — поняла Гермиона.

— Чего ты хочешь? — спросил он, и мышцы на его шее выглядели так, что было ясно: он сдерживается из последних сил.

— Тебя, — просто сказала она.

01.03.2010

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных