ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Как нам реорганизовать Рабкрин»?! Что еще за подтасовки, я этого никогда не писал!Владимир Ульянов (Ленин) - Да ладно тебе, патрон? Может, она просто хочет устроить нам прощальную вечеринку с сюрпризом? – предположил Рабан. - Поглупее ничего не мог придумать? - Мог. Я еще и не такое могу. - Охотно верю. И все-таки – что она задумала? Я не верю, что это просто маленькая глупая шутка! Не верю! - Патрон, ты опять злишься. А когда ты злишься, мне больно! – возмутился Рабан. - Извини. Я взглянул на часы – маленькая стрелка уже переползла через семерку. Семь часов утра. Щученко в соседней комнате оглушительно скрипел раскладушкой, ворочаясь с боку на бок. Святогневнев в подвале звенел склянками. Интересно, что он там опять химичит? Наверняка выращивает нового смертоносного микроба. По крайней мере, теперь я могу быть спокоен – не пройдет и суток, как уже буду дома. То есть, не дома, конечно – у меня вообще нет собственного дома. На конспиративной квартире, в Лэнге. В замке моего папаши... чтоб ему на том свете икалось погромче. А вот интересно, куда попадают демоны после смерти? Куда-то ведь они все-таки попадают – душа у всех бессмертна. Или они сразу отправляются на реинкарнацию? Спрошу при случае у миледи Инанны – Рабан не знает. Считаем, сколько времени я отсутствовал. В Хрустальных Чертогах задержался всего часа на три-четыре – сдал пленника, отчитался, получил новое задание и перекусил. На Земле-2016... часов на пятнадцать, не больше. А тут... третий день пошел. Ну, это еще ничего, это ерунда. Если, конечно, Мария Савоськина не приготовила для меня какой-нибудь особенной пакости. Ух! Верно говорят – все зло от женщин! - Олег, ты чего там хрипишь? – окликнул меня снизу Святогневнев. – Опять есть хочешь? Лев Игнатьевич благоразумно наполнил холодильник так, что он не закрывается – пришлось подпереть дверцу тумбочкой. С моим аппетитом это отнюдь не лишнее. Все-таки я ем впятеро, а то и вшестеро больше взрослого человека среднего веса. - Не хочу, но все равно спасибо, - вежливо поблагодарил его я, усаживаясь на табурет. Святогневнев еще вчера купил себе новый телевизор и очень мягко попросил Щученко больше не кидаться в него ничем тяжелым. Ефим Макарович посмотрел в его обесцвеченные глаза и почувствовал, что ему как-то не по себе. Хотя почему – не понял. Мы не сказали ему, что этот безобидный микробиолог – ходячий мертвец. Зачем зря волновать человека? Кто его знает, как он отнесется к этому факту? Он хоть и полковник КГБ, но с зомбями раньше вряд ли встречался. С другой стороны, он и с инопланетянами раньше не встречался, а я у него не вызвал даже легчайшего любопытства. Ладно, все равно завтра я уже верну его обратно в привычное коммунистическое окружение. - Товарищ Бритва, я у вас хотел бы, значить, уточнить некоторые организационные вопросы! О, легок на помине. То-то раскладушка так скрипела – полковник всегда ворочается перед тем, как проснуться. - Слушаю вас, Ефим Макарович, - вежливо повернулся я. – Хотите узнать, что на завтрак? - Це я и так знаю. На завтрак, значить, еда. А сегодня у нас на повестке дня лежать еще некоторые другие несрочные, но крайне безотлагательные вопросы. Пункть, значить, первый – я так правильно понял, шо мы в параллельном мире, чье существование доказано согласно закону Эйнштейна-Ленина? - Эйнштейна... Ленина? – выпучился на него я. – Полковник, а при чем тут Ленин? Эйнштейн правильно, он доказал... ну, по крайней мере, предположил с большой долей вероятности... но Ленин-то тут при чем? - Вы мне здесь, значить, не коллаборационируйте! – строго потребовал Щученко. – Владимир Ильич этого буржуйского интеллигентишку, значить, вдохновлял морально! Хрен бы тот без него шо изобрел! - Ладно, не буду спорить. В пункте первом вы правы – мы в параллельном мире. Как я вам и говорил с самого начала. - О как! – довольно кивнул полковник. – Тогда, значить, воспоследуеть пункть второй – этот параллельный мир есть то, шо всякие научные фантасты навроде товарищей Ефремова и Булычева называють антимиром. То есть – здесь все неправильно, все наперекосяк. В правильном мире товарищ Берия жил долго и счастливо, построил коммунизм и упокоился в Мавзолее номер три! А в вашем шиворот-навывернутом его расстреляли поганые оппортунисты, и великое дело Ленина-Сталина было разрушено ко всем чертям! Я провел исследование! – потряс кипой бумаги он. – Це поганый антимир! Здесь победило Зло! - А Берия – это Добро? – скептически спросил я. - А як же? – удивился Щученко. – Я вам, товарищ Бритва, скажу без утайки – Владимир Ильич коммунизм задумал, Иосиф Виссарионович построил, а Лаврентий Павлович укрепил! А дальше уже проще, значить, было. - Ну, в этом вопросе я не слишком компетентен, - признался я. – Хорошо, допустим. А дальше-то что? - Еще не думал, - честно признался Щученко. – Я, значить, рассуждаю так – сначала сделаем оргвыводы, а потом уже из них будем делать оргвыводы. Но главное мы уже выяснили. - Да? - Вне всяких сомнений, товарищ Бритва! Главное – мы не имеем, значить, права оставить этот мир прозябать во тьме и невежестве! Мы просто обязаны построить здесь коммунизм! - А мое участие обязательно? - А шо – хочете взять самоотвод? - Если можно. - Не можно! Больше скажу – нельзя! Немедленно, значить, приступить к постройке счастливого коммунистического общества! Вы со мной, или мне вас расстрелять? Кстати, верните-ка мне табельное оружие – у вас на его разрешения нету. - Не-а, не верну. - Товарищ Бритва, це не по-товарищески! – надулся полковник. – Как я, значить, буду вас расстреливать без пистолета, а? Об этом вы подумали? - Подумал. Потому и не верну. Пистолет я спрятал в банке с мукой – надо же было где-то спрятать? Лучше бы, конечно, в сейфе, но у Святогневнева сейфа нет. Щученко явно не шутил. Бравый полковник всерьез взялся за работу – и начал с того, что сбегал к киоску за газетами. Правда, цены по-прежнему вызывали у него шок – на Земле-2016 за десять рублей можно купить наручные часы. И очень неплохие. Конечно, газета, стоящая такую же сумму, возмутила Ефима Макаровича до глубины души. Вернувшись с толстенной пачкой газет и журналов, Щученко углубился в изучение последних новостей. При этом он громко кхекал, потел, беспрерывно ел соленые помидоры и время от времени густо краснел. Коммунистическая пресса его родины до сих пор сохраняла редкое целомудрие во всем, касающемся... да просто во всем. Фотографии, считающиеся у нас всего лишь слегка фривольными, для Щученко выглядели страшнейшей порнографией. - Шо за бредятина! – непрерывно ворчал он. – Дружить, значить, с Американщиной – во дурость-то, а? Да там же сплошь омерзительные капиталисты! Родину всю разбазарили, як чашку на осколочки раскололи... На то, что у нас не было Третьего Потопа, он особого внимания не обратил – полковник никогда не интересовался историей, географией и прочими науками, не относящимися к современной политической обстановке. То, что у этой Москвы нет моря, он тоже пока что не заметил. А я не стал его просвещать – по себе знаю, как опасно вываливать на человека слишком большую лавину новой информации. Со мной так было – до сих пор в себя прихожу. - Не волнуйтесь, товарищ Бритва, выручим мы этот мир из, значить, тяжелой беды, - ободрил меня полковник. – Для начала надо захватить почту и телеграф... - Сейчас это уже бесполезно, - посочувствовал ему я. – Средства связи шагнули далеко вперед. Почта и телеграф – вчерашний день, они уже большой роли не играют. - Вы, товарищ Бритва, мене с мысли не сбивайте, - строго потребовал Щученко. – Найдем, шо захватить. Какая здесь, значить, средства связи самая востребованная? - Хм-м-м... Ну, теперь вот Интернет все больше под себя подминает... Может, лет через пятнадцать-двадцать вообще все через него будет идти... - Ага! А де у него главный центр? - У кого? - У этого вашего... як его?.. Нтернету! Де, значить, располагается центральное руководство и хто там усем руководить? - Да как вам сказать... – озадачился я. – В Интернете, собственно говоря, никакого руководства нету... да и центра тоже... - А хто ж там главный? Хто за все, значить, отвечаеть? - Да никто. - Анархизм! – догадался Щученко. – У-у-у, вражье семя! Не добили их в семнадцатом году, воть они, значить, и развернулись! Социал-анархисты – их, значить, хлебом не корми, дай порядок разрушить! Воть они де окопались-то! Значить, принимаем политически верное решение – Нтернет ваш закрыть! Анархии не допущу! - Флаг вам в руки, - хмыкнул я, представив, как полковник попытается сделать нечто подобное. – Лева, ты меня не подменишь? А то я уже устал от этого театра абсурда! - Извини, Олег, это твой гость, - торопливо отказался Святогневнев. И запер подвальный люк изнутри, предоставив мне отдуваться в одиночку. В два часа Щученко сделал перерыв и нажарил целую кипу блинов. Блины у него получились на удивление аппетитные – тонкие, поджаристые, хрустящие, обильно политые маслом. - Воть, товарищ Бритва, угощайтесь, значить, по-нашему, по-простому, по-советски, - хлебосольно указал мне на блюдо полковник. Я не заставил себя долго ждать. И Щученко тут же дико и возмущенно завопил. - Что такое?! – возмутился я, пережевывая блины. - Да воть ни черта себе шо такое! – выказал мне свои претензии полковник. – Вы, товарищ Бритва, жрать здорово, значить, навострились! Настоящий товарищ и коммунист сам кушаеть и с товарищем делится! Воть, значить, як я! А вы каждой рукой по пять штук блинов захапали! Ишь, насадили на свои ногти нестриженые! А нам с товарищем Святогневневым всего, значить, четыре блинка оставили! Шо за буржуйские замашки?! Я виновато потупил взор и машинально отправил в пасть четыре последних блина. Полковник схватился за сердце, вытер лысину платком, матюгнулся и поплелся обратно на кухню – готовить еще. - Вкусно! – вслед ему крикнул я. – Вы, товарищ полковник, секрет какой-то знаете? - Какой здесь, значить, секреть... – сердито проворчал Щученко. – Просто замешивай тесто с творогом пополам, воть и вся хитрость... Только творог надо брать хороший, советский, а не эту вашу американщину с цветными, значить, картинками... Ничего, ничего, воть мы здесь, значить, развернемся как следуеть, мы всех тапками передавим! Я выслушивал наполеоновские планы этого новоявленного большевика до самого вечера. Щученко, отойдя от первого потрясения, смекнул, что ему представилась уникальная возможность. В настоящем нашего мира коммунизма осталось очень мало. Просто невспаханная целина. Вот полковник и решил ее вспахать. Хотя у него, конечно, ничего не получится. - Товарищ Бритва, вы шо, спите? – поднял мою вялую руку полковник, безуспешно ища пульс. - Да. Я действительно сплю. Просто теперь мой сон мало отличается от бодрствования – я по-прежнему могу думать и даже разговаривать. Только вяло, лениво и неохотно. - Штирлиц спал, - равнодушно сообщил я, даже не думая просыпаться. – Но он точно знал, что ровно через пять минут проснется и начистит репу козлам, вздумавшим его будить. - Опять, значить, этот ваш фашизм? Лучше ответьте мне, как на духу, товарищ Бритва, – есть ли в стране надежные товарищи? – строго спросил Щученко. - А чем вас Зюганов не устраивает? - Мелкий оппортунист! – отрубил полковник. – Мы эту зюгановщину повыведем! Чую в ем, значить, вражью закваску! - Угу. Ну, у вас в таких делах больше опыта, вы и решайте. Может, телевизор включить? - А вот и... можно. Мой вам, значить, коммунистический заветь – включайте смело! Только не пакость какую-нибудь, а нашу, значить, советскую программу! А то ваше поганое телевидение кажет одну лишь порнографию и рекламу проклятых капиталистических товаров! Я послушно включил полковнику документальный фильм о Второй Мировой. Решил, что это ему должно понравиться. - А получше ничего нет? – спросил он, без особого интереса глядя на ползущие танки. - Вот, пожалуйста, - переключил я. Там шла «Карнавальная ночь». - Це я, значить, уже видел. Товарищ Рязанов. Другое шо-нибудь. - Ну вот, советский мультфильм, - включил я «Кота Леопольда». - Це, значить, для детей. Ну-ка, товарищ Бритва, передайте мне эту включалку! Полковник пару минут щелкал пультом, а потом остановился на сериале «Спасатели Малибу». - О! – сделал рот буквой «О» он. – О! О-о-о! - Полковник, это, конечно, не порнуха, но все-таки не... - Не мешайте, значить, мне, товарищ Бритва! – отмахнулся Щученко, внимательно глядя на бегущих спасательниц. – Врага, значить, надо знать в лицо! К тому же це познавательное кино, про спортсменов... спортсменок. Смотрите, значить, як они красиво бегуть! Эстетика! Радоваеть глаз! - Да, бегают они здорово, - согласился я. Глаза у нас обоих сами собой двигались вверх-вниз. В унисон. - Олег! – прошипел из люка Святогневнев. – Иди сюда! Я открыл рот, чтобы спросить, не будет ли полковник возражать, если я его оставлю на минутку, но посмотрел на его сосредоточенное лицо и передумал. По-моему, он даже не заметил, что я ушел. - Внимательно слушаю, - сообщил я, спрыгивая в подвал. - В общем, так, - решительно положил мне руку на плечо мертвец. – Я тебя раньше ни о чем не спрашивал – это вообще не мое дело. Сам понимаешь, я не слепой – вижу, что ты уже не просто наш эксперимент. Я не знаю, откуда ты все время появляешься и куда потом исчезаешь, что у тебя за дела такие, зачем тебе все эти вещи, и как ты делаешь... некоторые фокусы... - Ценю твою щепетильность, - поспешил заверить его я. Но руку стряхнул. Не знаю, как вам, а мне неприятно, когда у меня на плече лежит конечность трупа. Пусть и моего друга. - И я не знаю, откуда ты выкопал этого маньяка... - Поверь, лучше тебе этого не знать, - заверил его я. – Там, откуда он пришел, таких еще много. -...но умоляю – верни его обратно! Не оставляй его здесь, пожалуйста! – страдальчески скривил губы Святогневнев. – Он же ненормальный! По нему Кащенко плачет! - Ну знаешь, Лева... А мы-то с тобой что – абсолютно нормальные здоровые люди? Ты вообще мертвый. А для моей болезни даже названия еще не придумали. У меня, между прочим, шизофрения. - Правда? – удивился мертвец. – Никогда бы не подумал... И давно? - С тех самых пор, как я вылез из вашего репликатора... Да ты не переживай, она у меня маленькая. Вот такусенькая, просто микроскопическая. - Спасибо за добрые слова, патрон, - кисло буркнул Рабан. – Я тебя тоже люблю.
Глава 14 Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|