Стабилизация структуры

В соответствии со своим законом маятник де­лает все для увеличения энергии возникшего конфликта. Битвы, в которых маятники черпа­ют энергию, ведутся непрестанно. Но все эти конфликты возникают, как правило, между дву­мя или несколькими противоборствующими структурами. Примеров тому множество — войны, революции, конкуренция и прочие виды про­тивоборства.

Однако наряду с агрессией по отношению к противникам отличительной особенностью лю­бого маятника является стремление сохранить и упрочить структуру, благодаря которой он, соб­ственно, существует.

Энергоинформационная сущность образует­ся и развивается одновременно с появлением упорядоченной структуры, создаваемой предста­вителями живой природы. Существование ма­ятника всецело зависит от того, насколько обра­зовавшаяся структура стабильна. Поэтому он будет делать все для стабилизации своей структуры. Это есть второй закон маятника. В качестве иллюстрации рассмотрим про­стейший пример — стаю мальков. Стая ведет себя как единый организм. Если вспугнуть ее с одного края, все рыбки синхронно поворачива­ются и уплывают в сторону. Откуда берется синхронность?

Если предположить, что каждая рыбка реаги­рует на движение соседа, тогда возмущение должно передаваться по цепочке. Однако, с какой бы скоростью ни передавался сигнал, время задерж­ки все же должно быть. Но в том-то и дело, что задержка отсутствует. Стая может достигать довольно больших размеров, но это дела не ме­няет — наблюдается прежняя синхронность.

Аналогично ведут себя птицы. Если вам ког­да-нибудь приходилось видеть крупную стаю, состоящую из небольших и быстрых птичек, вы должны были заметить, что их метания из сто­роны в сторону отличаются удивительной сла­женностью.

Может быть, здесь задействован другой ме­ханизм, например, телепатический контакт? Но и это маловероятно. Если в водоеме, где нет никаких стай, вспугнуть одну рыбку, то другая, находящаяся всего в метре от нее, будет вести себя спокойно. Получается, никакой телепати­ческой связи тоже нет. Сигнал передается только в стае, которая является, по сути, простейшей структурой. А может, этот сигнал и не переда­ется вовсе?

Возьмем, например, структуру более высоко­го уровня — муравейник. Наука не может дать вразумительный ответ, каким образом колония управляется. Ведь что удивительно, в муравей­нике есть четкое распределение обязанностей, но нет иерархии. Почему же все насекомые дей­ствуют слаженно, как в организации с центра­лизованным управлением?

Муравьи общаются между собой посредст­вом выделения пахучих веществ — феромонов Тропинки из запаха позволяют находить дорогу к дому и корму. Но каким образом информация передается одновременно всем членам колонии? Ни о каких высших формах обмена информа­цией между муравьями не может быть и речи. Иначе зачем тогда им использовать такой при­митивный набор данных, как запахи?

Итак, что же объединяет отдельных членов в организованную колонию? Маятник. Одно­временно с образованием и развитием струк­туры формируется энергоинформационная сущ­ность, которая берет на себя функции управле­ния и стабилизации этой структуры. Между маятником и элементами структуры имеются прямые и обратные связи. Маятник существует за счет энергии своих приверженцев и синхро­низирует их деятельность, объединяя в органи­зованное сообщество.

Со стороны может казаться, что структура каким-то образом самоорганизуется, однако это не так. О самоорганизации может идти речь только в неживой природе, где в качестве уп­равляющего элемента выступают законы физи­ки. Например, молекулы жидкости в процессе кристаллизации выстраиваются в решетку, строе­ние которой определяется формой молекул и силами взаимодействия.

Для объединения живых организмов в струк­туру требуется наличие внешнего организую­щего фактора. Вот этим фактором и выступает маятник. Как он это делает, пока неизвестно. По всей видимости, между этой сущностью и живым организмом существует определенный энергоинформационный обмен.

Маятник, как управляющая надстройка, име­ется у любой структуры, объединяющей живые организмы. Однако нельзя сказать, что он уп­равляет ею разумно, поскольку не обладает осознанным намерением. Сознание энергоин­формационной сущности подобно алгоритму. Маятник не осуществляет задуманное, подобно разумному существу, — он руководит структу­рой примерно так же, как программа управляет работой автоматического устройства.

То, насколько «автоматически» действуют эле­менты структуры, зависит от степени их осознан­ности. Чем примитивней живой организм, тем меньше он имеет представления о своих моти­вах и действиях. Если существо живет обособ­ленно, его действия определяются внутренней программой — набором инстинктов. Но когда существа объединяются в группы, тут уже под­ключается внешняя программа — маятник, кото­рый начинает управлять поведением сообщества.

Агрессивность мира, в котором все друг друга едят, развилась как следствие первого закона маятника. Агрессия, будучи порождением маят­ников, вовсе не является обязательным свойст­вом живой природы, и это находит подтвержде­ние в отдельных уголках планеты. Например, в Новой Зеландии практически нет хищников.

Очень многим обитателям планеты прихо­дится объединяться в группы, чтобы выжить в небезопасной среде. Маятники вынуждают живых существ становиться элементами структу­ры по принципу: «Ну что, цыпленок, жить хо­чешь? Тогда делай, как я».

Люди тоже склонны собираться в группы по интересам. Объясняется это тем, что в та­ких группах легче общаться. Может показаться странным тот факт, что очень многие испыты­вают значительные трудности в общении. Не­смотря на видимую непринужденность межлич­ностных отношений, они по целому ряду причин, внешних и внутренних, весьма натянуты. Для того чтобы установить более тесный контакт, люди инстинктивно стремятся найти что-нибудь общее, что могло бы их, так или иначе, объеди­нить. Вот здесь и проявляется стабилизирующая функция маятников. Когда собеседники качают­ся на одном и том же маятнике, они «настрое­ны на одну волну» и без труда находят общий язык. Вот почему отношения приобретают лег­кость, когда можно вместе покурить, выпить, по­сидеть за праздничным столом, пойти в поход, поиграть и так далее.

Но, пожалуй, наиболее впечатляющей иллю­страцией второго закона маятника является за­рождение цивилизации. Вы никогда не задумы­вались над тем, почему появились города? Отчего люди сотни тысяч лет жили в деревнях и стой­бищах, а потом вдруг стали строить большие ци­вилизованные поселения? Что послужило их ос­новой: ремесла, торговля или, может, война?

Самые древние города — ровесники пира­мид. Один из таких — Карал — был открыт совсем недавно в Перу. Этот затерянный город простоял незамеченным почти пять тысяч лет. Его опознали, когда выяснилось, что холмы, воз­вышавшиеся посреди пустыни, когда-то были пи­рамидами, одна из которых по своим размерам не уступала Египетским. Археологи были удив­лены тем фактом, что в результате раскопок не удалось найти ни гончарных изделий, ни оружия. Люди пользовались примитивными орудиями, изготовленными из камня, костей и дерева.

Было установлено, что горожане занимались выращиванием хлопка, плели рыболовные сети и меняли их на рыбу у жителей побережья. Однако тем же самым с успехом могли промы­шлять обитатели деревни. Защитных сооруже­ний вокруг Карала не было, значит, военная предыстория тоже отпадает. Что же явилось при­чиной образования города?

Люди с древнейших времен жили в дерев­нях, занимались примитивными ремеслами, вели как торговлю, так и междоусобные войны. И для всего этого им не требовалось сооружать ка­менные города и возводить пирамиды. По-види­мому, организующим фактором послужили ма­ятники, точнее, их стабилизирующая функция.

Нельзя в точности объяснить, как это проис­ходит. Истина всегда где-то рядом. Скорей все­го, в определенный момент спонтанно образу­ется такая структура маятников, в которой за­ложена способность к дальнейшему развитию. Ведь город — это, по сути, сложная иерархия маятников производства, потребления, обмена. И если по своему строению эта самооргани­зующаяся система с самого начала оказывается устойчивой, то она разрастается и укрепляется. Эволюция структуры может вырасти в форми­рование сложной цивилизации. И данный про­цесс будет продолжаться до тех пор, пока какой-нибудь дефект в архитектуре не обрушит ги­гантское строение. Конечно, до этого нам еще далеко. Хотя, как сказать...

Но вернемся к нашей жизни. Человек в срав­нении с остальными представителями живой природы является «более проснувшимся». Но разве всегда он отдает отчет в своих действи­ях? Разум человека может создавать сложные устройства и механизмы, строить города, иссле­довать окружающий мир. И тем не менее в смысле осознанности человек не слишком да­леко ушел от животного мира.

Все человеческое общество организовано в сложную структуру, состоящую из отдельных образований: от семьи до больших корпораций и государств. Как и в природе, если человек живет обособленно, он в основном сам отвеча­ет за свои действия. Просветления, как извест­но, достигали те, кто удалялся от общества. Но когда человек становится элементом структуры, он по большей части спит наяву, что, впрочем, не мешает его разуму заниматься высокотехноло­гичным производством.

Современный завод намного сложнее мура­вейника. Однако, по сути, и то и другое — струк­туры, управляемые маятниками. И все достижения научно-технического прогресса, если рассма­тривать их в комплексе, являются продуктами структуры, а не отдельных личностей. Телеви­зор может изобрести один человек, телевидение же является порождением целой системы, уп­равляемой маятником.

Когда человек становится элементом струк­туры, ему приходится следовать правилу маят­ника. Вследствие этого возникает неизбежное противоречие между личными интересами и условиями, которые навязывает структура. Хуже всего, когда человек не осознает этот факт и послушно трудится в поте лица на систему, не успевая головы поднять, чтобы оглядеться и отдать себе отчет в своих действиях.

Вы можете возразить: «Что за ерунда! Поче­му это я не отдаю себе отчета? Напротив, я от­лично осознаю, что, зачем и почему делаю». Как бы ни так.

В качестве яркого примера можно взять лет­ние детские лагеря. Неустоявшаяся психика под­ростков, относительно свободных от занятий, слу­жит благодатной почвой для произрастания ма­ятников. Маятники в силу своей агрессивной сущности создают среду, в которой процветает дух соперничества. В этой среде, если ты не такой, как все, то есть не соответствуешь пара­метрам образовавшейся структуры, тебя могут выставить на посмешище, «изгнать из стаи», а то и просто избить.

Находясь в подобных условиях, подросток засыпает мертвым сном наяву. Он живет как во сне, не отдавая себе отчета в своих действи­ях, будь то в толпе или в противостоянии по отношению к ней. В качестве снотворного слу­жит тягостное ощущение от отношений сопер­ничества и сильные сомнения в собственной полноценности и соответствии «стандартам». Это чувство угнетенности и настороженности не отступает ни на минуту, даже если внешне подросток ведет себя бодро и спокойно.

Точно такую же угнетенность, граничащую с безысходностью, человек испытывает в бессоз­нательном сновидении, когда находится целиком во власти происходящего. Жизнь в агрессивной среде «случается», подобно сновидению. Бурный поток обстоятельств «несет» человека, и вся его осознанность сводится к тому, чтобы удержаться на плаву, испуганно озираясь.

Если у подростка нет внутреннего стержня, уверенности, он начинает инстинктивно — счи­тай неосознанно — искать точку опоры, которая позволила бы ему укрепить свое положение. И эту опору предоставляет маятник, но не даром, а в обмен на подчинение правилам структуры.

Можно наблюдать, как в среде, подобной летним лагерям, появляются эдакие разухабис­тые личности, которые, казалось бы, на все сто уверены в себе и чувствуют себя как рыбы в воде. Вся их дутая уверенность держится на точке опоры, которую предоставил маятник.

Представьте себе двух таких обладателей опоры — один «оттянутый», другой «приколо­тый»: «Эй, ты! Посмотри на меня! Делай, как я!

Делай, как я!»; «Эй ты! Чего тормозишь! Сопли не жуй, оттянись, приколись!»

Никто вокруг не понимает, что эти двое бол­таются на крючке у маятника, словно марионет­ки. Иллюзию создает, хоть и эфемерная, но точка опоры. Другие, глядя на эту мнимую уверенность марионеток, поступают подобным же образом — точка опоры приобретается ими в обмен на выполнение правила: «Делай, как я». Вот и бол­таются все как один, «приколотые» и «оттяну­тые». Так формируется структура.

Главное то, что приверженцы маятника под­чиняются его правилу абсолютно неосознанно. У них возникает полная иллюзия, что именно так и надо. Следуя правилу, приверженцы мо­гут вытворять что угодно, но при этом делают все одинаково. Например, матом теперь не ру­гаются — на нем разговаривают. Никому и в голову не приходит, что это вульгарно. А вуль­гарность — это прежде всего дурной вкус. Низ­кий класс. Это все равно что не мыться и хо­дить в грязной одежде. Не ходят, но обязатель­но будут, как только появится соответствующее правило.

Например, при дворе французского короля Людовика IV не было принято мыться, потому что сам король, испытывая патологическую не­приязнь к гигиене, сводил ее лишь к омовению рук коньяком. Придворные были вынуждены следовать его примеру и, чтобы скрыть непри­ятный запах, исходивший от тел, обильно поли­вали себя духами, в результате чего во дворце стоял исключительно тяжелый смрад. И еще, поскольку их всех при этом мучили вши, они завели «изысканную» привычку: дамы и кава­леры постоянно носили при себе палочки, кото­рыми «изящно» почесывались.

Как видно, правило способно реабилитиро­вать абсолютно любой бред. Но главное то, что последователи правила действуют во всей своей массе одинаково, однообразно, словно стадо ба­ранов. Например, тот, кто первый сказал слово «прикольно», может считать себя пастухом. Но все остальные, как попугаи, хором повторяющие это и подобные слова, ведут себя, несомненно, как бараны.

Вот теперь и вспомните про стаю мальков. Далеко ли ушел человек в своей осознанности?

Влиянию маятников подвержены не только подростки, но и взрослые, особенно в толпе. Например, на собрании, когда кого-то или что-то совместно обсуждают, человек может поднять­ся, сам от себя такого не ожидая, и начать ак­тивно разглагольствовать. Впоследствии он бу­дет недоумевать, как это его угораздило, а потом долго убеждать себя, что все говорил правиль­но. Толпа заставляет своих членов вести себя определенным и зачастую несвойственным для них образом. Вот так маятник действует на тех, кто ищет точку опоры.

Ну, казалось бы, нашел человек опору в струк­туре, и ладно, какая разница? Конечно, и это тоже выход. Вот только следует иметь в виду, что если подчиняешься правилам структуры, при дется забыть про свою индивидуальность. Бу­дешь «как все» — получишь спокойствие и без­опасность. Но при этом потеряешь свой боже­ственный дар — уникальность души, благодаря которой свершается все гениальное.

Не говоря уже о том, что ни о каком единст­ве души и разума не может быть и речи. Чело­век, пребывающий целиком во власти структу­ры, находится практически без сознания и не слышит голос души. А это значит, он никогда не отыщет свою стезю и будет всю жизнь просто гнуть спину на благо структуры.

Но я вовсе не хочу сказать, что стезя челове­ка находится за пределами каких-либо структур. Можно удалиться в горы и отгородиться от мира маятников. Но если и там жизнь будет продол­жаться как бессознательное сновидение наяву, тогда ровным счетом ничего не изменится.

Речь идет о том, чтобы стать хозяином своей судьбы, оставаясь при этом в структуре. Мож­но ли, например, в летнем лагере обрести же­ланную уверенность, не подчиняясь правилу маятника и в то же время не превращаясь в отщепенца? Запросто. Для этого необходимо всего лишь проснуться и взглянуть на эту игру глазами зрителя, не покидая сцены. Тогда сразу станут видны и фавориты маятника, «подвешен­ные» и «приколотые», и приверженцы, следую­щие правилу.

Нельзя только осуждать, а тем более прези­рать их за это. Если в результате осознания положения вещей человек начнет противопос тавлять себя «спящим», возникают отношения зависимости, натягивается поляризация, и «про­снувшийся» неизбежно становится изгоем. Очень важно помнить, что отказаться от прави­ла маятника недостаточно — необходимо заме­нить его правилом Трансерфинга: «Позволить себе быть собой, а другим — быть другими».

Вот тогда точку опоры можно будет найти в себе. Понимание того, что вокруг происходит, — это уже половина дела. Одно лишь это знание приносит надежную и спокойную веру в себя, потому что неуверенность проистекает из стра­ха перед неизвестностью. Когда человек не зна­ком с правилами игры, окружающий мир начи­нает ему казаться пугающим и враждебным. И тогда нахлынувшее чувство одиночества и уг­нетенности заставляет человека засыпать и под­чиняться правилу маятника.

Так вот, зная обо всем этом, теперь вы спо­собны превратить жизнь в осознанное снови­дение наяву, а значит, получить контроль над ситуацией. Либо стать пастухом, либо, по край­ней мере, перестать быть бараном.

Ну а о том, как укрепить свое положение, уже подробно говорилось в основах Трансерфинга. Во-первых, избавиться от чувства вины, для чего необходимо перестать оправдываться и отдавать отчет о своих действиях тем, кто взял на себя наглость вас судить. А во-вторых, прекратить за­щищать и доказывать свою значимость. Если в то же время вы следуете правилу Трансерфинга, то этих двух вещей уже вполне достаточно для того, чтобы обрести точку опоры в себе самом, то есть начать жить в соответствии со своим кредо.

Однако следует иметь в виду, что нельзя просто бездумно противопоставлять себя струк­туре и всеми способами пытаться избавиться от её влияния. Повторяю, речь идет не о том, что­бы полностью освободиться от маятника, а о том, чтобы не быть его марионеткой.

Проснувшись, вы ощутите и поймете, каким образом структура давит на вас (жить хочешь?), пытаясь навязать свои правила. Тогда вы смо­жете для себя решить, отказываться от этих пра­вил или следовать им. Главное — делать это осознанно, в то время как остальные вокруг вас пребывают во сне — вот в этом заключается стратегия хозяина ситуации. Для примера возь­мем одно характерное письмо.

«Почему иногда случается так, что когда выполняешь свою работу хорошо, даже боль­ше, чем нужно, предлагаешь какие-то новые идеи, и они идут на ура, никто этого не заме­чает и за все эти идеи говорят кому-то дру­гому спасибо. Даже если вопрос связан с по­вышением, обо мне быстро забывают, как бы нет в планах,а если и предлагают чуть-чуть повыше должность, то в процессе оформле­ния на другую должность, мое место зани­мает уже другой человек или все приоста­навливается. Получается, что я как будто человек-невидимка. Почему так происходит?»

По всей видимости, читательница, задавшая вопрос, работает в какой-то административной системе. Любая система представляет собой ма­ятник. Сначала возникает энергоинформацион­ная структура в виде комплекса идей и принци­пов, а затем ее материальная реализация, то есть система. Система начинает развиваться самосто­ятельно, подчиняя приверженцев своим законам.

Маятники устанавливают своих привержен­цев на ключевые должности не за высокие заслуги, а за наиболее полное соответствие систеЧ: ме. Наивно думать, что в карьерной лестнице, и особенно в иерархии власти, люди выстраиваются согласно своим выдающимся качествам и достижениям. В некоторой степени это так, но выдающиеся качества и достижения — не главное.

Главный критерий заключается не в том, насколько хорошо человек делает свою работу, а в том, насколько он это делает правильно с точки зрения системы. Маятник прежде всего заботится о стабильности. Поэтому и вы должны свои действия ориентировать в первую очередь на поддержание стабильности системы.

Если вы хотите продвигаться по карьерной лестнице, вы должны понимать разницу между «хорошо» и «правильно». Здесь все зависит от конкретного коллектива. Маятники тоже быва­ют разные.

В небольших коллективах может приветст­воваться творчество, самостоятельность, энтузи­азм, инициатива. Но если это аппарат управле­ния или крупное предприятие, то здесь действу­ют совсем другие законы и совсем иная этика — корпоративная.

Корпоративная этика предполагает более же­сткую регламентацию, дисциплину и исполни­тельность. Инициатива часто бывает наказуема, самостоятельность встречается настороженно, творчество не играет решающей роли. В такой системе необходимо действовать не «лучше», а «правильней».

Таким образом, необходимо действовать со­знательно и гибко, сообразуя свои поступки с реалиями мира маятников. Но все это не так сложно, как может показаться. Главное — во­время проснуться.

Пришельцы Индиго

Одним из наиболее ярких проявлений новой реальности является феномен «дети Индиго», который подробно описан в одноименной кни­ге Ли Кэрролл и Джен Тоубер. Этот термин был введен ясновидящей Нэнси Энн Тэпп. Она занималась исследованием взаимосвязи между характером человека и цветом его ауры.

В начале семидесятых годов двадцатого сто­летия Нэнси Тэпп столкнулась с необычным явлением: на свет стали появляться дети нового типа, с ранее не встречавшимся цветом ауры — индиго (сине-фиолетовый).

По характеру дети Индиго также выделялись из остальной массы людей. Основная их осо­бенность — гиперактивность и дефицит внимания. Не могут усидеть на одном месте, если дело не представляет для них личный интерес. Хотя не обязательно все дети с такими признаками — Индиго, и наоборот. Все они разные.

Объединяет их врожденное чувство собст­венного достоинства и стремление к независи­мости. Индиго знают себе цену и как будто уве­рены в том, что заслужили быть здесь, в этой жизни. Вот они какие!

Эти дети удивляют взрослых своей разумнос­тью. У них не по возрасту развита осознанность и трезвый взгляд на мир. Они не расположены пре­клоняться перед общепризнанными авторитетами.

Индиго не приемлют консерватизм. Им ка­жется очевидным, что некоторые вещи надо де­лать совсем по-другому, в то время как осталь­ные люди привычно следуют общепринятым нормам и правилам.

Их нельзя назвать покладистыми детьми. С точ­ки зрения воспитания можно сказать, что они неуправляемые. Они сами себе на уме. В неко­торой степени это свойственно каждому ново­му поколению. Однако поколение Индиго выде­ляется своей особой новизной.

На протяжении тысячелетий смена поколе­ний проходила равномерно и даже размеренно. Но в последнее время наблюдается какой-то ускоренный процесс обновления поколений — каждое следующее все более радикально отли­чается от предыдущего. У Индиго уже появи­лись свои дети, которые по характерным при­знакам превзошли самих родителей.

Что же происходит? Процесс революционно­го обновления человеческого сознания не мо­жет идти сам по себе, без особых причин. Как известно, в природе и обществе все стремится к равновесию. Значит, обновление сознания идет в противовес какому-то другому процессу.

Нетрудно понять, что за процесс. В послед­ние десятилетия одновременно с развитием структуры информации и телекоммуникаций сформировалась мощная сеть маятников, проч­но опутавших всю Землю.

Научно-технический прогресс в целом не так страшен, как его информационная составляющая, которая создает благодатную почву для зарож­дения и существования маятников. Чем больше группа приверженцев, мыслящих в одном на­правлении, тем сильнее маятник, а следователь­но, и его власть над людьми.

Для того чтобы получить контроль над со­знанием значительного количества людей, во­все не обязательно сажать их в колбы с присо­сками, как в известном фильме «Матрица». Вполне достаточно построить всеобъемлющую информационную сеть, и тогда люди сами авто­матически займут места в ее ячейках.

А что представляет собой человек в инфор­мационной ячейке? Это так называемый соци­альный элемент, сознание которого в основ­ном обусловлено его положением в структу­ре, в самом деле напоминающей матрицу.

Структура незаметно, но цепко обволакивает каждого члена определенным набором стерео типов мышления и поведения. Человеку кажется, что он действует свободно, по своей воле. На самом же деле он понятия не имеет о свободе, потому что «конфигурация» его воли сформиро­вана структурой. Человек играет по отведенной ему воле в навязанную игру.

Казалось бы, каждый волен делать все, что хочет. Такова декларированная свобода. Вот только хотеть каждый может лишь то, что сообразуется с интересами структуры. Структура учит хотеть то, что надо.

Вот об этом процессе закрепощения воли (намерения) и идет речь. Процесс этот по своей природе является синергетическим, то есть самоорганизующимся, поскольку сами маятники; осознанным намерением не обладают. Все про­исходит само собой, как при образовании крис­таллов льда в процессе замерзания. Сеть ма­ятников, наподобие колонии паразитических растений, опутывает всю биосферу Земли.

Страшно? Или может смешно? Это кому как больше нравится. Каждый волен беззаботно от­нести все эти рассуждения к области фантастики. И все же, когда повседневная действи­тельность предстает в незнакомом обличье, ее жесткий реализм превосходит самые смелые фантазии.

Но вернемся к нашим деткам. Тенденция закрепощения воли порождает ответную реак­цию — появление детей с врожденным стремлением к независимости. Это естественный природный процесс. Так проявляется действие равновесных сил в ответ на разрастание сети маятников.

С одной стороны, маятники пытаются упоря­дочить мир, загнать людей в структуру наподо­бие матрицы. С другой — Индиго уравновеши­вают засилье маятников, словно выполняя таким образом предначертанную миссию. Поведение детей направлено на разрушение упорядоченно­сти. Зажатые в рамки стереотипов и обуслов­ленности, они стремятся вырваться на свободу.

Все дети, а Индиго в особенности, очень чувст­вительны к избыточным потенциалам. Например, любая фальшь сразу распознается. Когда перед ними заискивают, они начинают дерзить. Стоит их перехвалить, они начинают капризничать.

Любая упорядоченность создает поляризацию, которую дети стремятся тут же разрушить. «Не буду спать! Не хочу кашку! Я сам!» Склонность к непослушанию и озорству у детей проявляется не из вредности, а в результате естественного желания освободиться от внешнего управления.

Иногда может казаться, что дети делают ка­кие-то вещи назло. В таких случаях они дейст­вуют неосознанно, ненамеренно. Они не плани­руют и не замышляют свое вызывающее пове­дение. Это получается естественно, само собой. Так проявляется действие равновесных сил в ответ на упорядоченность, в которую взрослые стараются втиснуть своих детей.

Стремление Индиго к независимости сказы­вается и на отношении к религии. «Новые дети с трудом могут принять современную церковь», пишут в своей книге Ли Кэрролл и Джен Toyбер. «Индиго приходят в этот мир с обострен­ным чувством самоуважения и непоколебимой уверенностью, что они являются детьми Бога». Нужны ли им в таком случае посредники для общения с Богом? Едва ли.

Дети Индиго больше руководствуются голо­сом сердца, чем разума. Взрослые считают, что делают хорошо, когда поступают правильно. Дети придерживаются мнения, что главное — все де­лать от души, с любовью, а вовсе не так, как считается правильным.

А что если когда-то, в прошлых жизнях, ваши дети были вашими родителями? А теперь вы поменялись местами. И эти древние души опять продолжают вас учить, преподавая вам много мудрых уроков.

Разумность детей Индиго является следст­вием их повышенной осознанности. Они отда­ют себе отчет, что вокруг происходит, и кто есть кто. Осознанность обостряется, когда фокус вни­мания направлен к себе, а не во внешний мир. Ведь если человек полностью поглощен забота­ми, навязанными ему извне, он с головой погру­жается в бессознательную игру. Осознанность Индиго противостоит тенденции «усыпления сознания» людей в сетях маятников.

Все дети с рождения отличаются яркой ин­дивидуальностью. В раннем детстве они очень красивы и обаятельны. Секрет привлекатель­ности детей заключается в гармоничном един­стве души и разума. Они принимают себя таки ми, как есть, а потому изначальная душевная кра­сота не искажается ложными масками разума.

Почему же по мере взросления у этих прекрасных созданий проявляются некоторые не­приятные черты и слабые стороны? Ведь они — дети Бога, а потому красивы и могущественны, как сам Бог, несмотря на беспомощность ран­него возраста. Они изначально обладают си­лой Творца, способной создавать новую реаль­ность. Но способности детей Бога не успевают раскрыться и реализоваться, потому что маят­ники лишают их божественной силы — един­ства души и разума.

Дети приходят в этот мир и доверчиво смо­трят на него своими широко раскрытыми глаза­ми-бусинками. Жизнь им представляется много­обещающей и полной надежд. Но в мире правят маятники, действующие по принципу: «Разделяй и властвуй».

Маятники объединяют помыслы и устрем­ления людей, разрушая при этом уникальность и целостность личности. Отделение и отчуж­дение разума от души приводит к утрате божественной красоты и силы.

Со временем происходит крушение малень­ких и больших надежд. У одних этот процесс проходит неспешно и безболезненно, у других, кому меньше повезло, быстро и жестко. Если взглянуть в глаза детей из детдома, то можно увидеть там одновременно две, казалось бы, не­совместимые вещи — надежду и отчаяние. В этих глазах как будто застыл вопрос: «Ну неужели?..»

Мир маятников постоянно указывает детям на их уязвимость и несовершенство. Сна шла в их сознании зарождается недоверие, а потом и страх, который вживается так прочно, что стано­вится привычным. Но просто испугаться и убе­жать нельзя — надо как-то выживать в этой агрессивной среде. Находясь под мощным влиянием структуры, дети Бога вынуждены стано­виться ее элементами.

С возрастом дети начинают опасаться быть не такими, как все, потому что те, которые «как все», могут их «заклевать», что часто и происхо­дит. В толпе безопасней. А если ты стоишь вне толпы, то можешь стать изгоем. Вот так посте-" пенно дети утрачивают дары, данные им от рож­дения, — независимость, осознанность, интуицию, индивидуальность.

Все эти качества в наибольшей степени при­сущи детям Индиго. Но для структуры это смер­ти подобно, а потому процесс закрепощения воли будет идти и дальше по нарастающей. Кто по­бедит в этой битве, не известно.

Для нас важно одно: пока окончательную по­беду не одержала структура, необходимо сейчас, в этой жизни, вернуть хоть частицу силы, дан­ной нам Богом. И Трансерфинг нам в этом поможет.

А вы, дорогой Читатель, случайно не Индиго? Впрочем, это не имеет значения. Все мы, по своей сути, одинаковы — либо взрослые дети, либо взрослые-дети.

Властелины энергии

Как странно... Привычно и в то же время стран­но. Культурные растения и домашние живот­ные когда-то были дикими и существовали не­зависимо и естественно. Но вот человек «про­снулся» и осознал, что может их подчинить сво­ему контролю. Именно осознанность позволила человеку подняться над животными и растени­ями и, в то время как те живут в бессознатель­ном сновидении, использовать их для своих нужд. Для этого потребовалось создать структуры, ко­торые определяли, где и каким образом порабо­щенные должны существовать.

Какими бы ни были цели животных и расте­ний — а таковые, несомненно, имеются, — упо­рядоченность структуры свела их на нет. С точ­ки зрения человека, цель жизни его братьев меньших может сводиться к примитивным по­требностям в еде и размножении. Однако, если данное «высшее» существо действительно так считает, то это свидетельствует скорей о при­митивном уровне именно его, якобы совершен­ного, разума.

На самом деле своя цель имеется у всякого живого существа. Но почему это так? Зачем? Потому что процесс достижения цели явля­ется двигателем эволюции.

К этому вопросу мы еще вернемся в даль­нейшем, а сейчас пока констатируем факт: ис­тинная цель живого существа, какой бы она ни была, может быть достигнута только в естественной среде его обитания. Любая же структу­ра подчиняет цель своего элемента исключитель­но своим интересам. Развитие прирученных или «упорядоченных» животных и растений идет в том направлении, которое определяет для них человек. В результате элементы структуры за­сыпают еще крепче и окончательно теряют пред­ставление о своих истинных целях.

Жизнь диких животных и растений намного богаче и осмысленней. Взять, например, стадо диких оленей. Забот хоть отбавляй: здесь и про­блемы защиты от хищников, и вопросы воспи­тания потомства, поиска пропитания, семейных отношений, иерархии, игры в том числе, да и просто наслаждение жизнью.

Жизнь стада коров в структуре фермы куда беднее. Человек снял с животных целый ряд проблем, обеспечив кровом и пропитанием. Но взамен на все это им пришлось отдать хозяину свои цели — теперь он определяет, как, зачем и сколько им жить. Не правда ли, похоже на то, как для человека было бы «продать душу дьяволу»?

Ну а что же сам человек? Реальность такова, что, создавая структуры, он сам становится их рабом. Человек теряет себя и перестает по­нимать, кто он и чего хочет. Вся его деятель­ность сводится в конечном итоге к производст­ву, продаже и покупке различных товаров. Во главе всякой структуры стоит маятник, подобно надстройке. Сами товары маятникам не инте­ресны, однако структуры развиваются очень ак­тивно. Почему бы это?

Дело в том, что основным товаром является энергия. Человек покупает вещи для своего удо­вольствия и комфорта, не так ли? Наряду с при­ятными существуют также вещи, предназначен­ные для того, чтобы доставлять неприятности другим. И в том и в другом случае выделяется энергия — позитивная или негативная. Вот это и нужно маятникам.

Как видите, производство и товарооборот собственно материальных объектов — это еще далеко не все. Продается и покупается преж­де всего энергия. И весь этот энергетический рынок контролируется маятниками. Малая доля достается человеку, а большая часть — этим маг­натам. Кому сено — кому молоко.

На рынке энергии даже проводятся операции, подобные финансовым. Например, алкоголь — это энергия в чистом виде. Принимая его, вы бере­те энергию в кредит. Алкогольная эйфория — это получение ссуды, а похмельный синдром — возврат с процентами. Возвращать всегда при­ходится больше, маятники никогда не дают энер­гию безвозмездно.

Слабоалкогольные напитки вызывают расслаб­ление. Маятник сосет энергию понемногу. Креп­кие напитки, напротив, вызывают прилив энергии: «Пейся водка! Лейся песня!» Однако маятник ссу­жает эту энергию под большие проценты. Вскоре уже начинается уклон в другую сторону: «Лейся водка! Пейся песня!» После высокой эйфории сле­дует нижайший спад. Чем сильнее возбуждение, тем ощутимее последующая подавленность.

Похмелье наступает главным образом не за счет физиологического удара по органам, а за счет того, что маятник в это время усиленно выкачивает свободную энергию человека. Че­ловек вынужден либо страдать, либо принимать в себя снова. Маятник может опять ссудить его энергией, ему спешить некуда. Расплата на­ступит неотвратимо, рано или поздно. Это от бармена можно убежать, не расплатившись. От маятника не уйдешь. И чем дальше зашел че­ловек в своей «задолженности», тем более же­стокая его ожидает расплата.

В таком состоянии свободная энергия долж­ника находится в полном распоряжении маят­ника. Человек ощущает совершенно буквально, как будто кто-то вцепился клешнями в его энер­гетическое тело в районе сердечной чакры. Маятник ставит условие: либо надо принять еще, либо пытка будет продолжена. Поскольку воля человека — это, собственно, его свободная энер­гия, постольку он и становится таким слабым и безвольным. Это является главной причиной алкоголизма. Если человек принимает еще, ему опять ссужается часть энергии, но за этим неиз­бежно следует все более тяжелая расплата. Может остановиться сердце, как оно часто и бывает. Маятник оставит человека в покое, толь­ко когда с него больше нечего взять, и если тот выживет — его счастье.

Самый первый кредит — всегда самый щед­рый и праздничный, как презентация. Как изве­стно, первый в жизни бокал вина действует весь ма впечатляюще, но впоследствии с каждым разом ощущения не то чтобы притупляются, но становятся все менее приятными. Маятники «раскошеливаются» только затем, чтобы при­влечь в свои сети. Расплата же всегда ведется жестко и безо всяких поблажек. Поэтому, если берешь такого рода кредит, нужно поддерживать осознанность на особо высоком уровне и отда­вать себе отчет в своей «платежеспособности».

Спившиеся бомжи — это вовсе не опустив­шиеся люди, как принято считать. Эти несчаст­ные просто не сумели рассчитать свои силы и вовремя расплатиться за кредит, поэтому и по сей день ходят в долгах. Ссуда берется снова и снова, и с каждым разом расплата все тяжелей. А начиналось все так радостно, за праздничным столом! Процесс падения набирает обороты незаметно, но неотвратимо, и затем перерастает в лавинообразный. Природа индуцированного перехода очень коварна, и каждый может быть затянут в его воронку.

Вообще все, что связано с интенсивными, то есть энергоемкими, переживаниями, относится к вредным пристрастиям, и все это — кредиты маятников. Почему вредным? Потому что маят­ники по своей природе агрессивны и склонны к увеличению энергии конфликта. Все то, что привлекательно, но вредно, для человека рано или поздно плохо кончается. Чем больше вреда, тем больше выделяется негативной энергии. Пози­тивная энергия никогда не выделяется в таких больших количествах.

Наибольшие «надои» энергии «снимаются» с тех, кто употребляет наркотики. Кратковре­менная эйфория ничто по сравнению с последу­ющей депрессией. Ну а если очередная доза вовремя не поспевает, ужасающая ломка выка­чивает из несчастного всю энергию до последней капли.

Существуют и другие виды кредитов с более низкими процентами. Это прежде всего та­бак, кофе, чай, безалкогольные напитки, жеватель­ная резинка. Кто-то может не выдержать: «По­милуйте, ну а жвачка-то здесь причем?»

Как я уже говорил, при удовлетворении лю­бой материальной, а также духовной потребнос­ти выделяется энергия. Энергия удовольствия, комфорта или чего-то еще, неважно. В любом случае: хочешь — накапливаешь энергию, полу­чаешь желаемое — излучаешь ее. В процессе жевания человек получает определенное ощу­щение комфорта, имеющего, кстати, очень древ­ние корни. Природа этого комфорта вполне оче­видна: когда ты ешь — все в порядке, а вот когда едят тебя — дело дрянь.

В конечном итоге для любого пристрастия: если человек становится «постоянным клиентом», он попадает в «стадо». Загон не нужен. Клиент и так никуда не денется, пока его внимание нахо­дится в петле захвата у маятника. Когда человек думает о предмете своего пристрастия, он излу­чает энергию на резонансной частоте маятника. Все мысли задолжавших «дебиторов», например, направлены исключительно, и только, на получение очередной порции энергии — ссуды. Ни о чем другом они думать не в состоянии, потому что маятник не отпускает их внимание.

Такой захват возможен благодаря определен­ному свойству человеческой психики. Внима­ние может зациклиться на чем-то одном — оно подобно стрелке флюгера, если маятник гонит ветер в одну и ту же сторону. Захват стрелки внимания можно наблюдать на таком простом примере, когда не удается избавиться от навяз­чивой мелодии в мыслях.

Не надо полагать, что зависимость развивает­ся только в силу физиологических факторов — они тоже имеются, но играют далеко не глав­ную роль. Например, когда самые отъявленные курильщики отправляются в поход на подвод­ной лодке, они там нисколько не тяготятся от­сутствием возможности покурить. Как только люк задраен и дана команда на погружение, мыс­ли о курении пропадают напрочь, поскольку объ­ективно всякая возможность покурить отсутст­вует. Курильщик с этой объективной необходи­мостью полностью смирился и просто даже не думает об этом. Флюгер его внимания повер­нулся в другую сторону. Куда девалась физио­логическая зависимость? Но вот лодка возвра­щается из похода, и, если у курильщика не было намерения бросать, он вспоминает, что неплохо бы и покурить, и назойливый кредитор тут же ловит стрелку внимания в свою петлю.

Захват стрелки внимания подтверждается еще и таким явлением, как игровая или интер нет-аддикция (зависимость). Существует боль­шая группа людей, которые зашли уже так дале­ко, что чувствуют себя в своей тарелке только перед экраном компьютера. Стоит впавшему в такую зависимость оторваться от экрана хотя бы на несколько часов, как у него начинается ремиссия со всеми признаками ломки. Возника­ют головные, мышечные боли и нестерпимое чувство дискомфорта. Но как только клиент возвращается к экрану, все симптомы сразу же пропадают. Очевидно, никакой физиологической потребности здесь не существует.

Во всех случаях зависимость возникает глав­ным образом из-за того, что стрелка внимания попадает в петлю захвата маятника. Для того чтобы «слезть с иглы», необходимо переклю­чить внимание, занять его чем-нибудь другим.

Освободиться из петли захвата усилием воли вряд ли возможно. Точно так же от навязчивой мелодии можно избавиться, только переключив­шись на другую. Вредное пристрастие, как пра­вило, сопровождается определенным сценарием и набором декораций. Все это создает харак­терную обстановку, как, например, перекур во время работы, что способствует захвату внима­ния. Расплатиться по всем долгам и уйти из этого порочного банка можно только одним спо­собом: изменить сценарий и декорации. Сде­лать это несложно, требуется только желание и немного фантазии.

В любом случае, даже не имея «ссудной за­долженности», но используя продукты цивилизации, человек помимо своей воли отдает часть своей энергии маятникам. Людей в буквальном смысле «пасут», если не сказать «выращивают». Вся жизнь цивилизованного общества представ­ляет собой непрерывный процесс потребления и отдачи энергии. И весь этот энергообмен кон­тролируется маятниками.

Но сбор энергии с людей сам по себе еще не так страшен. Главная опасность структуры со­стоит в том, что она сводит на нет индивидуаль­ные пути своих элементов. Член структуры ут­рачивает даже само понятие о существовании своей стези. Человек начинает не только выпол­нять то, что велит структура, но даже и хотеть именно то, что ей выгодно. И не надо обольщать­ся тем, что человек — существо разумное, а пото­му не допустит своего порабощения.

Как уже было показано, степень осознания у человека находится на низком уровне, а струк­тура медленно, но верно ведет к дальнейшему снижению последних остатков осознанности. Для полной победы структуры ей необходимо объединить все элементы в единое информа­ционное пространство, что сейчас и делается стремительно и успешно. Возможно, человеку осталось доложить совсем немного кирпичей в стену, чтобы замуровать себя окончательно.

Что же делать? Ведь получается, если ты по­требляешь продукты цивилизации, значит, тебя пасут (можно уже без кавычек). Бывали слу­чаи, люди пытались бежать от цивилизации и селиться обшинами на природе. Не берусь судить, насколько их попытки были успешны. Все равно полностью отказаться от цивилизации со­временный человек не может — не приспособ­лен. Однако имеет смысл сводить все вредные продукты к минимуму и заменять их естествен­ными дарами природы.

Например, основать родовое поместье со сво­им садом и огородом. Главное преимущество такого оазиса живой природы в пустыне циви­лизации в том, что нормы и стандарты там ус­танавливает хозяин, а не структура. И вовсе не обязательно копаться в грядках тем, кому это не по душе. У каждого должна быть возмож­ность устанавливать законы своего бытия само­стоятельно: захочу — все заасфальтирую, а за­хочу — разведу буйство природы во всем ее диком безобразии.

Другой путь, для горожанина, может заключать­ся в переходе на питание исключительно нату­ральными продуктами. Но и для этого необходи­мо прежде всего проснуться и осознать, что кра­сивое яблоко, выращенное в структуре и куплен­ное в супермаркете, по своим свойствам годится лишь для «полноценного» элемента этой струк­туры, с полным набором болезней, вытекающих из такого питания.

В общем, путей имеется множество и каж­дый выбирает для себя свой. Для меня приме­ром всегда будет служить один одичавший кот, с которым я «имел честь познакомиться».

Мы с приятелями любили выбраться в лес на «вкусный костер», чтобы отдохнуть от благ цивилизации. Однажды, привлеченный интерес­ными запахами, к нашему лагерю подобрался здо­ровенный котяра. По всей видимости, когда-то он был домашним, но потом в силу каких-то причин оказался в лесу и одичал. Судя по раз­мерам, этот лохматый обормот весьма успешно промышлял птичками и мышками. Хотя такой котище вполне мог и кролика завалить. От уго­щения он не отказался, однако без лишних це­ремоний — хвать и бежать.

С тех пор мы еще не раз встречали кота в лесу. Угощаться усатый любил, но фамильярни­чать с собою не дозволял. Поистине кот был настоящим трансерфером. Он познал вкус ре­альной свободы и, хотя еще иногда не отказывал­ся соприкасаться с цивилизацией, свою незави­симость уже не променял бы ни на какие блага.

Предметами цивилизации все-таки можно пользоваться, не входя в зависимость. Свобод­ную личность из стада выделяет осознанность. Нужно лишь проснуться и отдать себе отчет, что вокруг происходит. Вот и мне удалось узнать обо всем этом, а затем рассказать вам только пото­му, что... Вообще-то это секрет. Но вам, дорогой Читатель, скажу. Я одичал. Я сбежал с фермы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: