Божественная комедия 17 страница

1 Мои глаза так алчно утоляли

Десятилетней жажды жгучий зной,

Что все другие чувства мертвы стали;

4 Взор здесь и там был огражден стеной

Невнятия, влекомый неуклонно

В былую сеть улыбкой неземной;

7 Но влево отклонился принужденно, "

Когда из уст богинь, стоявших там,

Раздалось слово: «Слишком напряженно!»

10 Упадок зренья, свойственный глазам,

В которых солнце свеже отразилось,

Меня на время приобщил к слепцам;

13 Когда же с малым зренье вновь сроднилось

(Я молвлю «с малым», мысля о большом,

С которым ощущенье разлучилось),

16 Я видел – вправо повернув плечом,

Святое войско шло стезей возвратной,

С седмицей свеч и с солнцем пред челом.

19 Как, оградив себя щитами, ратный

Заходит строй, за стягом идя вспять,

Пока порядок не создаст обратный, -

22 Так стран небесных головная рать

Вся перед нами прежде растянулась,

Чем колесница стала загибать.

25 Из женщин каждая к оси вернулась,

И благодатный груз повлек Грифон,

Но ни перо на нем не шелохнулось.

28 Та, кем я был сквозь воду проведен,

И я, и Стаций шли с руки, где круче

Колесный след в загибе закруглен.

31 Так, через лес, пустынный и дремучий

С тех пор, как змею женщина вняла,

Мы шли под голос ангельских созвучий.

34 Насколько трижды пролетит стрела,

Настолько удалясь, мы шаг прервали,

И Беатриче на землю сошла.

37 Тогда «Адам!» все тихо пророптали

И обступили древо, чьих ветвей

Ни листья, ни цветы не украшали.

40 Его намет, чем выше, тем мощней

И вправо расширявшийся, и влево,

Дивил бы индов высотой своей.

43 "Хвала тебе. Грифон, за то, что древа

Не ранишь клювом; вкус отраден в нем,

Но горькие терзанья терпит чрево", -

46 Вскричали прочие, обстав кругом

Могучий ствол; и Зверь двоерожденный:

«Так семя всякой правды соблюдем».

49 И, к дышлу колесницы обращенный,

Он к сирой ветви сам его привлек,

Связав их вязью, из нее сплетенной.

52 Как наши поросли, когда поток

Большого света смешан с тем, который

Вслед за ельцом небесным ждет свой срок,

55 Пестро рядятся в свежие уборы,

Пока еще не под другой звездой

Коней для Солнца запрягают Оры, -

58 Так в цвет, светлей фиалки полевой

И гуще розы, облеклось растенье,

Где прежде каждый сук был неживой.

61 Я не постиг нездешнее хваленье,

Которое весь сонм их возгласил,

И не дослушал до конца их пенье.

64 Умей я начертать, как усыпил

Сказ о Сиринге очи стражу злому,

Который бденье дорого купил,

67 Я, подражая образцу такому,

Живописал бы, как ввергался в сон;

Но пусть искуснейший опишет дрему.

70 А я скажу, как я был пробужден

И полог сна раздрали блеск мгновенный

И возглас: «Встань же! Чем ты усыплен?»

73 Как, цвет увидев яблони священной,

Чьим брачным пиром небеса полны

И чьи плоды бесплотным вожделенны,

76 Петр, Иоанн и Яков, сражены

Бесчувствием, очнулись от глагола,

Который разрушал и глубже сны,

79 И видели, что лишена их школа

Уже и Моисея, и Ильи,

И на учителе другая стола, -

82 Так я очнулся, в смутном забытьи

Увидев над собой при этом кличе

Ту, что вдоль струй вела шаги мои.

85 В смятенье, я сказал: «Где Беатриче?»

И та: "Она воссела у корней

Листвы, обретшей новое величье.

88 Взгляни на круг приблизившихся к ней;

Другие ввысь восходят за Грифоном,

И песня их и глубже, и звучней".

91 Звенела ль эта речь дальнейшим звоном,

Не знаю, ибо мне была видна

Та, что мой слух заставила заслоном.

94 Она сидела на земле, одна,

Как если б воз, который Зверь двучастный

Связал с растеньем, стерегла она.

97 Окрест нее смыкали круг прекрасный

Семь нимф, держа огней священный строй,

Над коим Австр и Аквилон не властны.

100 "Ты здесь на краткий срок в сени лесной,

Дабы затем навек, средь граждан Рима,

Где римлянин – Христос, пребыть со мной.

103 Для пользы мира, где добро гонимо,

Смотри на колесницу и потом

Все опиши, что взору было зримо".

106 Так Беатриче; я же, весь во всем

К стопам ее велений преклоненный,

Воззрел послушно взором и умом.

109 Не падает столь быстро устремленный

Огонь из тучи плотной, чьи пласты

Скопились в сфере самой отдаленной,

112 Как птица Дия пала с высоты

Вдоль дерева, кору его терзая,

А не одну лишь зелень и цветы,

115 И, в колесницу мощно ударяя,

Ее качнула; так, с боков хлеща,

Раскачивает судно зыбь морская.

118 Потом я видел, как, вскочить ища,

Кралась лиса к повозке величавой,

Без доброй снеди до костей тоща.

121 Но, услыхав, какой постыдной славой

Ее моя корила госпожа,

Она умчала остов худощавый.

124 Потом, я видел, прежний путь держа,

Орел спустился к колеснице снова

И оперил ее, над ней кружа.

127 Как бы из сердца, горестью больного,

С небес нисшедший голос произнес:

«О челн мой, полный бремени дурного!»

130 Потом земля разверзлась меж колес,

И видел я, как вышел из провала

Дракон, хвостом пронзая снизу воз;

133 Он, как оса, вбирающая жало,

Согнул зловредный хвост и за собой

Увлек часть днища, утоленный мало.

136 Остаток, словно тучный луг – травой,

Оделся перьями, во имя цели,

Быть может, даже здравой и благой,

139 Подаренными, и они одели

И дышло, и колеса по бокам,

Так, что уста вздохнуть бы не успели.

142 Преображенный так, священный храм

Явил семь глав над опереньем птичьим:

Вдоль дышла – три, четыре – по углам.

145 Три первые уподоблялись бычьим,

У прочих был единый рог в челе;

В мир не являлся зверь, странней обличьем.

148 Уверенно, как башня на скале,

На нем блудница наглая сидела,

Кругом глазами рыща по земле;

151 С ней рядом стал гигант, чтобы не смела

Ничья рука похитить этот клад;

И оба целовались то и дело.

1 54 Едва она живой и жадный взгляд

Ко мне метнула, друг ее сердитый

Ее стегнул от головы до пят.

1 57 Потом, исполнен злобы ядовитой,

Он отвязал чудовище ив лес

Его повлек, где, как щитом укрытый,

16 0 С блудницей зверь невиданный исчез.

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Комментарии