Командовать парадом буду я! 31 страница

Возникла пауза. Неловкая. Михаил Леонидович понял, что хозяин дома должен срочно вмешаться:

– «Ежиков» все отведали? А то я их прикончу. Владимир Ильич взглянул на гурмана-миротворца с искренней благодарностью.

Еще час семья Осиповых-Баковых обсуждала, что происходит, к чему это приведет.

Вадим из семейного диспута сделал только один вывод – хорошо это или плохо, но в родном Отечестве, если верить историческому опыту бабушек, начинается либо НЭП, либо реальный капитализм. Теперь оставалось понять, что делать ему самому.

Как-то раз у Вадима допоздна засиделись трое молодых ребят. Выпускники 2-го Мединститута, к врачебной практике они так и не приступили, поскольку еще на 4-м курсе организовали свой первый кооператив – шашлычный. Все текущие дела уже обсудили, и треп шел, так сказать, общей направленности.

Этих клиентов Лена среди других выделяла. Может, потому что они всегда приходили с розой для нее, а может, просто ей нравились азарт в их глазах и веселость. К тому же, они предложили Лене возглавить созданный ими один из первых в Москве цветочных кооперативов, имевший уже два магазина – на Герцена и на Кропоткинской.

Лена, было, задумалась, но Вадим и на сей раз ее в бизнес не пустил.

Михаил Леонидович, а главное Илона, не сомневались, что все эти «вольности» ненадолго, как НЭП, что коммунисты не потерпят частной инициативы и «лавочку» с кооперативами скоро прикроют. Вадим с ними пока соглашался.

В тот вечер посетителей больше не ждали, и Лена присоединилась к мужской компании. Вадим, желая подколоть азартных юнцов, бросил, что делать деньги на дефиците общепита и цветов – дело нехитрое. Другой коленкор – делать деньги из воздуха. В смысле – придумать нечто, чего еще нет. И обойтись без затрат.

Тут Лена вспомнила, что недавно от подруги узнала про платные туалетные кабинки, расставленные по всему Парижу. Вадим радостно подхватил:

– А что, это идея! Делать деньги из общественной мочи! В наши туалеты без прищепки на носу зайти нельзя! А представляете, где-нибудь на проходном месте, ну, на вокзале или на площади Маяковского организовать платный туалет? Это же море денег. А затрат – плитку положить да уборщиц нанять!

– И освежители воздуха надо! – добавила Лена.

Через полчаса план создания кооператива по предоставлению гигиенических услуг советским гражданам был готов.

Начальник Павелецкого вокзала за небольшую мзду наличными долларами, шубу из опоссума для жены и 5% в деле, оформленными на имя тещи, визу дал положительную и согласовал вопрос в министерстве, объяснив всю его социальную значимость.

Затем пришлось «подвинуться» еще на 5% для кого-то из родственников начальника районной СЭС. Пожарники согласились в бизнес не лезть, а получать свое ежемесячными выплатами. Сравнительно с существующими расценками бизнес организовали очень дешево. Обычно городским службам во вновь создаваемом кооперативе приходилось отдавать до 30%. А здесь всего 10!

Благодарные вчерашние студенты-медики предложили семье Осиповых, как авторам идеи, сэкономленные 20% в деле. Предложение поступило через Вадима, и он радостно сообщил жене:

– Кажется, теперь я смогу меньше вкалывать!

– Свежо предание, да верится с трудом, – мрачно отозвалась Лена. – И как это будет выглядеть?

– Ребята из «Гиппократа», ну, того кооператива несостоявшихся врачей, предложили 20-процентную долю в туалетном кооперативе на Павелецком. По моим прикидкам этих денег…

– Ты с ума сошел! – не дала договорить мужу Лена. – Ты, вообще, соображаешь, что несешь? Ты – и туалетный кооператор! Уж лучше бы оставался юрисконсультом пищекомбината! Телезвезда, кандидат наук – туалетный магнат! Супер!

– Но пойми, или я должен зарабатывать ежедневно, или я получаю доходы от бизнеса. Третьего не дано! И не говори, что нам хватает! Это сегодня хватает – смотри, как цены растут.

– В государственных магазинах не растут!

– Разумеется! Еще не хватает, чтобы пустые прилавки дорожали! Ты где покупаешь продукты – в нашем гастрономе или на Черемушкинском рынке?

– В любом случае, туалетным кооператором я тебе быть не позволю! Лучше бы я хинкали лепила! Кстати, на фоне твоего туалетного бизнеса мой несостоявшийся цветочный благоухал бы несравнимо лучше!

– Деньги не пахнут! – ляпнул сдуру Вадим.

– Нерон, к твоему сведению, на туалеты ввел налог, а не сам их содержал! – И тут Лена неожиданно сделала предложение, заставившее Вадима от удивления открыть рот. – А ты вместо доли в бизнесе просто увеличь размер своего гонорара «Гиппократу». Сам говорил – адвокат не бизнесмен, он только участвует в перераспределении прибавочной стоимости, а не создает ее!

Открытие первого в Москве туалетного кооператива прошло с большой помпой. И «Московская правда», и «Вечерняя Москва» сообщили своим читателям о столь важном событии в жизни многомиллионной столицы. Что было, впрочем, вполне естественным. Не зря же кооператоры заплатили 500 долларов 2-му секретарю МК КПСС за то, что тот приехал на открытие. А ленточку всего за 300 долларов перерезал 1-й заместитель министра путей сообщения.

Кто первым воспользовался новой платной услугой населению – установить не удалось.

В порядке хохмы «гиппократовцы» выдали Вадиму и Лене сертификат на право пожизненного бесплатного пользования всеми туалетами кооператива, включая еще не открытые.

Из истории с туалетным кооперативом Вадим сделал вывод – Лена не даст ему заниматься бизнесом. А если учесть, что единым фронтом с ней выступят и мать с отцом, то на этой идее можно ставить крест. С другой стороны, вкалывать всю жизнь не хотелось. Да, сегодня денег было навалом. Но что такое деньги? Бумажки! Они сами по себе дохода не приносят. По своим клиентам Вадим видел – деньги надо во что-то вкладывать, там они начинают «работать» и приносить доход. Ты при этом ничего не делаешь. Тут Осипову вспомнился институтский курс политэкономии капитализма…

Лена очень удивилась, застав вечером мужа не за традиционными бумагами вперемешку с кодексами, а увлеченно читающим «Капитал» Маркса. Мало того, – Вадим что-то выписывал, покрякивал от удивления, смешанного с удовольствием, и все время изумленно покачивал головой.

– Слушай, 100 лет прошло, а он будто про сегодняшний день пишет, – поделился с женой Вадим.

– Товар-деньги-товар? – Решила проявить эрудицию Лена.

– Да нет! Все намного серьезнее и интереснее. Сейчас-то я понимаю, что он имел в виду. А когда мы это проходили – так, голая теория, – и Вадим вновь погрузился в изучение основ капитализма.

В ближайшее воскресенье чета Осиповых неторопливо прогуливалась по Ленинским горам. Традиционные выезды возобновились после Лениного «бунта». Вадим задумчиво сообщил:

– Я, кажется, придумал, что надо делать.

– Это ты о чем? – удивилась Лена, поскольку несколько минут назад разговор шел о необходимости вечером заехать к «свесям», как с недавних пор стали называть Осиповых-старших. Ленины родители, соответственно, обозначались как «теси» – слово, образованное Вадимом от «тестя» и «тещи».

– Это я о том, чем мне заняться! – как бы самому себе ответил Вадим.

– Ну, и что ты придумал? – почему-то с вызовом, заранее отвергая все, что будет сказано, поинтересовалась Лена.

– Вот смотри, – не обращая внимания на тон жены, увлеченно стал объяснять Вадим, – из моего гонорара, я не про миксты, а про то, что в кассу вносят…

– Но это же десятая часть, сам говорил!

– Вот именно! А мне надоело жить подпольно! Почему я должен скрывать свои заработки? Я что, ворую? – завелся Вадим.

– Понимаю, – примирительно кивнула головой Лена. – Излагай дальше.

Так вот, 30% из гонорара у меня удерживают в консультации. Деньги эти – и мои, и других адвокатов, перечисляются в Президиум. А уже Президиум потом распределяет их опять по консультациям – на ремонт, стулья, столы, скрепки и тому подобное. Что получается? От качества моей работы не зависит, за каким столом я работаю и на каком стуле сижу. Более того, это даже не зависит от того, как работают все адвокаты нашей консультации. Тупизм и в другом. Зарплата секретарши у нас и зарплата секретарши в другой консультации, где адвокатов втрое меньше, – одинаковая. То есть много зарабатывающие адвокаты фактически содержат тунеядцев, платя за них зарплату секретарям, покупая им мебель и так далее.

– Да, но так везде!

– Нет, у кооператоров не так. Погоди! Теперь послушай, что будет, если, например, пять хороших адвокатов объединятся. На эти тридцать процентов можно купить самим себе и мебель, и нанять секретаря на приличное жалование. Словом, организовать все так, чтобы клиентов принимать не дома. Ты что, полагаешь, только я один дома с клиентами общаюсь?

– Разумеется, нет.

– Можно пойти дальше. Почему именно 30%? Устанавливаем ежемесячные отчисления в твердой сумме…

– Лучше в твердой валюте. – Лена рассмеялась.

– Согласен! – улыбнулся Вадим. Он почему-то на сей раз не разозлился на то, что его перебили. – Например, 50 долларов. Хочешь – работай, хочешь – в этом месяце отдыхай. Отдай свой взнос – и свободен. Можно снять помещение, организовать все по-человечески.

– Погоди, – вдруг до Лены дошла подоплека Вадимовых планов. – Ты хочешь уйти из адвокатуры и организовать юридический кооператив?

– В том-то и дело, что нет! Сейчас в этих правовых кооперативах осели те, кого поперли из милиции, адвокатуры, пенсионеры-юристы. Престижа – ноль. Уровень – ниже плинтуса. Вот я и мучался несколько недель, соображая, как соединить ужа с ежом.

– Смотри, чтобы колючая проволока не получилась! – Лена вспомнила анекдот, который имел в виду муж.

– Типун тебе на язык! Кажется, я кое-что придумал.

Лена знала эту интонацию – сейчас последует нечто сногсшибательное, авантюрное. Она увидела, как в глазах Вадима загуляли «чертики». Это состояние мужа было ей хорошо знакомо. Сам Вадим называл его «кураж». Но это было другое. Подходящего слова Лена за все годы так и не нашла. Именно в этом состоянии в Вадиме раскрывался человек, которого она любила – отличный от всех, мальчишка, азартный и упертый одновременно, выдумщик и расчетливый дипломат в одном лице. Других таких она не встречала.

– Что?

– Слушай! Ты помнишь Олега Аксельбанта? Ну, кооператора-строителя? – Вадим смотрел на Лену с таким выражением, будто от того, помнит она Аксельбанта или нет, зависит сейчас вся его будущая жизнь.

– Помню. Зануда! – Страшный диагноз в устах Лены.

– Это и хорошо! Во-первых, он осторожен и труслив. Во-вторых, дико закомплексован и потому легко управляем. И, наконец, в-третьих, до хрена зарабатывает и потому, скорее всего, на чужие деньги не позарится!

– Ничего не понимаю! Что ты придумал?

– При его кооперативе создается филиал. В нем числятся мой отец, твоя мать, кто-то из родственников тех адвокатов, которые согласятся попробовать вместе со мной работать по-новому. Этот филиал заключает договоры с клиентами. Все деньги поступают туда. Никаких микстов! Все – вчистую. А уже кооператив Аксельбанта заключает договор на обслуживание, липовый, с консультацией. Туда перечисляется минимум-миниморум. Основные деньги оседают на счете кооператива. Но у филиала свой субсчет. То есть реальными деньгами распоряжаемся мы сами. Президиуму – хрен на постном масле! – Вадим взглянул на Лену с видом золотого призера Олимпийских игр.

– А это не рискованно? – Лена и растерялась, и, казалось, испугалась.

– Привет тебе, женушка, от моей мамы…

Аксельбант идею принял. Думал три дня и принял. Вадим ему нравился, – и как профессионал, и по-человечески. Олег всю жизнь мечтал быть именно таким – легким, энергичным, а главное внутренне свободным. Кроме того, Олег понимал, что придуманная Вадимом схема привязывает адвоката к нему намертво. Случись что, Осипов со своей командой костьми ляжет, чтобы вытащить его из неприятностей. А неприятности будут. Точно будут. Еще дед его учил – если у тебя есть деньги, а у других нет, то неприятности придут. Их к тебе приведут те, кто рядом.

Михаил Леонидович тоже согласился, причем мгновенно. Он видел, что жизнь меняется. Как и куда все идет – не понимал, но не сомневался: что-то происходит, причем без него и мимо него.

Предложение сына обрадовало его несказанно. То, что Вадька стал хорошим юристом, что старые коллеги постоянно поздравляли с успехами сына, – все это было приятно. Но Вадим отдалялся. Не в плане отношений, – они оставались самыми теплыми, а вот в работе…

Михаил Леонидович так мечтал, как они будут сидеть с Вадимом за столом, разбирать какие-нибудь сложные казусы. Но сейчас он вдруг понял, – он сына «не догонял».

Вадик больше не советовался по делам, давно не спрашивал, как составить договор, как написать претензию… И вот – Михаил Леонидович вновь понадобился сыну. Профессионально. Вадим прямо так и сказал: «Батя, хочешь со мной поработать?»

Илона, разумеется, стала высказывать сомнения и по сути идеи Вадима, и, главное, по поводу того, что совместная работа отца с сыном приведет к скандалам.

Ее легко было понять, она хорошо помнила, как орали друг на друга эти два петуха, когда Вадим делал первые шаги на пищекомбинате. Илона панически боялась, что мир и покой между двумя семьями, – старшими и младшими Осиповыми, – рухнет.

Больше всего ее пугала будущая иерархия: сын – начальник, отец – подчиненный. Что неправильно. Зная характер мужа, последствия можно было предсказать без труда. Но, как ни странно, самого Михаила Леонидовича ситуация вовсе не смущала. И когда Илона прямо спросила: «Ты будешь выполнять команды Вадьки, даже если по-твоему он будет не прав?», Михаил Леонидович неожиданно ответил вопросом: «А ты историю с письмом помнишь?»

Как было не помнить?

Года два тому назад, вечером, вкусно поужинав, Михаил Леонидович спустился на лестничную площадку между первым и вторым этажами их пятиэтажки-хрущевки за почтой. Точнее, за «Вечеркой».

В почтовом ящике помимо газеты лежал конверт. Михаил Леонидович, хоть и пребывал в благостно сытом состоянии, сразу обратил внимание на отсутствие на конверте почтового штемпеля. Наблюдательность, приобретенная в послевоенные годы, когда он целых пять лет работал следователем под руководством знаменитого сыщика Шпеера, с годами не улетучилась. Нет штампа? Значит, письмо кинули прямо в почтовый ящик.

Через 10 минут, закрывшись в спальне, Михаил Леонидович звонил Вадиму. Илоне соврал, будто надо с сыном обсудить что-то юридическое.

От отца Вадим узнал, что автор письма требует 5 тысяч рублей. Способ передачи денег сообщит дополнительно, если на своем почтовом ящике Михаил Леонидович мелом напишет «да».

В общем и целом содержание письма было бредом. Автор пугал: ему известно, что оба Осиповых, и отец, и сын, – взяточники, часто меняют автомобили, и что лучше заплатить, а то он на них в ОБХСС заявит.

Поскольку ни старший, ни младший Осиповы должностными лицами не являлись, обвинение в получении взяток свидетельствовало о полнейшей юридической безграмотности шантажиста. Но вот фраза: «И еще не забывайте, что ваша внучка пока всегда возвращалась из школы здоровой и невредимой» – заставила обоих всерьез призадуматься.

И отец, и сын понимали, что самое опасное – это непрофессионалы. Все: и лексика письма, и его содержание, и требование написать мелом «да» – ну, все говорило о том, что писал какой-то придурок, возомнивший себя криминальным авторитетом. А от такого можно ожидать любых глупостей. Вадим попросил отца дать ему 15 минут – подумать, и пока ничего не говорить матери.

Как раз в это время у Вадима сидели два его приятеля, адвокаты, приехавшие посоветоваться по поводу уголовного дела, которое они взялись вести на пару. Заметив, что Вадим вернулся из кабинета в гостиную заметно помрачневшим, они, естественно, поинтересовались, в чем дело. Вадим рассказал.

Знал бы горе-рэкетир, с кем он связался!

Через полчаса от подъезда Вадима отъехали три машины. Один из адвокатов поехал к своему отцу – генералу КГБ, замначальника 9-го Управления (личной охраны особо важных государственных деятелей СССР).

Второй – на свое прежнее место работы, в МУР.

А сам Вадим в Люберцы. «Люберов» боялись. Проходил у Вадима недавно один клиент – мясник из Люберецкого гастронома, который как-то похвастался, что у него местные ребята отовариваются, ну, те самые, что в спортзалах качаются. Сам мясник был мужичонка хлипенький, к Вадиму обращался по поводу раздела наследства. Но вроде серьезный, не болтун. Дома Вадим нашел досье, в нем адрес мясника – и поехал. Беспокоить Эдуарда Николаевича Вадим посчитал преждевременным. Да и неправильным. Смешно для отлова «дилетанта-любителя» привлекать одного из самых авторитетных «воров в законе».

Уже на завтрашнее утро во дворе дома старших Осиповых появились странные люди. Двое неприметных мужчин в спортивных костюмах усердно катали по дорожке детскую коляску. Часа два катали. Из коляски за все время не раздалось ни одного звука.

Три электрика несколько часов проверяли лампочки на столбах. Правда, они как не горели до того, так и не зажглись.

Еще два мужика, пришлых, почему-то именно в этом дворе затеяли ремонт своего «Жигуленка».

Местные жители, как всегда торопившиеся по делам, ничего особого не заметили. Старушки, что просиживали целыми днями на скамеечках около подъездов, тоже не встрепенулись. Для их уровня интеллекта подобного камуфляжа оказалось вполне достаточно. Но не для профессионалов.

«Электрики» сразу заподозрили что-то неладное с двумя «папашами». Через пару часов подошли разобраться. Тут же к ним подлетели оба «автолюбителя-ремонтника». Но на выручку «электрикам» бросился моментально протрезвевший пьяный мужик, до того мирно спавший не один час на скамейке аккурат напротив подъезда Осиповых.

Слава богу, разборку начали не с того, чтобы выхватить оружие, как это в детективах показывают, а с удостоверений. Оказалось, что «электрики» и «пьяный» – из отдела по борьбе с особо опасными преступлениями МУРа, а «папаши» и «автолюбители» – из «девятки».

Дальше до конца дня и всю следующую неделю дежурили посменно. Редкий случился пример слаженной работы МВД и КГБ. Ну так ведь частный заказ!

Нашли же рэкетира «люберы». Пошли по местным пивным, пообщались с почтальоном, с дворником. Ребята знали, что делать. Через 10 дней Вадиму сообщили, кто автор письма. Спросили, какие будут указания?

Продолжения истории Илона не узнала, а Михаила Леонидовича оповестили лишь год спустя. Вадим, пришедший в бешенство, когда ему сообщили, что рэкетир-любитель – офицер-политработник, сосед родителей с верхнего этажа, которого отец не раз выручал деньгами до зарплаты, распорядился жестко. «Вывезти в лес, дать лопату, чтобы сам себе могилу вырыл, потом раздеть до трусов и отпустить. Не бить, и чтобы ни капли крови». Чего не знали ни Михаил Леонидович, ни сам Вадим, что с тех пор появилась у адвоката Осипова среди московского криминалитета кличка – «Могила». А на сходняке авторитетов московского региона было постановлено: Осипов – неприкасаем. Навсегда. За благородство и отсутствие кровожадности.

Если, разумеется, не «ссучится».

Илону напоминание об этой истории успокоило. Она уверилась, что муж готов реально подчиняться сыну. Осталось «уговорить старика Рокфеллера», то есть Марлена. Вадим хотел, чтобы с ним поговорил отец. Все-таки ровесники, старые приятели. Но когда Михаил Леонидович сообщил об этом Илоне, та призадумалась. При всех ее постоянных страхах по любому поводу, она, тем не менее, считалась в семье лучшим психологом. И муж не случайно поделился с ней просьбой Вадима.

Только на следующий день Илона высказала свою точку зрения – говорить должен сам Вадим. В противном случае Марлен расценит все это как детскую блажь, авантюру. Кроме того, только Вадим, сам, сумеет толково изложить суть идеи.

Михаил Леонидович, который и так побаивался идти на разговор с Марленом, – вдруг тот откажет, а Вадим этого никогда не простит, – с удовольствием прикрылся мнением жены.

Когда Вадим посвятил Марлена в свои планы, тот от гнева чуть не лопнул!

– Вы хотите развалить адвокатуру?! Мы пытаемся добиться запрета юридических кооперативов, а вы предлагаете, напротив, плодить их за счет адвокатов? Вы, Вадим Михайлович, просто рехнулись!

Вадим был готов к взрыву. И когда Марлен начал кричать, понял – этот разговор он выиграет. Обязательно!

– Нет, Марлен Исаакович! Не я. А те, кто думает, что можно повернуть историю вспять! Неужели вы всерьез полагаете, что в обществе возможно проявление частной инициативы здесь и здесь, а здесь и здесь – нельзя? Это только вопрос времени. Ящик Пандоры открыт! Первое кооперативное кафе – это начало конца плановой системы в целом! Это конец монополии прачечных, Госстраха, Аэрофлота, городских таксопарков. И адвокатуры! Поймите, и адвокатуры! Может быть, даже в первую очередь!

– Да что вы несете? Знаете, не все глупости, которые пишут в «Московских новостях», надо повторять вслух!

– Этого в «Московских новостях» не писали. Егор Яковлев слишком умен, чтобы перепечатывать Ленина и Маркса.

– Что? – опешил Марлен.

– Да, Марлен Исаакович! Ленина и Маркса. Перечтите на досуге. У Маркса, разумеется, «Капитал», а у Ленина – все работы, посвященные НЭПу. Я недавно перечитал. Ох, не дураки были ребята! – Вадим примиренчески улыбнулся.

Марлен смотрел на Осипова, вытаращив глаза.

– Вы что, действительно перечитали «Капитал»? – наверное, именно таким же тоном Марлен поинтересовался бы у Вадима, правда ли, что тот ест живых лягушек.

– Да, – продолжая мирно улыбаться, подтвердил Вадим.

Марлен помолчал с минуту, потом неожиданно спросил:

– А как мы можем спасти адвокатуру от этих халтурщиков из юридических кооперативов? Как вы считаете?

Ударение на «вы» не застало Вадима врасплох.

– Это-то совсем просто! Сейчас создание кооперативов возможно при исполкомах. Нам надо добиться лишь того, чтобы юридические кооперативы регистрировались по-прежнему исполкомами, но создавались при коллегиях адвокатов. При всемерной нашей поддержке!

– Бред! – не выдержал Марлен.

– Подождите! Вы сами меня учили выслушивать аргументы оппонента. Особенно если он дурак. Так?

Марлен вынужденно улыбнулся.

– Было…

– Лучший способ обезвредить противника – намертво зажать его в своих объятьях. При этом желательно с милой улыбкой на устах.

– Прикрывающих такие клыки, как у вас? – хмыкнул заведующий.

– Не прибедняйтесь! – огрызнулся Осипов.

– Дальше! – Марлен сделал вид, что не заметил дерзости.

– А дальше – задница! – Вадим перестал сдерживать эмоции. – Задница, потому что конференция коллегии никогда эту идею не подержит. И выступит за ликвидацию юридических кооперативов. Соответствующая резолюция будет принята подавляющим большинством голосов. И кооператоры радостно завопят: «Вот! Они боятся конкуренции!» А при том, как нас любит советская власть, с этого момента кооператорам от закона будет дан зеленый свет по полной программе!

– Боюсь, вы правы. – Марлен сидел мрачный, набычившийся и какой-то обессиленный. – А что у вас за идея со строительным кооперативом? Расскажите еще раз.

Больше часа Вадим рассказывал, отвечал на вопросы Марлена, записывал в свой блокнот те из них, на которые ответа пока не было. Что-то и Марлен подсказывал сходу. Сам спросил – сам ответил.

– Ладно! Попробуйте. Я вас прикрою, если что. Но не зарывайтесь! – Заведующий наконец согласился. В глазах его гуляли огоньки азарта. Такого Вадим раньше никогда не наблюдал.

– У меня одно условие. Ваша дочь будет работать со мной. А жена вместе с моими отцом и тещей станут членами кооператива Аксельбанта.

Марлен резко посуровел:

– Желаете получить заложников? Вам мало моего слова?

– Нет, просто не хочу через пару месяцев иметь завистников в лице вашей семьи, – с вызовом ответил Вадим.

Марлен долго молча смотрел на Осипова. Размышлял.

– Думаю, если вы не сломаете себе голову, то скоро, лет через 10, я буду гордиться тем, что когда-то вас чему-то учил!

– Ну, а я эти 10 лет пока что буду гордиться тем, что чему-то учусь у вас! – Вадим улыбнулся. Хотел приветливо, а получилось самодовольно и нагло.

– Пошел вон, нахал! – миролюбиво закрыл разговор заведующий.

Вадим ушел.

Приема у дверей Марлена дожидалось человек 10. Но он еще 20 минут просидел в одиночестве, думая о чем-то своем. Потом снял трубку и позвонил жене.

Вадим, не успев переступить порог, начал рассказывать Лене о разговоре с Марленом. Не тут-то было!

– Послушай, что наша дочь выкинула! – Лена раскраснелась, будто только вернулась с мороза. – Она занимается бизнесом! Обобрала всех своих одноклассниц и весь наш двор!

– Сколько она наодалживала? – Испугался Вадим.

– Ничего она ни у кого не одалживала! Все намного хуже!

И пока Маша, как мышка, тихо сидела в своей комнате, не высовывая носа, Лена обрушила на Вадима взволновавшую ее историю.

Все началось с того, что во время зимних каникул, живя у «свесей», Машка научилась шить. Эльза Георгиевна, как только правнучка выказала интерес к швейной машинке, решила, что пробил ее час в воспитании подрастающего поколения. С немецкой педантичностью бывшая дворянка показала Маше все известные ей хитрости машинного рукоделия.

К концу каникул Машка сама сшила бальные платья для всех своих кукол. Проблем с тканями не было, поскольку ни бабушка Эльза, ни Ил она никогда ничего не выбрасывали. В ход пошли и неиспользованные куски отрезов, и побитые молью меховые воротники, споротые со старых пальто, и кусочки отцовских галстуков, которые Михаил Леонидович перестал носить, и все остальное, что только можно было присобачить к кукольному платью с помощью швейной машинки или иголки с ниткой.

Юная портниха не обошла вниманием и огрызки сломанной бижутерии, и россыпи бисера и стекляруса, которые также, разумеется, хранились на всякий случай в отдельных коробках.

Собственно, эту часть истории Вадим уже знал. Когда дочь вернулась после каникул, его даже позабавило, что Лена, которая сама шить не умела, отнеслась к новому Машкиному увлечению снисходительно-ревниво. Сам же он только пошутил, что хотя бы дочь, в отличие от жены, не будет звать его, чтобы вставить нитку в иголку. И забыл.

Однако Маша, как выяснилось, пошла дальше.

Она, разумеется, похвасталась новыми платьями своих любимых кукол перед подругами и одноклассницами. Кто-то попросил ее сшить для своей куклы особо понравившееся.

Короче говоря, вот уже несколько месяцев Маша шила на заказ. Особым успехом пользовались платья для Барби. Многие родители привозили своим дочерям эту прелесть из-за границы. Но платье-то каждая Барби имела лишь одно! В советских магазинах о многочисленных наборах туалетов для суперкуклы и не слыхивали.

Маша решила исправить ошибку плановой системы. Она шила бальные и свадебные платья для Барби поточным методом. Если вдруг возникал простой с заказами – шила впрок. И когда очередная покупательница приходила к ней домой, на стол выставлялось с десяток бутылок, служивших манекенами для образцов одежды «от Марии Осиповой».

Мало того, что Машка выкачивала таким образом из кукловладелиц все карманные деньги, которые тем выдавали на мороженое и газировку, так она еще спровоцировала массовый сбор пустых бутылок по всему микрорайону и сдачу их в приемные пункты стеклотары. Этот способ зарабатывать деньги она подсказала некредитоспособным заказчицам.

В Маше обнаружилась настоящая предпринимательская жилка. Цену за платье она установила в 70 рублей. Если заказчице нужна была сдача, Маша всегда предлагала вместо денег либо вуаль для куклы, либо поясок, либо что-то еще, лишь бы только не расставаться с живыми деньгами.

Она покупала за 60 рублей пояски из дырявых металлических кругляков, некое подобие цыганского украшения, плоскогубцами раздраконивала их на отдельные «монетки» и делала из них изящные пряжки к пояскам для кукол. По цене 20 рублей за штуку. А в пояске-то их было два десятка! Таким образом 60 рублей легко превращались в 400. Ну а если заказчица просила об эксклюзиве, Маша легко соглашалась данной модели больше никому не предлагать. Правда, тут же объявляла наценку на авторское изделие в размере 50%.

В общей сложности за 4 месяца Машка заработала 1300 рублей. И это при зарплате школьного учителя 150 рэ в месяц!

Лена была в ужасе! Вадим хохотал, хлопая себя по коленям, что случалось крайне редко и свидетельствовало о том, что он действительно веселится от души. В этот момент он окончательно убедился в правильности своей затеи с адвокатским кооперативом.

Марлен передумал. А может, Мария Ивановна присоветовала. По слухам, авторитарный Марлен подчинялся жене во всех семейных вопросах безоговорочно. Вадиму он объявил, что работать будет не дочь, а племянник. Мария же должна получить половину долей в филиале кооператива. Первое требование Марлена Вадим признал резонным – родители не хотели рисковать дочерью, – кто знает, как дело пойдет, а племянник – другой оборот. А вот второе условие мэтра Вадима не устраивало. Он хотел сохранить за собой контроль в будущем предприятии. Но прямо возражать не стал. Решил схитрить.

Вечером встретился с Аксельбантом и ввел его в курс дела. Строитель обрадовался, что идея поддержана столь авторитетным юристом, членом Президиума Московской городской коллегии адвокатов. (Аксельбант, как еще раньше приметил Вадим, при слове «президиум», причем в любом контексте, наполнялся неким душевным трепетом.) То, что племянник Марлена будет трудиться под его крышей, тоже грело душу. Однако сомнения Вадима по поводу целесообразности закрепления за семьей даже столь влиятельного человека половины долей филиала его, Аксельбанта, детища показались строителю более чем обоснованными. Так можно и бизнес потерять!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: