Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Я: «Не вздумай притащить этого отвратительного пожарного ко мне домой. Если хочешь его трахнуть, иди к нему». 1 страница




– Видимо, что серьезное, – говорит Энн. – Что-то случилось в больнице?


 

 

– Ничего такого. Разбираюсь с одним хитрозадым работником.

– Тогда надеюсь, ты не сильно расстроен. Я тут подумала, мы могли бы потанцевать, как в старые добрые времена. Давай я попрошу поставить нашу песню с выпускного…

– Прости, Энн. Мне нужно уйти, – я встаю, а они смущенно улыбается мне. – Увидимся как-нибудь в другой раз.

– Конечно, пока.

Иду прямиком к входной двери и чувствую себя ужасно от собственной грубости, тем более что сам к ней подошел. Но я слишком взволнован, чтобы делать вид, будто заинтересован в ее болтовне. Черт, мне не интересна даже собственная болтовня. Просто нужно выбраться отсюда, подальше от Кори и его нового поклонника, потому что я чувствую, как задыхаюсь.

Снаружи прохладно и свежо – в самый раз, чтобы проветрить голову.

Наверное, мне пора домой.

– Эй, приятель, погоди. Огонька не найдется? – меня догоняет Кори с сигаретой в руке.

– Я не курю. И думал, ты тоже.

– Ага, бросил. Но сейчас так подавлен, что выкурить сигаретку просто необходимо. Стрельнул у какого-то парня, но только сейчас вспомнил, что теперь не ношу с собой зажигалку.

– Херово, значит, – завернув за угол, я останавливаюсь, дрожа от холода и эмоционального перегруза. Нервы натянуты, и мне нужно пойти домой и лечь спать.

Кори смеется и, сложив ладони вместе, дует на них, чтобы согреть.

– Кажется, ты на взводе. Как насчет отвлечься с той дамочкой? Я вздыхаю и провожу рукой по волосам.

– Она меня больше не волнует. Мне вообще никто не нужен. Мне и самому с собой нормально.

– Да, уверен, ты рассчитывал на то, что телочки выстроятся в ряд, а теперь тебя будет ждать только твоя рука, не?

Я смотрю на него, вглядываясь в зрачки и гадая, не принял ли он чего.

Он кажется… странным.

– Извини, приятель, – продолжает он, – наверное, у меня один секс на уме. Просто мы с моей девушкой пришли потанцевать, потом я предложил отсосать мне в сортире, а она взяла и обиделась. И свалила на моей машине с моим кошельком в своей сумочке. Мне некуда пойти, нет бабок и негде даже переночевать. Так что я знаю, что ты чувствуешь. Я тоже в заднице.

Я удивленно таращусь на него.

– Какого хрена ты несешь?

Потянувшись всем телом, он как бы невзначай проводит рукой по своему члену, и мое сердце подпрыгивает в горло. Когда Кори снова говорит, его голос низкий и заговорщический.

– Мне так нужны бабки, что думаю вернуться в бар и предложить отсосать какому-нибудь парню за полтинник. Не, ты не подумай, я не гей,


 

 

ничего такого. Просто ведь нет ничего плохого в том, что двое парней помогут друг другу, да?

Тяжело сглотнув, я чувствую, как кружится голова, когда понимаю, что происходит. Вот как Кори получал деньги от мужчин. Вот, значит, какая его игра. С одной стороны, мне грустно и тошно, с другой – член уже встал.

Несмотря на то, что я знаю, – это не по-настоящему, – я его хочу. Сейчас я прекрасно вижу, как он соблазняет, каков механизм, как он еле заметно двигает рукой, как наклоняет голову… Как и я со своим трюком с монеткой, он управляет и манипулирует гладко и складно. Только он в своей игре в разы лучше меня. Он не предложил мне прямо, но сделал так, что я обдумываю, словно это моя идея.

– Так что скажешь? Мне это сделать? Только скажи прямо. Мне не хочется схлопотать по морде, если кто-то из нас все неправильно понял. Как думаешь, я найду парня с небольшой суммой денег, кто был бы не против скользнуть членом в мой горячий мокрый рот и позволил бы мне пососать несколько минут? Может, он захотел бы кончить мне на лицо? Или я зря теряю время?

Я хочу что-нибудь сказать, но слова застряли в горле. Он так запудрил мне мозги, что я могу думать только о нем, сосущим мой член. Эта картинка без остановки крутится у меня в воображении: мой член, скользящий в его мокрый горячий рот и назад, я, кончающий ему на жаждущее лицо… Какая- то безумная сексуальная гифка, вытеснившая остальные мысли.

Он пинает бордюр носком ботинка и смущенно улыбается, от чего мое сердце тает.

– Извини, мужик. Ты прав, это дурацкая идея. Наверное, я просто сяду тут и подожду, может, чертова сука вернется.

– Подожди, – выпаливаю я, когда он поворачивается, чтобы вернуться в клуб. – Ты тут можешь замерзнуть. Думаю, у меня есть деньги, тем более на хорошее дело. М-м… а как мы это сделаем?

– Ну, вон там справа есть переулок. Ты платишь мне, и мы скрываемся в тени. Никто никогда не узнает.

Засунув дрожащую руку в карман, я достаю стодолларовую купюру.

– У тебя есть сдача?

Он качает головой, пришпиливая меня к месту невероятно сексуальным взглядом, от которого сжимаются яйца.

– Ну и хуй с ними. Тебе они нужней, – я протягиваю ему сотню, он кладет ее в карман и быстрым шагом идет в переулок. Иду за ним, оглядываясь по сторонам, чтобы нас никто не заметил. Наверное, я сейчас выгляжу, как виновный во всех преступлениях на свете сукин сын. Меня можно арестовать только потому, что я нервничаю, находясь в этом районе. И абсолютно точно меня могу арестовать за то, что сейчас произойдет в подворотне. Это ощущается настолько реально, что на одну нелепую секунду у меня мелькает мысль, а не полицейский ли под прикрытием Кори.

– Что ты там хихикаешь? – спрашивает он.

– Ничего. Просто схожу с ума.


 

 

Остановившись где-то на середине узкого переулка между двух кирпичных стен, Кори ныряет в дверную нишу и опускается на колени. Это боковая дверь в клуб, и отсюда слышно пульсирующую музыку.

– Расстегни штаны, – он терпеливо ждет, держа руки по швам.

Я расстегиваю молнию джинсов и приспускаю их до середины бедер, стараясь подавить дрожь от холода. Он смотрит на меня искрящимися глазами, и черты его лица подсвечены уличным фонарем. Этот безумный взгляд, эти мягкие губы, которые ощущаются так хорошо, когда обхватывают член…

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, детка. Проси о чем угодно.

– Оближи яйца, – мой голос хриплый от желания и приличной доли страха.

Я чувствую, как он языком пробегает по яйцам, слегка толкая, игриво покусывая и потом потягивая губами. Он мягко посасывает одно, отпускает и проделывает то же самое с обоими сразу. Потом медленно и умело скользит губами и языком вверх по стволу, придерживая член рукой и от этих потрясающих ощущений заставляя меня с нетерпением ждать момента, когда он возьмет меня в рот. Дойдя до головки, он жадно с хлюпающими звуками сосет ее, помогая себе точными и выверенными движениями рукой. Такого изящества я в жизни ни у кого не встречал.

Обеими руками хватаю его голову и наклоняю, как мне нравится, погружаясь пальцами в его шелковистые пряди. Он чередует сосание с движениями языка, доводя меня до одержимого желания кончить прямо сейчас. До желания, чтобы он принял все, проглотил до последней капли, дал себя трахнуть, позволил сделать своим. Затем он с хлопающим звуком вытаскивает член изо рта, делает так снова и снова, продолжая сосать, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закричать. Чтобы не начать умолять его не останавливаться, ни на секунду, ни на полсекунды.

– Черт, да, сейчас, – сдавленно шепчу я, в ответ он направляет член себе на лицо, и с хриплым низким рыком кончаю четырьмя мощными всплесками.

Все еще содрогаясь от оргазма, я провожу дрожащими руками по его щекам, и он с нежностью всматривается в меня.

– Ты такой красивый, Кори. Охрененно красивый. Он улыбается и вытирает лицо низом футболки.

– Ну как, это стоит сотни?

– Это стоит сотни тысяч, – я тяну его за руку, чтобы встал, убираю еще чувствительный член в штаны и застегиваю молнию.

На минуту представляю себе, как плачу ему сотню тысяч долларов, просто ради прикола и потому что могу себе это позволить. Но эта фантазия

– уже слишком, он, наверное, решит, что я рехнулся. И потом, он не догадывается, что у меня есть такие деньги, а я еще не готов рассказать.

Мы не особо разговариваем по дороге домой, но идем так близко друг к другу, что наши руки то и дело соприкасаются. И мне плевать, увидит ли нас сейчас кто-нибудь, – я надел капюшон. Кстати, на улице жутко холодно, поэтому у меня есть для него оправдание.


 

 

Я уже ни хрена не понимаю, что делаю. Когда мы подходим к входной двери, мне кажется, что это не мой дом. Это наш дом. А я живу с мужчиной, при этом пытаясь утверждать, будто между нами ничего нет. Весь сегодняшний вечер я ощущаю себя будто с содранной кожей. Сначала ревность к пожарному, потом беспокойство из-за минета, вызывающего смешанные чувства и за который я заплатил в том грязном переулке.

Внезапно на глаза наворачиваются слезы, и я едва могу видеть, чтобы подняться по лестнице.

– Бен… – Кори останавливает меня за руку. – Ты в порядке? Что случилось? Почему ты плачешь?

– Я не плачу, – пара слезинок все-таки скатывается по щекам.

– Я же вижу. В чем дело? – он забирает у меня ключ и, открыв дверь, подталкивает меня в спальню.

Я тщетно пытаюсь вытереть слезы рукавом кожаной куртки.

– Не могу поверить, что тебе приходилось это делать, Кори. У меня сердце разрывается при мысли, что ты… – я так подавлен, что не могу закончить предложение.

– Все нормально, Бен. Это было очень давно.

– Да, но что это за мир такой, где подростку приходится продавать свое тело, чтобы иметь крышу над головой и не умереть с голоду? Они должны были дать тебе денег просто так, из доброты. Я ужасно злюсь, Кори. И хочу ввалить как следует каждому мужику, кто воспользовался тобой. Жалкие больные ублюдки! Убил бы их всех!

Самое кошмарное, что я стараюсь не обращать внимания на свои двойственные чувства. С одной стороны, искренне убежден, что они отвратительные извращенцы, с другой – я их понимаю, ведь сам ощутил по отношению к Кори такое же непреодолимое желание. И не могу сказать с полной уверенностью, что на их месте отказал бы ему.

Кори садится рядом, так близко, что мне слышно его дыхание, и, положив руку мне на плечи, тянет меня лечь рядом с ним, откинувшимся на спину. Потом он поворачивается ко мне и осыпает поцелуями мое лицо и шею.

– Ты очень хороший, Бен. Благодаря тебе я чувствую себя в безопасности, словно мне ничего не угрожает, пока ты – часть моей жизни.

– Ни хрена. Я делаю тебе больно. Прячу и отказываюсь от тебя, как поганый трус, хотя кроме тебя мне ничего и никого не нужно. Я не делаю твою жизнь безопасной, Кори. Я просто еще один источник твоей боли, еще один из тех, кто тебя использовал.

– Нет, все не так. Ты настолько привык притворяться, будто бесчувственный, что и сам уже в это поверил.

Я невесело смеюсь.

– И как ты умудрился узнать меня за такое короткое время? Думаю, ты сам себя обманываешь. Проецируешь на меня романтические черты характера, которые хотел бы видеть во мне. Но это просто фантазии. Я просто врач в маленьком захолустном и полном предубеждений городишке,


 

 

и настолько зазомбирован чужими представлениями о жизни, что даже не могу себе вообразить, как могу увлечься другим мужчиной. Вот что я на самом деле чувствую. Почему мне вечно все говорят про мои же чувства?

– Ну смотри, чувства все-таки есть, сам признался, – какое-то время Кори смотрит в потолок, а потом продолжает: – Хочу кое в чем признаться. Я расстроился, что ты не захотел никому рассказать обо мне – и о нас. Сказал тебе, что все понимаю, но это только половина правды. Так-то я догадываюсь, почему ты так себя ведешь, но при этом адски злюсь. И я нарочно флиртовал с пожарным у тебя на глазах, потому что хотел заставить тебя ревновать. Получилась какая-то фигня, и я сожалею.

Вздохнув, я прикрываю глаза предплечьем, закрываясь от света и всего мира.

– Блин, будь я хотя бы наполовину мужиком, я бы послал всех на хуй и не стал бы притворяться.

– Но ты ведь не можешь так сказать, согласись. Ты часть этого общества, люди тебя любят, у тебя отличная карьера, которую совсем не хочется терять

– о таком я даже мечтать не смею. На меня-то людям плевать, гей я или нет. Я – никто. А вот ты… Если ты считаешь, что люди не поймут и что это навредит работе, тогда ты делаешь все правильно, скрывая правду. С моей стороны эгоистично ждать, что ты рискнешь всем ради моей задницы. Как ты сам сейчас правильно заметил, мы едва знаем друг друга. Через неделю или две я могу исчезнуть из твоей жизни, а тебе всю жизнь потом разгребать последствия. Это того не стоит.

Я крепко его обнимаю, глубоко дыша, чтобы сдержать новые слезы.

– Чувствую себя идиотом, реву тут как маленький. Боже, я еще ни разу в жизни не плакал.

– Тогда, наверное, это тебе на пользу. Прости меня за все, Бен. Я не хочу стать причиной развала твоей жизни.

Мы засыпаем, лежа бок о бок на кровати, не снимая курток и обняв друг друга. И это самая важная, без единого сна, ночь в моей жизни.


 

 

Глава 16

– Ого-го! – закрыв машину, я иду на работу, в то время как Кори направляется к машине скорой помощи. У меня странное ощущение при входе в ER, как будто только что закончился месяц отпуска, вместо моих обычных выходных. За это время произошло так много всего, что сейчас я чувствую себя другим человеком.

Приемная заполнена пациентами, в основном оставшимися с дневной смены, а я чувствую себя немного усталым, поскольку спал слишком много. Мы с Кори весь день ленились, вставая только чтобы поесть, принять душ и включить телевизор.

– Доктор Харди, вы уже пришли, – говорит одна из медсестер, готовая уходить. – У меня там ваш постоянный «клиент» с одышкой, мистер Доусон. У него кислород ниже 90, что для него нормально, так что я не поставила ему маску, но все-таки сделала анализ. Результаты вот-вотбудут готовы.

– Спасибо. Что-нибудь еще?

– Дама из второй палаты собирается уходить и пошла за тем парнем из третьей. Он в порядке, его проверил доктор Ханниган. Ему сняли швы и выписывают. Половина присутствующих здесь – это родственники, так что все не так плохо, как кажется, –она кладет папки на стол и, взяв жакет, идет на выход. – Кстати, здорово, что у вас с Джули одинаковый праздничный вид. Думаю, надо сделать вечеринку в дневную смену.

– Э-э… спасибо. – Джули сейчас с пациентом в первой смотровой, и она действительно, как и я, одета в красную водолазку. Надев сверху зеленую форму, мы оба выглядим очень по-новогоднему и как будто договорились.

Закончив с пациентом, она возвращается к стойке в сестринской и подозрительно оглядывает меня. Тут меня осеняет, о чем она может подумать, глядя на мой высокий ворот, и, к сожалению, будет абсолютно права.

– Привет, доктор Харди. Вы в водолазке? Я смотрю ей прямо в глаза.

– То же самое могу спросить и у тебя, Джули. Только что ушедшая медсестра решила, что мы тут с тобой демонстрируем рождественское настроение одинаковыми нарядами.

Покашляв, Джули возится с бумагами на столе, избегая смотреть на меня.

Когда она случайно подходит ближе, я накрываю ее руку своей.

– Не чувствуй себя неловко. Пожалуйста, не надо. Просто пусть все будет по-старому, ладно? Из-за произошедшего между нами я не изменил свое отношение к тебе.

– И что это здесь такое? – из коридора, ведущего в администраторскую, появляется Кристина. Понятия не имею, как много она слышала. – Между вами двумя что-то произошло, и я догадываюсь, что именно и кто еще


 

 

причастен, – она играет с высоким воротником своей роскошного белого платья-свитера и ухмыляется.

– Крис, тебя мои дела, как и я сам, больше не касаются, –

– Но, дорогой, мы едва успели расстаться. Твоя сторона кровати еще теплая.

Теперь моя очередь ухмыляться.

– Это все потому, что Ханниган не дает ей остыть.

Послав меня очередной улыбочкой ко всем чертям, Кристина поворачивается к Джули.

– Эй, дворняжка, ты что, спала с Беном, пока мы встречались?

– Хватит, – я быстро встаю между ними, пытаясь защитить Джули.

И тут Кристина протягивает руку к моему воротнику и оттягивает его, открывая метку на моей шее. Я чувствую, как краснею.

– Это ты ему сделала? – спрашивает она Джули. – Твоя работа? Решительно шагнув из-за моей спины, Джули с вызовом смотрит на

Кристину.

– Да, моя. Мы занимались любовью в эти выходные у него дома, правда, Бен?

Я напоминаю себе прикрыть рот, чтобы все не испортить.

– Да, милая. Разве такое забудешь, – я улыбаюсь ей, и надеюсь, она понимает, что это искренне, поскольку она только что спасла мою задницу.

– Ты мудак, Бен, – фыркает Кристина, не глядя на нас. – Надеюсь, тыбудешь счастлив со своей шлюхой.

Как ни странно, у меня проносится мысль, имеет ли она в виду Джули и знает чуть больше, чем говорит.

– Спасибо, Джули, – шепотом говорю я, когда Кристина ушла. – Но зачем ты соврала?

Она краснеет.

– Решила, ты не хочешь, чтобы она была в курсе о происходящем.

Кристина не станет хранить это в тайне.

– И что же такое, по-твоему, происходит?

– Да ладно, Бен, – закатив глаза, она мягко кладет свою руку на мою. – Можешь сколько угодно думать, будто ты одиночка и никому до тебя нет дела, но я всегда обращаю на тебя внимание. И потом, я была с тобой и Кори тогда, помнишь? Нужно быть слепой и глухой, чтобы не заметить сексуального влечения между вами.

– А-а. И это тебя беспокоит? – не уверен, что хочу услышать ответ.

– Только то, что я собиралась расспросить тебя сама, если ты не расскажешь. Не знала, что ты гей.

– Я не гей.

– Значит, тебе просто нравится он?

– Поверить не могу, что говорю это, но да. Только он. Мне никогда не нравился ни один парень… до этого момента.


 

 

– Как бы то ни было, я думаю, вы двое замечательная пара. Оба очень сексуальные и явно увлечены друг другом. Но что же теперь делатьмне? В этом дурацком городишке так мало подходящих парней.

– Джули, ты красивая умная девушка. И еще так молода. У тебя еще полно времени найти кого-то потрясающего.

Она улыбается, и ее глаза искрятся от волнения.

– Когда я пришла, видела у машины скорой обалденного красавчика. Он новенький? Может, Кори меня с ним познакомит.

– Вашу мать, – я так резко вскакиваю со стула, что тот откатывается назад и врезается в шкафы. – Я совсем забыл про него, – положив руки на плечи Джули, я смотрю на нее со всем сочувствием, на какое только способен. – Не хочу приносить дурные вести, но он тоже гей, милая. И мне надо пойти проверить кое-что.

Слышу позади себя разочарованный вскрик Джули и, изо всех сил толкнув двери приемного отделения, несусь в комнату ожидания скорой. Как я только мог забыть, что Кори останется наедине с этим самым завидным парнем в округе?

Двери открыты, но там никого нет. Как и машины скорой. Сегодня моя наблюдательность ни на что не годится.

Когда возвращаюсь в приемное, Джули готовит первую операционную.

– Они уехали. Все плохо. Там передозировка, маленький ребенок.

Мое сердце подпрыгивает в глотку, как и всегда, кода дело касается детей.

– Ребенок? Сколько лет?

– Около пяти.

– Господи. Как у ребенка может быть передозировка? Когда родители перестанут оставлять на виду свои сраные наркотики?

– Не знаю, доктор Харди, но я боюсь того, что мы увидим. Что, если ребенок…

Я знаю, что она хочет сказать. Что, если ребенок умрет? Такое уже бывало. Именно в мою смену. Большая часть бед, мешающих мне спать по ночам и неизменно врывающихся в мои сны, произошла здесь. Это случаи, которые я пытался предотвратить, но не смог. В этой хрупкой и мимолетной жизни мы, врачи, в лучшем случае можем держать под контролем нанесенный ущерб, и это ощущение бессилия мучительно.

Щелкает рация, и раздается голос Майка:

Расчетное время прибытия две минуты. Девочка, пять лет, предположение на передозировку наркотиками… Э-э, «Оксикодом»?..

«Оксикодоном», да, – на заднем плане я слышу голос Кори, диктующего состояние пациента. Его голос лихорадочный, от чего я нервничаю еще больше. – Пациент без сознания, зрачки суженные, поставлена ларингеальная маска. Мы уже подъезжаем.

– Наш выход, – я встаю на свое место у изголовья. – Не волнуйся, Джули. Кори молодец. Он уже управляет ее дыханием, а это три четверти дела в борьбе с передозировкой.


 

 

В этот момент Кори и Майк с носилками врываются в двойные двери.

Мне тревожно смотреть на такого маленького пациента, но я не могу позволить, чтобы это влияло на мою работу. Я же чертов врач, и все на меня рассчитывают. Так что я опускаю свой знаменитый ледяной щит.

– У нее проблемы с дыханием и замедленное сердцебиение, док.

– Приготовь «Наркан», Джули. Кори практически в слезах.

– Почему мы ничего не делаем, Бен? Мы были так заняты своими глупыми драмами, и посмотри теперь.

Я не понимаю, о чем он, пока не приглядываюсь к пациентке. Это Тайлиа, маленькая девочка из мотеля. Меня бросает в жар и стыд, потому что я так и не позвонил в опеку, как собирался.

Джули подключает капельницу.

– «Наркан» введен.

Дышать становится чуть легче.

– Надеюсь, этого будет достаточно, и нам не придется ее вентилировать.

Где ее мать?

– Она доигралась, – отвечает Кори. – Опоссум сопроводил ее в тюрьму.

Надеюсь, она останется там, пока не умрет от старости.

– Эта дамочка сумасшедшая, – своим глубоким голос говорит Майк. – Кори сказал, что вы планировали позвонить в службу опеки и забрать у нее ребенка.

– Видимо, мы ждали слишком долго.

– Не знаю, док, – когда Майк называет меня так же, как и Кори, я от этого съеживаюсь. – Нельзя всегда все делать правильно. И всегда кажется, что у нас больше времени, чем есть на самом деле. И это касается всего.

А Майк мудрец. Мне нравится этот парень.

И он прав. Мы не можем бросаться очертя голову исправлять каждую мелочь, иначе быстро перегорим. Большинство ситуаций, как правило, решаются сами собой, без вмешательств, и часто мы понятия не имеем, какие из них реально опасные. Это как лотерея – девочку почти на равных могло ждать счастливое детство без происшествий и передозировка наркотиков, или что еще хуже. И никакие тревожные признаки не сработают. Я лично видел, как от огнестрельной раны умер сын юриста, занимающегося законом об ограничении ношения и покупки оружия, в то время как дети большинства охотников умирают от старости. В конечном счете дело не в признаках, а в везении.

Но все равно чувствую себя дерьмово. Я должен был сделать хоть что-

то.

– Сколько она приняла? Кто-нибудь знает? – спрашиваю я, проверяя

зрачки девочки, дыхание и сердце.

– Повезло, что это был новый рецепт. Не для матери правда. Не знаю, откуда она взяла таблетки, но там не хватало шести штук, а две из них приняла мать. Так что не больше четырех.


 

 

– Хорошо. Когда «Наркан» подействует, думаю, она будет в безопасности. Мы можем оставить ее здесь – слава богу, потому что я не хочу выпускать ее из вида. Еще пара таблеток, и пришлось бы везти в интенсивную терапию в окружную больницу.

 

 

***

К утру я словно выжатый лимон. К счастью, все остальные вызовы этой ночью были не страшными, и в целом это была спокойная ночь. Большую часть времени я провел в палате Тайлиа, наблюдая за ней. Ужасно, что у нее нет никого, кто бы навестил ее, но все медсестры просто помешались на ней, так что уверен, они позаботятся о ней днем, когда я буду спать.

Кори тоже большую часть времени провел в ее палате. Она вела себя сдержанно со мной, но зато от него явно без ума. Он сел на кровать и положил ее голову себе на грудь, пока мы смотрели старые вестерны пятидесятых. Не думаю, что Майк был против провести время одному в комнате отдыха скорой в свою первую ночь. За смену они выехали на вызов всего раз, так что он либо спал, либо лазал по порносайтам.

– Устал, да? – обеспокоенно спрашивает Кори, когда мы въезжаем ко мне в гараж и потом вяло тащимся по лестнице.

– Ага, хочется проспать весь день. Можешь заняться, чем хочешь. Все мое – твое, ладно? – еле стащив с себя одежду, я падаю на кровать и, взяв пульт, закрываю шторы. Прохлада простыней и темнота сразу же успокаивают.

– Все, что я сейчас хочу, – это лечь рядом с тобой и поспать. Можно?

– Конечно, – зевнув, я поворачиваюсь к нему спиной. – Только я сейчас так себе компания.

Какое-то время Кори молчит, но когда я уже начал засыпать, он не дает мне заснуть вопросом:

– Бен, можно задать тебе личный вопрос?

– О господи. Ну что еще?

– Ты сильно расстроен?

Я вздыхаю, мечтая, чтобы он не трогал это. И желая, чтобы он оставил меня в покое.

– Иногда у меня просто плохое настроение. А сейчас я сильно устал, понимаешь?

– Понимаю. Приятных снов.

Кори придвигается ближе, едва касаясь меня, но это ощущается дискомфортно – как синдром беспокойных ног. Мне не приятно, когда ко мне в таком состоянии прикасаются. И хочу отстраниться от него, но не хочу огорчать, поэтому стараюсь игнорировать желание содрогнуться. Все равно скоро усну.

 

 

***


 

 

Где-то в полдень я просыпаюсь от смеха. Мне слышен голос Кори и чей- то женский. Пошатываясь спросонок, вхожу в гостиную и вижу сидящих на диване и оживленно болтающих Кори и Элли.

– Я пропустил вечеринку?

Они оба вздрагивают и смотрят в мою сторону.

– Привет, Бен, – Элли вскакивает с дивана и подбегает обнять меня. – Рада тебя видеть. Надеюсь, ты не возражаешь, что этот юноша составил мне компанию, пока ты отдыхаешь. Он мне тут все показал, и хочу признаться: у тебя потрясающий дом. Ощущение, что я на страницах журнала.

– Спасибо, – отвечаю я и перевожу взгляд на Кори, который выглядит немного обеспокоенным, будто не знает, как я отреагирую на появление гостьи. – Кори, у вас тут все в порядке? Нужно чего-нибудь? Извините, я долго проспал.

Он встает и идет ко мне.

– Не переживай. Ты устал как собака. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – почесывая голову, отвечаю я. – У меня немножко тыква разболелась, пришлось это дело заспать.

Элли начинает истерически хохотать, а Кори недоуменно таращится на меня.

– И что это означает?

– Это из «Заводного апельсина», – говорю я, ласково ему улыбаясь. – У меня есть. Найду тебе ее перед работой, так что во время простоя на этой неделе можешь почитать.

Вместо того чтобы тусить с Громилой Майком.

Тут звонит мой телефон, и я бегу в спальню, успев поймать его, прежде чем он падает со столика.

– Алло!

– Привет, Бен. Как ты? – говорит Опоссум.

– Нормально, если не считать то происшествие с девочкой.

– Да, дело было плохо, приятель. Хорошо, что вы, ребята, ее спасли. Кто знает, что бы в итоге произошло, не выйди она из номера. Она искала твоего друга, но ты, видимо, уже знаешь, что он переехал.

– Ого. Кори знает, что она искала его?

– Да, она лежала прямо под дверью в его бывший номер. Он очень переживал. Говорил, что не должен был ее там оставлять.

Мое сердце сжимается, и я ничего не могу добавить. Меня мучает чувство вины, о котором не хочется говорить, поэтому я решаю сменить тему.

– И чему я обязан слышать твой сердитый голос, старикан?

– Старикан? Да ты мне в затылок дышишь, дружище. Через несколько лет я тебя так же назову, и вот тогда ты запоешь.

Я смеюсь. Опоссум всегда умел поднимать мне настроение – он делал это с тех пор, как моя мама заболела. А за годы практики отточил навык.

– Я пробил тот номер. Хотя сомневаюсь, что тебе понравится то, что узнал. Мы можем встретиться?


 

 

Мой желудок стискивает от страха, и я гадаю, что же такого он мне расскажет.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Вот черт. Звучит не очень хорошо.

– Да, конечно. Приезжай ко мне домой. У меня гости, но мы вполне сможем поговорить наедине.

Когда Опоссум приезжает, его лицо выглядит таким серьезным, что я тут же становлюсь на взводе. Он с подозрением оглядывает Кори.

– Понервничал вчера, да, сынок?

– Да, сэр, – Кори энергично кивает и, встав с дивана, протягивает ему руку. – Рад вас снова видеть. Вы знакомы с Элли?

– «SeafoodBarn», – Опоссум почесывает живот. – Лучшая еда в городе.

Не считая угощений моей жены, конечно.

Элли сияет от комплимента.

– Спасибо, Опоссум. Мне важно ваше мнение.

– Итак, Бен, мне нужно тебе кое-что показать, имеющее отношение и к твоему… другу. Как мы поступим? Мне не хочется, чтобы о твоих делах была в курсе вся округа.

Элли краснеет, когда он смотрит на нее.

– Ой, мне уже пора, мальчики. Полно дел, да и в ресторан потом нужно.

Позвони мне потом, Кори.

Поцеловав Кори в щеку, она забирает сумочку со стола и быстро идет к входной двери.

Когда мы остаемся одни, Опоссум нарочно вздыхает.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных