ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Я: «Не вздумай притащить этого отвратительного пожарного ко мне домой. Если хочешь его трахнуть, иди к нему». 1 страница– Видимо, что серьезное, – говорит Энн. – Что-то случилось в больнице?
– Ничего такого. Разбираюсь с одним хитрозадым работником. – Тогда надеюсь, ты не сильно расстроен. Я тут подумала, мы могли бы потанцевать, как в старые добрые времена. Давай я попрошу поставить нашу песню с выпускного… – Прости, Энн. Мне нужно уйти, – я встаю, а они смущенно улыбается мне. – Увидимся как-нибудь в другой раз. – Конечно, пока. Иду прямиком к входной двери и чувствую себя ужасно от собственной грубости, тем более что сам к ней подошел. Но я слишком взволнован, чтобы делать вид, будто заинтересован в ее болтовне. Черт, мне не интересна даже собственная болтовня. Просто нужно выбраться отсюда, подальше от Кори и его нового поклонника, потому что я чувствую, как задыхаюсь. Снаружи прохладно и свежо – в самый раз, чтобы проветрить голову. Наверное, мне пора домой. – Эй, приятель, погоди. Огонька не найдется? – меня догоняет Кори с сигаретой в руке. – Я не курю. И думал, ты тоже. – Ага, бросил. Но сейчас так подавлен, что выкурить сигаретку просто необходимо. Стрельнул у какого-то парня, но только сейчас вспомнил, что теперь не ношу с собой зажигалку. – Херово, значит, – завернув за угол, я останавливаюсь, дрожа от холода и эмоционального перегруза. Нервы натянуты, и мне нужно пойти домой и лечь спать. Кори смеется и, сложив ладони вместе, дует на них, чтобы согреть. – Кажется, ты на взводе. Как насчет отвлечься с той дамочкой? Я вздыхаю и провожу рукой по волосам. – Она меня больше не волнует. Мне вообще никто не нужен. Мне и самому с собой нормально. – Да, уверен, ты рассчитывал на то, что телочки выстроятся в ряд, а теперь тебя будет ждать только твоя рука, не? Я смотрю на него, вглядываясь в зрачки и гадая, не принял ли он чего. Он кажется… странным. – Извини, приятель, – продолжает он, – наверное, у меня один секс на уме. Просто мы с моей девушкой пришли потанцевать, потом я предложил отсосать мне в сортире, а она взяла и обиделась. И свалила на моей машине с моим кошельком в своей сумочке. Мне некуда пойти, нет бабок и негде даже переночевать. Так что я знаю, что ты чувствуешь. Я тоже в заднице. Я удивленно таращусь на него. – Какого хрена ты несешь? Потянувшись всем телом, он как бы невзначай проводит рукой по своему члену, и мое сердце подпрыгивает в горло. Когда Кори снова говорит, его голос низкий и заговорщический. – Мне так нужны бабки, что думаю вернуться в бар и предложить отсосать какому-нибудь парню за полтинник. Не, ты не подумай, я не гей,
ничего такого. Просто ведь нет ничего плохого в том, что двое парней помогут друг другу, да? Тяжело сглотнув, я чувствую, как кружится голова, когда понимаю, что происходит. Вот как Кори получал деньги от мужчин. Вот, значит, какая его игра. С одной стороны, мне грустно и тошно, с другой – член уже встал. Несмотря на то, что я знаю, – это не по-настоящему, – я его хочу. Сейчас я прекрасно вижу, как он соблазняет, каков механизм, как он еле заметно двигает рукой, как наклоняет голову… Как и я со своим трюком с монеткой, он управляет и манипулирует гладко и складно. Только он в своей игре в разы лучше меня. Он не предложил мне прямо, но сделал так, что я обдумываю, словно это моя идея. – Так что скажешь? Мне это сделать? Только скажи прямо. Мне не хочется схлопотать по морде, если кто-то из нас все неправильно понял. Как думаешь, я найду парня с небольшой суммой денег, кто был бы не против скользнуть членом в мой горячий мокрый рот и позволил бы мне пососать несколько минут? Может, он захотел бы кончить мне на лицо? Или я зря теряю время? Я хочу что-нибудь сказать, но слова застряли в горле. Он так запудрил мне мозги, что я могу думать только о нем, сосущим мой член. Эта картинка без остановки крутится у меня в воображении: мой член, скользящий в его мокрый горячий рот и назад, я, кончающий ему на жаждущее лицо… Какая- то безумная сексуальная гифка, вытеснившая остальные мысли. Он пинает бордюр носком ботинка и смущенно улыбается, от чего мое сердце тает. – Извини, мужик. Ты прав, это дурацкая идея. Наверное, я просто сяду тут и подожду, может, чертова сука вернется. – Подожди, – выпаливаю я, когда он поворачивается, чтобы вернуться в клуб. – Ты тут можешь замерзнуть. Думаю, у меня есть деньги, тем более на хорошее дело. М-м… а как мы это сделаем? – Ну, вон там справа есть переулок. Ты платишь мне, и мы скрываемся в тени. Никто никогда не узнает. Засунув дрожащую руку в карман, я достаю стодолларовую купюру. – У тебя есть сдача? Он качает головой, пришпиливая меня к месту невероятно сексуальным взглядом, от которого сжимаются яйца. – Ну и хуй с ними. Тебе они нужней, – я протягиваю ему сотню, он кладет ее в карман и быстрым шагом идет в переулок. Иду за ним, оглядываясь по сторонам, чтобы нас никто не заметил. Наверное, я сейчас выгляжу, как виновный во всех преступлениях на свете сукин сын. Меня можно арестовать только потому, что я нервничаю, находясь в этом районе. И абсолютно точно меня могу арестовать за то, что сейчас произойдет в подворотне. Это ощущается настолько реально, что на одну нелепую секунду у меня мелькает мысль, а не полицейский ли под прикрытием Кори. – Что ты там хихикаешь? – спрашивает он. – Ничего. Просто схожу с ума.
Остановившись где-то на середине узкого переулка между двух кирпичных стен, Кори ныряет в дверную нишу и опускается на колени. Это боковая дверь в клуб, и отсюда слышно пульсирующую музыку. – Расстегни штаны, – он терпеливо ждет, держа руки по швам. Я расстегиваю молнию джинсов и приспускаю их до середины бедер, стараясь подавить дрожь от холода. Он смотрит на меня искрящимися глазами, и черты его лица подсвечены уличным фонарем. Этот безумный взгляд, эти мягкие губы, которые ощущаются так хорошо, когда обхватывают член… – Что ты хочешь, чтобы я сделал, детка. Проси о чем угодно. – Оближи яйца, – мой голос хриплый от желания и приличной доли страха. Я чувствую, как он языком пробегает по яйцам, слегка толкая, игриво покусывая и потом потягивая губами. Он мягко посасывает одно, отпускает и проделывает то же самое с обоими сразу. Потом медленно и умело скользит губами и языком вверх по стволу, придерживая член рукой и от этих потрясающих ощущений заставляя меня с нетерпением ждать момента, когда он возьмет меня в рот. Дойдя до головки, он жадно с хлюпающими звуками сосет ее, помогая себе точными и выверенными движениями рукой. Такого изящества я в жизни ни у кого не встречал. Обеими руками хватаю его голову и наклоняю, как мне нравится, погружаясь пальцами в его шелковистые пряди. Он чередует сосание с движениями языка, доводя меня до одержимого желания кончить прямо сейчас. До желания, чтобы он принял все, проглотил до последней капли, дал себя трахнуть, позволил сделать своим. Затем он с хлопающим звуком вытаскивает член изо рта, делает так снова и снова, продолжая сосать, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закричать. Чтобы не начать умолять его не останавливаться, ни на секунду, ни на полсекунды. – Черт, да, сейчас, – сдавленно шепчу я, в ответ он направляет член себе на лицо, и с хриплым низким рыком кончаю четырьмя мощными всплесками. Все еще содрогаясь от оргазма, я провожу дрожащими руками по его щекам, и он с нежностью всматривается в меня. – Ты такой красивый, Кори. Охрененно красивый. Он улыбается и вытирает лицо низом футболки. – Ну как, это стоит сотни? – Это стоит сотни тысяч, – я тяну его за руку, чтобы встал, убираю еще чувствительный член в штаны и застегиваю молнию. На минуту представляю себе, как плачу ему сотню тысяч долларов, просто ради прикола и потому что могу себе это позволить. Но эта фантазия – уже слишком, он, наверное, решит, что я рехнулся. И потом, он не догадывается, что у меня есть такие деньги, а я еще не готов рассказать. Мы не особо разговариваем по дороге домой, но идем так близко друг к другу, что наши руки то и дело соприкасаются. И мне плевать, увидит ли нас сейчас кто-нибудь, – я надел капюшон. Кстати, на улице жутко холодно, поэтому у меня есть для него оправдание.
Я уже ни хрена не понимаю, что делаю. Когда мы подходим к входной двери, мне кажется, что это не мой дом. Это наш дом. А я живу с мужчиной, при этом пытаясь утверждать, будто между нами ничего нет. Весь сегодняшний вечер я ощущаю себя будто с содранной кожей. Сначала ревность к пожарному, потом беспокойство из-за минета, вызывающего смешанные чувства и за который я заплатил в том грязном переулке. Внезапно на глаза наворачиваются слезы, и я едва могу видеть, чтобы подняться по лестнице. – Бен… – Кори останавливает меня за руку. – Ты в порядке? Что случилось? Почему ты плачешь? – Я не плачу, – пара слезинок все-таки скатывается по щекам. – Я же вижу. В чем дело? – он забирает у меня ключ и, открыв дверь, подталкивает меня в спальню. Я тщетно пытаюсь вытереть слезы рукавом кожаной куртки. – Не могу поверить, что тебе приходилось это делать, Кори. У меня сердце разрывается при мысли, что ты… – я так подавлен, что не могу закончить предложение. – Все нормально, Бен. Это было очень давно. – Да, но что это за мир такой, где подростку приходится продавать свое тело, чтобы иметь крышу над головой и не умереть с голоду? Они должны были дать тебе денег просто так, из доброты. Я ужасно злюсь, Кори. И хочу ввалить как следует каждому мужику, кто воспользовался тобой. Жалкие больные ублюдки! Убил бы их всех! Самое кошмарное, что я стараюсь не обращать внимания на свои двойственные чувства. С одной стороны, искренне убежден, что они отвратительные извращенцы, с другой – я их понимаю, ведь сам ощутил по отношению к Кори такое же непреодолимое желание. И не могу сказать с полной уверенностью, что на их месте отказал бы ему. Кори садится рядом, так близко, что мне слышно его дыхание, и, положив руку мне на плечи, тянет меня лечь рядом с ним, откинувшимся на спину. Потом он поворачивается ко мне и осыпает поцелуями мое лицо и шею. – Ты очень хороший, Бен. Благодаря тебе я чувствую себя в безопасности, словно мне ничего не угрожает, пока ты – часть моей жизни. – Ни хрена. Я делаю тебе больно. Прячу и отказываюсь от тебя, как поганый трус, хотя кроме тебя мне ничего и никого не нужно. Я не делаю твою жизнь безопасной, Кори. Я просто еще один источник твоей боли, еще один из тех, кто тебя использовал. – Нет, все не так. Ты настолько привык притворяться, будто бесчувственный, что и сам уже в это поверил. Я невесело смеюсь. – И как ты умудрился узнать меня за такое короткое время? Думаю, ты сам себя обманываешь. Проецируешь на меня романтические черты характера, которые хотел бы видеть во мне. Но это просто фантазии. Я просто врач в маленьком захолустном и полном предубеждений городишке,
и настолько зазомбирован чужими представлениями о жизни, что даже не могу себе вообразить, как могу увлечься другим мужчиной. Вот что я на самом деле чувствую. Почему мне вечно все говорят про мои же чувства? – Ну смотри, чувства все-таки есть, сам признался, – какое-то время Кори смотрит в потолок, а потом продолжает: – Хочу кое в чем признаться. Я расстроился, что ты не захотел никому рассказать обо мне – и о нас. Сказал тебе, что все понимаю, но это только половина правды. Так-то я догадываюсь, почему ты так себя ведешь, но при этом адски злюсь. И я нарочно флиртовал с пожарным у тебя на глазах, потому что хотел заставить тебя ревновать. Получилась какая-то фигня, и я сожалею. Вздохнув, я прикрываю глаза предплечьем, закрываясь от света и всего мира. – Блин, будь я хотя бы наполовину мужиком, я бы послал всех на хуй и не стал бы притворяться. – Но ты ведь не можешь так сказать, согласись. Ты часть этого общества, люди тебя любят, у тебя отличная карьера, которую совсем не хочется терять – о таком я даже мечтать не смею. На меня-то людям плевать, гей я или нет. Я – никто. А вот ты… Если ты считаешь, что люди не поймут и что это навредит работе, тогда ты делаешь все правильно, скрывая правду. С моей стороны эгоистично ждать, что ты рискнешь всем ради моей задницы. Как ты сам сейчас правильно заметил, мы едва знаем друг друга. Через неделю или две я могу исчезнуть из твоей жизни, а тебе всю жизнь потом разгребать последствия. Это того не стоит. Я крепко его обнимаю, глубоко дыша, чтобы сдержать новые слезы. – Чувствую себя идиотом, реву тут как маленький. Боже, я еще ни разу в жизни не плакал. – Тогда, наверное, это тебе на пользу. Прости меня за все, Бен. Я не хочу стать причиной развала твоей жизни. Мы засыпаем, лежа бок о бок на кровати, не снимая курток и обняв друг друга. И это самая важная, без единого сна, ночь в моей жизни.
Глава 16 – Ого-го! – закрыв машину, я иду на работу, в то время как Кори направляется к машине скорой помощи. У меня странное ощущение при входе в ER, как будто только что закончился месяц отпуска, вместо моих обычных выходных. За это время произошло так много всего, что сейчас я чувствую себя другим человеком. Приемная заполнена пациентами, в основном оставшимися с дневной смены, а я чувствую себя немного усталым, поскольку спал слишком много. Мы с Кори весь день ленились, вставая только чтобы поесть, принять душ и включить телевизор. – Доктор Харди, вы уже пришли, – говорит одна из медсестер, готовая уходить. – У меня там ваш постоянный «клиент» с одышкой, мистер Доусон. У него кислород ниже 90, что для него нормально, так что я не поставила ему маску, но все-таки сделала анализ. Результаты вот-вотбудут готовы. – Спасибо. Что-нибудь еще? – Дама из второй палаты собирается уходить и пошла за тем парнем из третьей. Он в порядке, его проверил доктор Ханниган. Ему сняли швы и выписывают. Половина присутствующих здесь – это родственники, так что все не так плохо, как кажется, –она кладет папки на стол и, взяв жакет, идет на выход. – Кстати, здорово, что у вас с Джули одинаковый праздничный вид. Думаю, надо сделать вечеринку в дневную смену. – Э-э… спасибо. – Джули сейчас с пациентом в первой смотровой, и она действительно, как и я, одета в красную водолазку. Надев сверху зеленую форму, мы оба выглядим очень по-новогоднему и как будто договорились. Закончив с пациентом, она возвращается к стойке в сестринской и подозрительно оглядывает меня. Тут меня осеняет, о чем она может подумать, глядя на мой высокий ворот, и, к сожалению, будет абсолютно права. – Привет, доктор Харди. Вы в водолазке? Я смотрю ей прямо в глаза. – То же самое могу спросить и у тебя, Джули. Только что ушедшая медсестра решила, что мы тут с тобой демонстрируем рождественское настроение одинаковыми нарядами. Покашляв, Джули возится с бумагами на столе, избегая смотреть на меня. Когда она случайно подходит ближе, я накрываю ее руку своей. – Не чувствуй себя неловко. Пожалуйста, не надо. Просто пусть все будет по-старому, ладно? Из-за произошедшего между нами я не изменил свое отношение к тебе. – И что это здесь такое? – из коридора, ведущего в администраторскую, появляется Кристина. Понятия не имею, как много она слышала. – Между вами двумя что-то произошло, и я догадываюсь, что именно и кто еще
причастен, – она играет с высоким воротником своей роскошного белого платья-свитера и ухмыляется. – Крис, тебя мои дела, как и я сам, больше не касаются, – – Но, дорогой, мы едва успели расстаться. Твоя сторона кровати еще теплая. Теперь моя очередь ухмыляться. – Это все потому, что Ханниган не дает ей остыть. Послав меня очередной улыбочкой ко всем чертям, Кристина поворачивается к Джули. – Эй, дворняжка, ты что, спала с Беном, пока мы встречались? – Хватит, – я быстро встаю между ними, пытаясь защитить Джули. И тут Кристина протягивает руку к моему воротнику и оттягивает его, открывая метку на моей шее. Я чувствую, как краснею. – Это ты ему сделала? – спрашивает она Джули. – Твоя работа? Решительно шагнув из-за моей спины, Джули с вызовом смотрит на Кристину. – Да, моя. Мы занимались любовью в эти выходные у него дома, правда, Бен? Я напоминаю себе прикрыть рот, чтобы все не испортить. – Да, милая. Разве такое забудешь, – я улыбаюсь ей, и надеюсь, она понимает, что это искренне, поскольку она только что спасла мою задницу. – Ты мудак, Бен, – фыркает Кристина, не глядя на нас. – Надеюсь, тыбудешь счастлив со своей шлюхой. Как ни странно, у меня проносится мысль, имеет ли она в виду Джули и знает чуть больше, чем говорит. – Спасибо, Джули, – шепотом говорю я, когда Кристина ушла. – Но зачем ты соврала? Она краснеет. – Решила, ты не хочешь, чтобы она была в курсе о происходящем. Кристина не станет хранить это в тайне. – И что же такое, по-твоему, происходит? – Да ладно, Бен, – закатив глаза, она мягко кладет свою руку на мою. – Можешь сколько угодно думать, будто ты одиночка и никому до тебя нет дела, но я всегда обращаю на тебя внимание. И потом, я была с тобой и Кори тогда, помнишь? Нужно быть слепой и глухой, чтобы не заметить сексуального влечения между вами. – А-а. И это тебя беспокоит? – не уверен, что хочу услышать ответ. – Только то, что я собиралась расспросить тебя сама, если ты не расскажешь. Не знала, что ты гей. – Я не гей. – Значит, тебе просто нравится он? – Поверить не могу, что говорю это, но да. Только он. Мне никогда не нравился ни один парень… до этого момента.
– Как бы то ни было, я думаю, вы двое замечательная пара. Оба очень сексуальные и явно увлечены друг другом. Но что же теперь делатьмне? В этом дурацком городишке так мало подходящих парней. – Джули, ты красивая умная девушка. И еще так молода. У тебя еще полно времени найти кого-то потрясающего. Она улыбается, и ее глаза искрятся от волнения. – Когда я пришла, видела у машины скорой обалденного красавчика. Он новенький? Может, Кори меня с ним познакомит. – Вашу мать, – я так резко вскакиваю со стула, что тот откатывается назад и врезается в шкафы. – Я совсем забыл про него, – положив руки на плечи Джули, я смотрю на нее со всем сочувствием, на какое только способен. – Не хочу приносить дурные вести, но он тоже гей, милая. И мне надо пойти проверить кое-что. Слышу позади себя разочарованный вскрик Джули и, изо всех сил толкнув двери приемного отделения, несусь в комнату ожидания скорой. Как я только мог забыть, что Кори останется наедине с этим самым завидным парнем в округе? Двери открыты, но там никого нет. Как и машины скорой. Сегодня моя наблюдательность ни на что не годится. Когда возвращаюсь в приемное, Джули готовит первую операционную. – Они уехали. Все плохо. Там передозировка, маленький ребенок. Мое сердце подпрыгивает в глотку, как и всегда, кода дело касается детей. – Ребенок? Сколько лет? – Около пяти. – Господи. Как у ребенка может быть передозировка? Когда родители перестанут оставлять на виду свои сраные наркотики? – Не знаю, доктор Харди, но я боюсь того, что мы увидим. Что, если ребенок… Я знаю, что она хочет сказать. Что, если ребенок умрет? Такое уже бывало. Именно в мою смену. Большая часть бед, мешающих мне спать по ночам и неизменно врывающихся в мои сны, произошла здесь. Это случаи, которые я пытался предотвратить, но не смог. В этой хрупкой и мимолетной жизни мы, врачи, в лучшем случае можем держать под контролем нанесенный ущерб, и это ощущение бессилия мучительно. Щелкает рация, и раздается голос Майка: – Расчетное время прибытия две минуты. Девочка, пять лет, предположение на передозировку наркотиками… Э-э, «Оксикодом»?.. «Оксикодоном», да, – на заднем плане я слышу голос Кори, диктующего состояние пациента. Его голос лихорадочный, от чего я нервничаю еще больше. – Пациент без сознания, зрачки суженные, поставлена ларингеальная маска. Мы уже подъезжаем. – Наш выход, – я встаю на свое место у изголовья. – Не волнуйся, Джули. Кори молодец. Он уже управляет ее дыханием, а это три четверти дела в борьбе с передозировкой.
В этот момент Кори и Майк с носилками врываются в двойные двери. Мне тревожно смотреть на такого маленького пациента, но я не могу позволить, чтобы это влияло на мою работу. Я же чертов врач, и все на меня рассчитывают. Так что я опускаю свой знаменитый ледяной щит. – У нее проблемы с дыханием и замедленное сердцебиение, док. – Приготовь «Наркан», Джули. Кори практически в слезах. – Почему мы ничего не делаем, Бен? Мы были так заняты своими глупыми драмами, и посмотри теперь. Я не понимаю, о чем он, пока не приглядываюсь к пациентке. Это Тайлиа, маленькая девочка из мотеля. Меня бросает в жар и стыд, потому что я так и не позвонил в опеку, как собирался. Джули подключает капельницу. – «Наркан» введен. Дышать становится чуть легче. – Надеюсь, этого будет достаточно, и нам не придется ее вентилировать. Где ее мать? – Она доигралась, – отвечает Кори. – Опоссум сопроводил ее в тюрьму. Надеюсь, она останется там, пока не умрет от старости. – Эта дамочка сумасшедшая, – своим глубоким голос говорит Майк. – Кори сказал, что вы планировали позвонить в службу опеки и забрать у нее ребенка. – Видимо, мы ждали слишком долго. – Не знаю, док, – когда Майк называет меня так же, как и Кори, я от этого съеживаюсь. – Нельзя всегда все делать правильно. И всегда кажется, что у нас больше времени, чем есть на самом деле. И это касается всего. А Майк мудрец. Мне нравится этот парень. И он прав. Мы не можем бросаться очертя голову исправлять каждую мелочь, иначе быстро перегорим. Большинство ситуаций, как правило, решаются сами собой, без вмешательств, и часто мы понятия не имеем, какие из них реально опасные. Это как лотерея – девочку почти на равных могло ждать счастливое детство без происшествий и передозировка наркотиков, или что еще хуже. И никакие тревожные признаки не сработают. Я лично видел, как от огнестрельной раны умер сын юриста, занимающегося законом об ограничении ношения и покупки оружия, в то время как дети большинства охотников умирают от старости. В конечном счете дело не в признаках, а в везении. Но все равно чувствую себя дерьмово. Я должен был сделать хоть что- то. – Сколько она приняла? Кто-нибудь знает? – спрашиваю я, проверяя зрачки девочки, дыхание и сердце. – Повезло, что это был новый рецепт. Не для матери правда. Не знаю, откуда она взяла таблетки, но там не хватало шести штук, а две из них приняла мать. Так что не больше четырех.
– Хорошо. Когда «Наркан» подействует, думаю, она будет в безопасности. Мы можем оставить ее здесь – слава богу, потому что я не хочу выпускать ее из вида. Еще пара таблеток, и пришлось бы везти в интенсивную терапию в окружную больницу.
*** К утру я словно выжатый лимон. К счастью, все остальные вызовы этой ночью были не страшными, и в целом это была спокойная ночь. Большую часть времени я провел в палате Тайлиа, наблюдая за ней. Ужасно, что у нее нет никого, кто бы навестил ее, но все медсестры просто помешались на ней, так что уверен, они позаботятся о ней днем, когда я буду спать. Кори тоже большую часть времени провел в ее палате. Она вела себя сдержанно со мной, но зато от него явно без ума. Он сел на кровать и положил ее голову себе на грудь, пока мы смотрели старые вестерны пятидесятых. Не думаю, что Майк был против провести время одному в комнате отдыха скорой в свою первую ночь. За смену они выехали на вызов всего раз, так что он либо спал, либо лазал по порносайтам. – Устал, да? – обеспокоенно спрашивает Кори, когда мы въезжаем ко мне в гараж и потом вяло тащимся по лестнице. – Ага, хочется проспать весь день. Можешь заняться, чем хочешь. Все мое – твое, ладно? – еле стащив с себя одежду, я падаю на кровать и, взяв пульт, закрываю шторы. Прохлада простыней и темнота сразу же успокаивают. – Все, что я сейчас хочу, – это лечь рядом с тобой и поспать. Можно? – Конечно, – зевнув, я поворачиваюсь к нему спиной. – Только я сейчас так себе компания. Какое-то время Кори молчит, но когда я уже начал засыпать, он не дает мне заснуть вопросом: – Бен, можно задать тебе личный вопрос? – О господи. Ну что еще? – Ты сильно расстроен? Я вздыхаю, мечтая, чтобы он не трогал это. И желая, чтобы он оставил меня в покое. – Иногда у меня просто плохое настроение. А сейчас я сильно устал, понимаешь? – Понимаю. Приятных снов. Кори придвигается ближе, едва касаясь меня, но это ощущается дискомфортно – как синдром беспокойных ног. Мне не приятно, когда ко мне в таком состоянии прикасаются. И хочу отстраниться от него, но не хочу огорчать, поэтому стараюсь игнорировать желание содрогнуться. Все равно скоро усну.
***
Где-то в полдень я просыпаюсь от смеха. Мне слышен голос Кори и чей- то женский. Пошатываясь спросонок, вхожу в гостиную и вижу сидящих на диване и оживленно болтающих Кори и Элли. – Я пропустил вечеринку? Они оба вздрагивают и смотрят в мою сторону. – Привет, Бен, – Элли вскакивает с дивана и подбегает обнять меня. – Рада тебя видеть. Надеюсь, ты не возражаешь, что этот юноша составил мне компанию, пока ты отдыхаешь. Он мне тут все показал, и хочу признаться: у тебя потрясающий дом. Ощущение, что я на страницах журнала. – Спасибо, – отвечаю я и перевожу взгляд на Кори, который выглядит немного обеспокоенным, будто не знает, как я отреагирую на появление гостьи. – Кори, у вас тут все в порядке? Нужно чего-нибудь? Извините, я долго проспал. Он встает и идет ко мне. – Не переживай. Ты устал как собака. Как ты себя чувствуешь? – Лучше, – почесывая голову, отвечаю я. – У меня немножко тыква разболелась, пришлось это дело заспать. Элли начинает истерически хохотать, а Кори недоуменно таращится на меня. – И что это означает? – Это из «Заводного апельсина», – говорю я, ласково ему улыбаясь. – У меня есть. Найду тебе ее перед работой, так что во время простоя на этой неделе можешь почитать. Вместо того чтобы тусить с Громилой Майком. Тут звонит мой телефон, и я бегу в спальню, успев поймать его, прежде чем он падает со столика. – Алло! – Привет, Бен. Как ты? – говорит Опоссум. – Нормально, если не считать то происшествие с девочкой. – Да, дело было плохо, приятель. Хорошо, что вы, ребята, ее спасли. Кто знает, что бы в итоге произошло, не выйди она из номера. Она искала твоего друга, но ты, видимо, уже знаешь, что он переехал. – Ого. Кори знает, что она искала его? – Да, она лежала прямо под дверью в его бывший номер. Он очень переживал. Говорил, что не должен был ее там оставлять. Мое сердце сжимается, и я ничего не могу добавить. Меня мучает чувство вины, о котором не хочется говорить, поэтому я решаю сменить тему. – И чему я обязан слышать твой сердитый голос, старикан? – Старикан? Да ты мне в затылок дышишь, дружище. Через несколько лет я тебя так же назову, и вот тогда ты запоешь. Я смеюсь. Опоссум всегда умел поднимать мне настроение – он делал это с тех пор, как моя мама заболела. А за годы практики отточил навык. – Я пробил тот номер. Хотя сомневаюсь, что тебе понравится то, что узнал. Мы можем встретиться?
Мой желудок стискивает от страха, и я гадаю, что же такого он мне расскажет. – Когда? – Прямо сейчас. Вот черт. Звучит не очень хорошо. – Да, конечно. Приезжай ко мне домой. У меня гости, но мы вполне сможем поговорить наедине. Когда Опоссум приезжает, его лицо выглядит таким серьезным, что я тут же становлюсь на взводе. Он с подозрением оглядывает Кори. – Понервничал вчера, да, сынок? – Да, сэр, – Кори энергично кивает и, встав с дивана, протягивает ему руку. – Рад вас снова видеть. Вы знакомы с Элли? – «SeafoodBarn», – Опоссум почесывает живот. – Лучшая еда в городе. Не считая угощений моей жены, конечно. Элли сияет от комплимента. – Спасибо, Опоссум. Мне важно ваше мнение. – Итак, Бен, мне нужно тебе кое-что показать, имеющее отношение и к твоему… другу. Как мы поступим? Мне не хочется, чтобы о твоих делах была в курсе вся округа. Элли краснеет, когда он смотрит на нее. – Ой, мне уже пора, мальчики. Полно дел, да и в ресторан потом нужно. Позвони мне потом, Кори. Поцеловав Кори в щеку, она забирает сумочку со стола и быстро идет к входной двери. Когда мы остаемся одни, Опоссум нарочно вздыхает. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|