Я: «Не вздумай притащить этого отвратительного пожарного ко мне домой. Если хочешь его трахнуть, иди к нему». 2 страница

– Не возражаете, если я присяду? – плюхнувшись на середину дивана, он обеими руками похлопывает рядом с собой. – Присоединяйтесь ко мне, мальчики.

Меня начинает мутить. Его поведение не предвещает ничего хорошего.

И какое это имеет отношение к Кори?

Мы садимся по обе стороны от него, и он вытаскивает из поясной сумки фотоаппарат.

– После того как ты дал мне тот номер, я провел небольшое расследование и выяснил, что ваш не в меру любопытный друг – частный детектив.

– Что? – ошалело переспрашиваю я. – Кто может мной интересоваться?

– Он из Атланты, – Опоссум многозначительно смотрит на Кори, который начинает нервозно покусывать палец. – Этот парень все тут объехал и порасспрашивал о кое-каком фельдшере, недавно переехавшем сюда из Атланты. Он разговаривал с людьми в отеле, больнице и бог знает где еще.

Мне трудно в это поверить.

– Зачем кому-то понадобился Кори? Опоссум пожимает плечами.

– Мне известно не больше твоего. Мы оба сверлим взглядами Кори.

– Да не знаю я. Понятия не имею, – он выглядит задумчивым. – Есть кое- что вмоей жизнь, чем я не горжусь, но я не знаю, почему у меня на хвосте детектив. Честное слово.

Опоссум включает фотоаппарат и держит его перед нами.

– Я конфисковал ее у него. И сказал, чтобы не появлялся в городе, иначе я найду способ вышвырнуть его.

На экране появляется изображение одетого в форму Кори и разговаривающего со своей тетей Дениз у дверей больницы. На следующих трех снимках он идет в больницу работать. На одном выходит из круглосуточного магазина и идет к своему припаркованному мотоциклу.

Потом фото Кори у дверей его номера в мотеле. Рядом Кристина, целует его и обнимает за шею, а его руки у нее на талии.

Я в ужасе смотрю на него.

– Это не то, о чем ты подумал, Бен. Фото вырвано из контекста. Она заявилась ко мне, а я сказал ей проваливать. Я бы никогда не сделал ничего такого.

Не знаю, верить ему или нет.

– И когда это было?

Опоссум наблюдает, как наш разговор накаляется.

– Э-э, утром после того… кино… у нее дома.

– Черт, Кори, если ничего такого не было, почему ты не сказал мне? Он снова принимается покусывать палец, глядя то на меня, то на

Опоссума.

– У меня были на то причины. В основном потому, что она хреново поступила, а я не хотел, чтобы ты знал, насколько она тебя ни в грош не ставит. Можешь спросить у Элли. Несколько дней назад я рассказал ей.

– Думаю, он говорит правду, Бен, – говорит Опоссум. – Взгляни на фотографии, – он листает следующие три, на которых видно, как Кристина стоит лицом к закрытой двери. Выражение ее лица достаточно красноречивое. В качестве вишенки на торте есть фото, на котором Кристина пинает колесо своей Тойоты.

Я откидываюсь на спинку дивана. Чувствую, что мне наплевать, пыталась ли она изменить мне или нет. Просто рад, что Кори послал ее.

Но когда Опоссум кликает на следующее изображение, у меня напрочь пропадает возможность дышать. На фото клуб, Кори навалился на меня и засунул язык мне в глотку, а Элли ошалело смотрит на нас обоих. Если бы я когда-нибудь захотел вспомнить свою первую реакцию на тот поцелуй, то вот она во всей красе.

Не глядя на нас двоих, Опоссум продолжает листать фото. Мы с Кори набросились на Джули на полу в домике у бассейна. Потом Кори набросился на меня у стеклянной стены домика. Следом идет сделанное из кустов фото, когда Кори выходит из моего дома в одних джинсах. С каждой фотографией узел у меня в животе затягивается все сильнее, пока не чувствуется, как он затягивает сам себя.

– А вы, парни, были по уши в делах, да? – голос Опоссума не похож на обвиняющий, но нотка разочарования в нем точно есть. – Без понятия, чем закончится этот частный сыск, но одно я знаю точно. Если кто-то нанял такого парня, значит, жди проблем. Бен, я не хочу, чтобы ты пострадал только потому, что этот твой ковбой не в состоянии удержать пистолет в кобуре.

– Вот только не на… – начинаю я, но Кори меня перебивает.

– Он прав, Бен. Я попал в одну отстойную ситуацию, и было бы нечестно втягивать туда и тебя. И так все запутанно. Ведь какой-то мудила сел нам на хвост, снял нас на фото, забрался к тебе в дом! На задний двор. И кто знает, где еще он успел побывать. Думаю, будет лучше мне куда-нибудь съехать.

– А вот это отличная идея, – Опоссум хлопает себя по колену и убирает фотоаппарат. – Кори, извини, если я тебе нагрубил. Просто Бен один из самых уважаемых людей в городе и мой старинный друг. Я чувствую ответственность за него. А тебя я знать не знаю.

Кори молча кивает, глядя в пол. Грустно смотреть, как такой уверенный в себе человек в одно мгновение стал подавленным.

– Опоссум, могу я… – я жестом показываю на его сумку. – Могу я взять фотоаппарат еще раз просмотреть снимки? Вдруг найду какие-нибудь улики или что еще?

– Конечно, Бен, – он отдает мне его, потом крепко обнимает и уходит.

У меня нет желания искать какие-то улики, тем более что я сомневаюсь в их наличии. Я просто хочу те фото, особенно ту, с нашим первым поцелуем с Кори. У меня такое чувство, что я потеряю его навсегда, а этот снимок – все, что останется от нас.

Глава 17

Как только Опоссум уходит, Кори звонит Элли, и я слышу из соседней комнаты, как он объясняет ей ситуацию. И что возвращается в мотель.

Отчасти я хочу, чтобы он остался. А мысль о том, что он будет ночевать в том отвратительном месте, сейчас мне нравится еще меньше, чем раньше. Сейчас Кори мне гораздо ближе, и все воспринимается как гораздо более личное. С другой стороны, я не могу себе позволить быть дураком. И так в последнее время натворил достаточно глупостей – сам на себя не был похож.

Мне нужно восстановить нормальный ход жизни, какой я жил в последние пять лет после окончания университета. У меня есть моя собственная жизнь, куда не вписываются богемные геи, менаж или частные детективы.

Я попиваю холодный чай на кухне, когда туда входит Кори.

– Так. Я забронировал себе номер. Сейчас только соберу сумку, чтобы после работы на мотоцикле поехать уже прямиком туда. Мистер Патель заселит меня пораньше.

Он кладет телефон на стол.

– Ты сможешь вернуть за него деньги, ведь после покупки прошло всего пару дней?

– Не надо, – я рассеянно кручу стакан, слушая перестук льдинок друг о друга. – Оставь его себе. И пользуйся им, сколько будет нужно, ладно? На него оформлен двухгодичный контракт. И потом, это ведь подарок. Я хочу, чтобы он у тебя остался.

– Очень мило с твоей стороны, Бен, – его голос хриплый, но он тут же откашливается. – Я найду способ отблагодарить тебя. Но тогда встанет вопрос, что подарить парню, у которого все есть, – он старается поднять настроение шуткой, но от этого мне еще грустнее.

Решительно поставив стакан на стол, я поворачиваюсь к нему.

– Эй, зачем мы это делаем? Мы же не прощаемся. Это ведь временно – пока мы не поймем, что нужно тому детективу.

– Тогда почему это так похоже на прощание?

– Не знаю. Но ведь мы будем видеться на работе, помнишь?

– Ну да, – по его тону понятно, что это его не сильно утешает. Меня тоже.

– Ладно, я отчалю чуток пораньше, – говорит он. – У меня встреча с Элли в кофейне перед работой.

– Тогда увидимся на работе.

Он идет к домику у бассейна и машет мне рукой над головой, не оборачиваясь. Спустя несколько минут он выходит оттуда с сумкой на плече. На этот раз, когда я слышу рев мотора его удаляющегося мотоцикла, я не лежу подавленный в кровати, но по ощущениям это так же плохо. И снова я оказался один в своем доме, который для меня слишком большой.

***

Первое, что я делаю, приехав на работу, это проверяю, как Тайлиа. Я весь день был на телефоне, если вдруг ей станет хуже, но никто не звонил, так что я заранее знал, что она в порядке.

– Как ты себя сегодня чувствуешь, Тайлиа? – спрашиваю я, надеясь, что она уже привыкла ко мне и будет поразговорчивей.

– Хорошо, – тоненьким голоском отвечает она. – А можно мне еще игрушек?

Я оглядываю палату. У нее тут журнал детских комиксов из комнаты ожидания и пара долларовых игрушек. Это издевательство, что маленькая девочка застряла в больнице совсем без игрушек.

Я звоню на сестринский пост.

– Кто-нибудь, сходите в магазин и купите ребенку игрушек. Зайдите ко мне, я дам свою карточку.

– Доктор Харди, это вы? – голос медсестры на том конце кажется шокированным.

– Да, это я. Идите кто-нибудь сюда, возьмите мою карточку и купите все игрушки, какие подойдут для пятилетней девочки.

Когда в палату заходит медсестра, она берет карточку и выглядит нервозно.

– Какой лимит, доктор Харди? Сколько вы хотите потратить?

– Тратьте смело. Представьте, что сейчас Рождество.

– Оно уже на носу, сэр. Осталось три дня.

– Тем более, – мысль о скором празднике делает меня еще грустнее. – Часть игрушек пусть упакуют как подарки. И купи ей одежду. Что-нибудь симпатичное.

После ухода медсестры я еще какое-то время болтаю с Тайлиа. Она очень стеснительная, поэтому разговор в основном состоит из моих вопросов, на которые она почти не отвечает. Хотя я не против. Я просто хочу, чтобы она знала, что тут безопасно.

Выйдя из палаты, я звоню БланшКэлхун, руководителю местных органов опеки. Мы друг друга давно хорошо знаем по случаям плохого обращения с детьми, плюс я учился в одной школе с ее сыном и дочерью. Я даже ужинал в кругу ее семьи несколько раз в год.

– Я хочу, чтобы она осталась со мной, Бланш. Чтобы не возвращалась к той женщине. Дома у меня достаточно места. Что от меня потребуется для этого?

В маленьком городке, где все знают друг друга, преодолеть бюрократические проволочки куда проще. Есть надежда, что Бланш и судья Робертс будут на моей стороне.

– Думаю, это замечательно, Бен, – отвечает Бланш. – Твоя мама гордилась бы тобой. У тебя есть средства на ребенка… и при этом не похоже, что ты в ближайшем времени женишься и обзаведешься своим, – усмехается

она, полагая, видимо, будто это остроумная шутка, а не отвратительное клише.

– Я гей, – выпаливаю я, прежде чем понимаю, какого черта творю. В последовавшей за моим внезапным признанием тишине я пытаюсь понять, нафига мне понадобилось такое сказать, пусть это и правда.

Но Бланш приходит в себя достаточно быстро.

– Я и не знала, Бен. Думала, ты встречаешься с женщинами.

– Так и было, все верно, но… я встретил кое-кого.

– О-о-о… Понимаю. А ты уверен? Может, это временное. Ты ведь в итогеможешь оказаться бисексуалом, да?

– Наверное, – вздохнув, что наговорил лишнего, отвечаю я. – Просто решил, что ты должна знать.

– Переживаешь, что это может повлиять на решение об опеке?

– Думаю, да. Это может стать проблемой? Что я буду с… парнем?

– Да нет, – успокаивающим голосом говорит она, за столько лет привыкшая успокаивать перепуганных детей. – Слушай, геи и лесби-пары давно усыновляют детей. Это самое обычное явление, хоть и не для нашего города. Но думаю, однажды горожане должны это принять, правда? Когда назревают изменения, кто-то должен сделать это первым.

Я глубоко и с облегчением вздыхаю.

– А я думал, ты перестанешь меня уважать, если узнаешь. В телефонной трубкераздается ее громкий смех.

– Дорогой, моя дочь живет с женщиной в горах на севере Джорджии.

Причем они организовали себе официальную свадьбу и все такое. Ее папочка поначалу не хотел это принимать, но потом согласился. Сейчас он говорит, что у него теперь две дочери.

– Ого, мы сегодня просто удивляем друг друга, – в этот момент я чувствую пугающую близость по отношению к ней, и этот разговор – практически то же самое, что и признаться собственной матери. Будь она жива, я рассказал бы ей обо всем, что происходит в моей жизни. Интересно, как бы она отнеслась к Кори. Появилось ли бы у нее чувство, будто теперь у нее два сына?

– Послушай, Бен, я понимаю, что тебе трудно представить каминг-аут в таком городе. Тебе, наверное, кажется, что местная кучка святош ку-клус- клановцев забьет тебя камнями до смерти, если узнают. В некоторой степени это правда. Но поверь мне, когда я говорю, что в этом городе найдутся люди, которые поймут. Просто верь и дай людям немного времени привыкнуть и помни… В нашем городе есть немало людей, таких, как я, например, которые любят тебя и будут за тебя горой.

– Поверить не могу, что мне повезло иметь таких друзей, как ты, Бланш.

Из-за такого я и люблю наш город, – я делаю паузу, не зная, что сказать дальше. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь рассказать об том кому-то еще. Мне тридцать три, и вдруг появляется парень, который опрокидывает мой мир с ног на голову.

– Тебя раньше никогда не привлекали мужчины?

– Нет, никогда.

– Что ж, мы не можем выбирать, кого полюбим, сынок. Время от времени появляется кто-то, резонирующий с нами настолько сильно, что становится неважно, вписывается ли он в наше представление об идеальном партнере. И, наверное, этот парень по-настоящему особенный, поэтому ты уж держись за него.

***

Из-за нашего разговора с Бланш я ощущаю оцепенение. В моей голове с трудом укладывается тот факт, что я взял и брякнул: «Я гей». Такого я никак не мог предугадать.

И теперь мне приходится принять во внимание, что это может быть правдой. И по иронии судьбы моя исповедь случилась ровно в день отъезда Кори. С каждым днем моя жизнь становится все более запутанней.

И если она начнет и дальше выходить из-под контроля, мне придется уехать на время, чтобы все как следует обдумать. От наследства и инвестиций у меня достаточно денег, чтобы уйти с работы и поселиться на каком-нибудь тропическом острове, если захочу. Глазеть на женщин в бикини, выпивать до полубессознательного состояния хоть каждый день, танцевать меренге…

Из задумчивости меня выводит голос Майка, и я внимательно слушаю, как он по рации повторяет слова Кори:

– Пожилой мужчина, с ХОБЛ, поступил с одышкой и болью в груди.

Введен нитроглицерин и три литра кислорода через назальную иглу. Сатурация девяносто шесть процентов. Расчетное время прибытия пять минут.

– Кажется, там все не слишком плохо, – говорит Джули.

– Согласен. Похоже на обострение ХОБЛ и стенокардию. Иди вызови пульмонолога, чтобы взял анализы на газы в крови, и чтобы в лаборатории были готовы заняться кардиоферментами.

Я рад, что нам не предстоит заниматься экстренной реанимацией, но мое сердце ускоряет ритм при мысли, что я скоро увижу Кори, особенно после того как ошарашил Бланш – и самого себя.

К тому времени, как в дверях появляется бригада скорой, я уже на взводе

– и не по поводу предстоящей неотложной помощи, а от старого доброго сексуального напряжения. Когда замечаю Кори, меня поражает шквал собственных эмоций. Рассказ о своей личной жизни, да еще и в таких откровенных деталях, оказал на меня серьезное влияние, и все, чего я хочу прямо сейчас, – это обнять его и сказать, что он мой мужчина.

Мой мужчина.

Мне жаль беднягу, лежащего на носилках. Не думаю, что он в смертельной опасности, но это не означает, что я не могу выделить ему каждую секунду своего внимания.

Оставив Майка одного толкать носилки, Кори подходит ко мне.

– Бен, с ним вроде все неплохо. Боль в груди уменьшилась, но одышка все еще есть. Сатурация колеблется в районе девяноста шести.

Когда я узна ю пациента, мне становится тут же понятно, в чем дело.

– Мистер Бейкер, – зову я исхудавшего мужчину, когда его переложили на койку, – вы снова подняли себе слишком высокий уровень кислорода?

– Я пытался покосить траву, доктор Харди. И сильно устал.

– И на сколько вы поставили свой кислородный баллон? – громко спрашиваю я, поскольку он плохо слышит. – На какой цифре?

Быстро и тяжело дыша, он какое-то время вспоминает. Его выдохи слишком долгие, даже для него, а губы стали узкими, как ленточки.

– М-м… на шесть, кажется. Нельзя было так делать?

Со смехом я прикладываю стетоскоп к его груди и слушаю треск, присущий всем больным эмфиземой легких.

– Мистер Бейкер, я все время вам говорю: даже если у вас одышка, нельзя так повышать уровень кислорода, ясно? Три единицы – это максимум. Когда вы вдыхаете слишком много кислорода, то повышается и уровень углекислого газа. Помните, я говорил вам об этом?

– Да, док.

– И поэтому вы так себя чувствуете. В следующий раз при одышке вызовите нас, но не повышайте кислород.

Глаза мистера стали влажными от эмоций, а горло сдавило, когда он отвечает:

– Я просто хотел оказаться здесь, доктор Харди. Я знал, что вы все сделаете хорошо. Когда мне становится страшно, мне нужно вас увидеть. И тогда я успокаиваюсь, потому что знаю: вы обо мне позаботитесь.

Его слова тяжестьюложатся мне на плечи. Почему люди думают, будто я могу волшебным образом обо всех позаботиться? Я всего лишь слабый человек, запутавшийся в собственных проблемах. Не понимаю, что такого они видят во мне.

– Спасибо, мистер Бейкер, – я осторожно хлопаю его по спине. – Рад, что вы так уверены во мне. Но я не волшебник. Просто делаю все возможное.

Он смотрит на меня затуманенными пожелтевшими глазами.

– Вы заботливый. Это большая разница.

С другой стороны к мистеру Бейкеру подходит Кори.

– Вы правы. Доктор Харди очень заботливый, но не любит в этом признаваться.

– О да, – мистер Бейкер смеется так сильно, что хрипит. – Моя жена всегда называет его доктор Бесчувственный, хотя мы оба знаем, что у него доброе сердце.

– Почему люди думают, что я жесткий, холодный и так далее?

– Потому что вы никогда не улыбаетесь, – раздается дрожащий женский голос с порога. Это миссис Бейкер, наконец добравшаяся до своего мужа.

Она медленно направляется к нам, опираясь на трость левой рукой, поскольку вся ее левая сторона все еще слабая после инсульта год назад. – Вы всегда выглядите таким хмурым… и таким требовательным. Но на это

никто не покупается. По крайней мере, никто из ваших пациентов. Другие врачи без конца льстят и угодничают, общаясь с больными. Если меня хватит еще один удар, а на дежурстве будет кто-то из них, я пошлю за вами. Не хочу, чтобы мной занимался кто-либо еще.

Кори подбегает помочь миниатюрной женщине дойти до кровати ее мужа.

– Вот, пожалуйста, мэм. С вашим мужем все будет в порядке. Он в надежных руках, как вы только что точно заметили.

Он улыбается своей сногсшибательной улыбкой, и не знаю, как у миссис Бейкер, но мое сердце начинает грохотать, как боевой барабан. Ничего не могу с собой поделать – хочу, чтобы его улыбка была адресована мне. С момента приезда Опоссума он сегодня едва взглянул на меня.

– Кори! – из коридора зовет его Майк. – Ты идешь отдыхать, дружище? Я не могу скрыть собственное отвращение.

– Дружище? После одного дня вы уже такие друзья? Кори закатывает глаза.

– Конечно, нет, Бен. Я почти не обращал на него внимания.

Суетящиеся медсестры и лаборанты оттесняют нас в сторону. Я смотрю на миссис Бейкер, которая наблюдает за нами с нескрываемым интересом.

– Мистер и миссис Бейкер, извините нас… Кори, я могу поговорить с тобой вон там? – я показываю в дальний угол, где почти нет суеты.

– Конечно. Что случилось?

В этом углу мы частично скрыты занавеской, но все-таки видны, поэтому приходится говорить намеками.

– Как дела? Как… ты?

– Нормально. Мы же вроде совсем недавно виделись. С тех пор ничего нового.

Так отстраненно. Он уже покончил со мной?

– Ты разговаривал с Элли? Что она думает обо всем этом?

Кори наклоняется так близко, что я чувствую запах его геля для душа, и мое сознание затопляет образами его, принимающего душ у меня дома.

– При чем здесь это, Бен? Не думаю, что тебя всерьез волнует мнение Элли.

От его близости я так взволнован, что не могу дышать или даже просто посмотреть ему в глаза. В штанах оживился член, и я чувствую себя настолько взвинченным, что думаю, мне надо уйти домой, якобы нехорошо себя почувствовав. Потому что в таком состоянии я вряд ли смогу нормально работать.

Кори наклоняется еще ниже, прижав губы к моему уху, и от его низкого, звучащего так интимно, голоса все мое тело начинает гудеть от желания.

– Детка, ты нервничаешь, как перепуганный котенок. В чем дело? Я всхлипываю.

– Кори, я хочу… – но слова не формулируются.

Куснув мою мочку уха, он выпрямляется и отходит на шаг.

– Встретимся в ординаторской через пять минут.

И как ни в чем не бывало возвращается к Бейкерам.

– Выздоравливайте, мистер Бейкер. Было приятно познакомиться с вами, миссис Бейкер. Мне сейчас пора, но позже я вас еще навещу, – он легонько хлопает мужчину по слабой и покрытой старческими пятнами руке.

Все не сводят с него глаз, когда он выходит с устремившимся вслед за ним Майком. Этот парень бесит меня даже больше, чем я готов признать.

Когда я возвращаюсь к пациенту, пульмонолог и лаборант заканчивают работу и уходят в лабораторию делать анализы. И сейчас тут остались только я и Бейкеры.

– Как вы себя чувствуете, мистер Бейкер? – я снова прослушиваю его грудь, и он дергается от прикосновения холодного стетоскопа к коже.

– Я буду чувствовать себя гораздо лучше, если вы уберете от меня эту холодную пакость, – его слова резкие, но он смеется, а его жена шлепает его по плечу.

– Перестань, Джордж… Не обращайте на него внимания, доктор Харди. Чем лучше ему дышится, тем более раздражительным он становится. Так что можете счесть его манеры за признак улучшения.

– Тогда ладно. У меня сейчас дела. Но вызывайте меня, если понадоблюсь, хорошо? Я оставлю его тут на ночь для наблюдения, так что ни о чем не беспокойтесь.

Миссис Бейкер мягко кладет свою здоровую руку на мою.

– Спасибо вам за все, – а потом понижает голос: – И скажу на всякий случай: я не думаю, что его интересует тот светловолосый парень. О человеке почти все можно узнать по его глазам, а его глаза смотрели только на вас.

Мистер Бейкер пытается сесть.

– О чем ты там говоришь, женщина? Она болтает о глазах, которые являются зеркалом души, и прочей чепухе? Она с ума вас сведет этой ерундой.

– О да, сейчас ему явно стало лучше, – его жена успокаивающе гладит его по руке и укладывает назад на кровать. – А ты успокойся, Джордж. Я говорила доктору Харди, что твои глаза выглядят гораздо лучше.

Глава 18

КОРИ

Слава богу, коридор, ведущий в ординаторскую, пуст. Иначе крадущийся фельдшер вызовет подозрения, особенно среди любопытных медсестер. Теперь я понимаю, о чем говорил Бен. Эти женщины вечно суют нос не в свои дела и без конца сплетничают.

Внутри ординаторской неприятно тихо. Прийти сюда одному похоже на взлом с проникновением, и, к сожалению, я знаю об этом не понаслышке.

– Эй! – я заглядываю в туалет, но тут тоже никого нет.

Не знаю, что сегодня нашло на Бена, но он какой-то другой. Его настроение, как изменчивая погода: в одну минуту он несгибаемый стоик, плачущий в другую, но благодаря его сегодняшнему поведению в скорой я понимаю, что пришло время для секса.

За дверью раздаются шаги, и в ординаторскую входит Бен. Увидев меня, он замирает, как будто мое нахождение тут для него сюрприз.

– Надо же, какое совпадение встретить вас тут, доктор. Я собирался выпить чашечку кофе. Не присоединитесь ко мне?

– Забудь про кофе. У меня на уме кое-что погорячее.

Это все, что мне нужно услышать.

Между нами небольшой круглый столик, и когда я шагаю влево, чтобы обойти его, Бен делает шаг вправо. А поскольку я тут же двигаюсь вправо, и он тоже меняет направление своего движения, мы по-прежнему находимся друг от друга на расстоянии.

– Нунахер, – зарычав, я перепрыгиваю через стол, который наклонился и громко прогрохотал по полу позади меня. Но мне плевать. Я возьму Бена, даже если для этого мне придется разнести все здание.

Мы сталкиваемся друг с другом, грудь к груди, он обнимает меня за шею. Обхватив руками его за талию, я так сильно стискиваю его в объятиях, что чувствую, как к моему члену прижат его. Поцелуи, которыми я осыпал его губы, сначала были быстрыми и дразнящими, но уже через пару секунд превратились в лихорадочные. Его вкус и запах – от всего это я срываюсь на чистейший животный инстинкт.

Толкнув его к стене, я всем своим весом прижимаю его к ней, и от моих безжалостных поцелуев он еле дышит.

– Прикоснись ко мне, – тяжело дыша у его щеки, говорю я.

Скользнув рукой между наших тел, Бен то сжимает, то потирает мой член сквозь больничную форму, сильной рукой делая мою ноющую боль еще сильнее.

– Я хочу тебя, Кори, – он встает на цыпочки и, проведя языком по моей нижней губе, накрывает мой рот в глубоком и требовательном поцелуе. – Хочу, чтобы ты меня трахнул.

Просить меня дважды ему не нужно. Схватив за плечи, я разворачиваю его лицом к стене и прижимаюсь болезненно твердым членом между его ягодиц. Единственное, что сейчас охраняет его целомудрие, – это наличие одежды и отсутствие смазки, но это поправимо.

Чей-то голос за дверью резко возвращает нас к реальности.

– …кажется, минуту назад сюда вошел доктор Харди. Но, может, он уже…

Дверь распахивается, и в комнату заглядывает медсестра. Мы с Беном бросаемся друг от друга, как крысы от света, а медсестра останавливается на половине фразы, разинув рот. Она медленно переводит взгляд с опрокинутого стола на нас, тяжело дышащих и стоящих к ней вполоборота, чтобы скрыть эрекции: я потираю шею, а Бен приглаживает волосы. Мы выглядим самыми виноватыми за за всю историю существования тайной гей- любви.

– Э-э-э… Все в порядке, доктор Харди?

– Да, – отвечает он хрипловатым голосом.

– Вы… дрались?

И вот так, с подачи медсестры, у нас появляется удобное объяснение.

Почему я об этом не подумал?

Бен небрежно махнул рукой.

– Просто небольшое разногласие. Кори считает, что пациента с нулевым ритмом можно дефибриллировать, что совершенно неверно. Но я смогу его убедить. Так что тебе не о чем беспокоиться, Линда.

– Лейси, – поправляет его она. – И он прав, Кори. Нет ритма, нет дефибриллятора. Думала, это одно из первых правил, которому учат на курсах скорой помощи. И, кстати, разве мы это не проходили в субботу на занятии?

Я неодобрительно глянул на него. Черт, он сделал из меня какого-то некомпетентного идиота.

На самом деле, Лейси, я собирался Бена…

– Как насчет кофе, Лейси? – прежде чем я нахожу, что сказать, спрашивает Бен.

– Как раз для этого сюда и пришла, если не возражаете. Сегодняшняя ночь слишком длинная, и девочки умирают без кофеина.

– Конечно. Угощайся. Кори, пожалуйста, подними стол, который ты опрокинул, – он качает головой и смотрит на Лейси. – Такой дикарь.

О, когда мы останемся наедине, он получит об этом полное представление.

Глянув на меня, она хихикает. Понятия не имею, как она не замечает огромный стояк, превративший мои штаны практически в палатку. Или потому и хихикает? Не знаю. Но ей точно пора отсюда убраться. Я на грани стукнуть ее чем-нибудь, чтобы не мешала мне домогаться Бена.

– Мы оставим тебя тут, Лейси, – спокойно продолжает Бен. – Нам нужно в ER.

Он придерживает для меня входную дверь, и когда прохожу мимо, сильно бью его по руке.

– Сукин… – вскрикивает он и тут же замолкает, прикрыв рот ладонью, и выглядывает в коридор убедиться, что никто не слышал. Путь свободен, так что мы выходим в темноту и холод.

– Ты еще получишь за это, – говорит он, когда мы остаемся одни.

– Угу… Вот что я тебе скажу, – подойдя к Бену, я останавливаюсь, возвышаясь над ним, а он наталкивается на большой куст, растущий у дверей. – Ты можешь сжать меня очень сильно, когда сегодня я займусь с тобой любовью. Как тебе?

Он смотрит на меня, тяжело дыша, и я вижу, что влияние друг на друга у нас взаимное.

– Это не похоже на наказание. Ни для одного из нас.

– Посмотрим, – я быстро целую его в губы. – Так куда мы теперь пойдем? Мой стояк давно тебя дожидается, а ждал он столько, сколько вообще мог. И я отшвырну любого, кто встанет у меня на пути.

– Пойдем в комнату отдыха скорой.

– Ага, конечно. И пригласим Майка третьим. Ты ему, кажется, понравился.

– Черт, я забыл про него, – какое-то время он медлит, подрагивая на холоде. – А ты уверен, что Майктебя не интересует?

– Абсолютно уверен. На все сто процентов, – я провожу рукой по его груди, спускаюсь к животу и в последний момент кладу ладонь на его поясницу и притягиваю в нежные, совсем не страстные, объятия. Он пахнет просто обалденно, и я утыкаюсь носом ему в шею, после чего осыпаю поцелуями его щеку. – Я ни на никого, кроме тебя, вообще не смотрю. Я одержим тобой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: