На тех, которые при гробах мученических предаются роскоши

1. Ежели искусным в пляске приятны борьбы: то и победителям в борьбах будут приятны забавы — потому что одно другому противоположно. А если ни любителям плясок не нра­вятся борьбы, ни борцам—забавы: то как же в дар мучеников приносишь ты серебро, вино, яства и отрыжку? Ужели праведен тот, у кого полон карман, хотя бы он был и самым неправедным человеком?

2. Скажите мне, мученики, действительно ли вам угодны на­родные стечения?—Что приятнее этого?—Чем же услаждаетесь вы? Добродетелью; потому что многие могут сделаться здесь лучшими, если чествуется добродетель. Справедливо это сказано вами. А пьянство, а служенье чреву, конечно, приятны другим. Добрым подвижникам чужда изнеженность.

3. В честь демонов пиршествовали те, который в прежние времена заботились приносить демонам приятное, а не чистые жертвы. Мы, христиане, освободились, наконец, от этого, и сво­им добрым подвижникам установили духовные собранья. Но теперь послушайте, любители пиршеств; меня смущает страх, что и вы подражаете демонским обрядам.

4. Не обманывайтесь, добрые, будто бы подвижники восписывают похвалу чреву. Это уставы собственных ваших гортаней. А я знаю одно только чествованье мучеников—удалить от себя, что позорит душу, и истреблят в себе тучность слезами. Сви­детельствуюсь вами добрые подвижники и мученики, что возда­ваемые вам чествованья обращены в поруганье этими чревоугод­никами. Вы не требуете ни трапезы, издающей приятный запах, ни поваров. Они же в награду за добродетель приносят отрыжку.

Злословящему

1. Много худого говоришь ты обо мне, любезнейший. Если сам ты совершен: то, может быть, и поверю тебе. А если ты очень худ; то прошу тебя говорить обо мне всегда и еще хуже. Это мо­жет сделать меня совершеннее всех; прекрасно быть в нена­висти у порочных.

2. Много худого говоришь ты обо мне, любезнейший; а зло де­лаешь себе самому. Для меня врачевством в этой беде слу­жит такое рассуждение. Если великий Бог благоволит к тебе: то в ином благоволит и ко мне. А если прогневается на тебя; то во сколько строже будет суд!

3. Много худого говоришь ты обо мне, любезнейшей. Если гово­ришь справедливо, то виновен я, который дал повод твоему языку. А если несправедливо и ложно: что мне до твоих речей? Говори даже всякому: за это, без сомненья, большее наказанье получишь от Бога.

Юлиану

Тот же пророк наводнил жаждущую землю дождем, который связал ее. А другой из вод исхитил целый мир. Иной помогал в болезнях, иной спасал от врагов; иной снедью с неба питал великий народ. Тебе же, именитый Юлиан, вложил Бог в руки сперва весы правосудия, а теперь весы для уравненья податей—весы неуклонные, необманчивые, верные, до­стославные. Но и ты, доблестный муж, пощади у меня бедных, пощади своим писалом тех, которых изнурила болезнь, по­жирая у них бедную плоть, пощади,—и ты будешь вписан в небесную книгу. Бог воздаст людям тою же мерою, какою сами отмериваем здесь человекам. Подай помощь смертному; по­тому что все мы имеем смертное тело. Лазарь у дверей твоих; дай ему чужие крошки. И Христос стал человеком, когда на­лагалась подать. Уважь перепись, современную Христу. Уважь матерь свою, эту нищепитательницу, эту благочестивую кровь. Уважь дом, который умеете благоволить к страждущим членам. Уважь, друг, и мое богатство, которое охотно принес я в дар, и все отдал нищим, желая стать крестоносцем. Пристань есть общее достояние мореходцев; и эта часть имуществ есть общее пособие нуждающимся. Здесь мое имущество, а твое писало. О если бы нам обоим получить равную мзду за нищепитание! Да напишет так царь! Тебя наделил великий Бог многими да­рами, какие даны не многим из живущих на земле. Ты про­исходишь от священной крови, имеешь дар слова, богатство, имущество, прекрасную наружность, ты сведущ в том, чтоб производить суд по авзонским законам. Однако же всего более прославишь себя, если подашь Божью руку сим непогребенным мертвецам.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: