ИЗБРАННИЦА ПРЕИСПОДНЕЙ 23 страница

Свадьба была небывало пышной, затем молодые о тиранились в Тарску. На следующий день отбыл и герцог, На выезде из города он догнал женщину в трауре, бредущую по Эландской дороге. Герцог узнал Эту, которая тайно покидала Таяну Рикаред взял девушку с собой, а к концу пути предложил ей руку и сердце. Они были счастливы. Сын Эты и Рикареда наследовал отцу и был прекрасным правителем, а дочь его как раз и стала женой арцийского беглеца Аларика. Глаза у нее, кстати, были зеленые, как у бабушки, но у одного из их сыновей они были голубыми, эльфийскими. С тех пор эта черта проявлялась еще несколько раз, но все реже и реже, особенно по мере того, как эландские владыки перемешивались с темноглазыми таянцами. И вот теперь Рене...

- А что стало с Мирой и Риберто?

- У них очень долго не было детей. Новый герцог Тарски, кстати вместе с женой и герцогством он получил родовое имя Удад Годой, не любил свою жену, можно даже сказать, что ненавидел. Он все время пропадал в горах. Отчаявшаяся Мира увлекалась колдовством, благо фискалов в Таяне и Тарске отродясь не бывало. Дальше можно лишь догадываться. В конце концов герцогиня все же забеременела. Родился сын, наследник трона, обладавший весьма жалким нравом. Когда ему было двенадцать лет, Риберто погиб. Что это было - несчастный случай, убийство или самоубийство, история умалчивает. Мира стала полноправной правительницей. Она до самой своей смерти не подпускала сына к трону, хотя нашла, ему невесту - дочь вождя одного из горных кланов Монтай. По крайней мере, так было велено считать. Их сын Иштван Удад Монтайе Годой наследовал бабке. Все!

- Я знаю, что даже отдаленные потомки эльфов могут унаследовать черты предков, - задумчиво проговорил Летен, - видимо, Темные узнали в Рене эльфийскую кровь, и помогли ему?

- А в Эрасти их тоже кровь привлекла?

- Это мы вряд ли узнаем, разве что отыщется кто-то из эльфийских наставников Эрасти. Но, боюсь, они надежно укрылись за Запретной Чертой. Но меня вот что мучает. Астен! Рамиэрль! Почему полуэльф отказался от Эты? Что такого мог сказать ему клирик? К власти и золоту юноша не стремился, иначе он сразу ответил бы принцессе. Девушку он любил, и все же...

- Договаривай, Уанн, - откликнулся Роман, - может быть, это наш последний разговор...

- Мне тоже так кажется, - с расстановкой произнес маг-одиночка. - Скажите мне, дети Звезд, могло ли известие о том, что любимая - порождение Прежних, оттолкнуть от нее эльфа-полукровку?

- Да, - сумрачно кивнул Астен, - могло...

Глава 28

2228 год от В. И, 17-й день месяца Лебедя.

Таяна. Тисовая падь.

Парадный колет Рене изорвался о ветки и был залит кровью. К счастью, чужой. На эландце пока не было ни единой царапины - герцог словно сросся со своей шпагой. Клинок адмирала был несколько тяжелее, чем принято в Арции, но Рене управлялся с ним легко и свободно, радуясь, что не сменил любимое боевое оружие на парадное, совершенно не приспособленное для подобного боя.

Драка шла по всей пади. Заросли разделили дерущихся, и битва распалась на отдельные поединки. Никто не знал, что творится от него в двух шагах, о происходящем можно было лишь догадываться по доносящемуся из-за сплетенных ветвей шуму - звону клинков, одиночным выстрелам пистолей, глухим ударам падавших тел, яростным крикам, стонам, рычанию. Правда, определить, где свои, где чужие, Аррой не взялся бы. Он и еще несколько эландцев и “Серебряных” упорно шли вперед, прикрывая друг друга. Враги больше не стреляли, - да и толку-то от арбалета в рукопашной...

Тисовая падь бурлила, иногда Рене и его люди оказывались на острие атаки, но чаще кипящая круговерть боя выбрасывала вперед других. Прямо на них, пятясь, вывалилось несколько чужаков, быстро смекнувших, что попали между молотом и наковальней.

Рядом с Рене, нелепо разбросав руки, упал молодой таянский воин. Потратив на его убийцу лишь один стремительный выпад, герцог схватился с настоящим богатырем, темные доспехи которого пересекала багровая полоса. Насколько помнилось эландцу, это был знак младшего вождя. На сей раз соперник адмиралу попался достойный, он не только в несколько раз превосходил Рене по силе и был выше чуть ли не на голову, но и оружием владел почти столь же безупречно, как и сам Аррой. Но только почти.

Шпага против ятагана... это несерьезно. Сейчас вес решала скорость, и здесь горцу сильно мешали его габариты: попробуй быстро ворочать эдакую тушу, меняя стойки и уровни и успевая уходить от молниеносных выпадов противника.. Удар ятагана поневоле слегка замедлен - тяжелое оружие вынуждает бойца как бы следовать за своим ударом. Этим-то и воспользовался Рене. Шумное “ха!” чужака, падающая дуга удара... в последний момент эландец ушел в сторону, и противник, не в силах преодолеть инерцию, сам насадил себя на шпагу герцога. Тот дернул оружие, смахнул пот со лба и быстро обернулся.

Затрещали кусты, и на прогалину спиной вперед вывалились еще три нелюдя. Прозвучал одинокий выстрел, один из чужаков свалился ничком. Рене, предпочитавший не бить в спину без крайней на то необходимости, свистнул, вынуждая двоих оставшихся обернуться. Два ятагана столкнулись в том месте, где только что находился (да и сейчас должен был находиться) адмирал... новой атаки, однако, не последовало - ветки лещины разомкнулись, и навстречу Рене вырвалось несколько “Серебряных”, предводительствуемых Шандером Гардани.

Противники, видимо, сочтя бой оконченным, бросились куда-то вбок, свалив мимоходом одного из “Серебряных”. Таянцы и эландцы кинулись следом. Но то ли не сразу отыскали проход в лозняке, то ли те двое бежали быстрее, только преследователи обнаружили лишь полускрытую плющом узкую щель в стене оврага.

- Гейнские каменоломни, - в сердцах бросил Шандер, - как же мы о них забыли! - Граф, спешно соорудив подобие факела, заглянул вглубь. - Этот склон источен, как трухлявая деревяшка. Болтали, что внизу течет подземная река, по которой можно добраться чуть ли не до Корбута.

- И не зря болтали. А искать их в этих пещерах можно до бесконечности, - Рене махнул рукой и решительно повернулся спиной к дыре. - Оставим охрану, хотя не думаю, чтобы они попытались выбраться наружу.

- Вы так думаете?

- Уверен, - голос Рене звучал глухо; Шандер невольно поймал себя на мысли, что герцог уже немолод и что пройдет лет десять, в лучшем случае пятнадцать, и первой шпагой Благодатных земель назовут кого-нибудь другого.

- Да и что им делать, - продолжал Рьего, - наверху? С их внешностью не спрячешься. Нет, они пришли под землей, под землей и уйдут. А тебе прибавится забот - разыскивать эти крысиные норы, заваливать их, ставить часовых...

Гардани с некоторой оторопью разглядывал чужих мертвецов, которых эландцы стаскивали в кучу возле входа в каменоломни. Нападавшие были крепки и коренасты. Щеголяли они в прочных кожаных доспехах, каких Шандеру видеть еще не доводилось, - на кожаную основу пришивались толстые, заходящие друг на друга чешуи, большинство из которых были сработаны из шкуры неведомого в здешних краях зверя. Примерно на десятую часть чешуи были прилажены грубые железные кольца - такой панцирь не в пример легче и удобней железных доспехов, а в прочности им почти не уступает. Головы пришельцев украшали такие же кожано-железные шапки, отнюдь их не украшавшие, а вооружением служили искривленные ятаганы, кинжалы, более похожие на слегка уменьшенные мечи и шипастые булавы.

- Наше счастье, что они не признают мушкетов и пистолей, - невольно вырвалось у Шандера.

- Скорее не взяли с собой, - не согласился эландец. - Кто же устраивает засаду в лесу с огнестрельным оружием? Шум, дым.... А так, сняли арбалетными болтами первую группу, тихо и незаметно... Пока бы мы еще сообразили, что к чему... нет, арбалеты куда удобней. Пуля, она ведь дура. Да и перезаряжать замучишься.

- Но кто они такие? Они не люди, это точно, - голос Шандера предательски дрогнул.

- Это гоблины, граф, - вздохнул Рене Аррой. - Горные гоблины, неизвестно за каким бесом оказавшиеся тут. Нам еще повезло, что их было мало и они решили отступить, - уверяю тебя, это страшные противники. Впрочем, они по-своему благородны, не представляю, как они могли спутаться с такой мразью, как Михай Годой. По-соседски пришли на выручку? Что-то не верится...

- Я всегда думал, что гоблины - это сказки.

- А это и есть сказка, - Рене двумя пальцами поднял темный войлочный плащ, оброненный кем-то из нападавших, и принялся стирать им кровь с эфеса и сапог. - Сказки ведь и получаются из перевранных историй, рассказаных где-то и когда-то очевидцами. Ты не представляешь, сколь много я выслушал от “знающих людей” про свои собственные похождения. Иногда сразу догадаться не мог, что речь идет обо мне, грешном. - Рене отшвырнул окровавленную тряпку. - Торговцы, добравшиеся до отрогов Последних гор, давно ведут дела с Ночным народом, так гоблины предпочитают себя называть. Они приносят на обмен самоцветы, шкуры горных зверей. Говорят, некоторые гоняют плоты по рекам, ведь самая ценная древесина растет там, куда людям ходить заказано, однако почти во всех арцийских дворцах мебель делают именно из корбутского бука или серебристого дубца... Конечно, купцы предпочитают говорить, что имеют дело с горцами, иначе синяки бы не позволили торговать “нечистым” товаром.

- Рене, но ведь ты моряк и в Последних горах никогда не был. Или все-таки был?

- Был. Так давно, что все стало почти неправдой. Отец тогда приехал сговаривать сестру за Марко, тогда еще принца. По этикету Великого герцога Эланда должен был сопровождать один из его сыновей, но на переговорах я был никому не нужен и отпросился поохотиться. Другое дело, что на дороге в Тарску я встретил знакомого купца. Тот часто бывал в Идаконе, даже шутили, что Длинный Ян скоро сам станет маринером.

Мы неплохо ладили, вот и я напросился с ним... Долго рассказывать, тем более нас зовут, - герцог кивнул на направлявшегося к ним “Серебряного”. - Похоже, бедняги, решили устроить привал.

- Людям нужен отдых.

- Бесспорно. - Рене на мгновенье нахмурился. - Вот ведь, промелькнула какая-то мыслишка, и, похоже, не самая глупая... Да нет, не вспомню. Ладно, надо и в самом деле не много прийти в себя.

Так думали и все остальные. Даже не участвовавшие в схватке придворные и монахи были не прочь подкрепить свои силы в расположенном неподалеку от предательской пади уютном городке. О том же мечтали, правда молча, и воины. Уставшие, в изодранных перепачканных одеждах, они совсем не походили на тот блестящий эскорт, что две оры назад подошел к прохладному оврагу.

Сопровождавших Ланку дам била дрожь, раненые нуждались в лекаре, мертвые - в клирике, остальные - в стакане крепкого вина и чистой одежде.

Кто-то из нобилей предложил известить Высокий Замок, и в Гелань поскакали трое всадников - Шандер решил, что по дорогам Таяны больше не стоит путешествовать в одиночку. Потрепанная кавалькада перешла Гражинку, свернула с тракта и потянулась к живописному городку, окруженному старинной высокой стеной, меж камней которой жизнерадостно зеленела трава, а кое-где к небу тянулись целые деревца.

- Когда-то тут опасались врага, - негромко сказал брат Парамон, - но теперь мы стали непростительно беспечны. - Посланец Архипастыря перенес стычку с философским спокойствием, которое могло бы показаться величественным, если б не невзрачная внешность монаха.

- Я думаю, ночь пройдет спокойно, - откликнулся Шандер Гардани, - нас больше двух сотен, мы хорошо вооружены, да и в городе есть стража и просто люди, способные держать оружие.

- Вряд ли гоблины повторят свою вылазку, - согласился Рене. После того как они присоединились к остальным, герцог все больше молчал, предоставив распоряжаться Шандеру. Адмиралу явно не хотелось ни с кем общаться, и ему это почти удалось - придворные были поглощены своими переживаниями, а воин никогда не заговорит со старшим раньше, чем к нему обратятся. Впрочем, когда процессия миновала городские ворота, у которых стояли два толстых стражника с добродушными круглыми физиономиями, герцог придержал коня.

- Шани, я еду в Гелань.

- Но, Проклятый меня побери, почему?!

- Сам не знаю, но я долженбыть там. Отец Парамон, по всему видно, разумный человек, поймет.

- Вы поедете один?

- Да.

- Может, лучше взять с собой дюжину “Серебряных”?

- Нет, и не настаивай. Извинись за меня должным образом и проследи, чтобы наши друзья были на виду и никуда не отлучались.

- Вы полагаете, кто-то из них связан с засадой?

- Не знаю, но очень даже может быть.

Однако попасть в Высокий Замок Рене не удалось. Ланка то ли разгадала его намерения, то ли просто поджидала своего героя, чтобы вместе въехать в город. Поняв, и чем дело, девушка твердо вознамерилась сопровождать герцоги и Гелань.

Будь в их отношениях все так же просто и светло, как несколько месяцев назад, Аррой вряд ли стал возражать: дорога, вопреки всему, представлялась ему безопасной, а выросшая к холмах Илана была отличной наездницей. Рене боялся другого: он не хотел совместной поездки под звездами именно потому, почему Ланка к ней стремилась. Герцог не был уверен в собственной выдержке, в том, что они доедут до Гелани, а не свернут в густую траву. Последнее могло кончиться плачевно, и вовсе не из-за рыскающих по Таяне гоблинов. Просто после ночи неминуемо наступит утро.

Рене не мог позволить себе романа с принцессой. Принцесса не собиралась лишаться ночной поездки. Брать с собой охрану после того, как Илана узнала, что он решил ехать один, значило оскорбить девушку, и Аррой остался в Ресске. Потом он не единожды проклял свое решение.

2228 год от В. И. 17-й день месяца Лебедя. Вечер.

Святой город Кантиска.

Феликс наконец добрался до нижнего ящика личного письменного стола Филиппа. Все эти дни новый Архипастырь провел в беседах с клириками, церковных церемониях и написании неотложных писем, с трудом выкраивая время на сон и еду. Но сегодня он решил во что бы то ни стало разобрать личные бумаги покойного и сделать это без свидетелей. С бюро из белого дубца пришлось возиться почти до заката. Феликс хотел было на этом и закончить - предстояло ночное бдение в храме Эрасти, но выдвинутый наугад нижний ящик стола оказался почти пустым. Там лежал лишь старый, изгрызенный то ли веками, то ли крысами пергамент и несколько листов бумаги, на котором почерком Филиппа были стapaтельно воспроизведены уцелевшие куски документа, а над pазобранными словами был надписан восстановленный текст. Бывший рыцарь с удивлением читал непонятные строки:

“Время придет, когда прошлое с прошлым сольется,

В связи греховной смешав убиенных с убийцей.

Лед перекрестит огонь, Свет побратается с Ночью,

В чью бесконечность ушли слывшие вечно живыми.

Но из старинной вражды, боли, разлуки и смерти

Новый пробьется росток, вырастет странное древо,

Где средь обычных ветвей будут железные ветви.

Время, бездушный кузнец, молотом тяжкого рока

В горне беды раскалив два тяжкоструйных побега,

В точно отмеренный час откует два меча небывалых

Гибелен первый клинок, опасен живому дыханью,

Яд на его острие, он беспощаден в бою,

Но смертоносный разбег остановит достойный соперник,

Ибо второй из мечей скован, чтоб Жизни служить.

Встретятся в миг роковой два сына единого древа,

Кто же из них победит и какою ужасной ценой?”

Над последующими страницами грызуны потрудились так, что разобрать написанное не взялся бы сам Проклятый! “Вернее, - мысленно поправился новый Архипастырь, - сам Эрасти Церна”. Филиппа, видимо, очень занимал смысл манускриптов. На полях Феликс прочел торопливые записи: “Единый корень... Эльф-предок, согрешивший с человеком? Человек, согрешивший с нелюдем? Два меча? Михай Годой и Рене Рьего? Неужели ничего нельзя...”

Глава 29

2228 год от В. И. 17-й день месяца Лебедя, Вечер.

Таяна. Ресск.

Вечер обещал быть превосходным. Местный эркард быстро оправился от потрясения, вызванного нежданным визитом во вверенный ему городок гостей королевской крови. Ресск был маленьким, но богатым, так что разместить прибывших, окружив их сносным комфортом, отцам города было вполне по силам. Брата Парамона, сопровождающих его клириков, а также принцессу Илану и ее дам приютил циалианский монастырь, вокруг которого, собственного говоря, и вырос Ресск. Илана пробовала возражать, но требования этикета, предписывающие, что незамужняя особа королевской крови может провести ночь только в святой обители, обжалованию не подлежали.

Рене и Шандер воспользовались гостеприимством эркарда Добряк выставил на стол столько снеди, словно вознамерился накормить всех “Серебряных”, которым, кстати говоря, тоже было грех жаловаться на жизнь. Придворных принимали знатнейшие горожане, ранеными занялись два славных меди-куса, а четверых погибших положили в иглеции.

Вскоре настроение у тех, кто не стоял в карауле (впрочем, простоять ору воину нетрудно, особенно если он знает, что впереди ждет добрый ужин, мягкая постель и ласковая вдовушка), поднялось. Число убитых гоблинов вырастало на глазах, равно как и количество придворных, героически ввязавшихся с ними в схватку. Местные девушки и замужние дамы находили массу поводов, чтобы встретиться с гостями.

Гардани и Аррой, однако, довольно скоро распрощались с любезными хозяевами. В отличие от остальных, смотревших на потасовку в пади как на опасное, но не фатальное происшествие, о котором будет что рассказать, они не могли успокоиться.

Добрый эркард был искренне расстроен, когда высокие гости объявили, что будут спать в одной комнате, и выбрали именно эту, выходящую окнами не в уютный садик, а на мощенный булыжником шумный хозяйственный двор как раз над собачьим вольером. О том, что гости нуждаются не столько в покое, сколько в том, чтобы никому в голову не пришло их проведать через окно, бедному хозяину в голову прийти, разумеется, не могло. Нет, Рене и Шандер ничего не опасались, просто они не могли себе позволить быть хоть в чем-то небрежными. Несмотря на усталость, они обстоятельно перевернули выбранную комнату и ничего подозрительного не обнаружили.

Герцог со смехом поднял роскошный парчовый халат, аккуратно разложенный на его ложе:

- “Эр-Атэв, мастер Эду Галеб”. Знаю такого. Господин эркард неплохо живет.

- Многие купцы полагают выгодным продавать товары геланским торговцам здесь, а не платить столичную пошлину. Не сомневаюсь, эркард давно и с толком посредничает в таких сделках. Отсюда и все это, - Шандер обвел руками комнату, сочетавшую в себе несочетаемое - куланские ковры, арцийские занавеси, драганский хрусталь... Без толку собранные предметы роскоши заставляли ощущать себя в лавке торговца, а не во дворце вельможи.

- Не стоит смеяться над нашим хозяином, - откликнулся Рене, устраиваясь на стоящей в углу софе, застланной зеленым ковром, - он искренне хочет нам угодить, к тому же у него хороший повар. И все равно мне это не нравится...

- Творения мастера Эду Галеба? - попытался пошутить Шандер.

- Нет, драка в лощине. Есть в ней что-то неправильное, непонятное. Скольких мы потеряли? Четверых. Еще семнадцать ранено. Даже без вас мы бы отбились. Я еще могу понять, попытайся они убить меня, или Ланку, или посланца Архипастыря. Но тогда все нужно было делать иначе.

Гардани с удивлением смотрел на собеседника: Рене казался встревоженным. Герцог напряженно вглядывался в сгущающуюся синеву за окнами, и Шандер в который раз подивился, как правильно выбрал он свою консигну, - было в сторожкой неподвижности адмирала что-то волчье.

Герцог молчал долго, так долго, что Шандер перестал замечать его присутствие, задумавшись о своем. Почему-то мысли потекли в Гелань на Лисью улицу, где жила странная маленькая женщина. Безусловно, Лупе ничем не напоминала чернокосую красавицу Ванду... Но была в ней какая-то загадка, тщательно скрываемая боль. Лекарское дело она, безусловно, знала не понаслышке, но Шандеру отчего-то казалось, что на Лисьей улице она чужая. Конечно, медикусы - люди ученые, а те из них, кто ходит по богатым домам, знают этикет не хуже любого домоправителя, но представить Лупе экономкой, хозяйкой таверны, пусть самой лучшей, или даже дочерью эркарда Шандер не мог. Зато платье дворянки пришлось бы ей впору.

Как же случилось, что эта женщина оказалась невесткой Симона, медикуса, так и не встретившего нобиля, который возвел бы его в ранг домашнего врача и одарил первичной консигной? Кстати, непонятно, почему, ведь такие врачи в Таяне были на вес золота.

И еще менее понятно, как Лупе могла стать женой тупого опустившегося пьянчуги...

- Не понимаю, - пробормотал Шандер.

- Чего не понимаешь? - живо отозвался Рене.

- Даже неудобно говорить... Я вовсе не о пади задумался... Но, раз уж зашла речь. Не представляю, как такая женщина, как Леопина, могла связаться с этим...

- Ну, это-то как раз понятно. Видел бы ты его лет пятнадцать назад! Красавец, умница, один из лучших поэтов Арции Я встречал его несколько раз в Агосте, тамошний герцог “угощал” им знатных гостей, не чуждых прекрасного. Думаю, там он и поразил сердце молоденькой наследницы и там же, к сожалению, пристрастился к вину... Во всяком случае, когда я был у агостийцев в последний раз, нас развлекали уже другие.

Я не поленился узнать, что случилось с Родольфом Глео (тогда его звали именно так), и мне сказали, что он соблазнил девушку дворянского происхождения и бежал с ней. Видимо, бежали они в Таяну.

- Значит, Лупе и есть та девушка?

- Та или другая, но Родольфо Глео я узнал. К сожалению. Жалко и противно видеть, во что он превратился, хотя я нечто подобное подозревал. С ними это часто случается: успех, веселая жизнь, а дальше - пустота и злоба на весь белый свет.

- Она знает, что вы его узнали?

- Не думаю. Когда мы зашли к Лупе в первый раз, мне было не до него, а потом я решил оставить все как есть. Если ей не хочется открывать свое настоящее имя, не стоит настаивать. Думаю, малышка давно поняла, с кем связалась, потому и жила одна в Белом Мосту, пока события не понеслись, как бочонок с горки. Хотя, - Рене внимательно посмотрел на собеседника, - мы могли бы оказать Лупе большую услугу, если бы направили в Кантиску прошение о расторжении брака между Родольфом Глео и Леопиной... имя, пожалуй, придется узнавать в Агосте, если ты не переговоришь с ней открыто. Нет, лучше я сам!

- Вы и вправду хотите это сделать?

- Конечно. И сделаю. Как-никак, после Белого Моста Лупе мне почти что родственница, а оставлять ее привязанной к этой скотине... Она еще молода, может быть счастлива. Во всяком случае, любить она умеет. Мне кажется, она чуть не превратила Родольфа в человека, большего не смог бы никто. Уверен, побег тоже устроила она - дождалась, наверное, когда родных не будет дома, а то и спровадила куда-нибудь.

Шандер вздрогнул от неожиданности. Только что спокойно сидевший Рене вдруг вскочил и бросился к выходу. Граф счел излишним выяснять, что случилось. Он просто последовал за адмиралом.

2228 год от В. И. Вечер 17-го дня месяца Лебедя.

Таяна. Высокий Замок.

Ночь простирала мягкие крылья над Высоким Замком. Силуэты башен и стен, решетки, деревья во внутренних садах казались вырезанными из черной замши и наклеенными на все еще синий бархат неба. Во дворцах, казармах, службах давно горели огни, но Стефану и Герике свет был ни к чему. Принц и королева, взявшись за руки, сидели на узком балкончике, опоясывавшем Рассветную башню. Неизбежная Белка примостилась тут же, но ее почти не замечали. Девочка тоже примолкла, механически поглаживая огромную голову Преданного.

Мужчина и женщина были поглощены друг другом, Белка же с напряжением вглядывалась в едва различимую в густеющих сумерках ленту дороги - ждала отца. Наконец она не выдержала:

- Когда они должны вернуться?

- А которая сейчас ора? - откликнулся принц голосом внезапно разбуженного человека.

- Пробило девять и три четверти.

- Давай думать. - Стефан не выпускал руки Герики, но его мозг уже работал, высчитывая, стоит ли тревожить короля или еще можно ждать. - Они уехали за ору до рассвета?

- Угу, - согласно кивнула головой Белка, которая, разумеется, не могла проспать такое событие, как отбытие Почетной Кавалькады, пусть та, ввиду траура, и не была столь пышной, как обычно.

- Тогда, если все прошло благополучно, к Всадникам они добрались в первой-второй оре пополудни. Потом сама встреча с привалом займет ору или две. Назад они вряд ли будут двигаться быстрее, чем вперед. Скорее наоборот - клирики не эландцы, вечно норовят тащиться, как хромые собаки. Значит, если они двинулись в Гелань в третьей оре пополудни, то тут будут около полуночи. Беспокоиться нечего.

- Ты думаешь, я совсем ничего не соображаю?! - возмутилась Белка. - Если отец вскакивает и куда-то мчится со всеми свободными “Серебряными”, то и жабе ясно - что-то случилось.

- Не случилось, а только может случиться. Шани, то есть твой отец, и я решили, что нужно усилить охрану. Но я думаю, они просто встретились где-то за Ресском и теперь возвращаются вместе. Если к полуночи не вернутся - поедем навстречу..

Возразить Белка не успела. Ворота распахнулись, и в освещенный факелами двор ворвались три всадника на взмыленных лошадях. Белка бросилась вниз. Стефан подался было за ней, но передумал - он не мог оставить Герику и не хотел появляться во дворе вместе с ней. Не потому, что это было неприлично - об этом принц сейчас не думал. Это могло быть опасно. Если вести, привезенные “Серебряными”, были такими, каких он ждал, то соглядатаи Михая, увидев Герику, сразу смекнут, отчего личная гвардия принца понеслась вдогонку за Почетной Кавалькадой, послать же стрелу или бросить нож из-за угла в темноте проще простого. И Стефан увел Герику к себе, воспользовавшись узкой потайной лесенкой, связывавшей комнаты принца со смотровой площадкой.

Ждать долго не пришлось. Лейтенант Ласли, обычно веселый и насмешливый, а сейчас непривычно серьезный, четко и толково рассказал о схватке в Тисовой пади, перечислил погибших - троих “Серебряных” и одного эландца - и сообщил, что потрепанный отряд решил заночевать в Ресске. У Стефана не только отлегло от души, все его существо заполнило доселе незнакомое чувство победы над врагом. И то сказать, первую настоящую стычку они выиграли. Надо будет подробнее разузнать об этих так называемых гоблинах. Ласли сказал только, что это нелюди и что Рене Аррой с ними сталкивался. Отпустив усталого офицера смывать пыль Старой Таянской Дороги, Стефан зажег наконец огонь и оглянулся на Герику. Та стояла, вжавшись в стену, ее била крупная дрожь.

Принц прижал женщину к себе, прикоснувшись губами к мягким волосам.

- Все хорошо, милая, больше нечего бояться. - Она подняла на него глаза с расширенными бездонными зрачками:

- Стефан. Я знаю, случится что-то страшное.

- Да нет же, - он улыбнулся и еще крепче прижал ее к себе, - что нам может грозить здесь, в собственном доме? Конечно, если ты так хочешь, мы не станем ужинать тем, чем нам принесли. А воду я попрошу набрать прямо из колодца, но, уверяю тебя, что все в порядке.

Похоже, она его не слышала.

2228 год от В. И. Ночь с 17-го на 18-й день месяца Лебедя.

Старая Таянская дорога.

Над головами тонко и противно просвистело - убийцы вновь воспользовались арбалетом, а не мушкетом. Возможно, потому, что огонек фитиля в ночи неизбежно привлекал внимание. Предательница-луна делала путников отличной мишенью для затаившихся в холмах стрелков, а густой кустарник, покрывавший берега небольшой речушки, был превосходным укрытием.

Рукопашная схватка для умелого бойца предпочтительнее выстрела в спину. Аррой и Гардани, не сговариваясь, пришпорили лошадей и бросились вперед. Из зарослей никто не показывался, и Рене остановил коня в гуще буйно разросшейся лещины.

- Прикрой меня. Я не должен ни на что отвлекаться, иначе нам не поздоровится.

Шандер был хорошим капитаном, а значит, умел не только приказывать, но и подчиняться. Он застыл за спиной герцога, чутко вслушиваясь в ночные шорохи. Какое-то время не происходило ничего, затем совсем рядом запел невозможный на исходе лета соловей, и Шандера захлестнула теплая, щемящая волна. Ночной певец захлебывался песней - звонкие трели сменялись россыпью мелодичных пощелкиваний, за которыми следовали все новые и новые рулады. Никогда еще птичье пение не приносило графу такого наслаждения, оно несло неколебимую уверенность, что жизнь прекрасна, что вся боль, грязь, тоска остались в прошлом, а впереди лишь счастье, счастье без конца...

Наваждение оказалось столь сильным, что Гардани чуть было не пропустил их - две темные кряжистые фигуры со страшноватой грацией скользили между кустов, приближаясь к замершему Рене. С трудом стряхнув соловьиные чары, граф вытащил из укрепленных за спиной ножен кинжал с серебряной ручкой и, тщательно прицелившись, метнул. Одна из фигур мягко осела на землю, но второй гость даже не заметил гибели товарища, поглощенный соловьиной песней. Этого Шандер взял живым. Осторожно зайдя сзади, капитан бросился на пришельца; тот был неимоверно силен, но внезапность сделала свое дело, незнакомец оказался на земле, даже не поняв, что с ним произошло. Гардани сноровисто стянул руки пленника его же собственным ремнем, и только после этого песня оборвалась.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: