Хирург. Характер, талант, профессия 4 страница

Насколько мне известно, аналогичное положение складыва­ется во многих хирургических отделениях и клиниках нашей страны. Отсутствие спроса на инструменты, конечно, тормозит и процесс их совершенствования и, как следствие этого - наши сшивающие аппараты уже здорово отстают от современного уровня.

По-видимому, хирургу желательно иметь еще одно достаточ­но важное качество: он не должен бояться техники, а активно и упорно изучать новую аппаратуру, инструментарий, успешно использовать их в своей деятельности и уж ни в коем случае не проявлять здесь свой консерватизм. А также не жалеть времени и сил, потраченных на изучение и овладение новой техникой, поскольку в дальнейшем они обязательно с лихвой окупятся.

Но вот наконец из довольно большого количества претенден­тов на место ординатора хирургического отделения я выбираю вроде бы самого достойного кандидата. П. известен мне еще со студенческой скамьи, когда он очень активно посещал заседания хирургического общества, добровольно приходил на дежурства в клинику, и сделал несколько интересных сообще­ний на заседаниях нашего кружка, в котором работал несколько лет. Умный и трудолюбивый, порядочный парень с твердым характером, много читает, стремится быть в курсе последних достижений хирургии. После окончания института 3 года проработал в ЦРБ, привез оттуда отличную характеристику.

Он быстро сумел войти в почти родной ему коллектив, получил тему для научной работы и вначале все было хорошо. Прошло некоторое время. И вот однажды, когда заведующая операционным отделением пришла ко мне подписать план операций на следующий день, я спросил ее, не пора ли дать П. самостоятельно прооперировать больную с холециститом. Заведующая несколько замялась и постаралсь обойти этот вопрос. Но я стал настаивать, и она сказала мне, что хотя П. пользуется в клинике уважением, но хирургическая техника у него пока еще очень слабая. Встревоженный этим сообще­нием, я решил посмотреть сам его операции, и с сожалением убедился, что руки у него, действительно, работают плоховато. Не было достаточной твердости руки, легкости движений, четкости разреза, плохое чувство тканей, страдает глазомер. В результате довольно простая операция шла медленно, возникало немало мелких осложнений. А ведь П. работал в хирургии уже не один год. Хорошо зная любовь и преданность П. хирургии, я не решился сразу сказать ему, что у него в руках нет хирургического таланта. Во время очередной беседы посоветовал ему постоянно развивать ловкость рук, выполняя систему упражнений. Он очень упорно занимался, мануальная техника его улучшилась. Сейчас П. преподаватель, любимый студентами, кандидат медицинских наук, продолжает разраба­тывать очень интересную научную идею, пользуется уважением и даже любовью сотрудников. Но при всех его талантах хирургом он остался только посредственным.

У другого хирурга, С., напротив, руки действовали просто замечательно. Он быстро и отлично выполнял, если можно так выразиться, типовые операции, которым его научили. Но как только по ходу операции ему приходилось отойти от стандарта, терялся и просил совета или помощи.

Хирургия имеет как бы три ипостаси. Хирургия - это наука, хирургия - это ремесло и хирургия - это искусство. Так вот, П. имеет талант научного работника, а С. отличный ремесленник. Когда же мы говорим о хирургии как об искусстве, то здесь, как и для каждого вида искусства, необходимы люди, обладающие талантом. Для хирургии нам нужно искать человека с умными и ловкими руками и великолепно соображающей головой. Таких, как говорится, божьей милостью хирургов, не так уж много. Им нет цены. Эти люди в своем деле незаменимы. Конечно, у нас могут сменить любого. Любимая присказка деятелей администра­тивно-командного аппарата - "незаменимых людей нет". Как и всякий высокоталантливый человек, такой хирург нередко имеет сложный характер, а также собственное мнение. Далеко не всякое начальство может терпеливо сносить его "требова­ния, причуды и капризы". Но уход его, как правило, остается для местной хирургии невозместимой потерей на многие годы.

Совсем другое дело, если "звездной болезнью" начинает страдать молодой врач, не имея на то других оснований, кроме того, что, допустим, в центральной районной больнице он единственный хирург. Такой врач, конечно, должен быть поставлен на место. Вместе с тем, если его претензии касаются только вопросов жилья и неустроенного быта, то они несомненно обоснованы. Труд даже рядового хирурга таков, что он должен быть вознагражден хотя бы нормальными условиями жилья и быта.

Приобщение к таинствам хирургии для каждого неофита немаловажное событие. Первый раз в операционной, первая ассистенция, первая самостоятельная операция - все эти ситуации для него, прямо скажем, чрезвычайные. Ведь далеко не для каждого человека существует возможность даже посмотреть "живьем" операцию, а не то, что участвовать в ней. Естественно, что человек начинает гордиться своей приобщен­ностью, и его нередко просто распирает желание поделиться с кем-то своими впечатлениями. Ничего худого не произойдет, если он сделает это дома в кругу семьи или друзей, не входя, конечно, в натуралистические подробности.

Однако некоторым этого кажется мало. Тщеславие требует, чтобы о его исключительности и принадлежности к касте хирургов знало как можно больше народу. Такой человек может начать рассказывать о работе в операционной, находясь и в общественном транспорте, и в кино, и в столовой. Может быть, эти сведения даже не относятся к врачебной тайне, но просто болтать повсюду о таких сугубо интимных действиях, к которым относятся хирургические операции, конечно, не следует. У невольных слушателей подобных рассказов обычно появляется не уважение к рассказчику, а, напротив, неприязнь, желание оборвать его или сказать ему какую-нибудь грубость.

Как-то один из молодых хирургов в приступе откровенности покаялся мне об одном позорном для него происшествии. Однажды в трамвае он начал рассказывать своему товарищу, как во время дежурства старший хирург блестяще "сделал" вне­маточную беременность. В разговор немедленно вмешался стоящий рядом пассажир, который насмешливо заметил, что он сделал своей Машке уже две внематочных беременности и не собирается на этом останавливаться, чем привел незадач­ливого рассказчика в немалое смущение и сильно развеселил окружающих...

Конечно, профессия хирурга окутана некоторой романтичес­кой таинственностью, а сам хирург в глазах окружающих окружен своеобразным ореолом, но это как раз и является главной причиной, по которой он, по крайней мере внешне, должен быть предельно скромным, никогда и нигде не подчеркивать необычность своей профессии.

Не могу удержаться, чтобы еще раз не вспомнить здесь об одной истории, о которой я рассказываю студентам на лекциях уже много лет. Однажды во время обхода больных я, как обычно, высказал свои соображения о диагнозе очередного осматриваемого пациента. Лечащий врач этого больного, имеющий стаж работы где-то около 3 лет, но уже большой нахал, в ответ на это глубокомысленно заявил что, дескать, наши "младшие товарищи" имеют на этот счет другое мнение. Когда мы вышли из палаты, я, страшно стесняясь собственного невежества, робко спросил врача, что он подразумевал, говоря о "младших товарищах". Эрудит немедленно просветил меня, сказав, что всем хирургам известно, что это не кто иные, как врачи терапевты. Тем не менее, после последовавшей разъяснительной беседы, он покинул мой кабинет глубоко убежденный уже в полном собственном невежестве. Правда, после этого он не повесился и не запил горькую, но прежний гонор обрел все-таки не так уж скоро.

Как бы ни была сложна, необычна и романтична профессия хирурга, она не дает ему никакого права вознестись над другими специалистами. По моему глубокому убеждению, пользы от хорошего врача терапевта, наверное, больше, чем от хирурга. И если бы число знающих терапевтов было побольше, насколько сократилось бы количество необходимых хирургичес­ких вмешательств! Любого работающего человека нужно уважать не за его специальность, а за высокий профессиона­лизм. Хирурги и без того пользуются особым признанием как со стороны врачей других специальностей, так тем более - населения. Поэтому, пожалуйста, не прилагайте никаких усилий, чтобы еще больше прославиться, тем более, что скромность вас не только украсит, но и заставит людей еще больше вас уважать.

Как известно, слава портит людей. Но настоящего человека она испортить не может, он всегда остается по-настоящему скромным.

Имя Анатолия Степановича Лескина в Самарской области хорошо известно. Он заместитель главного врача по хирургии МСЧ N 1 Волжского автомобильного завода. С первого взгляда совершенно рядовой скромно одетый человек среднего роста, без всякой внешней рисовки, властности, значительности. Говорит негромко и мало. Выступать на обществе хирургов, наверное, не очень любит. Вместе с тем, довольно часто наблюдая за ним на заседаниях общества, я постоянно вижу в его руках блокнот, куда он время от времени вносит заметки, по-видимому, услышанные интересные мысли. Живет настоль­ко скромно, что многие годы работая в МСЧ автомобильного завода и пользуясь там колоссальным авторитетом, не имеет хорошего автомобиля.

А ведь Анатолий Степанович, действительно, хирург божьей милостью. Диапазон его хирургической работы необычайно широк, а по количеству сложных операций, выполненных им на пищеводе, печени и поджелудочной железе и результатам лечения этих больных он оказался впереди многих столичных и зарубежных специализированных учреждений. Причем опе­рации проходят быстро, красиво, бескровно и спокойно. Я много раз предлагал Анатолию Степановичу, чтобы он оформил любой раздел из его богатейшего клинического материала в качестве диссертации, но нет, он только щедро раздаривает его своим ученикам и помощникам.

Очень хорошо, что талант и работа Анатолия Степановича признаны официально. Ему присвоено звание "Заслуженный врач РСФСР", он лауреат Государственной премии СССР, причем, в отличие от принятой у нас практики, он лично не проявлял никаких усилий для этого.

Мудрость - это постоянное высшее философское состояние ума и духа человека. Обычно она приходит поздно, но чтобы мудрость вообще когда-нибудь пришла к человеку, необходим большой жизненный опыт и умение объек­тивно анализировать его. К сожалению, все события нашей жизни мы анализируем обычно слишком субъективно, что нередко приводит к искажению действительного положения вещей, событий и взаимоотношений.

Уже много лет прошло, но я периодически вспоминаю одну очень неприятную, но поучительную историю, произошедшую со мной в Тюмени, куда я приехал на научную конференцию лет через 5 после того, как я занял кафедру в Самаре. Встретился я там со многими знакомыми уральцами, в том числе и преподавателем Б., который студентом занимался в моей группе, когда я работал ассистентом в Челябинском мед­институте. Вечером в кафе он пригласил меня вместе с ним и его друзьями, тоже моими знакомыми, распить бутылку шам­панского. Естественно, что начались разговоры о жизни и работе. Приблизительно через час, когда уже была выпита не одна бутылка шампанского, Б. внезапно нецензурно выругался в мой адрес. Я вначале опешил, поскольку пьяными мы не были и отношения наши до этого момента были вполне доброжела­тельными, а затем встал, положил деньги на стол и ушел. Знакомые, сидевшие с нами, догнали меня, и уговаривали вернуться, не обращать на него внимания, тем более, что он когда-то был в заключении. Но я был крайне оскорблен и, честно говоря, жалел, что не дал ему пощечину, хотя и понимал, что в этом случае все бы закончилось позорной дракой.

Это происшествие долго не давало мне покоя. И вот однажды, очередной раз обдумывая вроде бы совершенно непонятное изменение отношения Б. ко мне, наконец все понял. Оказывается, недостойно-то первым повел себя я сам. Ведь в течение часа я никому и рта не дал раскрыть, хвастливо рассказывая о своих многочисленных успехах и достижениях во всех сторонах жизни и работе в Самаре и, несомненно, в глазах окружающих выглядел самовлюбленным болтуном. Один из собеседников, жизнь у которого не складывалась, не сдержался и сказал то, что, возможно, думали обо мне и другие. Да, теперь я все хорошо понял, и мне стало невероятно стыдно за себя и свое позорное поведение.

Не могу утверждать, что после этого случая стал всегда абсолютно объективно анализировать события - это, по-видимому, вообще противно человеческой натуре, но тем не менее часто честно старался понять своего оппонента и даже врага, мысленно представляя себя в данной ситуации на его месте. В ряде случаев это помогало мне выяснить мотивы действий противника и даже приводило к взаимопониманию с ним. Поэтому мой совет вам: при анализе любой ситуации и особенно при анализе ваших взаимоотношений с другими людьми всегда настойчиво пытайтесь отбросить все субъектив­ное и при этом чаще смотрите на себя как бы со стороны.

Несколько лет назад, если бы я забыл написать об "общественном лице" хирурга, книга просто не была бы напечатана. Сегодня я пишу об этом не по обязанности, а потому, что действительно считаю, что хирург не может игнорировать жизнь общества, он не может остаться ограниченным человеком. Каким побочным делом он будет заниматься: политикой, религией, экологией, милосердием, литературой, культурой или чем-то еще, зависит целиком от его склонностей.

Известность и авторитет хирурга среди населения, особенно в сельской местности и небольших городах, велики. И естественно, не только его профессиональная деятельность, но и его жизнь обычно становятся здесь достоянием гласности. Одно дело, если его видят в театре, на концертах, в библиотеке, если он выступает по местному радио или в газете, да еще и не только по медицинским вопросам, если он участвует в общественных акциях по борьбе с загрязнением окружающей среды, защите малоимущих и т. п. и совсем другое дело, когда всем известно, как часто он сдает пустые бутылки. Раз общество его уважает, то оно ему и подражает. Забывать об этом ни один интеллигент не имеет права.

Мне кажется, важно только, чтобы при этом его хобби или общественная деятельность не отнимали бы слишком много времени и сил у хирурга. В противном случае несомненно пострадают его профессиональные качества. Известно немало случаев, когда поначалу побочное увлечение заставляло врачей оставить свою профессию и полностью отдаться своей страсти. Хорошо еще если он стал писателем, драматургом, артистом или бизнесменом, ну а если с головой ушел в политику? Так что делу время, а потехе - час. Но какая-то "потеха" у каждого человека в жизни обязательно должна быть.

Должны ли быть хирургу присущи качества умелого ор­ганизатора? Если он собирается сделать хирургическую карьеру, то несомненно должны. Проработав какое-то время в качестве ординатора, прогрессирующий хирург непременно захочет большей самостоятельности и независимости. В больнице для этого существует единственный путь - стать заведующим хирургическим отделением.

Допустим, что эта должность освободилась, и главному врачу больницы предстоит сделать выбор на эту должность из нескольких возможных претендентов. Как по-вашему, которого из них он выберет: лучшего хирурга, но слабого организатора, или талантливого организатора, но менее сильного хирурга? Боюсь, что он свой выбор остановит на последнем, и я его за это осудить никак не могу. Если отделением заведует самый сильный хирург, то в лечебном отношении в отделении будет все в порядке, но если он при этом бездарный организатор -отделение постепенно развалится. Не будет полного штата сестер и санитарок, помещения будут плохо убирать, ремонты будут редки и некачественны, белье придет в ветхость, не будет пополняться парк хирургического инструментария и оборудования, будут перебои с медикаментами, по отделению будут шататься посторонние люди и обязательно будут происходить все другие наши сегодняшние беды.

У хорошего организатора в отделении всегда полный штатный, материальный и технический порядок, да, пожалуй, и лечебный тоже. Дело в том, что умелый и умный организатор сумеет так поставить дело, что на отделение с полной отдачей будут работать и хирурги, профессионально лучше подготов­ленные, чем он сам. Конечно, только в том случае, если они сами не сильно рвутся к власти.

И еще одно качество врача, которое, конечно, никак нельзя считать обязательным для хирурга, но которое может помочь облегчить как его профессиональную деятельность, так и жизнь для него самого, сотрудников и больных. Это - чув­ство юмора.

Юмор в жизни человеческого общества обладает великой силой. С его помощью можно подбодрить человека, снять утомление, усталость, вселить утраченную надежду, завоевать друга, обезоружить врага, создать у людей хорошее настроение и повысить их работоспособность, решить, казалось бы, нераз­решимые проблемы, сделать карьеру и даже спасти человека. Жизнь без юмора остается скучной и пресной.

Слава Богу, большая часть человечества не лишена чувства юмора, но диапазон развития этого чувства у людей весьма широк. Один мгновенно воспринимает самый тонкий юмор, другому приходится очень долго разъяснять, в чем соль каждой шутки. Кроме того, чувство юмора может быть активным, когда человек сам умеет пустить каламбур, подать шутку или острое словцо, и пассивным - когда он только смеется над чужими остротами. Думаю, что острослов на эту тему сможет написать целый трактат, но моя задача проще. Я хочу здесь только сказать, что если ко всем уже перечисленным выше качествам хирурга прибавится еще наличие у него здо­рового чувства юмора, то уж тогда он будет всем хирургам хирург!

Вы, вероятно, заметили, что я подчеркиваю слово "здоровое", и это совсем не случайно. Пошутить с больными или сотрудниками, конечно, дело хорошее, но при этом всегда нужно знать, с кем вы имеете дело, как данный человек воспринимает юмор, и, главное, как он воспринимает шутки, касающиеся его самого, а это далеко не одно и то же. Неудачная по отношению к данному человеку шутка может не только серьезно обидеть его, но и привести к отказу больного лечиться или оперироваться у шутника, а то и к жалобе на унижение достоинства больного человека.

В лечебных учреждениях особенно нужно избегать и так называемого "черного" юмора. Еще хуже, если вы своей шуткой случайно, но серьезно обидите коллегу, что в дальнейшем нередко приводит к возникновению конфронтации в коллективе. Поэтому хирург не должен быть среди людей, которые, как говорится, "ради красного словца повесят и отца", ему приходится пользоваться юмором только умело и дозированно.

Перечитав еще раз все здесь написанное мною, об основных чертах характера хирурга, я сам серьезно усомнился, а много ли подобных суперменов можно встретить среди тысяч хирургов, работающих в наших больницах. Не отпугнут ли студентов и начинающих врачей от самой хирургии столь высокие требования, предъявляемые к личности хирурга.

Однако, хорошо поразмыслив, я решил, что все правильно, что требования к себе снижать не надо. Если требования не очень высоки, человек чего-то достигнув, успокаивается, считая, что он достиг вершины. Естественно, его професси­ональное развитие с этого момента прекращается, хотя на самом деле у него обычно сохраняются еще немалые резервы, которые он может так никогда и не использовать в своей жизни. Высокие требования заставляют энергичного человека все время к чему-то стремиться, чем-то новым овладевать, постоянно себя воспитывать, тренировать, держать в тонусе.

Человек останавливается в своем развитии по разным причинам: из-за лени, сложных жизненных обстоятельств, хронического невезения, ну и, наконец, потому, что он действительно чувствует, что достиг своего предела.

Тот, кто пожелает стать хирургом, должен отчетливо представлять себе, что существует не один только самый высокий эталон хирурга, а имеется довольно много уровней, на которых может работать хирург. Одни требования предъявляются к хирургу поликлиники, совсем другие - к общему хирургу районной больницы, третьи - к хирургу, работающему в областной больнице или в специализированном отделении, ну и, наконец, самым высоким требованиям должны отвечать хирурги, работающие в клиниках медицинских институтов или научно-исследовательских институтов. Так, по крайней мере, принято считать.

Однако на практике мы нередко встречаемся с нарушениями на этой иерархической лестнице. Лучшие хирурги по тем или иным причинам могут оказаться стоящими на менее высоком уровне, чем им полагалось бы, согласно их опыту, мастерству, эрудиции и необходимым чертам характера. Хирург в зависимости от его качеств, внешних обстоятельств может ползти, идти, бежать, или даже прыгать вверх через несколько ступенек по этой лестнице. Не будем глубоко входить в анализ причин встречающихся несправедливостей. Скрепя сердце, допустим, что они все-таки представляют собой исключение из общего правила. Вместе с тем, с моей точки зрения, самым счастливым окажется не обязательно тот, кто займет высшую ступеньку на этой лестнице, а тот, кто займет место, точно соответствующее его врожденным и развитым способностям. На таком месте человеку будет сравнительно просто и легко жить, он будет пользоваться заслуженным уважением больных и сотрудников, жизнь не будет постоянно ставить передним трудно разрешимые проблемы, которые ему не по плечу. Если он правильно оценивает свои способности и жизненные возможности, то душевный комфорт ему обеспечен. У него не возникает никаких комплексов неполноценности, ни чувства обиды на несправедливость к нему судьбы, ни даже зависти к людям, приблизительно таких же способностей, как и он, но в хирургической карьере обогнавших его.

В то же время всегда плохо, если человек имеет должность или положение, явно несоответствующее его способностям, как в одну, так и в другую сторону. Если он по должности занимает более низкое положение, чем ему полагалось бы по своим качествам хирурга (я здесь намеренно отбрасываю все другое), у него, естественно, появляется чувство неудовлетво­ренности работой, неудовольствия, обиды, а затем и зависть к своим товарищам, сделавшим более успешную карьеру. Постепенно портится характер, в семье он слывет за неудачника, опускается, может начать пить.

Но неудачник зря завидует "счастливчику", которого судьба забросила на такую высоту, какой он по своим качествам никак не соответствует. Не соответствует ни по своему уму, ни по галанту, ни по знаниям, ни по культуре. Комплекс неполноценности постоянно и страшно давит на него. Единственная возможность удержаться наверху для него - это душить вокруг все новое, талантливое, оригинальное, чему он в основном и посвящает свою жизнь и деятельность. Он надменен, груб, агрессивен. Ему все время кажется, что кто-то стремится оттереть его, занять принадлежащее ему место. Поэтому вся деятельность такого человека целиком направлена на поиски врагов и возможных претендентов, все остальное заброшено.

Ярчайший пример такой личности - Сталин. Но тысячи маленьких сталиных, все еще сидящих на разных постах, продолжают портить жизнь и нам, и себе, пытаются сдержать развитие всего прогрессивного и делают это порой небезуспеш­но.

Карьера в хирургии - это понятие далеко не однозначное. Можно овладеть хирургическим мастерством, прекрасно рабо­тать, быть признанным мастером не только в глазах народа, но иметь высокий авторитет и среди коллег, однако при всем при этом спокойно работать рядовым хирургом или заведую­щим отделением. Можно быть посредственным хирургом, но, достигнув определенных успехов в научно-исследовательской работе и получив научную степень, подвизаться в каком-либо научном учреждении. Хирург, если его привлекает педагогический процесс, может успешно преподавать в медицинской школе или институте, стать ассистентом, доцентом или профессором.

Наконец, занимаясь хирургией, можно вступить и на адми­нистративную стезю, стать заместителем главного врача по хирургии, главным врачом, начальником городского или об­ластного управления здравоохранения, даже министром. При этом нередко создается внешнее впечатление, что многие умудряются успешно совмещать занятие административными, научными, педагогическими да еще и многочисленными общественными делами с врачебной и хирургической работой.

Убежден, что это только впечатление. Серьезно заниматься одновременно несколькими большими делами невозможно. За 30 лет заведования крупной хирургической клиникой я с самого близкого расстояния мог проследить карьеру своих многочис­ленных учеников, бывших ординаторов и аспирантов. Сегодня многие из них работают не только хирургами или заведующими хирургическими отделениями, но и занимают, пожалуй, все возможные должности вплоть до министра здравоохранения СССР. Те, которые нашли в себе силу выбрать только одно: либо хирургию, либо что-то другое, обычно успешно работают в выбранном направлении. Все остальные в основном суетятся.

Многие могут мне возразить. Возьмите имена многих наших известных хирургов, профессоров, академиков, лауреатов раз­личных премий, ведь большинство из них еще и крупные администраторы, ректоры вузов и директоры НИИ, члены многочисленных комиссий и комитетов, редколлегий и прочего. Следует заметить, что в нашей стране все главные админи­стративные и общественные должности в медицине монополи­зированы сравнительно небольшой группой ученых, которые благодаря этому имеют власть и влияние во всех сферах деятельности.

Именно с этими обстоятельствами связана и слава некоторых из них. У меня, например, есть серьезное сомнение, что ученые, имеющие по несколько сот опубликованных работ, сами выпол­няли все исследования или писали статьи. И тем не менее в списке соавторов их фамилия всегда стоит первой. Справедливо ли это?

Думаю, что иногда это и справедливо. Настоящий руково­дитель делает самое главное - рождает идею, а иногда открывает целое научное направление. Уже одно это дает ему право быть соавтором. Но обычно он, кроме того, дает советы и постоянно консультирует своих сотрудников, непосредственно занятых выполнением работы. А как много приходится работать над рукописью, которую тебе ученики часто приносят в совершенно непотребном состоянии, прежде чем она, наконец, заблестит всеми своими гранями. В подобных ситуациях я никогда не отказываюсь от участия в авторстве, но только при условии, если мне его предложат. Однако, если работа моего сотрудника целиком авторская, я от соавторства отказываюсь. Иногда сотрудники, выполнив малоинтересное исследование, предлагают быть соавтором, поскольку с моим именем работа возможно и будет опубликована. От такой чести я тоже обычно отказываюсь. Свою научную и гражданскую репутацию следует беречь.

Вместе с тем, когда мы находим, что во всех работах, выходящих из крупного научно-исследовательского института, где трудятся несколько профессоров и даже академиков, первой всегда стоит фамилия директора института - это не только не­справедливо, но и смешно. И уж никак не укрепляет авторитет ученого.

Интересно отметить, что среди ректоров медицинских инсти­тутов процент хирургов велик. Думаю, что это понятно, поскольку энергия, деловитость и авторитет хирурга и в глазах начальства, да, наверное, и на самом деле, выше, чем у других специалистов. Предложение занять пост ректора для каждого заведующего кафедрой не только лестно, но и выгодно, причем даже не только потому, что повышается зарплата, улучшаются квартирные условия, появляется персональная машина и другие льготы, но и потому, что он получает в свое распоряжение власть и возможность распоряжаться государ­ственными средствами. А это в первую очередь позволяет укрепить и оснастить собственную кафедру, которой заведуешь. Полагаю, что последнее обстоятельство поначалу является одним из наиболее веских факторов, заставляющее заведующе­го кафедрой принять ректорство.

Ректором я никогда не был, но уверен, что это громадная работа. Зато я хорошо знаю, как нужно много трудиться, если по настоящему руководить только одной хирургической кафедрой. Нужно знать всех больных клиники, активно участвовать в хирургической работе, читать лекции и управлять всей педагогической работой, а также массу времени тратить на научные исследования, как свои, так и своих сотрудников. Сюда же добавляется работа по рецензированию чужих работ и диссертаций, участие в научных конференциях и съездах и многое другое. А сколько приходится читать, чтобы быть в курсе современной медицины, науки, культуры. К тому же пишешь статьи и книги, редактируешь сборники кафедры. Наконец,много времени забирают всевозможные нужные и никому не нужные собрания, совещания, бумаги и отчеты.

Может быть, я не умею правильно организовать свою работу, но убежден, что еще какая-нибудь дополнительная работа, кроме кафедры, мне была бы просто уже не по силам.

Среди моих друзей, заведующих хирургическими кафедрами, жизнь и работу которых я хорошо знаю, немало есть и ректоров. Глядя на их энергичную суету, которую они называют почему-то жизнью, думаю, как много могла бы приобрести практическая и научная хирургия, если бы каждый из них сидел только на одном стуле и вкладывал все свои силы и энергию в одно дело.

Итак, я убежден, что на своем жизненном пути хирургу, как и человеку любой профессии, следует время от времени останавливаться и стараться максимально объективно оцени­вать свои достижения и свои дальнейшие возможности. Интересна ли для тебя работа? Удовлетворяет ли та должность и положение в обществе, которых ты достиг? Хватит ли у тебя таланта и сил достигнуть большего как в хирургической профессии, так и в отношении служебной или научной карьеры? Хочешь ли ты сам и твоя семья каких-то перемен, продвижения по службе, или вас вполне устраивает достигнутое? Вопросы эти очень серьезные и правильные ответы на них во многом определят дальнейшую жизнь хирурга.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: