I. Выполните анализ речи Я.С. Киселева по делу Чурилина.

Товарищи судьи! Общественный обвинитель и прокурор, оба умелые и опытные юристы, горячо и убежденно – что не всегда значит убедительно – доказывали, что Олег Чурилин жестоким обращением довел свою жену до самоубийства, а два общественных защитника, люди уважаемые и известные, несомненно сознающие всю меру своей моральной ответственности за все, что сказано ими в суде, возражали обвинению, предвосхищая и мои мысли: «Вы утверждаете: Валентина Чурилина мертва, она покончила самоубийством. А ведь не доказано, что она мертва. Как нет доказательств, что у нее были причины покончить с собой, что Олег Чурилин жестоко с ней обращался».

31 декабря вечером Валентина Чурилина вышла из дому, чтобы часа через два вернуться. И больше не возвращалась. Сколько Олег Чурилин, родные, друзья, милиция ни искали ее, – все было напрасно. Валентина Чурилина исчезла бесследно. Так прошло 6 месяцев.

А в июне 1960 г. – я не знаю, как это точно определить – не то прошел слух, не то пришла весть, словом, возникли обстоятельства, дававшие основание предполагать, ничего больше, только предполагать, что в Неве всплыл труп Чурилиной.

Олег и Валентина Чурилины женаты 8 лет. Их жизнь не была сплошной идиллией, но не была и адом. Всякое в ней случалось, как обычно и бывает, и хорошее и плохое, хорошего больше, плохого меньше, но все это не выходило из нормы. Жили, растили ребенка, делили общие заботы, были привязаны друг к другу. То, что Чурилины жили обычной, ничем особо не выделяющейся семейной жизнью, – в суде полностью установлено: об этом показали свидетели Лебедев, Вайс, Волченков, Ингулина – люди, часто бывавшие у Чурилиных, хорошо знавшие их быт; это подтверждается и приобщенными к делу письмами. Вот так прожили Чурилины 8 лет.

Но вот пришла осень 1959 г. Валентина Чурилина, проведя отпуск в Крыму, вернулась домой. Ее поведение в Крыму не вызывает осуждения. Но не нужно пририсовывать нимб святости. Это и неправда и скучно.

Было бы несправедливо винить в ухудшении отношений только Валентину Чурилину или только одного Олега Чурилина. Но нужно признать, что в характере Чурилина есть черта, трудная и для него самого, и для его близких. Я говорю об излишней его прямолинейности, об однозначном восприятии мира.

В канун Нового года возникла очередная, к сожалению, это так, очередная размолвка. Валентина Чурилина, получив невинное письмо от приятельницы, ответила на вопрос своего мужа, что никакого письма не было, а Чурилин знал – письмо получено. Вот и вновь высунулась наружу неправда, вздорная, ненужная, но неправда.

Незачем ему было спрашивать жену, подвергая ее проверке. Не очень это достойное дело. Но он проверил. И укорил жену в неправде. Валентина Чурилина оделась и вышла из квартиры. Дело обстояло именно так.

Но допустим, что в Неве был обнаружен труп Чурилиной. Однако и при таком допущении возникала настоятельная необходимость не произвольно умозаключать, а доказать, что Валентина Чурилина покончила с собой.

При ведении следствия это понимали. И была сделана единственно возможная в данных условиях попытка доказать самоубийство. Была проведена судебно-медицинская экспертиза. Она должна была ответить на вопрос: нанесены ли Чурилиной какие-либо повреждения, которые бы свидетельствовали, что она подверглась физическому насилию. Эксперты ответили: повреждений не обнаружено. Но тут же добавили: это не значит, что повреждений не было; состояние трупа таково, что ряд повреждений сейчас и нельзя обнаружить. Экспертов просили ответить на вопрос, можно ли установить момент наступления смерти – до падения в Неву или после? Эксперты ответили: и этого нельзя установить.

При осмотре трупа выявлено: ногти на ногах покрыты красным лаком. Красный цвет отчетливо виден. А по единодушным показаниям всех тех, кто близко знал Валентину Чурилину, она никогда не делала педикюра. Лаком ногти не покрывала.

Но это не единственное обстоятельство, исключающее возможность утверждать, что обнаружен труп Чурилиной. Была истребована история болезни Чурилиной из стоматологического кабинета. Сравнили записи в истории болезни о строении зубов и проведенном лечении с тем, что обнаружено у женщины, принимаемой за Чурилину. И выяснилось: если из истории болезни видно, что коренной зуб и резец Чурилиной подвергались лечению и пломбировались, то такие же зубы у женщины, принимаемой за Чурилину, лечению не подвергались и никогда не пломбировались.

Мясищева заявила: Чурилин виновен в смерти своей жены. Тут нет места ни для каких сомнений, он создал жуткий, страшный, чудовищный, кошмарный быт в своей семье. Жена задыхалась в этом непрекращающемся ужасе. То же самое Мясищева повторила в суде. А когда иссяк поток прилагательных, у свидетельницы спросили, когда она была в последний раз в семье Чурилиных. И без малейшего смущения она ответила: 7 лет тому назад. Свидетельницу спросили, была ли она дружна с Чурилиной – у них ведь такая большая разница в возрасте. И снова без тени смущения свидетельница ответила: «Нет, дружна не была. Чурилина со мной не откровенничала».

Свидетельница Голант. Никаких впечатлений! Сообщала тодько факты. И какие! Свидетельница показала: Вален­тина призналась ей, что носится с мыслью о самоубийстве. Призналась года два тому назад. Значит, отношения в семье испортились не после возвращения из Крыма. Гораздо рань­ше. Но достаточно было здесь в суде задать свидетельнице несколько вопросов – и что осталось от ее показаний?

Голант дружна со старшим братом Олега Чурилина. Рас­сказала ли она своему другу, что в семье его брата назре­вает катастрофа?

– Нет, не рассказала! Не сообщала потому, что тогда считала: Валентина говорит несерьезно.

И тут же объяснила, почему тогда подумала, что Вален­тина сказала это несерьезно. Было это на семейном празд­нике у Голант. Гости закусывали, пели, танцевали, Валентина вела себя, как и все другие. А когда она отсела в сторону, Голант, выполняя обязанности хозяйки, подошла к ней и задала стандартный вопрос: «Как поживаете?» Вален­тина махнула рукой и сказала: «Бывает, что и жить не хочется». Хозяйка и расспрашивать не стала, решив, что это расхожая фраза, которую можно услышать сотни раз от сотни женщин, живущих вполне благополучной жизнью.

Обвинение в самоубийстве клеймит человека клеймом, которое и время снять не может. Поэтому-то и вменять такое обвинение нужно с исключительной, величайшей осторожностью.

Олег Чурилин имеет право смотреть людям прямо в глаза. Он заслужил это право своей жизнью, честным, искренним, хотя и не легким характером.

Немало горя принесло ему предъявление обвинения в том, что на его совести смерть его жены. И только признание ошибочностн этого обвинения, признание справедливое, отвечающее правде, принесет Чурилину избавление от незаслуженных горя и стыда.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: