ГЛАВА 12. Что такое гностицизм?

Тот, кто обретает истолкование этих изречений, не вкусит смерти.

Евангелие от Фомы*

ОБЪЯВИТЬ ЧЕЛОВЕКА СЕКСУАЛЬНЫМ ИЗВРАЩЕНИЕМ— это верный способ дискредитировать его идеи. Так и поступили отцы церкви с гностиками. Характеризуя их как безумных, порочных, ненавидящих жизнь выродков, которые устраивают оргии, исповедуют свободную лю­бовь и гомосексуализм, поедают абортированные плоды, отказываются иметь детей, ранние теологи смогли убе­дить людей в том, что учения гностиков абсурдны и ложны.¹

Этот созданный ими портрет гностиков сохранялся на протяжении шестнадцати столетий, пока в 1945 году не была найдена библиотека Наг-Хаммади. До того мо­мента мы располагали всего лишь несколькими фрагментами гностических произведений и в результате были вынуждены смотреть на гностиков глазами церкви, ко­торая считала их своим самым опасным врагом.

Однако тексты Наг-Хаммади едва ли дают какие-либо свидетельства того странного поведения, которое приписывают им. Как пишет Генри Чедвик: “Новые откры­тия, сделанные в Наг-Хаммади, показали нам, среди все­го прочего, тот факт, что гностики вовсе не были столь безрассудными и сумасшедшими нигилистами, как хоте­ли уверить нас их ранние христианские и языческие про­тивники”

В группах гностиков, вероятно, существовал огром­ный диапазон различных практик. Некоторые из после­дователей были весьма вольных нравов, другие вели ас­кетический образ жизни. Одни следовали обету безбра­чия, другие предпочитали иметь детей.³ Гностики не со­глашались друг с другом по целому ряду вопросов, включая и вопрос о том, был ли Иисус когда-нибудь че­ловеком или он был божественным существом, лишь ка­завшимся человеческим. Однако просматривается тен­денция к их единству в отношении смысла воскресения, процесса спасения и существования реинкарнации.

Похоже на то, что отцы церкви преувеличили или же выдумали подробности религиозных практик гностиков с тем, чтобы скрыть область действительных различий между своей теологией и гностицизмом. Ибо гностики обладали тем, что могло разрушить сам церковный ос­тов, — иное конкурентноспособное толкование писаний. Они [гностики] говорили, что толкования отцов церкви, таких как Иреней (ок. 130 — ок. 200 гг. н.э.) и Тертуллиан (ок. 150 — ок. 225 гг. н.э.), являются поверхностными и неполными, так как основываются на частичном по­нимании. Гностики утверждали, что обладают более полным толкованием, в основе которого лежат тайные учения Иисуса, переданные им через апостолов.

Гностицизм не был единым движением. В пору его расцвета во втором и третьем веках существовало мно­жество различных групп гностиков — одни из этих групп были христианскими, другие нет, — которые со­перничали с христианством, неоплатонизмом и мистериальными культами в стремлении привлечь сторонников. Некоторые гностики даже принадлежали к ранней церк­ви и занимали видные должности в церковных общинах, особенно в Александрии.

Проповедник гностицизма Валентин (ок. 100 -175 гг. н.э.) получил образование в Александрии, где, изучая греческую философию, столкнулся с гностицизмом и где начал свою карьеру христианского проповедника. Около 140 года он перебрался в Рим, вел там активную работу как наставник и руководитель. Одно время он даже ожи­дал, что его изберут епископом Рима (должность, суще­ствовавшая до того, как был учрежден институт папст­ва). Однако Валентин не был избран и, оставив вскоре после этого церковь, продолжал проповедовать свое учение. Основанная им философская школа существова­ла в течение нескольких веков после его смерти и оста­вила собственное литературное наследие.

Последователи Валентина и члены других гностиче­ских сект имели свободу действий в ранней церкви. Валентинианин Флорин занимал должность пресвитера при римском епископе Викторе, хотя и был позднее отстра­нен по настоянию отца церкви Иренея. Гностик по име­ни Петр тоже был пресвитером палестинского прихода.

И другие гностики занимали видные посты, о чем свидетельствуют жалобы ортодоксальных** авторов на то, что “еретики” занимают церковные должности.⁴ Эти гностики действовали почти как тайное общество внутри церкви, участвуя в ее ритуалах и структуре и в то же время передавая свое тайное знание и мистическое толкование тем, кому доверяли.

Каково же происхождение гностицизма? Долгое вре­мя ученые думали, что он берет начало в христианстве. Однако библиотека Наг-Хаммади и “Манускрипты Мертвого моря” изменили эти представления. Теперь ученые полагают, что иудейский гностицизм существо­вал еще до возникновения христианства и, возможно, продолжал развиваться параллельно с гностицизмом христианским. Вероятно, он [иудейский гностицизм] был тесно связан с иудейским мистицизмом, как нам станет видно из последующих глав.

Чьей властью?

Насколько серьезно можно относиться к заявлениям гностиков о том, что они владели тайными учениями Иисуса? Александрийский проповедник гностицизма Ва­лентин говорил, что узнал их от Февды, ученика Павла. Проповедник Василид утверждал, что эти учения полу­чены им от апостола Петра через человека по имени Главк.

В древнем мире обычной была практика устной пере­дачи учителем тайных учений своим ученикам. В пятой главе мы рассмотрели факт существования в иудаизме тайной традиции, которая, возможно, исходила от пат­риархов (согласно утверждениям каббалистов) или же могла быть заимствована у греков.

Еврейский писатель Аристобул (второй век до н.э.) был знаком с тайными традициями. Он цитирует орфи­ческий гимн, в котором есть следующие слова: “Я буду петь тем, кому дозволено, вы же, непосвященные, затво­рите двери свои”.⁵ Иными словами, доверять тайны сле­довало лишь посвященным в мистерии.

Раввины, толковавшие иудейские писания, учили, что тексты обладают, по крайней мере, четырьмя смысловы­ми уровнями. Мистики Меркавы утверждали, что позна­ли таинственные, скрытые смыслы Писаний. Иисус, по­добно раввинам своего времени, вполне мог вкладывать в свои изречения множественный смысл и устно давать их тайные толкования ученикам.

Мы находим следы тайной традиции в Новом Завете у Марка, когда Иисус говорит ученикам: “Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах”. Далее в этой же главе Марк говорит, что Ии­сус учил народ через притчи, а “ученикам наедине изъ­яснял все”. Даже если эта традиция по утверждениям некоторых и не восходит к Иисусу как к исторической личности, приведенные отрывки все же служат еще од­ним свидетельством существования тайных учений на ранней стадии христианства.

В одном из фрагментов “Тайного Евангелия от Мар­ка”, найденном в 1958 году в греко-православном мона­стыре Мар-Саба в Иудейской пустыне, описывается про­ведение Иисусом тайных обрядов посвящений. Не из­вестно, было ли оно написано автором Евангелия от Марка, вошедшего в Новый Завет. Единственная дос­тупная нам информация о нем содержится в письме отца церкви Климента Александрийского (ок. 150— ок. 211 гг. н.э.), который цитирует это тайное евангелие и отзы­вается о нем, как о “наиболее духовном евангелии для тех, кто идет по пути совершенствования”. Он говорит, что “оно все еще охраняется самым строжайшим обра­зом [церковью Александрии] и читается только тем, кто проходит посвящение в великие мистерии”.⁸

В другом документе Климент утверждает, что Иисус открывал тайное учение тем кто был “способен воспри­нять его и следовать ему”. Климент дает понять, что Иисус обладал знанием тайной традиции, которое сооб­щалось им апостолам.

Даже если тайная традиция существовала, как нам уз­нать, имели ли к ней доступ гностики? Ученые пришли к выводу, что “Евангелие от Фомы” (созданное в 70 году н.э.) содержит некоторые подлинные высказывания Ии­суса. А большинство других гностических евангелий бы­ло создано после “Евангелия от Фомы” и главным обра­зом отражает точку зрения гностиков на то, как следует толковать слова Иисуса. Мы можем рассматривать эти тексты как произведения, созданные гностиками в целях пропаганды своих идей.

Но как же быть с ключевыми положениями веры христианских гностиков? Восходят ли они к Иисусу? Они вполне могли основываться на подлинных тайных уче­ниях Иисуса, представлявших собой квинтэссенцию иу­дейского мистицизма. Или же могли представлять собой вдохновенные откровения воскресшего Христа. Или и то, и другое. Когда бы и где бы они ни возникли, я верю, что они являют сокровенный смысл проповеди Иисуса.

Как мы будем спасены?

Гностики сочинили тщательно продуманные истории, чтобы разъяснить свои представления о происхождении и предназначении души. Нижеследующий рассказ о по­исках жемчужины дает гностический ответ на вечные вопросы: Кто я? Почему я здесь? Куда я иду?

Представь себе, что ты — принц. Однажды твои родители. Царь с Царицей, отправили тебя с поручени­ем в Египет. Ты должен найти жемчужину, которую охраняет голодный дракон.

Ты снял свои царские ризы и покинул царство своих родителей. Отправляясь в Египет, ты облачился в гряз­ную одежду и сделался неотличим от египтян.

Египтяне однако узнали в тебе чужестранца. Куша­нье, которым они накормили тебя, заставило тебя за­быть о своем царском происхождении и поверить, что ты один из них. Ты погрузился в глубокий сон.

Родители узнали о твоем бедственном положении и послали письмо, чтобы разбудить тебя. Оно напоминало о том, что ты ищешь жемчужину, дабы отвоевать ее. Ты вспомнил, кто ты есть на самом деле, — царский сын. Быстро покорил ты дракона, забрал жемчужину и ушел, бросив позади грязную одежду.

Вернувшись в родные края, увидел ты свое царское одеяние, напомнившее тебе о великолепии, в котором ты жил раньше. Платье сказало, что принадлежит тому, кто сильнее всех существ человеческих. Снова об­лачился ты в свое царское одеяние и вернулся в дом отца своего. '°

Царь и Царица символизируют Творца и существо женского рода, которое гностики называли святой мате­рью Софией (Мудростью). Их царство — обитель света, место, находящееся полностью вне материального мира, как мы его понимаем. Название этого царства — плеро­ма, или “полнота”. Царское одеяние представляет ваше истинное Я, ваш божественный образ. Грязная одежда символизирует земное тело, которое вы надеваете, когда входите в “Египет” — материальный мир.

Сойдя в смертность, вы оставили позади свой боже­ственный образ и утратили свою целостность. Вы “засыпаете”, забыв о своем истинном происхождении. Весть, посланная вашими родителями, символизирует Спасителя. Он разбудит вас и напомнит, что вы должны сделать, чтобы обрести спасение. Нужно вернуть поте­рянную жемчужину (падшие аспекты своей души), оты­скать дорогу назад, в царство света, и снова облечься в царские ризы — иными словами, воссоединиться со сво­им божественным образом. Возвратив свою душу и вос­соединившись со своим божественным образом, вы дос­тигнете гнозиса, или спасения.

Слово “гнозис” было обычным словом греческого языка, которое означало “знание” или “знакомство”. Для гностиков достижение гнозиса означало познание себя как Бога. Однако “знать” — это не просто осознать свое божественное происхождение, но достичь классической цели мистиков: единения с Богом.

Облачение в царские одежды и возвращение жемчужи­ны — всего лишь образы, которые гностики использовали, чтобы описать достижение гнозиса. Они заимствовали ин­дуистский и орфический образы соединения с божествен­ным семенем, ибо также верили в то, что Бог является трансцендентным— бесконечным, совершенным, первич­ным, непостижимым и незримым Духом — и что в каждом человеке есть семя — искра Божественности.

Гностики считали, что природа человека троич-на: тело, душа и божественная искра, или Дух. Божественная искра, Бог внутри, действует почти аналогично путеводному маяку, поддерживая божественный потен­циал души и тела, пока душа не готова к пробуждению, или воспламенению. Пробужденная душа стремится к единению с Богом внутри, это единение и есть спасение.

В “Книге Фомы-неверующего”, написанной, вероят­но, во втором веке, Спаситель говорит Фоме: “Тот, кто не познал себя, не познал ничего, тот же, кто познал се­бя, достиг вместе с тем и знания сути всех вещей”." Иными словами, когда вы обретете единство с Богом внутри (познаете Его), вы обретете единство со всем су­щим.

Пока не сделаете этого, вы будете продолжать “вкушать смерть” — вкушать смертную жизнь, умирать и жить, и вновь умирать. Единственный способ освобо­диться от кругов перерождения — войти в жизнь вечную через достижение гнозиса. Это — способ перестать “вкушать смерть”.

“Станьте как я”

Представления гностиков об Иисусе отличались от представлений отцов церкви. Гностики видели в нем то­го, кто указал путь, и верили, что их души берут начало в том же источнике, что и его душа. Они даже стремились уподобиться ему. В “Евангелии от Фомы” Иисус гово­рит: “Тот, кто напился из моих уст, станет как я. Я так­же, я стану им и тайное откроется ему”.¹²

Отцы церкви считали это учение богохульством, в особенности мысль о том, что наши души и душа Иисуса происходят из одного и того же источника. Писавший во втором веке Иреней свидетельствует о вере гностиков в то, что “их души происходят из той же среды [что и ду­ша Иисуса], а посему... достойны обладать той же силой и вернуться вновь в то же место”. “Некоторые говорят, что подобны Иисусу”, — негодует он. — “Некоторые смеют утверждать, что они даже сильнее”.¹³ Этим же “доводам” вторит полемика, развернувшаяся в четвер­том веке вокруг ариан (см. главу 17).

Подтверждение своим взглядам гностики нашли в “Послании к Галатам” (2:20), где Павел говорит: “И уже не я живу, но живет во мне Христос”. В найденном в Наг-Хаммади писании “Учения Сильвана” говорится, что “муж мудрый” — это тот, кто живет на Земле, но “уподобляется Богу”.¹⁴

В “Евангелии от Филиппа” прекрасно сформулиро­вана цель гностиков — слияние, или единение, с Перво­причиной. Гностики полагали, что к жизни вечной ведут знание и мудрость, тогда как невежество равноценно пребыванию в рабстве у смерти. “Евангелие от Филип­па” говорит ищущему: “Логос сказал: если вы познаете истину, истина сделает вас свободными. Незнание — это рабство. Знание — это свобода. Если мы познаем исти­ну, мы найдем плоды истины в нас самих. Если мы со­единимся с ней, придет наше свершение”. ¹⁵

Итак, гностицизм выявил личный путь спасения, для которого не требовалось принадлежать к некой опреде­ленной церкви или группе. Именно этот очень личный элемент вкупе с недостатками структуры привел гности­ческие секты к гибели. Они настолько отличались друг от друга и были так слабо организованы, что не смогли соперничать с ортодоксальной церковью, которая сдела­ла ставку на прочную систему, основанную на традиции, восходящей к апостолу Петру.

В следующей главе мы рассмотрим, как реинкарнация помогала связать воедино систему верований гностиков.

ГЛАВА 13. В поисках “всего сущего”

Бодрствуйте и молитесь, чтобы не родиться вам снова во плоти, но чтобы оставить горькие узы этой жизни.

Книга Фомы*

ИДЕЯ РЕИНКАРНАЦИИ БЫЛА ВАЖНОЙ ЧАСТЬЮ гностической теологии. Гностики утверждали, что Иисус давал наставления как в открытой (в приватных беседах с учениками), так и в завуалированной форме (в изречениях и притчах).

В отрывке из Нагорной проповеди, касающемся “соперника”, они видели намек на реинкарнацию. “Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пу­ти с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; ис­тинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не от­дашь до последнего кодранта”.

Для того чтобы понять гностическую интерпретацию этого отрывка, нам следует рассмотреть воззрения гно­стиков на творение. Некоторые гностические группы, имея целью объяснить несовершенство и порок, сущест­вующие в мире, представляли себе творца материального мира не как совершенного Бога, а как меньшее, несовершенное существо, которое иногда представало в описаниях невежественным и порочным.

“Соперник” виделся гностикам как этот несовершен­ный творец, а судья и стражник — как архонты, ангелы, служащие Творцу. Как полагали гностики, Иисус гово­рил о том, что люди должны разрешить все спорные во­просы с этим “соперником”, пока живы. В терминах Востока это означает, что им следует выплатить свои кармические долги в течение жизни. Если же они не вы­платят долги, говорили гностики, тогда после смерти творец препоручит их архонтам, которые бросят их в тюрьму — в новое тело. И гностики, и платоники назы­вали тело тюрьмой. Таким образом, гностики считали, что Иисус косвенно упоминает и карму, и реинкарнацию в Нагорной проповеди, которая является краеугольным камнем христианского вероучения!

Поскольку это толкование дается в источнике второ­го века,² мы знаем, что идея перевоплощения души присутствовала в гностицизме того времени. Нет неоспоримых доказательств того, что реинкарнация входила в гностические учения первого века. Однако имеются некоторые признаки этого.

В “Евангелии от Фомы”, самом раннем из известных гностических писаний (их существует около семидеся­ти), реинкарнация не упоминается. Однако, в нем есть намеки на предсуществование души, там, где говорится об “образах”. Изречение 88 гласит: “Когда вы видите ваше подобие [подобия], вы радуетесь. Но, когда вы ви­дите ваши образы, которые произошли до вас, — они не умирают и не являются— сколь великое вы перенесе­те!”

Гностицизм впитал концепции платонизма. А для некоторых платоников образы были не просто отражения­ми, подобными отражению в зеркале, но формами людей и предметов, более реальными и истинными, чем те бледные копии, что существуют в видимом мире.

В моем толковании этот отрывок означает, что образ, пришедший в жизнь “до вас”, — это ваше истинное Я (существовавшее до вашего тела), царское облачение, которое вы сняли, прежде чем спуститься в материаль­ный мир. Согласно гностическим учениям нам суждено слиться с этим Я. Поэтому, по моему мнению, в “Евангелии от Фомы” говорится, что, когда вы “видите” свой бессмертный образ, то есть объединяетесь со своим истинным Я, вы сможете “вынести”, или “выдержать”, состояние блаженства бессмертия.

“Евангелие от Фомы” не подходит ближе к идее реинкарнации. Но она появляется в более позднем произведении той же самой школы, в “Книге Фомы-неверующего”, предположительно написанной ближе к концу второго столетия. В ней Спаситель рассказывает своему ученику Фоме, что после смерти те, кто был ве­рующим, но оставался привязанным к вещам “преходящей красоты”, будут поглощены “своей заботой о жизни” и “возвращены в видимый мир”. Исследова­тель Марвин Мейер усматривает в этом очевидную ссылку на перевоплощение души.⁴

В конце “Книги Фомы” Иисус говорит: “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не родиться вам снова во плоти, но чтобы сбросить горькие узы этой жизни”.⁵ Другими сло­вами, молитесь о том, чтобы не рождаться снова на Зем­ле, но родиться в более высоких сферах.

Эти цитаты указывают на то, что идея реинкарнации была элементом гностицизма второго века. Но отражают ли они более раннюю традицию? В “Тайной книге Иоан­на” идея перевоплощения занимает центральное место в дискуссии о спасении душ. Книга была написана не позднее 185 года, но содержит многие элементы иудей­ского гностицизма, которые явно старше христианства.

Вот как выглядит реинкарнация по “Тайной книге Иоанна”. Все люди испили воды забвения и пребывают в невежестве. Некоторым удается преодолеть невежество благодаря сошествию на них Духа Жизни. Эти души “будут спасены и станут совершенными”,⁶ что означает освобождение от круга новых рождений.

Иоанн спрашивает Спасителя, что случится с теми, кто не достигнет спасения? Они ввергнуты “в забвение” и брошены в “тюрьму” — кодовое обозначение новых тел.

Спаситель говорит, что единственный способ избе­жать этого — выйти из забвения и приобрести знание. Душа может сделать это, найдя учителя или спасителя, обладающего силой привести ее домой. “Этой душе нужно следовать за другой душой, в которой обитает Дух Жизни, ибо спасается она через Дух. И тогда она не будет ввергнута в плоть снова”.⁸

Приведенный отрывок из “Тайной книги Иоанна” демонстрирует, насколько важна реинкарнация для гностической теологии. Если эти мысли о перевоплощении души берут начало в иудейском гностицизме, они могут свидетельствовать о том, что идея реинкарнации была частью раннеиудейского мистицизма. Будучи иудейским мистиком, Иисус должен был знать о ней и мог вклю­чить ее в свои тайные учения.

Ад на земле

Гностики использовали идею реинкарнации для объяснения боли, страдания и неравноправия в жизни. Христианский философ Василид, учивший в ранние годы второго столетия, а возможно и раньше, говорил, что реинкарнация объясняет, почему часто невинные люди обречены на мученичество.

Василид считал, что мученики “должно быть совер­шили грехи, отличные от тех, которые они осознают, и таким образом сподобились такого блага”.⁹ (Сегодня му­ченичество не представляется нам благом, но ранние христиане почитали его за честь). Василид учил, что ду­ша мученика подвергалась наказанию за грехи, совер­шенные в прежней жизни.¹⁰

Другой гностический текст — “Pistis Sophia” — дает представление о детально разработанной системе воз­даяния и наказания, в которую входит и идея перево­площения души. В тексте различие судеб объясняется как результат поступков, совершенных в прошлых жиз­нях. “Человек, который проклинает”, получает тело с постоянной “печалью на сердце”. “Человек, который клевещет”, получает тело “удрученное”. Вор получает “увечное, искривленное и слепое тело”. “Гордый” и “высокомерный” человек получает “увечное и уродливое тело”, которое “все постоянно презирают”" (Эти нака­зания могут показаться нам жестокими, но, возможно, читателям в древнем мире они представлялись законо­мерными). Таким образом земля, как и ад, становится местом наказания.

Согласно “Pistis Sophia” некоторые души действи­тельно попадают в ад — темное место мучений, куда они направляются после смерти. Но пройдя этот ад, души возвращаются на Землю за новым опытом. Лишь немно­гим закоренелым в пороке душам не дозволено перево­площаться. Такие души выбрасываются “во внешнюю тьму” и находятся там до того времени, когда им сужде­но “разрушиться и сгинуть”.¹²

Но гностицизм, в отличие от христианства, не делает особого ударения на идее вечного наказания. И хотя гно­стики считают, что некоторые души могут быть потеря­ны, целью всегда является прогресс. Череде воплощений должен быть подведен итог в финальной жизни, в кото­рой достигается единение с Богом.

Продвижение к Богу

Во многих гностических текстах идея реинкарнации сочетается с идеей единства с Богом. “Апокалипсис Пав­ла”, текст второго века, описывает восхождение апосто­ла Павла в стиле Меркавы, а также перевоплощение ду­ши, которая не была готова для такого восхождения. В нем демонстрируется, каким образом и реинкарнация, и восхождения вписываются в гностическую теологию.

Проходя четвертое небо, Павел видит, как наказыва­ют некую душу за убийство. Эту душу бичуют ангелы, которые привели ее “из земли мертвых” (Земли). Душа призывает трех свидетелей, которые обвиняют ее в убий­стве. Затем душа “в печали” обращает взоры вниз и “ввергается” в тело, приготовленное для нее¹³ Текст продолжается описанием дальнейшего путешествия Павла через небеса — практика, проводимая для божественного единения.

“Pistis Sophia” сочетает идеи реинкарнации и божест­венного единения в отрывке, начинающемся вопросом:

“Что происходит с человеком, не совершившим никако­го греха, а неизменно творившим добро, но не постиг­шим таинств”?¹⁴ Это похоже на вопрос, который мы за­дали в начале книги: “Что происходит с тем, кто не на­столько хорош для того, чтобы отправиться на небеса, и не настолько плох, чтобы отправиться в ад?”

Гностики верили, что душам грешников дается “чаша забвения”, прежде чем они родятся снова, так что они не помнят ни о своем божественном происхождении, ни о своих прошлых жизнях. Но, как поведала нам “Pistis Sophia”, душа хорошего человека, не постигшего та­инств, получит “чашу, наполненную мыслями и мудро­стью”. Это позволит душе вспомнить о своем божест­венном происхождении и искать “тайн Света” до тех пор, пока не обретет их и не сможет “унаследовать Свет навеки”. “Унаследовать Свет навеки”! означает достичь единения с Богом.

Другой гностический текст — “Зостриан” — дает нам дальнейшие приметы процесса унаследования Света и освобождения от круга перерождений. В нем души де­лятся на две категории — те, кто привязан к “тому, что смертно”, и те, кто стремится к “тому, что существует”. Что же “существует”? То, что духовно, — “бессмертный разум и бессмертная душа”,¹⁶— говорится в “Зостриане”.

Подобно Филону, гностики сообщают нам, что для освобождения от круга перерождений мы должны изме­нить систему своих ценностей и стремиться к вещам ду­ховным. “Зостриан” поведал, что душа, нашедшая “то, что существует”, — это душа, “испытавшая в себе от­крытие истины”.'⁷ Итак, стремиться к тому, что сущест­вует, означает соприкоснуться с Богом внутри себя.

Изменение системы ценностей можно назвать духов­ным пробуждением. Это происходит, как только душа осознает свой божественный исток и, как говорится в “Зостриане”, начинает “снова жить внутри”. И лишь тогда она способна понять, что обладает “бессмертной непреходящей силой”. Когда душа живет в единстве с Бо­гом внутри, она постоянно сознает то, что является ис­тинно существующим. Таким образом она устремляется к области Духа, когда в следующий раз покидает тело. Текст описывает эту личность как того, кто “вобожествляется и возвращается к Нему”¹⁸

Стремление к тому, что “существует”, составит от­дельную тему, если мы более пристально рассмотрим цели гностиков. Мы осознаем, что духовное пробужде­ние к божественному истоку является первым шагом на пути вобожествления. И тогда зададимся вопросом, как это пробуждение соотносится с верой христиан в воскре­сение, вечную жизнь и Царство Божие.

ГЛАВА 14. Являются ли воскресение и реинкарнация взаимоисключающими понятиями?

Те, кто говорит, что Гос­подь умер изначала и он вос­крес, заблуждаются, ибо он воскрес изначала и он умер. Если некто не достиг воскре­сения вначале, он не умрет.

“Евангелие от Филиппа”, изречение 21*

СТРАННЫЙ ВЫДАЛСЯ ДЕНЕК НА “билликан БИТСИЗ” — фабрике по производству круп. Хотя Архангел Гавриил вострубил, возвещая конец света, еще в 7:01 утра, Горацио Дж. Билликан как обычно пришел на службу. “Это дает мне возможность без помех привести в поря­док личную корреспонденцию”, — сказал он. Все шло гладко, пока не вошел его отец, выглядевший в точности как в день смерти, только более здоровым, требуя ответа, почему закрыта фабрика.

Отец и сын все еще выясняли, кто здесь главный, ко­гда в дверях показался дедушка Билликан— двадцать миль, пройденные по дороге с кладбища, освежили его — и потребовал передать ему дела. Спор прекратил­ся, когда до них дошло, что у всех троих начисто отсутствует аппетит и что в обозримом будущем вряд ли кто-нибудь заинтересуется продукцией “Билликан Битсиз”.

Это история из рассказа Айзека Азимова “И востру­бил седьмой ангел” — язвительной сатиры на телесное воскресение. В этом рассказе из мертвых восстают мла­денцы — младенцы, которые никогда ничего не съедят и никогда не вырастут. Тысячи людей восстают из могил голыми и бродят в поисках дома. Машины, телевидение не работают, исчезли животные. Здания и одежда начи­нают разрушаться, почва становится серой, а небосвод белесым. Когда жизнь превращается в нудный черно-белый фильм, люди начинают осознавать, что веч­ность — вещь весьма унылая.

Ричард Левин, профессор истории, мрачно наблюдая за идущими по улице обнаженными женщинами, сокру­шается о своих испарившихся земных вожделениях. Без еды, питья, путешествий, торговли или секса все, что ос­тается, это “мы сами и мысли в придачу”, — отмечает Левин. “Над нами свершился суд, вынесен и приго­вор, — заключает он, — и это не небеса, это ад”.'

Азимову удалось подметить некоторые из ключевых проблем идеи воскресения тела. Действительно ли мы хотим вновь увидеть всех своих родственников, продол­жить прерванные раздоры? Если нам придется жить веч­но с нашими теперешними недостатками, будем ли мы счастливы? Чем еще может привлекать нас физическая жизнь без еды, питья и секса? И есть ли вообще какой-либо смысл в вечной жизни, в которой мы не растем и не меняемся?

Конечно же, в истории Азимова упущен Христос. В традиционном христианском взгляде на воскресение Христос царит во славе и делает нас счастливыми, унич­тожая все наши негативные человеческие аспекты. Но действительно ли мы хотим, чтобы нас изменила, пусть даже в лучшую сторону, некая могущественная внешняя сила? Неужели в этом и заключается смысл вечной жиз­ни? Или существует более глубокий смысл?

Являются ли воскресение и реинкарнация взаимоисключающими понятиями?

“Плоть и кровь... ”