Глава 5. Классические примеры возвращения души

Единственное, что представляет в человеке цену, — это его душа. Вот почему душе дана вечная жизнь, будь то на Небесах или в Нижнем мире. Душа — величайшая сила человека, и именно душа делает нас людьми, но как она это делает, мы не знаем. Наша плоть и кровь, наше тело — не что иное, как оболочка нашей жизненной силы.

—Интинилик, эскимос из Юткахикьялинга

Литература о возвращении души свидетельствует о том, что этот обряд распространен по всему миру. Согласно Мирче Элиаде и Майклу Харнеру, шаманы самых разных частей земного шара предпринимали экстатические путешествия в поисках души. Мне приходилось читать об утрате или возвращении души в Сибири, Средней Азии, Индонезии, Индии, Китае, Северной и Южной Америке, на Филиппинах, в Северо-Западной Африке, Новой Гвинее, Меланезии и Австралии.

Обряды возвращения души в разных культурах отличаются друг от друга. Приводимые ниже примеры не обязательно являются шаманскими по своей природе, однако это обряды, которые показывают, как осуществляется возвращение души в других культурах.

В книге «The Way of the Animal Powers» («Путь животных силы») Джозеф Кэмпбелл описывает возвращение души, где подчеркивается значимость шаманского барабана.

Несомненно, что наиболее важной, как и самой характерной принадлежностью шаманов Малого Алтая является барабан. Шаман садится на него верхом. В Бурятии или Иркутске утверждают, что благодаря могуществу этого изначально двуглавого барабана их первый шаман, Мойан-кара, мог возвращать даже души умерших.

Эрлен Кхан, Бог мертвых, пожаловался великому богу Тенгри (тому, что вверху), что из-за Мойан-кара он потерял способность удерживать души, принесенные его посланниками. Тогда Тенгри сам назначил шаману испытание. Он овладел душой некоего человека, опустил её в бутылку, а потом закрыл большим пальцем горлышко и, сидя с бутылкой в руке, стал ждать, что же предпримет могущественный бурят.

Человек, у которого была забрана душа, заболел и его семья послала за Мойан-кара. Шаман сразу же понял, что у человека забрали душу, и, оседлав свой замечательный барабан, обыскал и леса, и воды, и горные вершины — словом, всю землю, и наконец спустился в Нижний мир.

Души нигде не было, но оставалось ещё одно место, где стоило поискать — Высокие Небеса. Так, сидя на барабане, он добрался до небес и, поколесив по ним некоторое время, увидел, что сияющий Высший Бог сидит с бутылкой в руке, прижав большой палец к горлышку. Поразмыслив, Мойан-кара понял, что внутри бутылки находится та самая душа, за которой он пришел. Он превратился в осу, подлетел к богу и так укусил его в лоб, что палец бога соскользнул с горлышка и плененная душа вылетела. Первое, что узнал Тенгри, придя в себя, было то, что шаман вместе с наградой опять сидит на своем барабане, плывя назад на землю. Тогда бог протянул руку к молнии и послал её вслед за шаманом; попав в барабан, молния расколола его надвое. Вот почему сегодня у шаманского барабана только одна голова1.

А вот как описывает возвращение души у приморских дая- ков острова Борнео Мирна Элиаде:

Шаман у приморских даяков называется мананг... Для поиска души пациента мананг использует кварцевые кристаллы, которые считаются «камнями света», а также другие магические предметы. Здесь тоже болезнь называется «бегством души», а сеанс проводится с целью её отыскания и возвращения в тело больного. Сеанс происходит ночью. Тело больного натирают кристаллами, затем собравшиеся начинают петь монотонные песни, тогда как мананг-вождь танцует до изнеможения... После того как шаман падает на землю, зрители набрасывают на него покрывало и он начинает своё экстатическое путешествие в поисках утраченной души. Присутствующие ждут. Мананг ищет душу в Нижнем мире и, поймав ее, быстро встает, держа найденную часть в руке, а затем вкладывает через голову обратно в тело пациента.

В книге «Borderlines» Чарльз Николл описывает утрату души и современное её возвращение целителями Таиланда. Будучи в Таиланде, он вместе с тайской женщиной по имени Катай переплывал реку, направляясь в Лаос, когда их захватило течение. Катай была очень травмирована тем, что ей пришлось пережить. Позже она рассказала ему о кхван хаи — утрате своего духа. Она объяснила: «Дух, который у нас внутри, мы называем «кхван». «Кхван» —это нечто, что мы можем терять много раз за свою жизнь. Когда ты болен или пережил сильный шок, мы говорим «кхван кхваен», что означает: твой «кхван» повис над тобой». «Ты можешь потерять свой «кхван», —про­должала она, — при каких-то крупных переменах в своей жиз­ни, как, например, развод, рождение ребёнка или смерть очень близкого человека. «Кхван» — это то, что улетает от нас. Мы называем это душой-бабочкой, ведь она улетает от нас с такой лёгкостью».

Катай была уверена, что река отняла её кхван, оставив её печальной и опустошенной. Она чувствовала, что смерть её дедушки, которая случилась незадолго до этого, также повлекла за собой проблемы с её кхван.

Она сказала Чарльзу Николлу, что ей нужно кого-нибудь найти, чтобы выполнить баи си су кхван, обряд призывания кхван назад. Специалистами по этим обрядам были мау кхван. Чарльз заметил, что обряд стоит огромных денег (почти тридцать долларов), на что она ответила: «За это не жалко и в два раза больше. Это как плата за операцию, если ты болен. Сколько бы это ни стоило, сделать это необходимо».

К несчастью, мау кхван не было в городе, но Катай направили к прахму, человеку духа. Он был сведущ в самых разных обрядах.

Были приготовлены богатые приношения, а также украшения для сао кхван. Из цветов составили букеты и завернули их в банановые листья. Каждый лист был отполирован, чтобы придать ему блеск. Цветы разместили на пха кхван, позолоченном серебряном многоярусном подносе в виде конуса, пред­назначенном для приношений, которыми нужно соблазнить кхван вернуться обратно. Рядом с цветами находились два отварных цыпленка, полбутылки виски, сладкие рисовые палочки, сахарный тростник и мозговые кости, прессованный жевательный табак, листья бетеля и арековой пальмы, розовые свечи для зажигания в день рождения и целый ворох мелких символических подарков — браслет, ручные часы, бокал виски. Чарльз Николл, увидев все эти подношения, заметил: «Есть что-то чарующее в этой характеристике «кхван» как капризного инфантильного создания, которое можно завлечь всеми этими безделушками и леденцами».

Во время обряда человек духа распевает на пали и бурмиз. В одной из его песен речь идет о тридцати двух мини-кхван, каждый из которых живет в разных частях тела. Он говорит о духах реки и упоминает «Леди цветка кокоса», разновидность лесной нимфы, которая нравится Катай. Затем он вызывает кхван Катай. Он поет: «Приди, о кхван! Да не испугается кхван головы и ни один из тридцати двух кхван юного девичьего тела. Ты можешь безопасно вернуться сюда. Соглашайся. Взгляни, мы приготовили для тебя праздничное угощение. У нас есть для тебя прекрасная одежда, чтобы ты мог одеться, зеркальце, чтобы ты увидел себя, хотя мы не можем тебя увидеть. Мы приготовили для тебя замечательный праздник». Он приступает к описанию каждого подношения. Все это продолжалось минут пятнадцать. Катай стояла на коленях, опустив голову и правой рукой касаясь пха кхван. Человек духа закончил пение, и все участники обряда несколько минут хранили молчание.

После этого человек духа кивнул головой и все расслабились. Пока все молчали, вернулся кхван Катай, привлеченный пением человека духа и предложенными подношениями. Он приблизился к фа кхван, но он ещё не вошел в Катай.

Обряд продолжался. Руки Катай обрызгали цветочной водой. Ей дали поесть, чтобы взбодрить кхван на «последнем шаге» его возвращения. Одними из слов, сказанных в эти ми­нуты, были: «Приди, о кхван, поешь из её рук! Пусть она будет сильной и смелой, пусть она освободится от болезни, пусть раскроются её ладони и возьмут то, чего она хочет. Приди и поешь».

В конце церемонии для запечатывания в Катай вернувшегося кхван использовалась «благоприятная нить». Эта нить представляет собой кусок тесьмы, которую освящают и обвязывают вокруг запястья. Такая тесемка приносит удачу, здоровье и счастье, которые запечатаны в кхван. Теперь обряд был завершен.

Круг

Руки того, кто слушал молчание

и говорил с темнотой только шепотом,

для утраченной тени это было

бормотание воды в подземелье.

Одно и то же.

Нет. Не двигайтесь. Ни звука.

Но искра в закрытых глазах.

Горящее солнце

Небо, раскинувшееся над давно забытой землей

Ни звука, только сердцебиение невидимого моря,

призывающее: Слушай

Слушай. Кто-то выдыхает утраченное имя

Потом ясно в мшистой тишине поет

Дорогое сердце, приди домой.

—Дайяна Роуэн

Глава 6. Община

Мы должны, однако, задуматься над тем, что происходит. Это крайне важно, особенно для тех из нас, кто до сих пор живет в исполненной непостижимого смысла земной общине. Мы не ведем разговоров. Мы даже не видим ясно, что происходит. Это все весьма далеко от экономики, коммерции, поэзии или вечеров развлечений, когда мы смотрим на то, что разворачивается на сцене. Что-то происходит за пределам всего этого. Мы теряем чудо и близость божественного присутствия. Возможно, мы теряем себя.

—Томас Берри «Сон земли»

Я предлагаю, чтобы каждый, кто читает эту книгу, начал развивать ощущение групповой поддержки. Чтобы это было легче сделать, найдите человека, с которым вы можете поделиться некоторыми представлениями, почерпнутыми из этой книги. Не нужно объяснять все, но возьмите хотя бы одну заинтересовавшую вас мысль и обсудите её с другом. Такое простое действие переносит вас от путешествия в одиночку к целительному процессу, который возникает, когда о вас заботится кто-то другой.

В древние времена центром жизни были небольшие общины. Такое племенное сообщество, действуя как единый организм, благоприятствовало развитию взаимозависимости всех его членов. Изучая шаманизм, я пришла к выводу, что за здоровье и исцеление каждого члена общины несла ответственность вся община. Каждый человек в процессе эмоционального, духовного и физического исцеления получал мощнейшую поддержку.

По мере развития человечества и возникновения более совершенных технологий, общины уступили место городам с их скученностью, анонимностью и равнодушием. Мы перешли от племенных сообществ к культуре, в которой место общины заняла семья. Когда подвижность общества увеличилась, семейные кланы разделились на более мелкие и более изолированные единицы, вплоть до «нуклеарных семей»*. Теперь же даже нуклеарная семья распадается на несколько живущих отдельно друг от друга человек.

Я говорю об этом потому, что дальнейший распад общины на более дискретные единицы человеческого взаимодействия очень сильно сказался на утрате души. Я уверена, что чувство общности оказывает значительное влияние на работу по возвращению души. Сегодня многие из нас не только лишены поддержки общины, но ощущают изоляцию, которая сама по себе является основной причиной утраты души.

Попробую разъяснить. Исследуя традиционные методы, применяемые шаманами для возвращения души, я обнаружила, что решающим элементом обряда является участие общины. Книга Элиаде «Шаманизм: архаические техники экстаза» изобилует рассказами о том, как шаманы различных культур призывают душу вернуться. Он описывает ритуалы и обряды Центральной и Северной Азии, Северной и Южной Америки, Тибета, Китая и других уголков Дальнего Востока, связанные с утратой души и её возвращением.

Знакомство с этими простыми церемониями показывает, сколь Неразрывно они связаны с общиной и как важно, чтобы был кто-то, кто «ждет» возвращения души пациента.

Так, например, по словам Элиаде, в Центральной Азии телеутский шаман призывает душу больного ребёнка вернуться следующими словами: «Вернись в свою страну!.. в свою юрту, к яркому огню!.. вернись к своему отцу... к своей матери».

Более изощренный ритуал совершает шаман-бурят. Он «сидит на ковре возле больного, вокруг него лежит несколько предметов, среди которых — стрела: от её наконечника шелковая нить тянется к березе, установленной во дворе, вне юрты. Считается, что именно по этой нити душа больного возвращается в тело, поэтому дверь юрты оставляют открытой. Возле дерева кто-то держит коня: буряты верят, что конь первым видит возвращение души и начинает при этом дрожать. На столе в юрте ставят печенье, тарасун, табак. Если больной стар, то для участия в сеансе приглашаются преимущественно старые люди; если он взрослый, приглашаются взрослые; если болен Ребёнок, приглашаются дети. Шаман начинает с призыва души: «Твой отец —А, твоя мать — Б, твое имя — В. Где же ты? Куда ты ушла?.. В юрте твоей печаль»... и т. д. Присутствующие обливаются слезами. Шаман долго говорит о страданиях семьи и печали всего дома. «Твои дети спрашивают: где ты, отец наш? Услышь их и смилуйся над ними: вернись!.. Твои кони спрашивают: где ты, наш хозяин? Вернись к нам!».

Кто ожидает?

В повествовании Элиаде мы видим две вещи: во-первых, для исцеления клиента шаману необходимо содействие духовных царств, во-вторых, кто-то — то ли отец, то ли мать, то ли присутствующие в юрте люди, то ли община в целом — должен ожидать возвращения души. Это согласуется с тем, к чему я пришла в собственной работе. Когда через год после сеанса мы встретились с Кэрол, я спросила, что было для неё самым важным аспектом возвращения души. Она ответила, что наиболее существенной частью этого опыта было то, что кто-то заботился о ней настолько, чтобы отправиться на поиски и вернуть её утраченную душу. Очень большую роль в процессе исцеления играет организация системы поддержки. Я полагаю, что самостоятельные попытки возвращения души могут не работать потому, что отсутствует община, которая могла бы приветствовать эту душу дома.

Здесь можно увидеть противоречие, потому что альтернативные терапии в значительной степени направлены на самолечение. Мне же совершенно понятно, что возвращение души не может быть отнесено к техникам самопомощи. Как и в классическом шаманизме, здесь важно, чтобы один человек, шаман, выступал в роли посредника в духовных царствах в интересах клиента. И моя собственная работа позволила мне обнаружить ту великую силу, которая кроется в присутствии другого человека, наблюдающего за возвращением души и приветствующего это возвращение.

Естественно, бывают и исключения. Иногда я получаю письма, в которых люди рассказывают мне о чудесных спонтанных возвращениях души, происходящих во время их собственных шаманских путешествий. Подобные прецеденты имеют место и в классическом шаманизме, где иногда происходит чудесное исцеление, но они не являются нормой.

Я не говорю, что самолечение не работает. Конечно, в некоторых случаях оно работает. Однако необходимо равновесие. Я действительно обучаю людей осуществлять путешествия для собственного исцеления и для дальнейшего развития. Но в большинстве случаев, лишь одним из примеров которых является возвращение души, нам приходится обращаться к традиционной роли шамана, чтобы он сделал для клиента то, что клиент не может сделать для себя сам. Клиент же вступает в игру только после возвращения души. Возвращение души — вот откуда по-настоящему начинается работа.

Проблемы современного общества — социальная несправедливость, преступность, загрязнение окружающей среды — требуют, чтобы мы избавились от изоляции, объединились и действовали сообща, отыскивая решения, выходящие за пределы этих проблем. Не отвергая идеи самолечения, мы должны признать, что для процесса исцеления необходимы силы и любовь, которые предусматривают поддержку со стороны других людей.

Я настолько убеждена в важности роли общины для успешной работы по возвращению души, что уже во время первого разговора с клиентом интересуюсь его системой поддержки. Я хочу знать, что в его жизни есть кто-то, кто честно позаботится о нем, когда он вернется домой. Таким человеком может быть психотерапевт, любимый человек, друг или член семьи. Некоторые из моих учеников, использующие этот процесс в собственной практике, просят каждого клиента привести с собой друга. Такой друг не только привносит в процесс дополнительную поддержку, он ещё и принимает участие в торжестве, когда процесс завершен.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: