6 страница. — В такое положение? — воскликнула она

— В такое положение? — воскликнула она. — Когда заставил меня испугаться за свою жизнь? Когда отпустил чертову лиану, чтобы безжалостно запугать меня до смерти? Жестокий ублюдок! Макрив, я надеюсь, что околдовала тебя. И это желание испепелит тебя.

В его глазах блеснуло что-то пугающее.

— Ты так легко говоришь об этом, не представляя, какой вред уже нанесла своими трюками.

— Например?

— Средство вернуть мою подругу — вернее, не позволить ей умереть, — было почти у меня в руках, и, поверь, так бы и случилось. Но из-за того, что я получил увечья и мои раны не заживали, был вынужден принять решение, стоившее мне победы. Из-за тебя, Марикета, я не смог спасти жизнь юной невинной женщины. Я никогда уже не обрету ее, то есть ты украла у нее жизнь, а у меня — будущее, семью, смысл существования. — Снаружи воцарилось молчание. Судя по всему, они прислушивались к тому, что происходит здесь. — Значит, ты все еще радуешься, что мучаешь меня своим колдовством? Потому что для меня ничего не может быть страшнее, чем потерять свою подругу дважды!

Охваченная яростью, она тоже встала.

— А как насчет меня? — прошипела Мари тихо. — Изо дня в день я была вынуждена лежать среди вонючих инкуби. Я три недели не видела солнечного света. И каждый раз они хватали меня в темноте и заставляли глотать кровь, чтобы не умерла. И вытерпела я все это только потому, что представляла, как рассчитаюсь с тобой. — Чувствуя, как в нем разрастается ярость, Макрив сжал кулаки и стиснул зубы. Но она не обращала на это внимания. — Ты бросил меня умирать в этом паскудном месте и вернулся только затем, чтобы чего-то от меня добиться!

Он подошел к ней ближе, заставив Мари закинуть голову, чтобы видеть его лицо.

— Ты убедила меня, что можешь открыть гробницу, и я считал, что ты спасешься. К тому же я не знал, что в пещере кто-то обитает и что ты, черт побери, смертная.

Он схватил ее за плечи. Она попыталась освободиться, но он держал крепко. Боги, как же ей хотелось отшвырнуть его к дальней стене с такой же силой, с какой припечатала раньше к стене гробницы!

— О чем только ты думала, когда решилась на участие в состязании? — Он слегка ее встряхнул. — Ты знала, на что себя обрекаешь, и все же записалась. Ты могла умереть! — прорычал он, встряхивая ее чувствительнее.

Мари подняла руки, чтобы оттолкнуть его от себя, и он отлетел через всю пещеру к дальней стене.

Когда приземлился, то выглядел весьма ошарашенным. Ей тоже было не по себе. Макрив служил для ее сил громоотводом. Они отлично действовали, когда она направляла их против него.

Когда Макрив снова встал на ноги, на его лице появилось угрожающее выражение. Мари даже решила, что он собирается ее убить.

Ну и отлично, потому что сама была готова его растерзать.

— Но ты, Макрив, тоже знал, во что ввязываешься! — взвизгнула она. — Так что хватит ныть, что я тебя околдовала! Если вступаешь в смертельную схватку с ведьмой, должен знать, что я использую то оружие, которое имею.

Он нацелил на нее палец, собираясь что-то сказать, но передумал, сознавая, что она права.

— Я не хотел, чтобы это с тобой случилось! А ты причинила мне зло нарочно.

— Только когда ты запечатал нас!

— Я это сделал из-за твоих чертовых козней!

— Ты не хотел, чтобы я сидела взаперти, и со мной случилось такое, но и я не хотела, чтобы ты потерял подругу. Я никому этого не пожелаю, даже тебе. Так что с твоей стороны большая наглость утверждать, что мой кошмар был простой случайностью, и винить в своих бедах меня. За три недели ты проиграл состязание, а проиграв его, потерял подругу. И все это по моей вине? С таким же успехом можешь винить того, кто обыграл тебя. Уверена, что это было сделано не слишком вежливо. Или винить в ее смерти того, кто послужил тому причиной.

— Я был причиной, — прохрипел оборотень, и его глаза вдруг погасли, так что Мари запнулась. — Я. Боги знают, что это моя вина.

С этими словами он выскочил из пещеры, сбив с ног своих безмолвных зрителей.

Глава 14

— Вот проклятая маленькая ведьма! — выругался Бауэн, устремившись на поляну.

О чем только она думала, когда кричала на него так? Когда отшвырнула его?

— Значит, задела тебя за живое? — Ридстром появился в тот момент, когда Бауэн всадил кулак в ствол дерева.

— Что тебе нужно?

— Сказать, что мы решили делать.

— И что же вы решили? За ведьму отвечаю я. Ридстром проигнорировал его слова.

— Гилд отправится в путь сегодня ночью. Пойдет в сторону зоны военных действий. Один он будет мобильнее и легко сможет проскользнуть и выйти туда, откуда можно быстрее связаться с сообществами. Кейд, Тера, Тирни и я вместе с Марикетой двинемся на восток, чтобы доставить ее в Штаты.

Бауэн сжал окровавленный кулак.

— А что вы предлагаете мне?

— Чтобы ты ушел. Твое присутствие ее явно нервирует.

— О да, бедная несчастная малышка, которая отшвырнула меня, как камешек. Вы хотите, чтобы я ушел. Поверьте, я хочу того же не меньше, только вы забываете, что я отвечаю за нее головой, если она не вернется целая и невредимая. Учитывая то обстоятельство, что все превратилось в игру «защитить смертную» в джунглях, мне придется остаться и позаботиться о том, чтобы она выжила.

— Твоя работа закончена. Гилд сообщит, что я взял на себя полную ответственность за Марикету. Если с ней что-нибудь случится, то отвечать буду я, а не ты. — Бауэн не пошевелился, и Ридстром добавил: — Мы опасаемся, что если ты останешься, то вы просто прикончите друг друга.

Вероятно.

— Я не могу уйти, пока она не снимете меня второе проклятие. Пойми меня. И не уйду.

— Я уверен, что она готова сделать все, о чем ты ее попросишь. Тебе не кажется, Бауэн?

— Нет.

— Ты же знаешь женщин.

— Женщин, а не ведьм. И поверь мне, демон, это большая разница.

— Я никогда не видел, чтобы ты до такой степени терял самообладание, хотя много раз был свидетелем твоего гнева, — произнес Ридстром задумчиво. — Надеюсь, ты не думаешь, что она твоя реинкарнированная подруга.

Бауэн замер. Эта мысль, разумеется, приходила ему в голову, но у него имелось с десяток причин не принимать ее но внимание. Все же...

— К чему ты это сказал?

Ридстром доковылял до поваленного дерева и тяжело сел на ствол.

— Что, если Марикета не заколдовала тебя? Если ты склонен верить, что никто в Законе не может получить вторую подругу, значит, реинкарнация — единственное объяснение того, почему ты воспринимаешь ее как свою.

Бауэн знал, что по любопытству Ридстрому не было равных среди оборотней. Ему нравилось решать загадки и улаживать проблемы. Ридстром, очевидно, рассматривал ситуацию под разными углами. Его аналитический ум находил отражение в его облике, что так не вязалось с его демонической сущностью. Когда он терял рассудок, то делался еще страшнее, чем Бауэн в образе оборотня.

В этом состояла проблема Ридстрома. Когда он впадал в демоническое неистовство, это неистовство не знало предела.

— Реинкарнаты встречаются исключительно редко, но встречаются, — продолжил он.

— Нет, ведьма меня околдовала, — повторил твердо Бауэн. — Валькирия-прорицательница подтвердила то, что я и сам чувствовал. Она даже сказала, что Марикета снимет с меня чары.

— Валькирия-прорицательница? — Ридстром сдвинул брови. — Уж не Нике ли ты имеешь в виду?

Как это они звали ее? «Долбанутая дура Нике».

— Жаль, что такая красавица больна на голову. Но почему в столь серьезном деле ты веришь этой сумасшедшей?

— Потому что все, кому верю я, верят ей, — ответил Бауэн. — Мне этого достаточно.

Но в самом ли деле это было правдой? Мария и Марикета были полными противоположностями во всем, кроме похожих имен, которыми называют фей, и заостренных ушей.

Мария была такой неземной и невинной, а ведьма — такой чувственной и хитрой и такой... храброй. Нет, Марикета не могла быть Марией. Это невозможно.

— Теперь уже не важно, была ли Марикета Марией.

— Что это значит?

— Ее враждебность, вероятно, переросла в ненависть. И ничто так не мешает женщине принять ее суженого, как слепая ненависть. Тем более если он не из ее рода. — И, не обращая внимания на хмурый вид Бау, Ридстром добавил: — Вообще-то я сомневаюсь в том, что ведьма могла использовать против тебя столь изощренное проклятие. Простые любовные чары не могли вызвать реакцию такого плана. Сам подумай.

В одном Бауэн был уверен на все сто процентов — он не любил ее. Но желал и испытывал непреодолимую потребность защищать и совокупляться с ней. «Боги, как я хочу переспать с ней!»

Но при этом он не испытывал к ней даже симпатии. Что было вполне закономерно. Ведь она только что его атаковала. Дважды.

— Хотя ее сила велика, — продолжал Ридстром, — она неустойчива, и Мари пока не умеет обращаться со своей магией. Чтобы сделать с тобой такое, нужно было изменить инстинкт оборотня, а не просто исказить его. Каким-то образом обмануть силу, совершенствовавшуюся на протяжении тысячелетий. А еще надо, чтобы у нее все получилось, и она не взорвала тебя по случайности, как это у нее выходит в девяноста девяти случаях из ста. В чем она нам сама призналась. Думаешь, она могла снять с тебя одно проклятие, оставив другое? В ее-то состоянии?

Бауэн почувствовал, как у него на лбу выступила испарина. А что, если... Марикета Долгожданная действительно была... его? Его парой, вернувшейся к нему? Та, кого он должен назвать своей и оберегать. Предъявить на нее свои права. При одной мысли о том, что он сможет обладать ею, подчинить ее сильную волю своей, его охватил необузданный восторг.

Что, если судьба все же сжалилась над ним после стольких несчастных лет?

Он потряс головой:

— Моя способность излечиваться тоже совершенствовалась на протяжении не меньшего числа лет, но она сумела воздействовать на нее.

— Ее могли обучить смертельному проклятию, но неужели ты думаешь, что кто-то стал бы учить ее, как влиять на инстинкт оборотня? — спросил Ридстром. — Позволь узнать, нет ли какого верного способа доказать, что она твоя?

Поразмыслив, Бауэн буркнул:

— Если я смогу сделать ей детей.

— Шутишь? — гаркнул Ридстром и, прищурившись, добавил: — Правильно! Теперь и я вспомнил.

Бауэн провел рукой по шее.

— Поскольку я теперь знаю, какое доказательство тебе нужно, знаю, к чему буду стремиться, и более приятного занятия не могу себе представить.

— Даже не думай, если не хочешь, чтобы я разодрал тебя на куски! — угрожающе рявкнул Ридстром.

— А ты бы на моем месте подчинился инстинкту, обращался бы с ней как со своей суженой, пока не выяснил бы наверняка?

— Если бы это означало, что могу наслаждаться пышнотелой рыжухой в этой пещере много лет, тогда, конечно, да.

— Прекрати, черт, говорить о ней так!

Ридстром наградил его выражением лица, свидетельствующим о том, что Бауэн только подтвердил его мнение. Еще раз.

— А если я, в конце концов, узнаю, что это колдовство, но после стольких лет не смогу ее бросить?

— А если она не сможет бросить тебя, что в этом плохого? — удивился Ридстром. — Некоторые мужчины не отказываются от счастья, когда оно им выпадает. — В глазах Ридстрома промелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Он и сам давно не мог найти свою суженую. — Особенно если в другом месте им ничего не светит. — Он встал, чтобы уйти. — Так что, Бауэн, прими решение в ту или иную сторону и следуй ему.

— Ты что, помогаешь мне? Хотя Кейд положил на ведьму глаз? Во имя нашей старой дружбы или хочешь помешать ему?

Если второе, то Кейд не получит ведьму.

Отношения между двумя демонами отличались сложностью. И не только из-за противоположности их натур. Там, где Ридстром брал скальпель, чтобы постепенно, срез за срезом, изучать проблему, Кейд махал молотом. Еще, конечно, имел значение и тот факт, что это из-за Кейда Ридстром потерял корону.

— И тот и другой вариант работает в твою пользу, разве нет?

— Справедливо. — Если отношения демонов были сложными, то в отношениях Бауэна и Кейда сквозил дух соперничества. Слишком они были похожими — убийцы на службе королей, лидеры, вынужденные волею судеб следовать за другими. Кейд следовал за Ридстромом, потому что стремился искупить потерю. — Итак, во имя чего?

— Мой брат думает, что хочет Марикету, потому что она красивая...

— А он считал ее красивой и тогда, когда в жажде мести она душила меня? — вырвалось у Бауэна. — Или когда взорвала гробницу со всеми ее обитателями?

— Девушка просто выполняла свою работу.

— Что это значит?

— Ведьмы — наемницы, и никуда от этого не деться. Думаю, что инкуби хотели, чтобы она их убила. Поэтому и трясли ее, когда она без сознания лежала у входа, а потом предложили ей золотой головной убор — в качестве платы. От отчаяния.

Заплатили ей золотом, которое теперь лежало в рюкзаке Бауэна.

— Может быть, Кейд считал ее красивой и в агрессивном состоянии. В отличие от тебя ему нравится, что она опасна и что в ней присутствует дух разрушающий. Но она не подходит Кейду. Он уже видел предназначенную для него женщину, хотя и не хочет этого признавать. Длинная история. Но достаточно сказать, что когда он впервые увидел ее, то лишился дара речи.

— Кейд не отступится от ведьмы, чтобы свести со мной счеты, — сказал Бауэн.

Семьсот лет назад Кейд решил «проверить» хорошенькую барменшу. Он был полон надежд. Но она забралась в постель к Бауэну. После бурной сладострастной ночи Бауэн даже не вспомнил, что она была той самой барменшей.

— Естественно, чтобы свести счеты, — заметил Ридстром сухим тоном. — Другой причины желать Марикету быть не может. — И добавил, прежде чем уйти: — Не забудь принять окончательное решение. Ты бы мог начать роман с ней, даже если бы имел куда меньше шансов на прощение. И что-то мне подсказывает, что твоя ведьма не станет мириться с нерешительностью оборотня, не способного определиться, хочет он ее или нет.

Оставшись один, Бауэн почувствовал, как сильно бьется его сердце. Но могли он полагаться на инстинкт? Могли позволить телу и душе управлять собой, не обращая внимания на голос разума?

Мог ли закрыть глаза на прошлое, связанное с родом Марикеты?

Что, если в его намерения не входило отдаваться воле ведьмы, а только исследовать каждую возможность, чем он неустанно и занимался в течение последних 180 лет? Кроме предсказания Нике о состязании, никакого другого указания у него не было.

Вспомнив, что сказала ему валькирия, он сдвинул брови. «В состязании ты обретешь свою подругу». Именно «обретешь», а не «вернешь». И ничего не говорила насчет того, что Марикета околдует его. Речь шла только о том, что она снимет колдовство.

Бауэн почувствовал в горле ком. Было... возможно.

Черт, Ридстром мог оказаться прав. Может, уже поздно. Что, если уже все испорчено?

Нет, Бауэн знал, что женщины склонны к прощению. Лахлан признался Бауэну, что в те безумные дни, после того как избавился от мук, он ужасно обращался с Эммой, но она смогла его простить. Правда, Лахлан никогда не запирал Эмму в гробнице.

Но Бауэн верил, что Марикета способна забыть об этом. В конце концов, он ей небезразличен. Не был безразличен с их первой встречи. Вспомнив, как реагировало на его ласки ее тело, он чертыхнулся и вытер ладони о джинсы.

Как же использовать ее слабость? К сожалению, он не имел практики ухаживания. После смерти Марии его общение с женщинами сводилось к усмешкам, если им хватало наглости приблизиться нему. И все же когда-то дамы называли его «очаровательным». Неужели и вправду? Женщин до Марии он едва мог вспомнить.

Нетерпение, подстегивающее его все эти годы, усилилось. Его мозг был не в состоянии принять мысль о том, что его суженая могла находиться совсем рядом, хотя и в образе врага, желающего его убить.

Теперь, когда после дикой слабости к нему вернулись силы, хотелось куда-то бежать в ночи, чтобы скорее получить приз, на который он рассчитывал. Пытаясь снять напряжение, он вскарабкался на вершину горы.

Со своего наблюдательного пункта он увидел текущие на восток реки и уловил запах соленой воды. В том направлении было побережье Белиза. На западе он увидел копошащихся на земле людей. Они ставили мины. С Марикетой однозначно нужно следовать на восток.

Бауэн сумел выжить после взрыва мины, но знал, что не может подвергать риску смертную, тем более если она — его суженая. Путь на восток был длиннее, зато безопаснее для нее.

А вдруг они не успеют преодолеть его до наступления полнолуния... Но он тотчас подавил эту мысль. Нет, они достигнут побережья к пятнице.

Прямо под ним внизу была огромная воронка, напоминающая о том, кто такая Марикета и какой магической силой она обладает. Если бы он знал наверняка, что она его подруга, сумел бы признать ведьму своей? Представить клану как свою женщину?

И снова вспомнил ее, трепещущую, под собой, и его тело ожило.

«Я, черт побери, кое-что должен выяснить».

В нескольких милях от новой воронки Бауэн заметил их разбитые машины. Ее вещи наверняка еще лежали внутри. А в ее нынешнем положении даже малейшее удобство поможет ей перенести дорогу.

Он уйдет в ночь, заберет ее вещи и раздобудет какую-нибудь живность на ужин. Он применит всю свою силу и умение, чтобы обеспечить едой женщину, которая в нем явно нуждалась. При этой мысли его охватила дрожь предчувствия.

«Защити. Обеспечь».

Им снова управлял инстинкт. Готовый повиноваться, Бауэн ринулся в джунгли.

Весь следующий час он охотился, не обращая внимания на дождь, и с утроенной яростью штурмовал горные склоны и ручьи. Наконец, после долгого ожидания, он делал в своей жизни то, для чего появился на свет, и от радости ему хотелось выть в небо.

Да, Бауэн знал, что все это могло оказаться обманом. Телом и душой он чувствовал одно, а разум страшился правды. Слишком долго он не знал ничего другого, кроме несчастья и тоски.

Даже Мария поняла бы, что его влечение к ведьме было слишком сильным, чтобы устоять.

На короткое время тучи рассеялись, показав растущую луну. Он обратил лицо к лунному свету, что управлял его родом, и природная сила наполнила его благоговейным трепетом, как это было всегда. Но теперь растущая луна спровоцировала в нем борьбу страха и ожидания.

Потом он, прищурившись, посмотрел вниз в сторону Марикеты.

Если она действительно принадлежит ему... то у нее есть все основания его бояться.

Глава 15

После того как Гилд отправился в путь, с большим нежеланием оставляя Теру, которая, казалось, не замечала его внимания, все остальные поели неспелых фруктов и улеглись спать вокруг костра.

Кейд хотел устроиться возле Мари, и она не возражала. Но Ридстром на своем демоническом языке сказал ему что-то резкое. Хмуро уставившись на выход из пещеры, Кейд отвернулся от Мари.

В то время как все уже заснули, Мари, голодная и холодная, продолжала бодрствовать. Хотя они находились в джунглях, и пещера располагалась на возвышении, ночной воздух внутри был сырым, холодным, и длинные волосы Мари не высохли.

Ридстром тоже не спал. Подбросив в огонь дров, он прихрамывая подошел к ней.

— Как нога? — справилась Мари.

— Быстро заживает.

— Рада это слышать, — сказала она и, вспомнив о том, что он для нее сделал, решила его поблагодарить: — Ридстром, спасибо тебе, ты мне очень помог сегодня.

— Не стоит благодарности.

Демон присел рядом, и Мари заметила, что у него повреждены рога. Один рог имел скол, а второй был короче дюйма на четыре.

Первый и единственный друг Мари, Эктон, был демоном грозы. Встречаясь с ним много лет, она знала, насколько важны для демона рога. Даже демонессы — и те гордились своими крошечными рожками, которые напоминали скорее модные украшения для прически.

А у демонов ярости на кончиках рогов, когда они удлинялись и заострялись, выделялся яд. К таким сзади не подкрадешься.

Потерять заостренный конец рога для воина было равнозначно увечью.

— Что случилось? — Она с трудом удержалась от желания провести пальцем по рогу, что являлось абсолютным табу. — Тебе было больно?

— Чертовски. Я много дрался по молодости.

— Наверное, с Кейдом. Ридстром покачал головой:

— Мы росли в разных домах. Наследники всегда воспитываются отдельно.

Отсюда разница в манере говорить и держаться.

— Знаешь, мне сегодня кое-что показалось странным, — заметил он с явным намерением сменить тему.

— Кое-что?

Он поднял бровь и продолжил:

— Мне казалось, что ты больше обрадуешься, когда узнаешь, что я попросил оборотня оставить нас.

Почему Ридстром так внимательно изучает ее реакции?

— Я обрадовалась. Однозначно. Скатертью ему дорога.

— Если бы не знал наверняка, то решил бы, что ты хочешь, чтобы он вернулся.

— Но ты знаешь, Макрив бешеный, и его нужно поставить на место. Хотя, наверное, мне не стоит говорить о нем дурно, ведь вы с ним друзья. Ты спас его сегодня от меня.

— Я сделал это не только ради него, но и ради тебя. Не хотел, чтобы потом ты жалела, что оторвала ему голову.

— Я как ведьма уверена, что смогла бы с этим справиться. — Мари взглянула на Ридстрома исподлобья. — Ты явно расходишься с остальными в оценке достоинств Макрива.

Он кивнул:

— Мы с Бауэном много лет сражались бок о бок. А кроме того, он спас жизнь моей младшей сестре.

— Макрив?

Когда Ридстром грустно кивнул, Мари спросила:

— Тогда как же он мог заточить тебя здесь? Ридстром пожал плечами:

— Мне кажется, он был в шоке, когда увидел меня внутри, но, честно говоря, я бы с ним сделал то же самое. Это была борьба, и он отчаянно хотел заполучить тот ключ.

— Похоже, он очень любил свою подругу, — произнесла Мари нарочито спокойным тоном.

— Не могу сказать точно. Мне не довелось видеть их вместе. Они были вместе всего несколько недель, а потом она погибла.

— Мария? Она была фея?

— Да. Принцесса фей. По рассказам, очень красивая. «Принцесса? Красивая?» Мари провела рукой по своим спутанным волосам.

Почему-то собственный неопрятный вид в этот момент вызвал у нее внутренний дискомфорт. Но, заметив вопросительный взгляд Ридстрома, она поспешно опустила руку.

— Как она умерла?

— Я слышал, что это был несчастный случай в лесу.

— Тогда что Макрив имел в виду, обвиняя в ее смерти себя?

— Он был с ней, поэтому и винит себя.

— Что-то в этой истории не договаривают.

— Прости, Марикета, но это не моя история. И я бы не советовал его об этом расспрашивать.

— Нет, я не стану думать об этом ночи напролет.

— Нет? А мне показалось, что судьба Макрива тебя интересует.

— Он мой враг. А врага нужно знать хорошо.

— Ты, безусловно, права. Я расскажу тебе все, что знаю. После короткого колебания Мари не удержалась от вопроса:

— А какой он в обычной жизни? Когда не сражается?

— Когда-то был общительный. Но всегда делал то, что ему нужно. После смерти своей подруги он стал каким-то холодным и безразличным ко всему. Некоторые даже считают, что у него «крыша поехала». Да, он бывает грубым, резким. Всегда говорит, что думает. Но сегодня все были к нему несправедливы. Он никогда не бывает бессмысленно жестоким.

— Почему он так ненавидит ведьм?

— Не знаю в подробностях, но, по-моему, его семья серьезно пострадала от какой-то ведьмы. К тому же все оборотни испытывают к ведьмам недоверие. И, похоже, инстинктивно их боятся.

— Не заметила, чтобы Макрив кого-то или чего-то боялся.

— Это правда. На фронте он всегда был на переднем крае. Первым встречал врага. Но с вашим родом... — Он замолчал и, понизив голос, признался: — Я как-то наблюдал, как он моментально перешел на другую сторону улицы, когда увидел впереди предсказательницу судьбы. Причем это было автоматически, он даже сам не понял, почему так поступил.

— Не может быть! — Тут кто-то забормотал во сне, и Мари тоже понизила голос: — Значит, моя атака окончательно его сразила.

— Да, только Бауэн быстро это забудет, — улыбнулся Ридстром, обнажая ровные белые зубы с короткими клыками, и добавил, пока Мари обдумывала то, что услышала: — Тебе важно кое-что иметь в виду, если судьба сведет тебя еще раз с Макривом или каким-нибудь другим оборотнем. Хочешь их понять? Запомни: они и вправду как волки. Ты это обязательно заметишь, когда побудешь с ними подольше.

— О чем ты говоришь?

— Ты слышала когда-нибудь об инстинкте оборотня? Мари кивнула:

— В них живет дух волка или что-то в этом роде. Поэтому они воют на луну, кусают своих партнеров по сексу, царапаются и тому подобное.

Ее легкомысленный ответ как будто обрадовал Ридстрома.

— Все немного сложнее, но подробнее поговорим об этом завтра. — Он улегся на бок и закрыл глаза. — Поспи. Предстоящее путешествие будет нелегким...

Шло время, Мари по-прежнему не спала. Она еще сильнее хотела есть и никак не могла согреться, чувствовала себя несчастной, вся дрожала. Думала, что заснет как убитая... Но ничего не получалось.

— Приди ко мне, — услышала она издалека и резко села. Прищурившись, уставилась в темноту. У входа в пещеру в тени сверкали теплым янтарем глаза. Он вернулся!

— Значит, ты рада моему возвращению, — пробормотал он. — У тебя заколотилось сердце от звука моего голоса.

Ну и наглость!

— Только потому, что хочу вышвырнуть тебя вон. И так будет всегда.

— Ты замерзла и вся промокла.

— От тебя ничего не скроешь.

— Я принес тебе поесть.

При мысли о пакетах с желе и зеленых бананах Мари чуть не вырвало, но ее нос уловил запах какой-то стряпни, чего-то восхитительного.

— Чем это пахнет? — спросила она. Все по очереди стали просыпаться.

— Едой для тебя, Марикета, — ответил он. — Еды много, хватит на целый пир.

Рядом с ним она заметила жареную рыбу и раков, а также жареное мясо, разложенное на гладкой деревянной миске. В изобилии лежали сочные фрукты и ни единого зеленого банана.

У Мари потекли слюнки, а Ридстром пробурчал:

— Похоже, твой оборотень пытается произвести впечатление и искушает тебя.

— Умолкни, демон, — сказала Мари, и он издал смешок.

— Здесь хватит еды на всех, и я предлагаю сделку, — объявил Макрив.

— Что ты хочешь? — спросила Тера, протирая глаза.

— Как вы, вероятно, слышали, малышка-ведьма, похоже, наложила на меня два проклятия. Из-за ее колдовства я воспринимаю ее как свою пару. Поэтому буду охранять и сопровождать ее, пока мы не выберемся из джунглей. С любым, кто встанет на моем пути, буду драться. Я согласую с ней свои планы, и если она их примет, вы тоже будете их соблюдать. И никакого вмешательства.

— И что за планы? — спросила Мари, сложив руки на груди.

— У тебя три варианта, Марикета. Первый: подтверди, что не околдовывала меня. Второй: признай правду и сними колдовство. Третий: поклянись, что за время путешествия не будешь использовать против меня магию и приготовься к мысли, что получишь свою пару.

— Что это означает?

— Длинно и коротко — я обеспечиваю тебя едой, защищаю, а ты делаешь все, что я тебе говорю. — Когда она возмутилась, он добавил: — Думаю, что после того как пообщаешься со мной — властным, требовательным оборотнем, помыкающим тобой, сделаешь все, чтобы от меня отделаться.

— Я уже хочу избавиться от тебя! — воскликнула она. — Уж лучше соглашусь быть с безумным инкубусом и приму его с радостной улыбкой и поцелуем.

— Ты еще и стрекаешься, маленькая ведьма, — сказал он, отнюдь не чувствуя себя ужаленным.

— Если я и сделала то, в чем ты меня обвиняешь, то не знаю, как это изменить. Ты видел, что я практически не контролирую свои силы.

— Необходимость — мать изобретательства. Если я тебе надоем, то ты наверняка что-нибудь придумаешь. Или же просто скажи, что ничего этого не делала.

— Мари, скажи ему, что ничего не делала, — посоветовала Тера.

Она не могла!

— Я не уверена... и не могу поклясться.

— Тогда у тебя остается два других варианта. Решай. — И обратился к Ридстрому: — Вы получите еду и еще одного мужчину для ее охраны, если не будете вмешиваться, когда я стану обращаться с ней как со своей женщиной.

Мари окинула взглядом пещеру. Они обдумывали его предложение! Все, кроме Кейда, в глазах которого появилось задумчивое, тревожное выражение.

— Вы все сошли с ума. Я ненавижу его. — Встретившись с глазами Макрива, она выпалила: — Если думаешь, что буду с тобой спать, то ты чокнулся, свихнулся.

— Не собираюсь принуждатьтебя спать со мной, — заметил он спокойным тоном. — Это не является частью сделки.

— Я никогда на это не соглашусь. Никогда...

— Прежде чем решать, — перебил Макрив — знай, что если станешь моей подругой, я дам тебе все необходимое, чтобы ты чувствовала себя комфортно. — Мари разинула рот, когда он вынул из-за спины ее сумку и начал в ней копаться. — Зубную щетку, например.

Макрив помахал розовой зубной щеткой.

Он забрал ее личные вещи из машины? И все перерыл, просмотрел.

Мари видела Макрива в гневе, а теперь имела возможность наблюдать другую, игривую сторону его натуры. Теперь она, кажется, понимала, о чем говорил Ридстром. Макрив напоминал ей волка.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: