Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






7 страница. Тут Мари вспомнила, что еще находилось в ее сумке




Тут Мари вспомнила, что еще находилось в ее сумке. О Геката! В животе у нее похолодело. Там у нее лежали сугубо личные вещи. Тюбик, похожий на губную помаду, но не губная помада.

— Или это. — Он небрежно взмахнул пластырем для контроля рождаемости. — Не знаю, для чего он предназначен, знаю только, что люди, использующие пластыри, нуждаются в них постоянно. — Следующим он извлек ее плейер. — Насколько понимаю, женщины твоего возраста не могут долго существовать без музыки, в противном случае они становятся безрассудными и невозможными. Сколько времени ты ее не слушаешь? — Еще он вынул бутылку с голубой наклейкой и встряхнул ее. — В джипе у тебя обнаружилось несколько бутылок оранжада. Наверное, любишь его, да?

Оранжад! У нее потекли слюнки.

— А вот твой кусок золота майя, который наверняка тебе не терпится себе вернуть.

Он взвесил на руке тяжелый головной убор. Поразительно.

Мари вспомнила, что видела его в отрубленной руке инкубуса как подношение, но думала, что золото затянуло в воронку. Если Макрив отдаст ей головной убор инкуби, это будет ее первым заработком за колдовство по найму.

«Нет, не поддавайся ему!» Играть роль его подруги? Выполнять его приказы? Она могла отказаться от еды и оранжада. Могла даже отказаться от золота, но он продолжал извлекать другие предметы.

И нашел то. Но может быть, он не поймет, что это.

— И твоя губная помада, — сказал он с ехидным блеском в глазах.

О нет, все он знал и играл с ней. Мари была готова умереть от стыда!

— Наверное, ты остро нуждаешься в ней после трех недель отсутствия, — добавил он, и ее лицо залила краска.

«Играет со мной...»

— Положи мои вещи на место, — процедила она сквозь зубы. — Сейчас же!

— Приди ко мне, согласись с моим планом, и я положу. К пятнице мы достигнем цивилизации. А до тех пор я буду обращаться с тобой как со своей.

Еда, сухая одежда, зубная щетка, забота, отсутствие жгучего унижения...

— Один день, — возразила она.

— До пятницы, — повторил он твердо.

Пока она раздумывала, он держался как будто безразлично и отстраненно, словно ее отказ никак на него не повлияет. Но, приглядевшись, поняла, что это не так. Бауэн Макрив затаил дыхание.

Будет, или нет использовать против него магию, но она не собиралась оставаться в этой сделке пассивной. По какой-то причине он очень хотел, чтобы сделка состоялась. Она могла этим воспользоваться.

Когда Мари заставила себя подняться, Кейд сказал:

— Если ты действительно не хочешь идти на это и спать с ним за рыбу, подожди с полчаса, пока я не вернусь с добычей.

— Я сказал, что секс не является частью сделки, — прохрипел Макрив. — Зачем, Кейд, мне уговаривать женщину, чтобы переспала со мной, когда едва успеваю от них отбиваться.

Мари подняла брови, зная, что слышит лишь то, что лежит на поверхности. И почувствовала, что Кейд ждет момента, чтобы нанести удар.

Она направилась к Макриву. Спрятав её вещи в сумку, он самодовольно похлопал землю рядом с собой. Когда же она села чуть поодаль, бесцеремонно подтащил ее ближе.

— Она приняла свой лот, — объявил он остальным, протягивая Мари широкий лист с рыбой. — Обещайте, что не будете вмешиваться в наши отношения.

За рыбой последовало нарезанное авокадо.

— Марикета, ты не обязана это делать, — сказала Тера, не спуская глаз с еды.

— Ничего, — вскинула Мари подбородок. — Если я перенесла такую мерзость, как заточение с инкуби, то пару дней с оборотнем как-нибудь выдержу.

— Не буду ждать особого приглашения, — заметил Тирни. Когда он и Тера набросились на угощение, Кейд с грозным видом покинул пещеру.

— Тебе это даром не пройдет, — шепнула Мари Макриву. — И мне не понадобится использовать магию, чтобы ты пожалел о том, что попытался меня унизить.

— Я подумал, что «тюбик губной помады» может сыграть решающую роль. Мне даже не пришлось его открывать.

У Мари вспыхнули щеки.

— Закончил?

— Не знаю. — Через некоторое время Макрив склонился к ее уху и прошептал: — После того как поешь, я выкупаю тебя...

 

Глава 16

 

— Я до сих пор не понимаю, почему мы не можем ночевать в этой пещере, — сказала Мари, когда Макрив повел ее в ночь.

— Потому что моя пещера лучше.

— Знаешь, это убедительно. — После дождя вокруг всюду стрекотали цикады и квакали лягушки, что заставило Мари говорить громче. — Это далеко? — Когда он покачал головой, добавила: — Тогда зачем мне держать тебя за руку? Тут, в джунглях, будто трактор до нас проехал.

— Пока ты ела, я проверил дорогу, чтобы убедиться в том, что все чисто. И перенес твои пожитки, — объяснил он, направляясь к освещенному входу в пещеру.

Когда они пересекли порог, в тени захлопали крылья. Внутри горел огонь. Рядом с костром Мари увидела кое-что из его распакованных вещей и одну приготовленную для сна подстилку.

— Да, пессимистом тебя никто не назовет, Макрив, — заметила она и вырвала у него свою руку.

Прислонившись к стене, он просто наблюдал затем, как она обследует пространство пещеры. Мари кое-что читала об этой части Гватемалы и знала о существовании здесь огромной подземной сети известняковых пещер. Над ними устремлялся ввысь высокий, как в кафедральном соборе, потолок со свисающими сталактитами.

— И что же такого особенного в этой пещере?

— Летучие мыши.

— Если буду с тобой, то все самое лучшее мне обеспечено, — прошипела Мари.

— Присутствие летучих мышей означает отсутствие насекомых. И еще здесь есть для тебя ванна, так что можешь понежиться.

Он указал в глубь пещеры, где протекал подземный ручей с песчаным бережком. У Мари расширились глаза. Рядом образовался маленький водоем величиной с большую ванну, по краю которой лежали ее туалетные принадлежности, мочалка и полотенце. Ее сумка с чистым бельем стояла радом.

С радостным криком Мари нагнулась, чтобы развязать шнурки. Разувшись, запрыгала к воде сначала на одной ноге, потом на другой, быстро освобождаясь от носков. Остановилась только, чтобы расстегнуть пуговицу на шортах.

Обернувшись, обнаружила, что он за ней наблюдает с блеском ожидания в глазах.

— Ты, конечно, выйдешь.

— Или помогу тебе.

— У меня есть небольшой опыт самостоятельного мытья, и думаю, что вполне смогу обойтись собственными силами.

— Ты устала. Почему я не могу тебе. Помочь? Теперь, когда у меня опять две руки, мне не терпится найти им применение.

— Оставь меня одну, иначе я не буду мыться.

— Хор-р-рошо. — Он пожал плечами. — Я выйду, потому что второй вариант не рассматривается. Позови, если понадоблюсь.

Слишком легко. Она знала, что он слишком быстро сдался, но не могла сопротивляться зову воды. Мари разделась, побросав в общую кучу, предназначенную для сожжения, шорты, нижнее белье, топ и использованный пластырь. Потом с блаженным стоном ступила в воду.

Вода была не горячей, а приятно теплой и казалась восхитительной во влажном воздухе пещеры. Мари нырнула, потом подплыла к берегу. Он предусмотрел все: зубную щетку, зубную пасту, шампунь и кондиционер. Щедро выдавив на щетку пасту, она тщательно почистила зубы.

Затем, налив жидкого мыла на мочалку, тщательно вымыла тело. Когда второй раз смыла с волос шампунь, в пещеру вошел Макрив в потертых джинсах, без рубашки, босой, с медальоном на груди.

Мари тотчас окунулась, оставив над водой только голову.

— Ты сказал, что я смогу побыть одна! — выкрикнула она. — Ты обещал.

Мари не отличалась особой застенчивостью, но не видела необходимости в том, чтобы дразнить его прелестями, которые он никогда не получит.

— Да, и сдержал обещание. — В свете огня она видела его массивную скульптурную грудь в легкой пене золотистых волос на фоне загорелой кожи. — Тебя никто не увидит.

— Ты знаешь, что я имела в виду и тебя. Он нахмурился, будто услышал глупость.

— У пар иное понятие об уединении, — сказал он и, легко сбросив с себя джинсы, оставил свое импозантное тело совершенно нагим.

Опешив, она уставилась на его бугрящуюся мышцами наготу. Невольно ее взгляд скользнул вниз по точеному торсу, где от пупка сбегала полоска темных волос. Пребывая в каком-то трансе, Мари обнаружила просто невероятную степень эрекции.

Она догадывалась, что его возбужденный пенис имеет немалые размеры, но к тому, что было на самом деле, она оказалась совсем не готова. Под ее взглядом его пенис с каждой секундой становился все больше и больше. У Макрива участилось дыхание, но она, похоже, была загипнотизирована увиденным.

От этого потрясающего зрелища ее охватило острое желание. Такое сильное, что она едва не вскрикнула...

Мари знала, что происходит. Она страдала от бессмертного феномена сверхчувствительности, или сверхстимуляции.

Переход из состояния смертности к бессмертию включал неприятный период приспособления. Зрение и обоняние многократно усиливались. Улучшалось даже осязание. Но смертным все же требовалось время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям.

Короче говоря, проблема состояла в избытке ощущений, поступавших к ней от органов чувств.

Сверхчеловеческие ощущения вызывали сверхчеловеческое вожделение.

— Боги, Марикета, — прохрипел он. — Я очень остро чувствую твой взгляд.

Она с трудом заставила себя отвернуться. Но тут же услышала, как он вошел в воду. Ахнув, Мари бросилась в сторону, чтобы вылезти, но он поймал ее и обнял рукой за талию.

— Пусти меня! — потребовала она, сопротивляясь, на миг оторопев от твердости упершейся в нее плоти.

— Мне нравится, когда ты сопротивляешься, только не лягайся слишком сильно. А то можешь угодить мне в детородный орган. А он нам с тобой еще пригодится.

Какая наглость!

— Ты, ублюдок, сейчас же перестань тыкать в меня своим... этой штукой!

— Ты крутишься, ведьма, и я не могу не двигать бедрами.

Мари замерла, сознавая, что не может с ним справиться. Он тяжело дышал, но не от усталости. Почувствовав на шее и ухе его теплое дыхание, она вздрогнула. Ее соски под его рукой затвердели.

— Тебе нужна моя помощь, хотя ты и не хочешь в этом признаться.

— Думаешь, я не в состоянии сама помыться?

— Ты минут десять чистила зубы и дважды намыливала волосы. Наверное, вымыла бы их еще раз на всякий случай, но, видно, руки устали.

— Ничего не устали! — Хотя устали. — Я в порядке.

— Да? Тогда покажи ладони.

Закатив глаза, Мари подняла руки. Услышав, как он защелкал языком, взглянула на них сама. Ногти были грязные! Ее лицо зарделось. Черт бы его побрал!

Макрив повернул ее к себе, и Мари прикрыла грудь руками. Глядя сердито в потолок, позволила ему поочередно вымыть ее ладони. Взбив пену, он тщательно отмывал от основания до кончика каждый пальчик.

Пока он обстоятельно массировал ее ладони, ее веки налились свинцом.

— У тебя очень маленькие ручки, — тихо сказал он рокочущим баритоном. — Но прелестные.

Мари с трудом подавила дрожь.

Когда он, наконец, отпустил ее, она, к своему стыду, закачалась. Когда снова открыла глаза, собирая энергию, чтобы всыпать ему, то обнаружила, что он водит когтем по известняку.

— Для чего ты это делаешь?

— Подтачиваю острые края. Дай мне еще раз свои маленькие ручки.

Он продолжил массаж, пока Мари не перестала сопротивляться. Когда он начал аккуратно чистить когтем ее ногти, она следила за его лицом. Сосредоточенно сдвинув брови, он прилежно приводил ее в порядок, как будто это было очень важно для него.

— Ну вот, — сказал Макрив, закончив. — Теперь волосы. И снова повернул ее.

Оставаясь расслабленной и послушной, она позволила ему поухаживать за собой. Втянув когти, он массировал ее голову, пока она не почувствовала, что превратилась в кисель. Наверняка у него было такое же выражение полной сосредоточенности на лице, потому что он очень хотел хорошо выполнить свою работу. Только Мари не знала почему.

Если он делал все это, чтобы помучить ее, сделать несчастной и заставить снять проклятие, то это было слишком низко с его стороны.

Но не мог же Макрив искренне считать ее своей парой. Или мог?

 

Глава 17

 

Намыливая шампунем ее длинные волосы, он заметил:

— Видишь, Марикета, все не так плохо. Если бы ты знала, что с тобой будут так обращаться, то мне, наверное, не пришлось бы тебя шантажировать.

— Ты не имел права рыться в моих вещах.

— Я предупреждал, что ты найдешь меня чересчур властным. Странно, но когда я исследовал твои вещи, у меня возникло больше вопросов, чем ответов. Для чего, например, предназначен этот пластырь в твоей сумке?

Мари пожала печами:

— Для контроля рождаемости.

— Контрацептив? — спросил он поспешно. Чертовки прелестно.

— Да, и что? — Она замерла. — Теперь ты думаешь, что я слишком доступна?

— Тебя это волнует, Марикета?

— Большинство парней моего возраста, видя татуировку на моей спине и пластырь на руке, воспринимают это как печать распутницы.

— Распутницы?.. Ясно.

— Но я не распутница.

— Конечно, нет, — согласился он, стараясь скрыть радость. — Большинство «парней твоего возраста» просто надеются на это. Хотя не знали бы, что с тобой делать, окажись ты и вправду распутницей.

— А сколько тебе лет, Макрив?

— Двенадцать столетий: хочешь — верь, хочешь — нет. Мари посмотрела на него, словно пытаясь оценить, говорит он правду или шутит.

— Великая Геката, ты реликт. Ты, случаем, не из музея сбежал? — съязвила она, когда он вопросительно вскинул брови.

Оборотень пропустил ее укол мимо ушей.

— Еще одна загадка. Я не нашел в твоей сумке бритвы, а твои ноги и подмышки — гладкие.

— Я сделала лазерную обработку, — сказала она и добавила: — Я чувствую, что ты нахмурился, Отец Время, — удивила его она, потому что он действительно нахмурился.

Больше Мари ничего не объяснила, но он ничего не упустил.

— У мужчины возникают мысли проверить, где еще ты так хорошо ухожена. — И зашептал в ухо, заставив ее вздрогнуть: — Мне не терпится тебя там снова потрогать.

— Ха! С чего ты взял, что я позволю?

— Потому что случайно узнал, что ты сладострастна. И лишил тебя твоей жалкой альтернативы. Выкинул в реку. — И добавил, когда Мари ахнула: — Потребовалась всего минута, чтобы догадаться, что это. Еще минута, чтобы убедиться, что она у тебя действительно была. Потом представить, как ты используешь ее. Все это привело меня в такое состояние, что я бежал, путаясь в собственных ногах.

— Снова хочешь меня смутить? Брось. Я не стану стыдиться, потому что такая же, как каждая вторая девушка моего возраста.

— Я не хочу, чтобы ты стыдилась. Тем более в делах такого рода. Я знаю, что очень скоро ты станешь бессмертной. И желание твое непреодолимо. На самом деле новые способы большинство женщин приводят в замешательство, — заметил он. — Нужно, чтобы твердая мужская рука вводила в секс бессмертных.

— Спорим, ты с радостью согласишься стать волонтером.

— Если потребуется... — вздохнул Макрив, придав тону удрученность. — Отклонись назад, чтобы я мог хорошенько прополоскать твои волосы.

После некоторого колебания она сделала то, о чем он просил. Он наградил ее теплой водой, которую подогрел в своей фляжке.

— О, — простонала Мари тихо, отчего пульсация в его паху усилилась.

— Ты так чутко на все реагируешь. — И, прополоскав ее волосы, добавил шепотом: — Если бы ты не была такой усталой, я бы сделал так, чтобы ты несколько раз испытала оргазм.

Мари резко выпрямилась, взмахнув мокрыми волосами.

— Этого не будет! Ты уже преподал мне урок. — И попятилась от него. — Цветы с этой розы явно облетели.

— Как это?

— Стоило забыться с тобой в поцелуе, как я оказалась запечатанной в гробнице со злобными тварями, заставлявшими меня пить кровь. Но это все ерунда. Главное, что ты для меня — дурная весть.

— За то время, что ты мне отвела, постараюсь доказать обратное.

— Каким образом? — спросила она насмешливо. — Старательно купая меня?

— Нет, хочу использовать свое неотразимое обаяние, чтобы соблазнить тебя.

— Нет у тебя никакого обаяния.

Оборотень заносчиво рассмеялся, хотя ее замечание его задело.

— Я еще и не начинал любовных игр с тобой. А теперь вернись и вымой меня.

Мари нахмурилась. Ей не нравилась игривость Макрива, потому что, черт бы его побрал, он и вправду обладал невероятным мужским обаянием.

— Раскатал губу. Я выхожу и не хочу, чтобы ты смотрел. Он нахмурил брови, выражая разочарование, будто у него без всякой на то причины забрали игрушку.

— Это самое малое, что ты можешь сделать.

Когда он все же отвернулся, Мари обнаружила, что снова глазеет на мокрую кожу и мышцы. Встряхнув головой, она торопливо вылезла из воды и, подобрав приготовленное им полотенце, прикрылась.

Опустившись на колени рядом с сумкой, порылась в ее содержимом в поисках одежды. Там у нее имелась большая футболка. Где же она? «Постой...» Она взглянула на него с подозрением. С полузакрытыми глазами он проводил дрожащей рукой по лицу.

— Ты смотрел, как я выходила, — произнесла она рассеянно, вдруг осознав, что не видит его правой руки над водой. Мышцы этой руки двигались.

— Конечно, — отозвался он беззастенчиво. — И описал бы зрелище как судьбоносное.

Мари сердито закатила глаза, раздраженная его поведением.

— Ты не забирал мою ночнушку из сумки?

— Нет. Нашел там шелковое белье и хочу, чтобы ты надела его для меня.

Бесстыжий хитрый волк.

Мари прикусила губу, изучая три шелковых гарнитура, которые он видел, возможно, щупал и бог весть что еще. «Сексуальная нимфоманка», «проститутка» и «игривая проститутка». Просто прелесть. В последний раз она покупала белье с Кэрроу.

Встав, Мари направилась к его сумке, чтобы поискать какую-нибудь просторную футболку. Вынув одну, обнаружила сложенное письмо со сломанной восковой печатью.

Проступавший сквозь бумагу почерк явно принадлежал женщине.

Что за женщина пишет ему письма? И что такого особенного в этом письме, раз он взял его с собой в путешествие?

Подумав, что он выходит, Мари закрыла сумку. И услышала за спиной, как он по-волчьи мотнул головой, стряхивая с волос воду, разбрызгивая вокруг капли.

Стоя к нему спиной, Мари завернулась в полотенце, чтобы одеться, не обнажая тела.

— Можешь больше не беспокоиться, маленькая ведьма. Я видел тебя всю.

Мари оглянулась через плечо, не зная, радоваться или огорчаться тому, что он уже натянул джинсы.

— Как это?

— Я достаточно высок и когда стоял за тобой, то видел все впереди. К тому же у меня зоркое зрение, и я хорошо вижу сквозь воду.

Она не была скромницей, и прятать тело, как краснеющая девственница, не было ее первейшей задачей.

— В таком случае... — произнесла она, выпуская из рук полотенце.

Макрив присвистнул и прорычал, когда она уже собиралась одеться:

— Ты, оказывается, не очень застенчивая? Застенчивая? «Разнузданные девушки» по сравнению с ней и ее подругами — монахини.

— Оказываю благотворительность стареющим оборотням.

 

Глава 18

 

Дерзкая пышная попка, гладкие бедра, стройная спина и талия...

Бауэн никогда в жизни не видел столь соблазнительного тела. А прожил он долгую-долгую жизнь. И понял, что прелести двадцатитрехлетней ведьмы лишили его дара речи.

А когда она наклонилась за полотенцем! Если бы он заранее не приготовился к умопомрачительному зрелищу, то, вероятно, утонул бы, оглоушенный.

Теперь, наблюдая, как она надевает свои соблазнительные шелковые трусики и лифчик, он с трудом сдержал стон и как бы, между прочим, заметил:

— Никогда не думал, что фраза «Квотеры[2] отскакивают от ее попы» может иметь буквальное значение.

— А я не думала, что тебя волнует моя попа. Помнится, ты сказал, что я «худосочная».

— Ты то же самое сказала обо мне. Очевидно, мы оба ошибались. А попа твоя меня очень волнует. Мое восхищение тобой растет с каждой минутой.

Стрельнув в него сердитым взглядом, Мари облачилась в его рубаху и закатала рукава, потому что утонула в ней. Увидев, что она приклеила второй пластырь к внутренней части локтя, Макрив нахмурился. Если бы знал раньше, для чего нужна эта штука, то выбросил бы немедленно.

Контрацептив. Но проклятая штуковина его манила.

Подложив еще несколько дров в огонь, он присел у костра на подстилку и позвал Мари:

— Иди сюда, маленькая ведьма, я просушу твои волосы.

— Я и сама могу.

— Это часть сделки, на которую ты согласилась.

Со вздохом Мари к нему подсела. Снаружи снова пошел дождь, барабаня по широким листьям. Внутри потрескивал огонь, отражаясь золотыми отблесками в ее рыжих полосах. Пропуская их сквозь пальцы, он завивал локоны и крупные кудри. Теперь, когда он искупал ее, от ее кожи и полос исходил восхитительный запах, переполнявший его органы чувств.

Конечно, она могла сделать это и сама, но ему не хотелось отказывать себе в таком удовольствии. Оно снимало напряжение и тоску. По крайней мере, он больше не страдал от гнетущей потребности найти способ вернуть свою подругу.

Бауэн почувствовал, что его веки отяжелели, и не столько от желания, сколько от удовлетворения. Он почти забыл, что значит испытывать довольство. Потребность обладать ею оставалась, но и от этого он получал удовольствие. Уж лучше терпеть неудовлетворенное желание, чем мучиться от одолевавшей его столько лет безнадежности.

Бауэн обнаружил, что может отбросить свои отговорки и просто наслаждаться комфортом. Ему было так хорошо, что он не поверил своим глазам, когда увидел катящиеся по ее лицу слезы.

— Марикета, отчего ты плачешь? Она вытерла щеки.

— Я твой враг. Ты должен радоваться, видя, что я несчастна.

— Должен, но не радуюсь. — Она... несчастна? Он напряг мысли, раздумывая, чего ей не хватает. Ему казалось, что у них наметился некоторый прогресс. — Что тебе нужно, чтобы не чувствовать себя несчастной?

Мари резко качнулась от него. Он едва успел разжать пальцы, чтобы не дернуть ее за волосы.

— Я не могу! Эта нежность с твоей стороны... Ты меня смущаешь. Я так устала и так ненавижу тебя.

Слезы продолжали катиться по ее лицу.

— Черт тебя побери, Марикета. Прекрати реветь.

Она приподнялась на коленях и толкнула его в плечо. Выражение ее лица сказало, что это принесло ей облегчение, и она снова толкнула его, потом еще раз и еще.

— Ты бросил меня там! — Он прищурился, принимая удары, но останавливать ее не стал. — И единственная причина, по которой вернулся, — чтобы выздороветь.

— Если бы мне пришлось заново пережить ту ночь, я бы поступил иначе.

Наконец потратив все силы, Мари нанесла последний, наименее чувствительный удар и тяжело опустилась на пятую точку.

— Ты просто... бросил меня, — заключила она ошеломленно.

Ведьма имела характер. Она не постеснялась пустить в ход силу — его шея все еще болела от ее безумной атаки. И все же что послужило причиной шока, когда упал запирающий вход камень, — безысходность положения или то, что в это положение поставил ее он?

— Разве не ты говорила, что не стоит жаловаться, потому что это соревнование? Ты сказала, что все справедливо.

— Справедливо. Только я не желаю, чтобы меня соблазнял человек, причинивший мне зло. Ты заточил меня в гробнице, глядя мне в глаза. Обрек меня на страдания. Неужели думаешь, что я захочу просыпаться рядом с тобой? Или видеть, как ты смотришь на меня во время секса? — Она прижала ко лбу ладонь и, по-видимому, из-за усталости уже не контролировала себя: — Я думала, что ты другой.

— То, что я сделал с тобой, тяжелым камнем лежит на моей совести. Пусть тебя успокоит то, что твоя магия, хотя и слабеющая, серьезно поразила меня. — Он глубоко вздохнул. — Соревнуясь за первенство с вампиром и валькирией, я шел по минному полю. Этот чертов вампир сделал так, чтобы мина разорвалась у меня под ногами. Я потерял глаз, мне разворотило половину лица. Шрапнель изрезала все тело. Я получал одну задругой незаживающие раны. Тебя это должно утешить.

Продолжая плакать, она с сопением повторила его слова: — Должно, но не утешает.

Вот ужас. Это же просто невыносимо. Он не представлял, что сказать, не знал, как успокаивать женщин, когда они плачут. В конце концов, ничего не говоря, притянул Мари на подстилку и обнял за плечи.

Пока она слепо смотрела на огонь, он одной рукой пригладил ее волосы, убрав с лица, а другой смахнул со щеки слезы. Потом взял в рот кончик ее заостренного ушка, и в ответ оно задергалось.

Постепенно ее веки налились свинцом и глаза закрылись. Но и тогда слезы продолжали струиться.

— Брось, ведьма... не плачь, — пробормотал он.

Когда ее дыхание стало ровным и глубоким, Бауэн понял, что она спит, и изучающе посмотрел на ее лицо. Ее маленький носик был слегка присыпан светлыми веснушками, а подбородок упрямо вздернут. Изящный овал лица окружал рыжий ореол вьющихся волос.

Рубиновые губы во сне немного приоткрылись. Потрясающей красоты женщина, хотя и маленькая.

«И, боги, помогите мне, возможно, она... моя».

Не в состоянии бороться с собой, он прилег рядом и, обняв, притянул к себе ее мягкое, миниатюрное тело: Она вздохнула, Он пощекотал носом ее шею. Ее ушко снова дернулось. И она свернулась в его объятиях уютным калачиком. Даже во сне она реагировала на него так, будто принадлежала ему.

Две вещи он знал наверняка. Первое: возможность обладать ею — будет ни с чем не сравнимое удовольствие. И второе: чтобы быть в ней уверенным, ему придется при первой же возможности содрать с нее пластырь.

 

Глава 19

 

Мари проснулась среди ночи с неотступным желанием прочитать письмо. И причиной этого желания была, судя по всему, примитивная ревность.

Поднявшись с подстилки, она заподозрила, что он тоже проснулся, но ничего не сказал, когда она принялась рыться в его вещах. В самом деле, что мог он сказать после того, как копался в ее сумке?

Вытащив письмо, она нахмурилась, обнаружив, что оно от валькирии Нике и адресовано Мари. Но почему Макрив не отдал его ей? Вместо этого ублюдок сломал печать и прочитал его сам!

Метнув в его сторону гневный взгляд, она пробежала глазами по строчкам.

 

«Марикета!

Со счастливым Приращением! Береги дар. Что-то вроде отмычки... фрагмент загадки для «Ведьмы в зеркале».

С любовью, леди Нике, протовалькирия.

Не зря мне мама говорила, Чтоб к зеркалу тому не подходила. Боялась, видно, что себя другую Могу я в том стекле увидеть. И губы алые, как кровь, Могли мне прошептать Слова, что не должна я знать!

P.S. Ты все еще должна мне пятьдесят баксов».

Что за чертовщина? Какое зеркало? Это о матери Мари? С чего Нике взяла, что Мари это нужно?

Мари была знакома с Нике всю свою жизнь и потому знала, что валькирия при всей своей несобранности никогда ничего не делала просто так. На самом деле Мари достаточно долго находилась рядом с ней, чтобы знать: все, что делала Нике — не важно, насколько дико и непоследовательно это выглядело со стороны, — всегда имело конкретную цель.

Помня об этом, Мари взяла письмо и, шлепая босыми ногами, прошла мимо Макрива и костра к воде. У водоема опустилась на колени и уставилась на гладкую поверхность, гадая, не заключена ли в словах какая-то магическая формула.

Чары Мари не всегда попадали в цель, но все ведьмы делались исключительно уязвимыми для внешних проклятий, когда пользовались магией в отношении себя. В этом случае чары открывали «ворота» и все, что угодно, могло проникнуть внутрь.

Как учила Элиана: «Когда тянешься к внешним источникам магической силы, теряешь то, что имеешь, и становишься уязвимой».

Сила Мари была бесконтрольна, практически бесполезна. Что ей было терять? Разве что способность отшвырнуть Макрива?

Решившись, она начала шептать слова раз, два... при третьем произнесении ее отражение заколебалось, по воде пошла рябь. Потом она увидела нечто потрясающее. Ее глаза превратились в зеркала, а волосы поднялись вокруг головы, хотя при отсутствии ветра они спокойно струились по спине. В воде отражалась она и в то же время не она.

— Что... что это? — прошептала Мари. Отражение заговорило, отвечая:

— Колдовство. Мари колдовала?

— Кто ты? — спросила она изумленно.

— Ты, — ответило отражение.

— Но как?

— Ты Зеркальная ведьма. Отражения передают тебе твои силы.

Голос звучал как у Мари, только искаженно, как ветер, просеянный сквозь покрытую изморосью листву.

— Я могу ворожить, глядя в зеркало?

Она знала несколько ведьм, обладающих такими способностями.

— Ты настоящая предсказательница.

Ого. Очень полезный талант. Истинные предсказательницы встречались довольно редко. Говорят, они могли не только предсказывать с помощью зеркала, как астрологи по звездам, но и использовать их в качестве фокусирующих инструментов, защитных талисманов, даже в качестве порталов для путешествий.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных