ДРАМА ВИСЕНТЕ ФЕОЛЫ

Я это видел собственными глазами, ибо незадолго до отлета бразильской команды в Европу приехал на работу в Рио. И в самом начале этой книги описал трагедию, разворачивавшуюся в стране в тот момент, когда «бикампеоны» проигрывали сборной Португалии решающий матч.

Финальный счет 1:3 (матч № 280, 15 июля 1966 г.) поверг Бразилию в траур. Никогда не забуду этого кошмарного зрелища: люди, рыдающие прямо на улице, густой дым от сжигаемых флагов, проклятия и клятвы никогда больше не ходить на футбол. И скороговорку репортера радио «Бандейрантес», сообщавшего о том, что дом тренера сборной Висенте Феолы в Сан-Пауло разгромлен, а его семья вырвана из рук толпы разъяренных болельщиков и вывезена полицией в надежное место.

...Спустя четыре года я встретился с Висенте Феолой и узнал от него подробности той драматической истории: провала бразильской команды в Англии. Ко времени нашей встречи старый Висенте был уже никому не нужен, никого не интересовал. Помнится, я увидел его на «Маракане» 30 сентября 1970 года в раздевалке бразильской сборной, игравшей в тот день свой первый матч после победного «ТРИ». Так называемый «матч благодарности» со сборной Мексики был жестом, которым бразильцы хотели выразить признательность мексиканской торсиде, здорово поддерживавшей их на только что закончившемся победном для Бразилии чемпионате.

После красивого, не очень трудного поединка, выигранного бразильцами 2:1, в их раздевалке царила веселая суматоха. Вспыхивали блицы фотографов, стрекотали кинокамеры, сновали туда-сюда репортеры. Старик Феола стоял в стороне, привалившись к стене, большой, грузный, улыбающийся как-то немного грустно. Чувствовалось, что он совершенно чужой на этом празднике жизни. На него никто не обращал внимания, до него никому не было никакого дела.

Я подошел к нему, представился, попросил об интервью. «Сеу Висенте» ответил, что прямо отсюда, со стадиона едет в аэропорт и возвращается к себе в Сан-Пауло. «Но если русский сеньор когда-нибудь заглянет в наш город, я с удовольствием встречусь с ним».

Так оно и получилось. Спустя несколько дней я отправился в Сан-Пауло и провел с Феолой два дня.

Мы вспоминали блистательную его победу 1958 года, после которой тренер сборной стал национальным героем, и провал 1966-го, после которого старик был фактически объявлен в своей стране «персоной нон-грата». Он месяца два не возвращался на родину, ожидая пока не утихнут страсти.

Я спросил его, чем можно объяснить тяжесть и бесспорность того поражения в Ливерпуле? Феола ответил, что предвидел его еще до отлета в Европу.

— Почему? Да потому, — говорил он, — что мы, бразильцы, зазнались. Мы вновь, как в чемпионате пятидесятого года уверовали заранее, что победа у нас в кармане. Что нужно только протянуть руку, и Кубок — наш!

...Говоря о зазнайстве, я имею в виду не игроков команды, а о нацию в целом. Мы потеряли скромность, — продолжал свою исповедь старый тренер. — Мы поверили в нашу непогрешимость. Газеты вновь кричали о победе как о чем-то уже решенном, само собою разумеющемся.

Помня о тяжком уроке 1950-го года, я пытался призывать в 1966 году к сдержанности, к умеренности, напоминал, что чемпионат еще не начинался, что у нас сильные соперники. Но от меня отмахивались, никто не хотел меня слушать, все мы забыли старое мудрое правило, гласящее, что завтрашний день и завтрашний матч нужно всегда рассматривать как самое трудное испытание.

...Старик Висенте был, конечно, прав, но он скромно умалчивал, что и его доля вины за этот провал была немалой: ведь именно он, старший тренер сборной, вплоть до самого отъезда в Англию не мог назвать идеальный первый состав команды. В ходе долгой подготовки к чемпионату руководители сборной создали целых четыре (!) варианта команды, полностью автономных, независимых друг от друга, которые работали на девяти (!) базах. А когда пришло время определять 22 имени для окончательной заявки на чемпионат, возникла полная неразбериха. Дело в том, что сам Висенте Феола уже не пользовался прежним авторитетом и не обладал необходимой полнотой власти. Вместе с ним категорические суждения высказывали тренер по физподготовке Пауло Амарал, а также начальник команды Пауло Насименто, мнения которого, как впоследствии рассказывал Пеле, нередко расходились с точкой зрения Феолы.

Феола пытался советоваться по составу с ветеранами: Пеле, Беллини, Орландо. Но что они могли сказать ему о молодых игроках, если все четыре состава кандидатов в сборную тренировались раздельно, и никто никогда не видел всех игроков вместе, не мог их сравнивать друг с другом!

...А потом по моей просьбе Феола с радостью перешел к куда более приятной для него теме: вспомнил великую победу 1958 года. И оживившись, жестикулируя, что казалось нелегким для этого грузного, килограмм на сто пятьдесят, тяжело дышащего старика, начал расказывать о матчах в Швеции.

— У нас была тогда, без ложной скромности скажу, действительно великая команда. Когда мои парни получали мяч, я всегда был уверен, что они смогут довести атаку до какого-то логического конца. Не обязательно до гола! Но до удара по воротам, до опасной передачи к штрафной, до создания паники у ворот противника — обязательно!

Кстати, именно это и отличает классную команду от обычной: умение контролировать мяч, делать с ним то, что вы хотите. Я имею в виду, — взмахнул рукой Феола, — не индивидуальную технику. Это само собой разумеется! Я говорю о командных действиях: классная команда просто обязана уметь доигрывать мяч до логического завершения комбинации, до удара по воротам.

А в случае, если она добилась перевеса, команда должна уметь держать мяч столько, сколько захочет».

(Именно это, забегая вперед, замечу, продемонстрировала на последнем чемпионате мира команда Луиса Фелипе Сколари в матче против сборной Англии, когда, добившись перевеса в один гол и сразу же после этого лишившись удаленного с поля Роналдиньо Гаушо, то есть, играя вдесятером, начала умело и спокойно контролировать мяч и довела матч до победного конца).

Я спросил Феолу, как он сумел добиться столь блестящей психологической подготовки той команды 1958 года. Ведь «южный темперамент» с психологической неустойчивостью, способностью легко раскисать после первой же неудачи, после нечаянно пропущенного гола, всегда был едва ли не самым слабым звеном бразильцев. Именно из-за этого они потерпели «Мараканасо» в 1950 году, проиграли венграм в 1954, провалили чемпионат в Англии 1966 года...

— Это было действительно трудно, — улыбнулся старик. — С нашими парнями всегда очень трудно. Если, к примеру, перед матчем вдруг им объявляли, что играть они будут не бразильским мячом, начиналась всеобщая паника. Все разваливалось! Никто не попадал ногой по мячу, мячом — по воротам. Если объявлялось о смене футболок, происходило то же самое. Мы все всегда были жертвами суеверий, примет и предрассудков. Я понял, что с этим надо кончать, нужно психологически и духовно закаливать наших игроков. Но как это сделать?

Еще с тридцатых годов я внимательно наблюдал за психологией и поведением наших парней. Пытался найти какие-то закономерности. Беседовал. Задавал им такие вопросы, которые им никто не задавал. На тренировках стремился поставить их в трудные условия, создавать ситуации, которые им не нравились, вызывали раздражение. И велел перебарывать себя. Брал мокрые тяжелые мячи, выводил на занятия в плохую ветренную погоду, в дождь, даже в ливень. Как это нам пригодилось, я понял, когда мы выходили на финальный матч со шведами, который начинался под дождем!

— А какова была роль вашего знаменитого доктора-психолога Карвальяэса, о котором с таким интересом писали многие журналисты?

— Я не могу сказать, что полностью доверял его оценкам. Случалось, что он говорил мне о полной неготовности того или иного игрока: «Он плохо спал, он нервничает...». А я ставил этого парня на игру, и он играл безукоризненно.

— Говорят, он скептически относился к Мане Гарринче? — спросил я.

— Да, хорошо помню, что Карвальяэс забраковал по материалам своих тестов Гарринчу. А Диди мне сказал: «Я не знаю, что там рисует Мане у профессора Карвальяэса, но на поле он нарисует такое, что ни один защитник не устоит». Так оно и получилось, — усмехнулся Феола. — Бывало, Карвальяэс ставил кому-то за свои кроссворды, задачки, рисунки отличные оценки, а этот отличник, выйдя на поле, начинал нервничать, горячиться, ошибаться.

...И еще старик Феола поделился со мной самым, может быть, главным своим откровением: он сказал, что основным игровым принципом, которому он следовал всю свою футбольную жизнь, и особенно — на чемпионате-1958 в Швеции, был такой: «Ни в коем случае не пропустить мяч!»

Тут я, честно сказать, удивился слегка, потому что мне, как и многим другим, та команда Пеле, Диди и Гарринчи казалась атакующей, агрессивной, играющей в футбол, постоянно нацеленный на атаку чужих ворот. Но Феола был тверд:

— Всегда моей главной задачей было не пропустить мяч! Именно поэтому я создал в той команде мощное оборонительное трио на подступах к нашей штрафной: впереди Диди, а за ним — пара центральных защитников Беллини и Орландо.

В наше время, — горячо говорил старик, — иначе играть нельзя. Это в тридцатые годы еще можно было, пропустив пару мячей, бросаться в атаку и забивать три, четыре или пять ответных. А сейчас тактическая вооруженность даже сравнительно средних команд стала такой разнообразной, что, пропустив мяч даже от куда более слабого по сравнению с вами противника, вы можете проиграть, поскольку не сумеете взломать глухую оборону, которую он соорудит на подступах к своей штрафной. (И эта мысль Феолы тоже нашла подтверждение в матчах последнего корейско-японского чемпионата мира).

* * *

...Мне повезло в том смысле, что из шести тренеров, прямо причастных к пяти победам бразильской сборной на чемпионатах мира (Висенте Феола, Айморе Морейра, Жоан Салданья, Марио Загало, Карлос Альберто Паррейра и Луис Фелипе Сколари), я сумел познакомиться и поговорить с четырьмя. С Салданьей дружил, с Загало беседовал несколько раз с 1970 по 1996 годы. У Паррейры взял большое интервью у него дома в Рио в конце 1996 года. А о долгом разговоре с Феолой расказал только что.

ТРИКАМПЕОНЫ

Заветное и долгожданное «ТРИ» было завоевано в Мексике в 1970 году. Подробно описывать эту эпопею великой команды Пеле, Жерсона, Тостао, Карлоса Альберто не буду: я это достаточно подробно сделал в книжках «Пеле, Гарринча, футбол» и «Чаша Мараканы». Но не могу не вспомнить, хотя бы вкратце, о том, как родилась та великая команда.

К началу 1969 года, когда Бразилии предстояло вступить в борьбу за путевку на чемпионат мира (а ведь она после 1958 года дважды была освобождена от этого «обременительного ритуала»), футбольная общественность вдруг почувствовала, что достаточно надежной национальной команды нет. И если так будет продолжаться и дальше, то вполне можно оказаться за бортом чемпионата... Надо было предпринимать какие-то радикальные меры, прибегнуть к шоковой терапии, и именно потому 4 февраля 1969 года Конфедерация бразильского спорта назначила тренером сборной страны Жоана Салданью, самого популярного футбольного обозревателя, особенно резко критиковавшего футбольных чиновников за вялость, малодушие и абсолютную творческую импотентность.

С этим человеком я был к тому времени уже давно знаком. И не просто «знаком». Мы часто встречались. И не только в ложе пресы «Мараканы», но и дружили семьями. Причиной тому была глубокая симпатия Жоана к далекой России, где он неоднократно бывал. Ему импонировало, что его молодой друг, журналист из Москвы, любит бразильский футбол, не пропускает ни одного интересного матча на «Маракане» и пишет книгу о Пеле и Гарринче.

Салданья даже вызвался написать к ней предисловие. И действительно сам без всяких моих просьб и подсказок написал его. Оригинал этой рукописи храню, как самую дорогую память об уже ушедшем друге.

...Возвращаясь к тем бурным событиям февраля 1969 года, вспоминаю, как, узнав о назначении Салданьи из экстренных сообщений сразу всех бразильских радиостанций, которые прервали для этого свои обычные передачи, я тут же позвонил ему, чтобы поздравить. А он, нервный, как всегда, взбудораженный, крикнул в трубку: «Приезжай!»

И я помчался к нему в район Ипанема, оказался там первым, с кем он заговорил о своих планах по созданию новой команды. Жоан сел перед маленькой табуреткой, разложил на ней кусочки печенья и стал показывать мне, как будет играть его линия защиты и что нужно сделать, чтобы избеждать провалов и неожиданных атак соперников: «Мы покончим с этой идиотской игрой четырех защитников в линию. Один из них всегда будет играть чуть сзади...».

Жоан говорил горячо, лихорадочно. В комнате стало тесно: прибавилось репортеров, примчались кинооператоры с телестудий, загорелись лампы, засверкали блицы.

Именно в тот вечер 4 февраля Жоан сказал телезрителям свою знаменитую фразу:

— Мы привезем вам эту «чашку»!

Имелся в виду Кубок Жюля Риме.

Поначалу я поморщился. Подумал: вот, мол, опять начинается все тот же бразильский триумфализм, уверенность в своей непобедимости и непогрешимости.

Но страна, как это нередко случалось, радостно откликнулась на это самоуверенное заявление. И всем показалось, что главные трудности уже позади. Тем более, что Жоан тут же четко и весьма категорично огласил свой список основного состава сборной. Назвав его «мои одиннадцать хищников» («onze feras»). Подчеркнув при этом, что время просто артистичного футбола уже ушло, за счет одной только техники европейцев не обыграешь. Нужно драться! Нужно обладать сильной волей и непреклонным характером. Для победы в войне чемпионата мира необходимы настоящие бойцы. Хищники! Так и стали называть эту колманду: «Хищники Жоана Салданьи».

Премьера «хищников» состоялась 7 апреля того же 1969 года в Порту-Алегре, где они обыграли 2:1 сборную Перу.

Назову их поименно:

Вратарь: Феликс; в защите: Карлос Альберто, Брито, Джалма Диас и Рилдо; в полузащите: Пиазза, Жерсон; в атаке: Жаирзиньо, Дирсеу Лопес (который фактически был третьим игроком полузащиты), Пеле и Тостао.

(Кстати, сравните этот состав первого матча Салданьи с составом победного финального матча чемпионата 1970 года, и вы убедитесь, что Загало сохранил из состава, определенного Салданьей, восемь «титуларов»!).

Не буду пересказывать все перипетии шести отборочных матчей. «Хищники» выиграли их все с общим счетом 23:2!

А в марте 1970 года Салданья был снят... И вместо него к руководству сборной пришел Марио Жорже Лобо Загало, который и привел ее к победе на чемпионате в Мексике.

Это была действительно безупречная, безукоризненная победа. Бразильцы одержали верх над всеми своими соперниками во всех шести поединках мексиканского чемпионата мира: Чехословакия была повержена со счетом 4:1, Англия — 1:0, Румыния — 3:2, Перу — 4:2, Уругвай — 3:1, и едва ли не самой красивой игрой стал финал, в котором команда Загало 21 июня разгромила сборную Италии со счетом 4:1 (матч № 326).

Это был футбол, который дорогого стоит, и о котором и через века бразильская торсида будет вспоминать с таким же благоговением и восторгом, с каким вспоминаются голы Фриденрайха, «бисиклеты» Леонидаса, подвиги Пеле, Диди и Гарринчи в Швеции или Роналдо и Ривалдо — в Корее-Японии.

ДОЛГАЯ ДОРОГА К «ТЕТРА»

А затем наступил период долгой, почти в четверть века, как говорят сами бразильцы, «голодовки». На чемпионат мира 1974 года бразильцы приехали в ореоле «ТРИ» под руководством считавшегося великим и непревзойденным Загало. Но провалились. После чего Загало был изгнан, и началась полоса тренерской чехарды.

«Голодовка» закончилась лишь в 1994 году после нелегкой победы на чемпионате мира в США. Помните: в первом матче они обыграли 2:0 сборную России (голы забили Ромарио и Раи). Потом — 3:0 выиграли у Камеруна (голы Ромарио, Марсио Сантоса и Бебето). Затем была трудная ничья 1:1 со Швецией (гол Ромарио), победы 1:0 над США (гол Бебето), Голландией (3:2, голы Ромарио, Бебето и Бранко) и Швецией (1:0, гол Ромарио). И нулевая ничья в финальном матче с Италией, после чего последовала драматическая серия пенальти, выигранная 3:2 благодаря промаху Роберто Баджо, который и принес звание «ТЕТРА» сборной Бразилии (матч № 605).

После этого руководивший победителями Карлос Альберто Паррейра ушел, и сборная вновь вернулось в руки Загало, перед которым были поставлены две задачи: подняться на единственную, пока не покоренную Бразилией футбольную вершину — Олимпийскую. И само собой разумеющаяся вторая задача: завоевание «ПЕНТА».

Печальная участь, драматическая судьба: и на том и на другом фронте он потерпел поражение. Но свой вклад в завоевание «ПЕНТА» он, все же, внес. Потому что отрицательный опыт — это тоже опыт. И те, кто после последнего и решающего его провала в Париже в 1998 году пошел по его стопам (об этом речь впереди), пытались учитывать его промахи и исправлять его ошибки. Поэтому прежде, чем обратиться к решающей борьбе за пятое чемпионское звание, которое развернулось между 1998 и 2002 годами, задержимся немного и на этой самой титулованной фигуре бразильского футбола, познакомися поближе и с ним, с его взглядами и принципами. Он того стоит.

БЕСЕДА С ЗАГАЛО

Загало я знаю давно. С 1969 года. Первое интервью брал у него после победы на чемпионате 1970 года. А снова встретился с ним в конце ноября 1995 года, во время очередной командировки в Рио. Отправляясь туда, я должен был по просьбе Вячеслава Колоскова встретиться с президентом Конфедерации бразильского футбола Рикардо Тейшейрой, чтобы обговорить с ним возможность очередной встречи в Москве сборных Бразилии и России. После разговора с Тейшейрой, Загало принял меня там же, в штаб-квартире Конфедерации бразильского спорта, в узком и высоком здании, выстроенном в самом центре Рио на улице Алфандега, 70, специально для командного центра бразильского футбола и названного именем Жоана Авеланжа.

К тому моменту он уже установил еще один рекорд: вышел на первое место среди бразильских тренеров по стажу работы со сборной страны и по «коэффициэнту полезного действия» на этом посту. К концу 1995 года на его счету было 72 матча сборной команды страны (50 побед, 18 ничьих и всего лишь 4 поражения). И самое главное: он стал единственным человеком на земле, обладающим званием четырехкратного чемпиона мира по футболу: дважды он побеждал как игрок, один раз как главный тренер сборной, и один — как ее «наставник» или «супервизор».

Что это: везение или закономерность? Что обусловило сенсационные победы: «госпожа Удача» или они могут считаться логичным следствием опыта и мастерства команды и, естественно, тренера?

Когда я задал ему этот вопрос, он засмеялся и ответил:

— Ну, что такое «везение»? Что такое «удача»? Это когда вы ставите, допустим, сотню долларов на какой-то номер рулетки, и шарик скатывается именно к этой цифре. А, извините за нескромность, четыре раза выигрывать или активно участвовать в завоевании побед на чемпионатах мира, тут нужно и еще что-то, кроме везения. Разве не так?

Я не мог с ним не согласиться.

Мы беседовали с Загало около двух часов. Пересказать этот разговор очень трудно. Не только из-за обилия затронутых тем, но и потому, что, как однажды удачно заметил бразильский коллега Фернандо Калазанс, Загало является «вечным дриблером». И пояснил эту мысль следующим образом: «Ты встречаешься с ним, беседуешь часа полтора, потом возвращаешься в редакцию, садишься за диктофон, начинаешь расшифровывать запись и видишь, что он тебе не сказал практически ничего нового...».

Действительно, Загало всегда уклончив в ответах на вопросы и крайне осторожен в оценках. Такой уж у него характер. И таким он был всегда. Правда, он любит с большим удовольствием перечислять завоеванные титулы или одержанные победы. Я заметил это еще во время первой нашей встречи в 1971 году, когда он, тренер трехкратных чемпионов мира, в ответ на мой вопрос о пройденном пути к этой великой победе начал вдохновенно перечислять свои титулы с какого-то выигранного им еще в детстве турнира школьных команд.

На сей раз, когда я попросил его сопоставить «чемпионские» сборные 1970 и 1994 годов, он элегантно ушел от ответа. Воздал должное своему другу Паррейре, с горечью вспоминал о бразильских журналистах, которые «поливали нас грязью» до и во время чемпионата в США. Говорил о сплоченности команды, о том, что с началом игр на американских полях прекратились все ссоры и споры, даже профессиональный скандалист Ромарио, который просто не умеет вести себя спокойно, не может дня прожить, не спровоцировав какое-нибудь недоразумение, спор или склоку, даже он стих и перестал противопоставлять себя всем остальным. И тот факт, что на поле футболисты выходили, взявшись за руки, тоже о чем-то говорит. Во всяком случае, передает настроение, царившее в команде.

— Кто оказался для вас самым трудным соперником там, в США?

— Голландцы. С ними нам пришлось труднее всего. А еще хотел бы отметить команду Болгарии, показавшую впервые в своей истории замечательный футбол.

— Когда труднее было работать: четверть века назад, в тот ваш первый приход в сборную или сейчас?

— Конечно, сейчас, — не задумываясь, ответил он. — Сейчас я просто не имею возможности располагать всеми игроками, которых хотел бы взять в сборную.

— Почему?

— Да потому что мешает внутренний бразильский календарь и трудно вызывать игроков из Европы. Мне приходится поэтому ограничиваться одним игроком от клуба, больше наши тренеры не отпустят. Иногда даже приходится ловчить. Недавно, например, «Палмейрас» пообещал мне двух игроков, да еще двое, нахватав желтых карточек, были вынуждены пропустить игру в национальном чемпионате. Ну, тут я сразу же вызвал в сборную и их. А ведь с такими сложностями мы вынуждены были собирать команду не просто для тренировок, а для участия в официальных турнирах: «Кубок Стэнли Роуза» в Англии и «Кубок Америки» в Уругвае. И заметьте: в этих турнирах, да и вообще после чемпионата 1994 года мы ни разу не проиграли, хотя, повторяю, условия работы у нас очень сложные.

Затем шла беседа о планах Загало и его команды. Тут тренер опять во главу угла поставил выигрыш на Олимпиаде в Атланте: ведь это единственный футбольный титул, которым Бразилия не располагает.

Я поинтересовался, в чем, по его мнению, причина скандального провала в юбилейном сезоне 1995 года «Фламенго» с его знаменитой «атакой мечты»: Ромарио, Эдмундо и Савио?

Загало, как обычно, когда речь заходит о таких деликатных вещах, когда его просят дать оценки коллегам или игрокам, пожал плечами, развел руками и сказал нечто обтекаемое. Что-то насчет того, что группа «звезд» еще не означает обязательно хорошую команду, что футбол полон загадок и тайн. И заметил, что из этого трио в свою олимпийскую команду он обязательно возьмет молодого, очень перспективного игрока Савио.

Потом он долго рассказывал о том, как трудно работать в Бразилии, где каждый считает себя выдающимся футбольным специалистом, и пост тренера сборной по важности чуть ли не близок к посту главы государства.

— Каждый день, стоит мне только появиться на улице, как сразу же рядом вижу портье, дворника, водителя такси или случайного прохожего, которые тут же обращаются с советом: «Послушай, Загало, ты должен...». Заметьте, они все говорят: «ТЫ ДОЛЖЕН!..» И только так!

Один категорически заявляет: — Загало, ты должен вернуть в команду Ромарио, пускай играет вместе с Тулио, а Эдмундо нужно выгнать... Через пять минут подходит другой «консультант» и столь же категорически требует на каждую игру обязательно ставить Эдмундо и Савио, а выгнать Ромарио. И так весь день: в баре, где я пью свой кафезиньо, на автоколонке, где заправляю машину, в кафе, где пытаюсь съесть гамбургер, в магазине, куда захожу купить молока, или в булочной, куда забегаю по дороге домой.

...Мы посмеялись, побалагурили на эту тему, а потом присутствовавший на беседе Эдуардо из фирмы «Соккер-Бразил», посерьезнел и сказал:

— Нет, в самом деле, Загало, почему бы тебе не подумать всерьез о Тулио? Я уверен, что он имеет все данные для того, чтобы стать титуларом сборной?.. Почему ты так редко ставишь его в основной состав? Да, конечно, он не любит играть в средней зоне, не возвращается за мячом, но все-таки он, черт возьми, забивает!

Загало грустно вздохнул, улыбнулся и сказал мне:

— Ты видишь: даже здесь, в моем собственном кабинете, не оставляют меня в покое!

Кто-то, приоткрыв дверь, заглянул в комнату. И увидев Загало, нервно спросил:

— Так как же понять: Савио закрепился в основном составе или нет?

— Все! Это была последняя капля! — закричал Загало, вскочил и стал собирать бумаги, разбросанные по столу.

Мы вместе вышли из его кабинета, пошли по коридору, остановились на площадке, ожидая лифта.

Какой-то чиновник, вышедший из соседней двери, увидев Загало, тут же обратился к нему:

— Обязательно призови в олимпийскую команду Ромарио!

Загало кивнул головой в знак того, что сигнал услышан.

Подъехал лифт, раздвинулись его дверцы. В тесной, постанывавшей от явной перегрузки кабинке мы спустились с седьмого этажа.

Внизу, в холле, вежливо поклонившись Загало, распахивающий перед нами двери негр-привратник спросил:

— Сеньор Загало, почему у вас Тулио не играл в матчах с Уругваем и Румынией? Надо бы почаще ставить его в команду.

— Да, — вздохнул Загало, — я обязательно учту твое пожелание.

Потом он приоткрыл дверь, поглядел с опаской на работяг в оранжевых комбинезонах, разворотивших отбойными молотками тротуар перед подъездом, огляделся по сторонам и шмыгнул куда-то в сторону авениды Рио-Бранко, зашагав быстрыми и мелкими шажками. Он шел, неприметный и маленький, и поглядывал по сторонам: кто еще подойдет сейчас с очередным советом? Но его, слава Богу, никто не узнавал.

Я смотрел ему вслед со смешанным чувством симпатии и удивления. Откуда у него берутся силы для того, чтобы с такой энергией продолжать сжигать себя на этом костре?

Им невозможно было не восхищаться. Ему нельзя не сочувствовать. Он мог бы служить примером беззаветного и безоглядного служения идее. Великой идее, которая может быть выражена одним емким, заветным словом «ПЕНТА».

Впрочем, не только... Ему еще нужно кое что доказать «ИМ»! Этим местоимением он называл всех тех, кто его «похоронил» после провала семьдесят четвертого года, кто его освистывал, кто кричал тогда, что Загало уже состарился, что он ничего не понимает в футболе! Этим скептикам Загало должен был доказать, что он, все-таки, великий тренер и великий бразилец! Он взялся за дело, засучив рукава, зная, что это будет последним крупным делом, последней большой победой в его жизни. И он уверен в успехе.

* * *

Предолимпийский турнир в феврале-марте 1996 года прошел для бразильцев успешно. Они без особого труда добились путевки в Атланту, одержав пять побед и два матча сыграв вничью.

А затем началась Олимпиада...

Еще одна попытка покорить последнюю невзятую пока вершину. Ее штурм, впрочем, начался с разочарования, потрясшего страну, когда уже в первом олимпийском матче бразильцы потерпели поражение от команды Японии.

Затем ситуация, вроде бы выровнялась. Соперники по группе — венгры и нигерийцы были повержены, в четвертьфинале со счетом 4:2 была побеждена команда Ганы, а в полуфинале торсиду ожидал шок: при фактически выигранном матче с нигерийцами сначала — неожиданная разочаровывающая ничья, достигнутая соперниками на последних секундах хитроумным ударом Кану. А затем на третьей минуте добавочной тридцатиминутки, игравшейся до «золотого гола», тот же Кану забивает роковой мяч в бразильские ворота...

И никого уже не заинтересовал матч за третье место, который был выигран у португальцев со счетом 5:0. В Бразилии любой результат, если это не первое место, считается провалом.

Мечту об олимпийских медалях пришлось снова, в который уже раз, откладывать на четыре года. А Загало, оправившись от разочарования и отмахнувшись от критиков, вновь вернулся к своему главному делу. К первой сборной команде, ибо впереди уже маячила Франция. Приближался чемпионат мира-1998. Впереди была борьба за «ПЕНТА»!

КРУШЕНИЕ ФАВОРИТА

Итоги шестнадцатого чемпионата мира во Франции будут, видимо, долго еще волновать специалистов, которые вот уже несколько лет пытаются найти и не находят ответ на вопрос: что же случилось с общепризнанным и безусловным фаворитом? Почему в финальном матче эта команда рассыпалась, развалилась и не смогла оказать никакого сопротивления сборной Франции?

Две недели спустя после фиаско в Париже в интервью газете «О Глобо», отвечая на вопрос о причинах провала, Загало весьма категорично заявил: «В тот день мы не выиграли бы ни у кого. Мы проиграли бы любому сопернику».

Вот даже как! Прямо мистика какая-то.

Что же такое случилось с тетракампеонами? Что подвело эту выдающуюся команду в едва ли не самый ответственный день ее истории?

Сам Загало был убежден, что единственной или, по крайней мере, главной причиной трагедии стал загадочный приступ, поразивший Роналдиньо в день финала.

Восстановим канву фактов. Тот же Загало утверждал в своей колонке в «Жорнал до Бразил» от 28 июля: «Мы были готовы к финалу. В субботу накануне этого матча очень хорошо прошла последняя тренировка в Лесиньи, вечером атмосфера в команде была прекрасной. Все верили в победу. Утром — всеобщая радость. Царили настроения близкой победы. Не нужно было и говорить ничего о силе наших соперников. Но, тем не менее, мы, все же, еще раз напомнили об опасностях при розыгрыше стандартных положений, о рывках Зидана, о необходимости стремительно переходить в контратаки, чтобы хорошо организованная защита французов не успевала бы сорганизоваться... Словом, мы были готовы к борьбе. И неожиданно, в тот момент, когда команда уже готовилась к обеду и вслед за ним к выезду в Сен-Дени, произошла эта трагедия с Роналдо».

Далее Загало утверждает, что если бы этот инцидент случился ранее, то у руководства команды еще было бы время, чтобы погасить эффект, который произвела на всех эта картина: мучающийся в конвульсиях на полу парень, крики, стоны, пена изо рта... (Кстати, до сих пор ни врачи команды, ни даже привлеченные специалисты не пришли к единому мнению насчет того, что это было: то ли приступ эпилепсии чего ранее у Роналдо никогда не наблюдалось, то ли, как утверждают врачи, с ним случился нервный спазм, вызванный тяжелейшими психологическими перегрузками перед финалом).

Теперь внимательно проследим дальнейшую хронологию событий.

В 15.30 Роналдо, уже пришедшего в себя, отправляют в клинику.

В 16 часов перед выездом на стадион Загало собирает команду для последнего напутствия и объявляет, что Роналдо играть не сможет, вместо него на поле выйдет Эдмундо. Тут нужно напомнить, что Эдмундо играл на этом чемпионате лишь один раз: в поединке с Марокко его выпустили на 18 минут до конца при счете 3:0 в пользу бразильцев, когда судьба матча была решена, но, не совладав с волнением, он умудрился сыграть весьма неуверенно. И это помнили все игроки. Поэтому удивительно смелое решение Загало произвело на команду тяжелейшее психологическое впечатление. А вдруг Эдмундо в куда более тяжелых психологических условиях финального матча проявит такую же неустойчивость?..

Около 17 часов угнетенная этими событиями команда выезжает на стадион. Роналдиньо пока остается в клинике.

Там, не придя к единому выводу о природе случившегося с футболистом приступа, профессора дружно заявляют, что после него больной должен как минимум сутки провести в постели. Об участии в матче не может быть и речи...

В 18 часов по прибытии на стадион Загало подписывает протокол с составом на матч, в котором, как я уже сказал, заявляет Эдмундо. Через несколько минут сенсацию разносит по всему миру официальная страничка ФИФА в Интернет, ее повторяют как самую сногсшибательную новость дня все информационные агентства. Прослышав об этом, находившийся в ложе ВИП президент Бразильской конфедерации футбола (БКФ) Рикардо Тейшейра, не без сожаления оторвавшись от ослепительного зрелища дефилирующих по полю красавиц Ив Сан-Лорана, спешит в раздевалку.

В 20.10, то есть за сорок минут до выхода команд на поле, на машине на стадион прибывает из клиники Роналдо и категорически заявляет Загало, что хочет играть.

Загало тут же собирает совещание, в котором участвуют Рикардо Тейшейра, Зико, администратор команды Америко Фариа и генеральный секретарь БКФ Марко Антонио. Этот синклит и решает вернуть Роналдо в состав. Работавший на чемпионате в качестве комментатора телесети ЭСПН и газеты «Жорнал ду Бразил» Тостао — а он, кстати сказать, по основной, «постфутбольной» профессии врач, и оставил медицинскую практику всего года полтора назад, — квалифицировал это решение как «серьезнейшую ошибку», ибо выход на поле был чреват рецидивом приступа и иными возможными осложнениями для здоровья футболиста. С этим мнением были согласны многие. (Обозреватель журнала «Ишто э» Марио Прата по горячим следам инцидента даже, помнится, писал, что за разрешение выйти на поле после такого приступа врача можно отправлять за решетку).

В 20.40, когда взбудораженная данными событиями команда проводила в раздевалке беспорядочную разминку (полностью поглощенные дискуссией о том, что делать с Роналдо, тренеры, видимо, забыли вывести команду на серьезную прелюдию на поле, как это делали соперники), на трибуну, где разместилась пресса, спешно начали разносить написанное от руки и размноженное на принтере сообщение об изменении в заявочном протоколе.

...То, что произошло вслед за этим, видел весь мир.

Три «сухих» гола, с уливительной легкостью забитые французами.

И логичный вопрос: можно ли оправдать или хотя бы объяснить только неожиданным заболеванием Роналдо провальную, безвольную, беспорядочную, лишенную мысли и, что особенно поразительно, эмоций, игру бразильцев, которую мир с изумлением увидел в тот вечер? Имеет ли право команда, носящая звание чемпиона мира, рассыпаться в клочья из-за выхода из строя одного, пускай даже ведущего игрока?

Думается, в немалой степени негативно сработал тут свойственный бразильцам старый порок: они либо легко впадают в панику, либо с той же легкостью начинают заболевать «шапкозакидательскими настроениями», как это было и в 1950 и в 1966 годах. Да и во многих иных случаях.

И в команде, и в среде приехавшей на чемпионат во Францию бразильской торсиды, насчитывавшей 22 тысячи человек, царила атмосфера эйфории и безоглядной веры в победу. Помнится, в субботу, накануне финального матча я в последний раз обошел работавших в пресс-центре коллег из бразильских радио и телестанций, беседовал о шансах на успех, и меня поразил всеобщий оптимизм, который они излучали. Казалось, вопрос о победителе чемпионата был уже решен в полуфинальном матче с Голландией, а теперь победу предстояло лишь «юридически оформить». В основном спорили о количестве голов, которые будут забиты французам. Легкую иронию и некоторую осторожность проявил лишь мудрейший и опытнейший (я его помню еще молодым, бегавшим с микрофоном за футболистами по полю «Мараканы» в середине 60-х годов) репортер рио-де-жанейрского радио «Глобо» Вашингтон Родригес. Он сказал:

«К сожалению, мы не увидели на этом чемпионате такой мощной и настроенной на победу команды, какой показали себя «трикампеоны» 1970 года: Пеле, Жаирзиньо, Карлос Альберто и другие. Мы не можем даже сравнивать эту команду и со сборной Теле Сантаны образца 1978—1986 годов, которая не выиграла ни разу звание чемпиона, но продемонстрировала всему миру действительно блистательную игру.

В нынешней команде Загало не оказалось игрока, который проявил бы себя как «великое открытие», как ослепительная звезда. Мы добивались побед мучительно, с трудом. Да, мы прошли такого серьезного соперника, как Голландия, но ведь могли бы и проиграть в этой «лотерее пенальти»!.. Нам помог Бог и Таффарел. Но честно говоря, наша команда еще не показала игры, достойной чемпиона. Достойной славы «тетракампеонов»!

Впрочем, будем объективны: никакая другая команда не показала во Франции слишком уж впечатляющей игры, не внесла чего-то принципиально нового в историю футбола. Вообще, нынешний чемпионат не стал открытием: ни команд, ни футбольных звезд...».

Я попросил Вашингтона объяснить, почему столько ошибок Бразилия допускала и допускает в своих защитных линиях? Он усмехнулся и сказал, что это — действительно главная проблема команды. И напомнил, что на предыдущем чемпионате Карлос Альберто Паррейра провозгласил своим главным принципом — «прежде всего не пропустить гол!». Это вызывало резкие протесты торсиды и прессы, хотя в конечном итоге Паррейра оказался прав: его команда сумела завоевать чемпионское звание, хотя и с трудом, не показав яркую игру, которую мы, бразильцы, привыкли требовать от наших футболистов.

Загало, придя к руководству сборной, объявил, что он «возвращается к истокам», и намерен возродить «футбол-искусство». И в результате мы имеем команду, которая крайне не стабильна в защите и далеко не всегда безупречна в атаке. Современный футбол требует: если ты атакуешь, нужно стараться иметь как можно больше игроков в атаке, а если ты защищаешься, соответственно, ты должен превосходить форвардов соперника численностью своих защитников. Это мало кому удается. Лучший, на мой взгляд, бразильский тренер Тим сравнивал эти заботы тренера с человеком, спящим под коротким одеялом: если укроешь ноги, открывается грудь, натягивая одеяло на голову, неизбежно обнажаешь ноги...

К сожалению, наша команда не смогла решить эту проблему, и не случайно среди четырех полуфиналистов она пропустила наибольшее количество голов. Это должно настораживать. Короче говоря, — закончил слегка меланхолично свой анализ Вашингтон Родригес, — в финальном матче мы увидим поединок команды, у которой нет атаки (имелись в виду французы), против команды, играющей без защиты».

...Насколько прав был Родригес, все мы увидели 12 июля. С той лишь поправкой, что в тот день у Бразилии не оказалось не только защиты, но и нападения. Спустя неделю после провала на Стад де Франс Тостао, уже с холодной и спокойной головой следующим образом проанализировал «13 ошибок Загало». (В этом комментарии была скрыта и доля иронии: ведь Загало считает «чертову дюжину» своим самым счастливым числом):

1. В работе со сборной он не опирался на лучших профессионалов, а предпочитал окружать себя друзьями и поклонниками.

2. Он не нашел тактических вариантов для команды, и ее игра стала слишком предсказуемой для соперников.

3. На место специалиста по спортивной психологии был приглашен «рассказчик историй», пользующийся самыми примитивными методами воздействия на игроков.

4. Он злоупотреблял облегченными «разгрузочными» тренировками, которые не носили научного характера.

5. Он повторял тактические методы, которые использовались им же на чемпионате 1970 года, не учитывая нынешнего уровня футбольной игры.

6. Он позволил подчинение сборной интересам спонсора, что негативно отразилось на ее подготовке.

7. На финальный матч он выпустил на игру Роналдо, хотя тот не обладал самыми минимальными физическими возможностями.

8. Он не сумел создать надежный контингент запасных игроков, которые могли бы полноценно заменить в случае необходимости «титуларов».

9. Отработав несколько «стандартных положений», он не нашел убедительных комбинационных вариантов, позволивших бы раскрыться атакующему таланту Роналдо.

10. Из всех команд, претендовавших на победу в чемпионате, Бразилия оказалась единственной, которая не тренировала и не применяла против владеющих мячом соперников прессинг — чрезвычайно важный элемент современного футбола.

11. Он слишком мало выезжал на матчи команд-противников, а просмотры видеозаписей не могли восполнить его слабую информированность о соперниках.

12. В матчах первой сборной он повторил тактические ошибки, допущенные в ходе Олимпиады в США. Особенно это касается действий в обороне.

13. Он слишком надеялся на свою интуицию, на безошибочность своих взглядов, на магику числа «13». А интуиция без научной базы ведет неизбежно в пустоту и беспомощность...

Таков суровый, но, видимо, справедливый приговор умнейшего, самого зоркого и, видимо, самого талантливого из сегодняшних футбольных обозревателей Бразилии.

Аналогичные мотивы прозвучали тогда в комментариях и многих других специалистов, обозревателей, торседоров и всех, кому дорог футбол. Горечь и раздражение бразильцев были понятны. Тот факт, что на двух подряд чемпионатах мира сборная Бразилии оказалась в финалах: один раз выиграла чемпионат, а затем оказалась второй, не успокаивает скептиков. Они вполне уместно напоминают, что в этих двух финальных матчах в основное время бразильская команда не забила ни одного гола! Тут было о чем подумать новому руководству сборной и ее новому тренеру, которые вскоре и были назначены.

И что интересно: Загало сменил на посту наставника сборной человека, которого можно было бы назвать «антиподом» Старого волка. Это был Вандерлей Лушембурго.

* * *

…На чемпионате мира-2002 победила, как известно, команда, которой руководил Луис Фелипе Сколари. Однако в четырехлетии — между поражением на чемпионате мира-1998 и завоеванием «Пента» в Иокагаме — сборной руководили еще два тренера: Вандерлей и Леао. Каждый из них руководил командой на отдельных отрезках растянувшегося на два года отборочного турнира. Каждый внес свой, пусть маленький, но, все же, вклад в победу. Каждый обогатил команду пусть отрицательным, но все же опытом, который тоже способствовал поиску путей к вершине иокагамского Олимпа.

Поэтому прежде, чем перейти к рассказу о сражениях на полях Кореи и Японии, вспомним о невыносимо тяжелом, полном ошибок, провалов и разочарований пути, который пришлось пройти команде, торсиде и стране в это трудное четырехлетие. Никогда еще за всю историю мировых чемпионатов путь бразильской команды к финалу, к завоеванию заветного места среди тех 16-ти, потом 24-х, потом 32-х счастливчиков, которые будут бороться за Кубок, не был таким мучительным, как на сей раз.

Начнем этот рассказ с самого начала.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: