Глава 3. Теоретико-методологические воззрения

В.О. Ключевского.

В то время, когда Ключевский выдвинул идею историко-социологического синтеза, собственно не устоялись еще не только представления об основных понятиях социологии, но даже о самом её предмете. Понимание её как специфической отрасли социального знания об определенной сфере социальной реальности, а именно, о наиболее общих родовых свойствах человеческого взаимодействия, давало только первые ростки. Таким образом, на наш взгляд, курс методологии истории Ключевского можно расценивать как одну из первых смелых, новаторских попыток прояснить сущность молодой науки, четче определить её основные понятия и место в кругу других наук. Главным достижением «Методологии» следует признать формирование самой концепции исторической социологии как новой парадигмы научного знания. В своем курсе Ключевский впервые ввел в научный оборот термин «историческая социология», чем утвердил приоритет за российской наукой.

Для лучшего понимания методологического новаторства Ключевского следует обратиться к его размышлениям о различиях между летописным повествованием и историческим исследованием. Ученый считает, что летописное повествование об отдельных события и лицах, устанавливающее лишь синхронную хронологическую последовательность явлений, нельзя назвать историческим, выявляющим их внутреннюю причинно-следственную связь. Происходит это в силу различных целей и задач, которые ставят перед собой летописец и профессиональный историк. Сравнивая их типы исторического мышления, ученый отмечает, что если первого занимает сам человек, его земная и особенно загробная жизнь, ибо он ищет в событиях нравственный смысл и практические уроки для жизни, так как предмет его внимания историческая телеология и житейская мораль, то «историк-прагматик изучает генезис и механизм людского общежития». Кроме того историка интересуют люди, руководившие строением общества и государства, внешние, международные и внутренние, физические и нравственные условия, влияющие на отношения между ними, внутренние противоборства, которые приходилось переживать народу, производительные силы народного хозяйства, формы государственного и хозяйственного быта народа. Таким образом, если предметом историографии является «рост общежития, механика исторического процесса», происхождение и действие явлений, то летопись, напротив, занята поиском в них не начальных, а конечных причин. Если летописное мышление обращено на решение вопроса, как, в каком порядке протекает жизнь, то цель исторического мышления заключается в том, чтобы уяснить, почему она протекает именно так.

Для Ключевского история была самым тесным образом связана с современностью, во многом формировала её, накладывала глубокий отпечаток. Он писал: «Знать свою историю – значит понимать, почему так было и к чему неизбежно приведет бывшее». Отсюда и различие в методах исследования. Основанием летописного метода, согласно Ключевскому, служит хронологическая последовательность событий, тогда как исторического метода – прагматическая связь явлений. Очевидно, что за таким различением летописи и исторического исследования, нетрудно разглядеть принципиальное различие между повествовательным изложением истории, свойственным традиционной историографии, и проблемным, аналитическим подходом к изучению прошлого, характерным для нового понимания сущности исторического знания, в свете которого главным в исследовании становятся не события и лица, а широкий взгляд на эволюцию общества.

Важным для понимания методологии Ключевского является также его вывод о значительном воздействии общественных условий, т.е. состояния общества, на развитие исторической мысли. Он убежден, что особый интерес к истории возникает в период катаклизмов, переживаемых обществом. Рассматривая Смутное временя как поворотную эпоху в российской истории, ученый замечает, что именно такие переломные моменты способствуют развитию исторической науки. Дело в том, что распад привычного общественного порядка ставит перед современниками вопрос о том, как это стало возможным. В поисках ответа они невольно приучались всматриваться в «механику людского общежития», следить за связью причин и следствий, ценить дела и деятелей не по производимому ими впечатлению, а по их действиям. С постановки таких вопросов и начинается, согласно Ключевскому, историческое мышление. Люди начинают понимать, что для своевременного предупреждения таких неожиданных потрясений общественного порядка и для устранения их разрушительных последствий необходимо знать, как возник и складывался этот порядок, а само «зарождение охоты размышлять о происхождении и составе общественного порядка и есть пробуждение исторической мысли». Его вывод весьма определенен: «общественные потрясения обыкновенно оказывают возбуждающее действие на историческое мышление», из чего следовало, что русская историография своим развитием обязана Смутному времени. События этой эпохи потрясли столь же глубоко русские умы, как и московский государственный порядок. Смутное время совершило существенный переворот в сознании людей своего времени, прежде всего, изменив удельный взгляд народа на Московское государство как хозяйство московских государей, и заменив в общественном сознании его династическое понимание пониманием национально-политическим. Этот новый взгляд на государство вместе с тяжкими испытаниями, вскрывшими механизм общественного порядка, и «произвел переворот в историческом мышлении людей, переживших Смуту и пытавшихся осмыслить пережитое». Этот переворот и означал, по сути, переход от летописи к историографии, сопровождавшийся двумя основными достижениями исторического мышления: новым взглядом на государство как на церковно-национальный союз и рассмотрением исторического процесса в контексте реальных условий человеческой жизни.

Ключевский проводит аналогию с воздействием потрясений наполеоновской эпохи на становление европейской историографии. Он не без основания считает, что события потрясшие Европу также дали мощный импульс и к развитию русской историографии XIX века. Именно под их влиянием пробудилась, по его мнению, историческая мысль Карамзина. Таким образом, ученый напрямую связывает конкретные исторические условия той или иной страны, прежде всего, пережившей общественные потрясения, с интеллектуальным развитием народа, находящим выражение в историографии как осмыслении им своего прошлого и настоящего. Кстати, как уже отмечалось, собственные взгляды историка во многом сформировались под воздействием коренных преобразований русского общества, ознаменованных реформой 1861 года.

Венцом творчества В.О. Ключевского явился курс «Курс русской истории», в котором он последовательно изложил социологическую концепцию исторического процесса в России. Уже в первой лекции «Курса» он разъясняет суть социологического подхода к истории как науке об историческом процессе. Предваряя курс несколькими, по собственному выражению автора, самыми общими элементарными методологическими соображениями, Ключевский преследует, совершенно определенную и вместе с тем весьма важную цель. Она заключается в том, чтобы встроить российскую историю в контекст всеобщей истории, подчеркнув тем самым единство мирового исторического процесса и вместе с тем показать, что изучение истории России дает возможность более четко представить закономерности его развития. Таким образом, исходная методологическая установка Ключевского – история России есть часть мировой истории, и на неё распространяются действующие в ней силы и законы. Его цель создать методологию подлинно научного изучения истории отечества, выведенную «из общих задач исторического изучения, т.е. из задач изучения общей истории человечества».

Важное методологическое значение имеет интерпретация ученым таких фундаментальных понятий как «история» и «исторический процесс». В онтологическом смысле история понимается им «как движение во времени, процесс», т.е. не как некая застывшая структура, а как поток социальных изменений, происходящих во времени, ибо «всё, что совершается во времени, имеет свою историю». Отсюда следует, что исторично то, что находится в процессе движения, изменения, представляет течение истории или исторический процесс. Значит, в гносеологическом плане история есть познание этого процесса. Поэтому, приходит к выводу историк, «содержанием истории как отдельной науки, специальной отрасли научного знания служит исторический процесс».

Однако понятие исторический процесс нуждается в конкретизации, так как история не развивается сама по себе как таковая. Будучи далек от провиденциализма и гегельянской метафизики, Ключевский стремится отыскать реального агента исторического действия. Он характеризует исторический процесс совершенно с точки зрения социологии как «ход, условия и успехи человеческого общежития или жизнь человечества в её развитии и результатах». «Человеческое общежитие», как он полагал, находит выражение в разнообразных людских союзах, которые он называет также историческими телами. Они рождаются, живут и умирают подобно органическим телам природы. Возникновение, рост и смена этих союзов со всеми условиями и последствиями их жизни и есть исторический процесс. Итак, агент истории найден – это людской союз или в терминах современной социологии социальная группа, общность. Такое понимание истории и исторического процесса привело его к методологически важному выделению двух основных предметов исторического исследования и соответственно двух точек зрения на историю: культурно-исторической и социологической.

По мнению Ключевского, исторический процесс, раскрываясь в явлениях человеческой жизни, известия о которых сохранились в исторических памятниках или источниках, проявляется в двух видах. В соответствии с этим он выделяет два предмета исторического исследования. Во-первых, это степень развития человека и человеческого общежития, достигнутая тем или иным народом, т.е. культура или цивилизация, составляющая содержание особой отрасли исторического знания истории культуры или цивилизации. Другим предметом исторического наблюдения он считал природу и действие исторических сил, строящих человеческие общества. На основании этого ученый приходит к весьма важному методологическому выводу: «Историческое изучение строения общества, организации людских союзов, развития и отправлений их отдельных органов – словом, изучение свойств и действия сил, созидающих и направляющих людское общежитие, составляет задачу особой отрасли исторического знания, науки об обществе, которую также можно выделить из общего исторического изучения под названием исторической социологии». Таким образом, если содержанием истории цивилизации, являются результаты исторического процесса, то «историческая социология» изучает силы и средства достижения этих результатов, т.е., по терминологии Ключевского, «кинетику» исторического процесса. Различие предметов, по заключению ученого, ведёт к неодинаковым приёмам исследования. Кстати, при этом он отмечает, что указанные предметы исторического изучения весьма сложно достаточно четко разграничить в ходе научного исследования.

Сравнивая предметы изучения всеобщей и местной истории, Ключевский отмечает, что в первом случае им становится сложный процесс последовательного чередования цивилизаций, который прагматически, в хронологическом порядке и последовательной связи причин и следствий, изображает жизнь народов, совместными усилиями достигших определенных успехов в развитии общежития. Иными словами, всеобщая история главным образом сосредоточивается на культурных завоеваниях народов, их «сравнительно-культурном значении», взаимодействии, исторической преемственности. Сменяющие друг друга народы рассматриваются в ней глобально, как последовательные моменты цивилизации, как фазы человеческого развития. Напротив, когда особо изучается история отдельного народа, успехи его общежития наблюдаются на ограниченном пространстве, в известных географических и хронологических пределах. Это приводит, по мнению Ключевского, к тому, что мысль историка сосредоточивается не на масштабных культурных достижениях цивилизации, а углубляется в само строение человеческого общества, в свойства и действия исторических сил, строящих общежитие. Это создает необходимые предпосылки для социологического анализа, вследствие чего Ключевский приходит к выводу о преобладании социологической точки зрения в национальной истории. При этом он все же замечает, что для всестороннего познания предмета желательно совмещение обеих точек зрения в историческом исследовании.

Можно предположить, что, в глазах Ключевского, глобальность, масштабность, многомерность всемирной истории делала её малопригодной для историка, поставившего перед собой вопросы социологического характера. Ему казалось, что непрерывная смена народов на исторической сцене, вечно изменяющиеся сочетания исторических сил и условий, создают представление о господстве случайности в истории, лишающей историческую жизнь всякой планомерности и закономерности. Между тем, он в основном разделял позитивистские взгляды на существование общих закономерностей развития исторического процесса. Именно поэтому его внимание привлекает история отдельных народов или местная история. Ученый отталкивался от положения, согласно которому человеческая природа раскрывается в истории отдельных народов, как и в отдельных лицах, не полностью, а частично, подчиняясь обстоятельствам места и времени. Он замечает, что отдельные народы, принимавшие наиболее видное участие в историческом процессе, особенно ярко проявляли ту или иную силу человеческой природы. Он вовсе не склонен интерпретировать историю в духе вмешательства судьбы, рока или провиденциализма, полагая, что тайна исторического процесса заключается, собственно, не во внутренних, постоянных, данных раз и навсегда особенностях стран и народов, а в тех многообразных и изменчивых сочетаниях внешних и внутренних условий развития, которые складываются в них на более или менее продолжительное время. Именно эти сочетания и представляют собой основной предмет исторической социологии и вместе с тем идеальную цель социологического изучения.

Историка не смущает местный, индивидуальный и неповторимый характер этих сочетаний внешних и внутренних условий развития. Он убежден, что это не лишает их научного интереса, ибо именно через конкретные общества они всесторонне раскрывают природу человечества. При этом Ключевский исходит из того, что все исторически сложившиеся общества являют собой различные местные сочетания разнообразных условий развития. Отсюда следует общий вывод о необходимости изучения как можно большего количества таких сочетаний как путь выяснения общих правил или законов развития общества. А это уже фактически задача социологии, вот почему ученый заявляет, что «целый ряд соображений побуждает историка при изучении местной истории быть по преимуществу социологом».

Таким образом, по убеждению Ключевского, изучая местную историю, историк познаёт состав людского общежития и природу составных его элементов. Более того, он уверен в будущем подобного методологического подхода, заявляя, что «из науки о том, как строилось человеческое общежитие, может со временем – и это будет торжеством исторической науки – выработаться и общая социологическая часть её – наука об общих законах строения человеческих обществ, прилагаемых независимо от местных условий».

Относя историю к «области опытного или наблюдательного познания, а не созерцательного, богословского ведения» Ключевский различает две основные первичные силы, создающие и движущие совместную жизнь людей – человеческий дух и внешнюю или так называемую физическую природу. Однако он исключает из сферы исторического наблюдения деятельность отвлечённого человеческого духа как область метафизики. Также исключает он из этой сферы и отделенного от общества человека, считая, что сам по себе отдельный человек не есть предмет исторического изучения. Собственно таковым он объявляет совместную или общественную жизнь людей, полагая, что историческому наблюдению доступны её конкретные виды или формы, а именно, индивидуальная человеческая личность и человеческое общество. В этом в значительной степени проявляется социологический характер методологии истории Ключевского, которая «имеет дело не с человеком, а с людьми, ведает людские отношения, предоставляя одиночную деятельность человека другим наукам». Историк убежден в том, что «человек сам по себе не есть предмет исторического изучения; предмет этого изучения – совместная жизнь людей».

Заметим, что и личность и общество интерпретируются Ключевским вполне в духе социологических представлений своего времени. Личность он не мыслит в отрыве от общества. Под обществом же он понимает не некий специальный людской союз, а сам факт совместной жизни людей, оказывающих взаимное влияние друг на друга. Это влияние детерминирует образование в строении общежития особой стихии, имеющей особые свойства, свою природу, свою сферу деятельности. Далее он утверждает социологический тезис о том, что действия людей детерминированы обществом и поэтому отличаются от действий одиночек. В частности, он ссылается на чувства подражания, зависти, соперничества, которые продиктованы обществом. Кроме того, он, следуя своему учителю С.М. Соловьеву, называет в качестве третьей силы природу страны, поскольку она влияет на быт и духовный склад людей. Вслед за ним он полагает, что суровые природные условия России во многом предопределили элементы развития государства и общества.

Анализ социологических взглядов Ключевского позволяет отнести его к представителям социального реализма, поскольку он в основном разделяет позитивистский взгляд на общество как сверхиндивидуальное, реальное органическое единство, первичное относительно индивида, с исторической, логической и моральной точек зрения. Для него баланс составных частей этого единства является ни чем иным, как продуктом действия исторических сил, имеющих естественные корни в прошлом. Индивид, для Ключевского только посредством общества становится личностью. Недаром, именно общество является для него предметом историко-социологического анализа.

Итак, В.О. Ключевский приходит к выводу, что «человеческая личность, людское общество и природа страны – вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие». Каждую силу он представляет своего рода системой, включающей набор элементов или связей, в которых проявляется её деятельность, и которые лежат в основе союзов людей. Элементы общежития понимаются им либо как свойства и потребности физической и духовной природы человека, либо как стремления и цели, которые рождаются из этих свойств и потребностей при участии природы и общества, либо, как отношения, возникающие между людьми на основе их целей и стремлений. В зависимости от их происхождения одни из этих элементов, по классификации Ключевского, могут быть признаны простыми или первичными, другие вторичными как производными комбинациями первичных. По основным свойствам и потребностям человека он выделяет физиологические (пол, возраст, кровное родство), экономические (труд, капитал, кредит), юридические и политические (власть, закон, право, обязанности) и духовные (религия, наука, искусство, нравственное чувство) элементы.

Ключевский дает вполне социологическое описание схемы социально-исторического процесса. В его представлении человеческое общество складывается из названных элементов в ходе общения между людьми, благодаря пониманию ими необходимости совместных действий для удовлетворения своих потребностей. Так, по Ключевскому, создаётся взаимодействие людей, понимаемое как возможность воспринимать и сообщать действие. Таким образом, в основе общества лежит социальное взаимодействие или обмен действиями отдельных лиц, обладающих разумом и волей. Такое взаимодействие возможно только на основе общих, разделяемых всеми или большинством членов общества, понятий, целей, чувств, интересов и стремлений. Чем прочнее эти связи, тем прочнее общество. Со временем эти связи, упрочиваясь, превращаются в нравы и обычаи. Развивая это положение, фактически полностью совпадавшее с выводами тогдашней, как впрочем, во многом и сегодняшней социологической науки, Ключевский подчеркивает, что общение возможно не только между отдельными лицами, но и между целыми чередующимися поколениями. Это и есть «историческое преемство», состоящее в том, что материальное и духовное достояние одного поколения передаётся другому. При этом средствами передачи служат наследование и воспитание, т.е., говоря языком современной социологии процесс социализации. Посредством такой преемственной связи поколений вырабатывалась всё более усложнявшаяся цепь постоянных союзов людей, представлявших различные исторические типы. Первым из них, по Ключевскому, была первобытная семья, которая строилась на физиологических основах кровной связи. Семьи, происходящие от одного корня, образовывали другой кровный союз род, в состав которого входили уже религиозные и юридические элементы, например, почитание родоначальника, авторитет старейшины, общее имущество, круговая самооборона (родовая месть). Род разрастался в племя, общность которого выражалась в единстве языка, в общих обычаях и преданиях. Из племени или нескольких племён посредством разделения, соединения и ассимиляции, в результате присоединения к этнографической нравственной связи, сознания духовного единства, воспитанного общей жизнью и совокупной деятельностью, общностью исторических судеб и интересов, создавался народ. Наконец, народ становился государством, когда чувство национального единства получало выражение в политических связях, в единстве верховной власти и закона. «В государстве народ становится не только политической, но и исторической личностью с более или менее ясно выраженным национальным характером и сознанием своего мирового значения».

Так Ключевский представляет себе структуру общества, выделяя основные формы общежития как последовательные генетические моменты его роста. Начавшись кровной семейной связью, процесс завершается сложным государственным союзом. При этом генетическая связь прослеживалась в том, что каждый предшествующий союз входил в состав последующего, являясь в то же время основой его развития. Таким образом, на высшей ступени развития, когда появляется государство, наряду с ним существуют и все остальные союзы. Так, семья с остатками родового союза превратилась в основную клеточку общественной организации, а племена и народы либо составили основу сословного деления, либо остались простыми этнографическими группами. Но, складываясь из союзов, построенных на основе кровного родства, общественный состав государства, в свою очередь, подвергся обратному процессу внутреннего деления по частным материальным и духовным интересам. Оно легло в основу частных союзов гражданского общества. Причину их многообразия Ключевский видит в том, что основные элементы общежития в разных местах и в разное время проявляются в своеобразных сочетаниях, обнаруживая при этом неодинаковые свойства и действия. В качестве примера, историк приводит различные исторические формы семьи, капитала, кооперации, власти. Он обращает внимание на то, как ведет себя государственная власть в зависимости от состояния общества в разные периоды жизни, а именно, действует то независимо от общества, то в единстве с ним, то закрепляет и даже усиливает существующее неравенство, то уравнивает классы и поддерживает равновесие между общественными силами.

Заключение.

Научная концепция Ключевского, при всем ее схематизме, отражала влияния общественной и научной мысли второй половины 19 в. Выделение природного фактора, значения географических условий для исторического развития народа отвечало требованиям позитивистской философии. Признание важности вопросов экономической и социальной истории до некоторой степени было родственно марксистским подходам к изучению прошлого. Но все же наиболее близки Ключевскому историки так называемой «государственной школы» – К.Д. Кавелин, С.М.Соловьев и Б.Н.Чичерин. «В жизни ученого и писателя главные биографические факты – книги, важнейшие события – мысли», – писал Ключевский. Биография самого Ключевского редко выходит за рамки этих событий и фактов. Его политические выступления немногочисленны и характеризуют его как умеренного консерватора, избегавшего крайностей черносотенной реакции, сторонника просвещенного самодержавия и имперского величия России (неслучаен выбор Ключевского в качестве учителя всеобщей истории для великого князя Георгия Александровича, брата Николая II).

Формирование мировоззрения В.О. Ключевского происходило в переломную эпоху отечественной истории, в условиях пореформенной России конца XIX – начала XX вв., когда обострилась идеологическая борьба между материалистическим пониманием истории и идеалистическим объяснением общественного развития. Однако Ключевский выступил как оригинальный мыслитель, который пошел своим путем и стал разрабатывать методологические принципы, отличающиеся от общепринятых. В.О. Ключевскому удалось усвоить прогрессивные традиции отечественной науки, не противопоставляя историю и социологию, он создал новую оригинальную концепцию, на основе которой было рождено новое направление в науке – историческая социология. В.О. Ключевский первым из историков подверг изменению теоретико-философские основы государственной школы русской историографии, представители которой рассматривали философскую систему Гегеля как высшее достижение. Вся его научная и общественная деятельность характеризуется переходом к неокантианской критике Гегелевской философии, к позитивизму.

Центральное место в созданной модели В.О. Ключевского принадлежит познанию происхождения, хода и условий, форм и природы человеческого общежития. В результате им был выдвинут тезис о том, что изучение природы общежития должно со временем привести к возникновению науки об устройстве общежития, – социологии. Ключевскому принадлежит приоритет в разработке проблем российской истории с позиций социологии. Ему удалось создать новую методологическую концепцию изучения исторического процесса. В поисках таковой он вышел из рамок историко-юридического течения, обратившись к исследованию социальных проблем, классов и групп, их связи с политическими учреждениями страны, с историей и динамикой социальной структуры общества.

На основе своей концепции В.О. Ключевский сформировал «Московскую школу», – создавшую новую научную концепцию в русской историографии, которую и за рубежом называют «научной парадигмой московской школы». Представителями ее были такие ученые, как П.Н. Милюков, М.К. Любавский, Н.А. Рожков, М.М. Богословский, А.А. Кизеветтер, Ю.В. Готье. На основе социологического подхода к анализу развития общества Ключевскому удалось сформулировать отличительные черты его «школы», которая расширила тематику исторического исследования и преобразила облик русской историографии. Творческое наследие Ключевского является значительным вкладом в теорию, историю и методологию социологии, получило дальнейшее развитие в идеях и трудах его учеников и заслуживает дальнейшего всестороннего исследования.

Список использованной литературы.

1. Бахрушин, С. В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М.: Наука, 1987.

2. Богословский М.М. Историография, мемуаристика, эпистолярия. (Научное наследие). М.: Наука, 1987.

3. Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX–XX вв. М., 1995.

4. Зимин А.А. Формирование исторических взглядов В.О. Ключевского в 60-е гг. XIX в. М., 1976.

5. Камозин Э. Некоторые общие вопросы истории России в концепциях В.О. Ключевского и Дж. Хоскинга // Гуманитарная мысль Юга России. 2006. №2.

6. Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Том 9. Материалы разных лет. Издательство: Мысль, 1990.

7. Ключевский В.О. История сословий в России. М., 1985. Т. 3.

8. Ключевский В.О. Исторические портреты. М.: Изд-во «Правда», 1991.

9. Кукушкина Е.И. Русская социология начала XIX–XX вв. М., 1993.

10. Малинов А.В. Философия истории в России. Конспект университетского спецкурса. СПб., 2001.

11. Медушевский А.Н. История русской социологии. М., 1983.

12. Медушевский А.Н. Послесловие // Ключевский В.О. Сказание иностранцев о Московском государстве. М., 1991.

13. Нечкина М.В. В.О. Ключевский: история жизни и творчества. М., 1971.

14. Рубинштейн H.JI. Русская историография. СПб., 2008.

15. Сорокин П.А. Система социологии. Т. 1.

16. Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма: Историографические очерки. Л.: Наука. 1986

17. Черепнин Л.В. Отечественные историки XVIII–XX в. Сборник статей, выступлений, воспоминаний. М.: Наука, 1984.

18. Черепнин Л.В. Феодализм в России. М., 1987.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: