А.Р.Лурия ДИАГНОСТИКА СЛЕДОВ АФФЕКТА

Проблема объективного познания чужого Я, чужих мыслей занима­ла уже несколько поколений психологов.

К разрешению ее современная наука благодаря развившимся объек-
тивным методам подошла теперь уже настолько близко, что в целом ря-
де случаев экспериментальная диагностика скрываемых личностью содержаний сознания перестает казаться невозможной, а методы такой диагностики не сегодня-завтра смогут войти в повседневную практику. Конечно, прежде всего в этом заинтересована судебная и следственная практика.

Мы знаем, что каждое сильное аффективное состояние сопровожда-; ется глубокими нарушениями функций в организме человека. <...> Аф­фект нарушает всю энергетику организма, а так как корни всякого аффек­тивного состояния сосредоточены, конечно, в деятельности его нервной системы, дающей ответы и на внешние, и на внутренние раздражители, то ясно, что максимальные отклонения при аффекте наблюдаются именно в высших нервно-психических процессах: мышлении, скорости и правиль­ности ответов организма, распределении и устойчивости его внимания, за­креплении и сохранении его навыков и т.д.

Совершенно понятно, что психологи именно здесь старались найти характеризующие аффект явления; ряд психиатров, работавших в пйсоле Крепелина, и особенно ряд психологов школы Юнга установили, что аф­фект прежде всего нарушает нормальное течение ассоциаций, что при сильном аффекте ассоциации обычно резко задерживаются.

Преступление всегда связано с сильным аффектом, который у лиц, совершивших его впервые, принимает, естественно, очень острый характер. Трудно предположить, чтоб от этого аффекта преступления в психике со вершившего его человека не осталось никаких следов. Наоборот, многое убеждает нас в том, что психические следы после каждого преступления остаются в весьма заметной форме. <...>

Опишем метод, применявшийся до сих пор исследователями для экспериментальной диагностики причастности к преступлению.

Задачи экспериментальной диагностики причастности сводятся к тому, чтобы уметь вызвать искомые аффективные следы и, с другой сто­роны, уметь их объективно проследить, зафиксировать.

Обе эти задачи осуществлялись в одном методе, который приобрел достаточное оправдание в диагностике аффективных следов, именно в ме­тоде ассоциативного эксперимента.

Метод этот состоит в том, что испытуемому предъявляется какое-ни­будь слово, на которое он должен ответить первым словом, пришедшим ему в голову.

Эта как будто легкая задача на самом деле не оказывается простой. В обычных случаях, правда, испытуемый легко отвечает своим словом на предъявленное ему; это ответное слово всегда оказывается строго детер­минированным (соответственно особым ассоциативным законам) и обыч­но отнюдь не обнаруживает случайного характера.

Дело резко меняется, когда мы предъявляем испытуемому слово, воз­буждающее у него то или иное аффективное воспоминание, тот или иной аффективный комплекс. В этих случаях ассоциативный процесс сильно тормозится; испытуемому или приходит в голову сразу много ответных слов, которые путают его обычный ход ассоциаций, или же ничего не при­ходит в голову, и он долго не может дать требуемой от него ассоциативной реакции. Когда же он эту реакцию все же дает, то самый поверхностный взгляд на нее часто обнаруживает ее своеобразную нарушенность: она про­ходит с заметными признаками возбуждения, заминками, многословием, и самая ее форма нередко бывает более примитивной, чем обычно.

Все это объясняется тем, что словесный раздражитель может про­воцировать связанные с ним аффективные состояния, и эти аффектив­ные моменты извращают дальнейший ход ассоциаций. Если мы имеем перед собою преступника, аффективные следы которого мы хотим вскрыть с помощью этого метода, мы поступаем следующим образом.

Подробнейшим образом изучив по материалам следствия ситуацию преступления, мы выбираем из нее те детали, которые, по нашему мнению, достаточно тесно с ней связаны и вместе с тем пробуждают аффективные следы только у причастного к преступлению, оставаясь для непричастно­го совершенно безразличными словами. <...>

Когда группа таких критических слов разработана, мы составляем список других, совершенно обычных, не имеющих отношения к преступ­лению, по всей вероятности индифферентных слов, числом значительно больше, чем число критических, и распределяем эти критические слова по отдельности между индифферентными.

Предъявляя сидящему перед нами испытуемому одно за другим слова из составленного нами списка в качестве слов-раздражителей, мы просим его каждый раз отвечать любым первым пришедшим ему в го­лову словом; мы записываем данный им ответ и регистрируем в деся­тых (или сотых) долях секунды время, затраченное на этот ассоциатив­ный процесс. В обычных случаях мы получаем уже описанную нами картину: при предъявлении критических раздражителей ассоциативный процесс резко тормозится и самый ответ носит следы аффективной дез­организации.

Иллюстрируем сказанное примером:

Испытуемый Ц-в обвиняется в том, что он украл из окна вентилятор, выло­мав решетку. Накануне кражи подозреваемого видели вместе с каким-то чело­веком около этого окна, причем он якобы рассматривал вентилятор. Испытуе­мый отрицает свою причастность.

В число слов-раздражителей включаются следующие, входящие в ситуацию преступления слова: деньги, вентилятор, окно, сосед, ломать, инструмент.

Несколько примерных выдержек из протокола опыта показывает нам, как протекают реакции на эти слова.

15.Праздник — 2,2" — идет.

16.Звонить — 2,4" — телефон.

17.Ложка — 2,0" — лежит.

18.Красный — 3,4" — командир.

19. Деньги — 4,2" — серебряные.

21. Булка — 2,2" — пшеничная.

22. Земля — 1,4" —- черная.

26. Вентилятор — 5,0" — не знаю.

27. Фуражка — 3,6" — черная.

28. Окно — 4,2" — большое.

29. Доска — 3,2" — деревянная.

32. Сосед — 9,2" — как?... сосед?... забыл соседей-то?...

33. Ломать — 25,0" — ломать?... чего ломать-то?

41. Рыба — 2,8" — живет.

42. Снег — 2,5" — идет.

43. Пьяный — 3,4" — бежит.

44. Инструмент — 20,0" — инструмент... не знаю... инструмент... как
уже это сказать... не знаю... инструмент... стоит!..

Мы видим, что реакции на раздражители, относящиеся к преступ­лению, не только протекают с резким замедлением, но и характеризуют­ся иногда заметными нарушениями и самого процесса речевой реакции (№ 26, 32, 33, 44).

С помощью только что описанного метода ассоциативного экспе­римента работало большинство западноевропейских психологов, ставив ших себе задачей экспериментальное изучение оставшихся в психике аффективных следов (Wertheimer, Gross, Jung, Heilbronner, Schnitzler, Ph.Stein, Ritterhaus).

При всех достоинствах этого метода он, однако, имеет и некоторые недостатки, которые современная наука вполне в силах устранить.

Прежде всего, чистый ассоциативный эксперимент учитывает толь­ко состояние высшей ассоциативной деятельности, в то время как аффек­тивные следы могут отражаться и на периферической деятельности, мо­торной сфере и др.

С другой стороны, и это гораздо важнее, простой ассоциативный экс­перимент может установить лишь конечный, выявившийся этап ассоциа­тивного процесса — слово-реакцию; что же делается в том периоде, в те­чение которого испытуемый молчит и еще не дает нам ответа, каковы механизмы, которыми испытуемый доходит до ответа, насколько этот про­цесс является напряженным, аффективно возбужденным — все это выпа­дает из возможностей простого ассоциативного эксперимента. Однако в нашем исследовании именно обнаружение этих механизмов и является весьма важным.

<...> Поэтому естественно возникла мысль о том, что единственная возможность изучить механику внутренних «скрытых» процессов сво­дится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-нибудь одновременно протекающим рядом доступных для непосредственного на­блюдения процессов поведения, в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы себе отражение.

Изучая эти внешние, доступные отражению корреляты, мы имели бы возможность тем самым изучать недоступные нам непосредствен­но «внутренние» соотношения и механизмы.

В этом положении и заключаются основы сопряженной или отра­женной методики. <...>

Для того чтобы выявить скрытые при ассоциативном процессе ме­ханизмы, мы связываем словесный ответ с нажимом руки, регистрируе­мым очень точным способом. Оказывается, что состояние моторной сфе­ры очень точно отражает нервно-психическое состояние испытуемого и дает объективную характеристику структуры протекающей реакции.

Каждое колебание испытуемого, столкновение различно направлен­ных тенденций, возбуждение, задержка и вытеснение пришедшего в голо­ву ответа — короче, все процессы, недоступные для непосредственного на­блюдения, с достаточной резкостью отражаются именно на моторной сфере.

Именно изучение моторной сферы дает нам возможность поставить все исследование аффективных следов совершенно на новые рельсы, придать ему значительно большую степень объективности, чем это было до сих пор, и сильно расширить пределы доступных нашему эксперименту явлений.

Прежде всего мы получаем полную возможность объективно отличить нормаль­ную, индифферентную реакцию (хотя бы и несколько замедленную) от реакции аффек­тивной, конфликтной, обнаруживающей сле­ды некоторого возбуждения. Дело в том, что моторная реакция, сопряженная с нормаль­ным ассоциативным процессом, протекает обычно совершенно правильно и представ­ляет собою простой правильный нажим; мо­торика же аффективного процесса всегда дает нам признаки резкого возбуждения: кривая нажима становится конфликтной, изломанной, покрытой резкими дрожатель­ными движениями. Наличие этих симпто­мов уже является достаточным признаком аффективности реакции.

Пример одной из реакций:

Испытуемый В-н обвиняется в убийстве из ревности. На данное ему слово «ревность» он в течение 30" не дает никакого ответа. Одна­ко, что тотчас же после предъявления этого слова испытуемый впадает в со­стояние резкого возбуждения, что выражается в резких дрожательных движе­ниях правой руки и говорит о сильной эффективности для него этой реакции.

Изучение моторной сферы дает нам здесь возможность непосредственно су­дить о степени аффективности самого ассоциативного процесса, а, следова­тельно, и о том, насколько резкие аффективные следы возбуждаются в психи­ке испытуемого данным словом-раздражителем.

<...> Существенным недостатком простого ассоциативного экспе­римента является то, что он объективно не может сказать, является ли данная словесная реакция первой пришедшей в голову или же до нее бы­ли другие, задержанные, оттесненные звенья. В проблеме диагностики причастности ответ на такой вопрос является особенно важным.

Моторная методика дает нам и здесь некоторый выход из положе­ния. Оказывается, что задача «нажимать пальцем» одновременно с рече­вым ответом так закрепляется у испытуемого, что даже с пришедшим в голову, хотя и невысказанным ответом связывается легкий моторный нажим. Именно благодаря этому уже наличие на линии моторики легко­го нажима, затем заторможенного, с полной объективностью говорит нам о наличии скрытого, невыявленного ассоциативного звена.

С введением сопряженного ас­социативно-моторного метода перед нами открываются новые возможно­сти: диагностика аффективных следов встает на путь значительно боль­шей точности и объективности; становится возможным за выявленной словесной реакцией наблюдать лежащие в ее основе механизмы, оцени­вать степень напряженности, возбужденности, нарушенности, а следова­тельно и степень аффективности проходящего перед нами процесса.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: