Байлей снова стоял на коленях и сердито выкрикивал: «Ооо, сейчас, уже скоро, эта игра закончится! Я обречён. Всё тщетно. У меня нет цели в этой игре».

И обращаясь к рефери, со слезами на глазах он кричал: «О мой Бог! Почему Вы настолько жестоки, что разрешаете этой игре закончится так быстро? Именно сейчас, кода я выиграл 34 очка, а получил только 4 фола... что я такого сделал, что эта игра должна закончится так скоро?»

Судья кричал что-то о правилах и делал ему знаки, чтобы он снова продолжил игру.

Я обратился к соседу справа: «Эй, а что случилось сейчас?» – и он ответил: «У некоторых игроков сдают нервы в конце игры. Но не волнуйся! Смотри, Бро!»

И он закричал с высокой трибуны в направлении баскетбольной площадки, где Том Байлей теперь ползал по полу:

«Томми, мальчик мой! Это твой ангел хранИитЕель. Ты слЫышишь меня?»

Никакой реакции.

Мой сосед продолжил: «Байлей, ребенок! Я Энштейн, Нострадамус, Микеланджило, Архангел Аббадон, Древнейший с Сириуса. У меня соообщение для тебя!»

«Не глупи, – прошипел я соседу, – как это ты можешь быть сразу всеми этими людьми?»

Не имеет значения, пижон. Требуется только обыграть это правильно. Одно из имен завладеет его вниманием».

И вдруг Байлей повернул к нам своё лицо.

Это было невероятно, но среди тысяч вопящих зрителей он смотрел на нас и, казалось, прислушивался! Затем он встал с коленей, подбежал к боковой линии, снова упал на колени и уставился на нас.

Он, возможно, и не видел нас, потому что, должно быть, смотрел прямо в мощные прожектора, которые освещали арену.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: