Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным

дисциплинам www.i-u.ru\biblio

Мы приглашаем Вас активно пользоваться Эл. библиотекой РГИУ. В Вашем распоряжении около 4000 полновесных текстов книг и статей, более 70 словарей. Любую книгу библиотеки вы можете свободно скачать и сохранить у себя на ПК.

Об учебном портале РГИУ. www.i-u.ru

Если вы хотите получить первое или второе высшее образование, мы рекомендуем поступить учиться в РГИУ. Вы получите хорошее образование, гос.диплом аккредитованного Московский вуза, сэкономите временя и деньги.

Обучение проходит в Интернете, где Вам доступны учебники, специально подготовленные для чтения на ПК и тесты. К каждому учебнику прилагаются: хрестоматия, библиография, Интернет-ресурсы, специальные статьи, словари. Инвалидам скидка - 20%.

В учебном Портале РГИУ имеется 90 общеобразовательных и профессиональных курсов. Они в вашем распоряжении. www.i-u.ru

Если у Вас возникли вопросы, постараемся на них ответить. Если есть пожелания – непременно сообщите.

Пожалуйста, пишите на: infovusnet@mail.ru, anna@vusnet.ru Или звоните: (916) 637-86-07 (Анна).

Л.И. Мечников Содержание

Предисловие

Статьи

Душевная гигиена

Школа борьбы в социологии

Цивилизация и великие исторические реки

Предисловие Элизе Реклю

Глава первая. Что такое прогресс?

Глава вторая. Прогресс в истории

Глава третья. Географический синтез истории

Глава четвертая. Человеческие расы

Глава пятая. Среда

Глава шестая. Великие исторические периоды

Глава седьмая. Область речных цивилизаций

Глава восьмая. Нил

Глава девятая. Тигр и Евфрат

Глава десятая. Инд и Ганг

Глава одиннадцатая. Хуанхэ и Янцзы

Примечания Указатель имен

ЦИВИЛИЗАЦИЯ

И

Великие

исторические рекиⁱ

Предисловие Элизе Реклю

Незадолго до своей смерти Лев Мечников передал мне рукопись настоящего произведения и просил меня отредактировать ее и подготовить к печати, а также взять на себя заботу о ее напечатании. Я охотно согласился на это, зная, что рукопись моего друга имеет большую научную ценность. Взяв на себя обязанность издать ее, я думал этим самым хотя отчасти исправить несправедливость судьбы по отношению к Мечникову, которая никогда его не баловала, как, впрочем, это бывает со всеми, кто не стремится добиться жизненных успехов путем интриг и происков всякого рода. Мечникову был чужд путь карьеризма, и он знал в своей жизни только одну радость — правда, это высшая радость — найти в себе силы, чтобы следовать в жизни прямой дорогой и быть верным своему идеалу.

Я познакомился с Мечниковым вскоре после его приезда из Японии. В это время я предпринял составление «Всеобщей географии», и Мечников предложил мне свои услуги и ценные материалы о Китае и Японии. Последующие годы он помогал мне в моей работе по «Всеобщей географии», делая переводы с тех языков, с которыми я не был знаком, помогая мне также в редактировании и в правке корректур.

Смерть моего друга не разлучила его со мною. Ибо благодаря солидарности, любви и чувству благожелательности мы связаны друг с другом неразрывными

нитями, которые продолжаются и по ту сторону могилы. Умершие не перестают жить, когда их друзья хранят их образы в своей памяти и как бы мысленно беседуют с ними. Вспоминая взгляды и улыбки, угасшие, как говорят, навеки, оставшиеся в живых друзья покойного сохраняют о нем более чем только его образ и эхо его слов — нет, они наследуют от покойного и искорку его угасшей жизни; в их душе прибавляется некоторая частица и из мыслей того, кого уже более нет. Человек продолжает существовать при помощи тех, кто его любил, и через них он продолжает оказывать свое влияние и на других людей.

Наследие, которое получил я лично после Мечникова, налагает на меня большие обязанности, и я, приступая к изданию настоящего труда покойного друга, много раз предостерегал себя, чтобы мне чем-нибудь не нарушить его воли. Дело в том, что рукопись настоящего произведения осталась не совсем оконченной и некоторые части должны были быть слегка исправлены. При исправлении этих мест я всегда ставил себе вопрос: хорошо ли я понял смысл неясного места и достаточно ли точно по смыслу и по духу я передаю своими словами те фразы рукописи, которые необходимо было изменить? Я задавал себе вопрос: если бы мой друг вернулся теперь, то был ли бы он доволен моей работой и согласился ли бы с моими редакторскими изменениями?

Я старался поэтому, насколько мог, передать вернее мысли моего друга, представляя, что он находится все время около меня и наблюдает за моей работой. Я знаю, что произведение Мечникова не принадлежит к числу тех, какие привлекают внимание широких кругов читающей публики; эта книга не будет иметь шумного успеха модного романа, но я сознаю, что эта книга откроет новую эру в истории науки.

Мечников, живя бурной жизнью революционера и вынужденный лихорадочно работать и для революции, и ради заработка куска хлеба, к сожалению, не имел возможности как следует обрабатывать свои произведения. Все они носят отрывочный характер. Благодаря своим обширным познаниям во всех областях, благодаря своим путешествиям и наблюдениям в самых разнообразных странах от Италии до Японии и Америки, благодаря своей необычайной работоспособности Мечников собрал огромное количество научных материалов, которыми ежедневная борьба за существование не дала ему возможности воспользоваться целиком. Так, например, настоящее произведение, которое мне приходится редактировать, должно было представлять, по мысли автора, только часть более обширного труда по социальной философии. В этом труде Мечников после изложения своих взглядов по вопросу о человеческих расах, о влиянии географической среды, о прогрессе намеревался рассмотреть под углом своей точки зрения и будущее человеческого рода. В редкие минуты облегчения, когда приступы болезни несколько замедлялись, даже в самые последние дни своей жизни, когда чувствовалось уже приближение вечной ночи, Мечников не переставал говорить со мною о своих планах и мечтал написать книгу, которая была бы как бы продолжением настоящей. Эта книга должна была бы носить заглавие «Цель жизни». Мечников чувствовал наступление смерти, но его мысль была всецело занята великим вопросом о жизни.

«Что нужно делать, — говорил он не один раз во время наших бесед, — чтобы победить все враждебные человеку условия и сделать возможной на Земле счастливую жизнь? Каким образом можно обосновать действительно научную мораль, выполнение которой способно наполнить нас чувством радости и удовлетворения? После того как наука разрушила детскую веру в существование благого провидения, после того как она уничтожила наивную веру в благожелательную природу, которая оберегает нас в нашей жизни, вопрос о создании действительно научной морали является первой необходимостью. Единственный путь, который открывается перед человеком, — это объединить свои усилия с усилиями других людей, чтобы совместно победить все силы природы и направить их на служение новому обществу, построенному на принципах справедливости и взаимного уважения». К сожалению, Мечникову не суждено было выполнить эту вторую работу и набросать перед человечеством грандиозный идеал новой морали солидарности.

Настоящее произведение было также продиктовано идеей о необходимости более справедливого порядка вещей, чем существующий. Вместе с тем в нем затронуты и чисто научные вопросы, имеющие величайшую важность. Наиболее ценная часть этой книги, по моему мнению, это та, где автор разбирает вопрос о влиянии географической среды на человеческие расы. Я не сомневаюсь, что в будущем наука должна будет признать правильность выводов и заключений автора по этому вопросу.

Еще не так давно историки почти не занимались вопросом о влиянии среды на человека, считая это оскорбительным для достоинства человеческого рода. Природа, если историки решались говорить о ней, являлась для них только своего рода ареной, на которой должна разыграться заранее составленная драма; реки и моря, горы, лес — все это было создано для человека, подобно тому как аллеи сада проводятся для прогулок владельца.

Правда, со времени Монтескье ни один ученый не осмеливался отрицать действия среды на расы, но почти каждый из этих ученых, говоря о влиянии среды, говорил, что невозможно точно установить, в какой мере влияет среда на человека. Карл Риттер — Лейбниц современной географии — пробовал обойти трудность этого вопроса тем, что признавал заранее установленную между человеком и окружающей его средой полную гармонию, подобную той, какую Лейбниц установил между душою и телом. Согласно этому великому географу, в то же время и большому поэту, весь рельеф нашей планеты, все тело нашей планеты с его позвоночником, с его «членами» точно совпадает в своем влиянии на человека с гением того народа, который должен населять данную область. Взаимное влияние происходит между Землей и населяющими ее народами, и путем такого влияния среды на человека и человека на среду, путем такого действия и воздействия человеческий род развивается согласно божественному предначертанию.

Конечно, такая теория не могла быть долго разделяема современными антропологами и географами. Дальнейшее развитие науки показало ненаучность и ложность такого взгляда, но вместо него никто не смог создать новой теории, более отвечающей современным требованиям научного духа. Даже большинство тех ученых, которые с торжеством доказывают всю нелепость утверждений Боссюэта, признававшего маленький иудейский город центром всемирной истории, сами не

далеко уходят от точки зрения Боссюэта. Если они даже и отрицают теорию существования «избранного народа», они тем не менее продолжают говорить об «избранной расе», которая благодаря своему гению одна только способна к прогрессу.

Таким образом, мы видим, что даже среди защитников теории «эволюции» большинство ученых признают первоначальную иерархию рас и утверждают, что только избранная раса способна к прогрессированию и к цивилизации, остальные же расы обречены на вечное пребывание в варварстве и в состоянии дикарства. Конечно, раса, стоящая на первом месте и способная к прогрессу, — это наша раса.

Правда, утверждал приоритет нашей белой расы, ученые забывают нам сказать о том, отличалась ли наша раса от других рас при начале своего развития и не смешивается ли она, соприкасаясь с другими расами; нам не говорят о том, все ли нации и племена, называемые одними учеными «арийскими», другими «индо-германскими», входят в состав этой расы.

Не будет ли более научным признать, согласно новейшим теориям, принятым многими учеными, что избранной расой человечества является так называемая «средиземноморская» раса, так как еще «божественный Платон» говорил, что люди живут вокруг Средиземного моря, «подобно тому как лягушки живут вокруг большого пруда»?

Если мы будем придерживаться первого рода гипотез, то финны, венгерцы, баски, внесшие очень много в общую сокровищницу прогресса, должны будут быть отнесены в ряд наций низкого происхождения, тогда как первыми представителями избранной расы должны будут считаться в нашей Европе богемцы или цыгане, которые еще и в наши дни ведут кочевой образ жизни или наполняют грязные предместья наших больших городов.

Если мы будем придерживаться теорий второго рода, т.е. признавать приоритет «средиземноморской» расы, то из ряда избранных народов мы должны будем исключить индусов, которые между тем уже имели свои исторические эпопеи, знали грамматику и проделали весь круг философии в то время, когда народы Западной Европы еще бродили в диком состоянии по лесам.

Если мы будем, чтобы упростить классификацию, различать расы по цвету кожи их представителей, причем, конечно, белых людей поставим на первое место, то в этом случае мы должны будем признать как родных братьев европейцев племя малайских альфуров, живущих в лесах и охотящихся за людьми. Если же мы будем считать отличительным признаком расы язык, то мы должны признать в числе народов избранной расы все низшие нации, которые некогда были побеждены племенами высшей расы и усвоили язык победителей; чтобы быть логичными, мы должны будем причислить к избранным народам и детей рабов республики Сан-Доминго или Гаити, говорящих по-французски.

Наконец, если мы будем классифицировать людей по форме их черепа, по волосам, как то пытаются делать некоторые антропологи, то мы придем в этом случае к еще более случайным и странным выводам. Союзы людей, скрещивания всякого рода, вызванные войнами или мирными торговыми сношениями, до бесконечности изменяли первоначальные элементы того, что мы называем теперь расой и что в действительности представляет лишь просто местную и временную группировку.

Говоря вообще, как бы это ни было обидно для человеческого самолюбия, мы должны признать свое полное невежество в вопросе о расах и должны также признать, что современная классификация народов по расам и подрасам имеет лишь полунаучный и временный характер. Ни один факт не дает антропологам права ставить в привилегированное положение свою собственную расу и утверждать, что она не подвержена влиянию среды.

«Всякая раса не является основной причиной, но представляет следствие», она — «дочь Земли», т.е. всей совокупности физических условий, в каких эта раса живет. Расу создает физико-географическая среда, и эта среда постоянно видоизменяет расу и трансформирует. Не наблюдаем ли мы, даже в течение нашей короткой жизни, как формируются новые этнические образования, которые мы не колеблясь назвали бы «расами», если бы мы не знали истории таких образований. Разве мы не видим, как в узких горных долинах, лишенных света, создается особый тип кретина с большим зобом, который передается по наследству из поколения в поколение? В каждой стране население различается не только по своему умственному развитию, но также и по своему физическому типу, который вырабатывается благодаря профессиональным занятиям; в какую бы страну мы ни попали, мы легко сможем отличить в толпе кузнеца, матроса, солдата, чиновника, попа. «Антропопластическая» сила специальной среды, в которой живет человек, так велика, что католический монах умеренных областей Италии и калмыцкий «лама» с высоких плоскогорий Центральной Азии кажутся нам родными братьями.

В больших городах современных цивилизованных стран под влиянием ужасающих условий нищеты мы видим, как создается особая «раса» людей, нисколько не похожих на остальных жителей города. Итальянский ученый Ломброзо выступил в науке даже с гипотезой, что «преступный тип» человека, населяющего трущобы и предместья наших больших городов, представляет собою атавистический возврат к первобытному типу человека, населявшему Европу в эпоху каменного века. Но нам нет надобности прибегать к такого рода гипотезам, нам достаточно только констатировать, что «низшая раса родится — или возрождается, если угодно, — в вырождающейся среде».

В бесконечном разнообразии условий, создающих среду, — астрономических, физических, климатических, антропологических — некоторые условия постоянны или изменяются крайне медленно и незаметно, но рядом с ними существуют другие, которые изменяются сравнительно быстро, и эти-то условия оказывают наибольшее влияние на человека и на процесс образования этнических групп, называемых расами и подрасами; влияние это совершается или непосредственно, или же путем тысячи различных комбинаций взаимных влияний. В разных климатических поясах, под различными широтами, в разных областях суши и морей среда меняется, и вместе с ней меняется человек. Но среда изменяется не только в пространстве, она меняется также и во времени. Из века в век изменяются условия в каждой местности, и иногда случается, что условия, бывшие в известную стадию развития благоприятными для человека и имевшими большое значение для его жизни, позднее становятся бесполезными или даже вредными.

Человеческая история представляет не что иное, как длинный ряд примеров того, как условия среды и очертания поверхности нашей планеты оказывали

благотворное или задерживающее влияние на развитие человечества. Так, например, океаны, которые являются в наше время орудием международного единения и путем торговых и идейных сношений, некогда вселяли в человечество только чувство ужаса и служили средством разъединения народов. Еще только пять веков тому назад Атлантика была для народов Западной Европы ужасным «морем мрака». Подобно тому как птенец, повисший на краю гнезда, с ужасом смотрит на беспредельный воздушный океан, который позднее станет для него родной стихией, первобытный человек также со страхом смотрит на воды океана.

Изрезанные побережья, образующие бесчисленные полуострова и заливы, характерные для Греции, без сомнения, оказали огромное влияние на развитие древних эллинов и способствовали прогрессу мореходства и развитию культуры вообще. Многочисленные полуострова и заливы Великобритании способствовали также развитию английского народа и сделали из Англии морскую державу. Но что значат и какое влияние имеют эти изрезы берега в настоящее время, когда достаточно для парохода несколько часов, чтобы пройти то расстояние, по которому корабли Одиссея блуждали в течение многих лет. Какое значение имеют теперь естественные гавани, когда человек может на песчаном берегу, некогда недоступном для больших кораблей, создавать глубокие искусственные порты, куда могут входить океанские пароходы?

Таким образом, географическая среда не оказывает своего влияния в одинаковой степени всегда и постоянно. Ее влияние не происходит с фатальной необходимостью. Поражающий пример изменения физико-географической среды мы видим в Месопотамии, в древней области, где протекают реки Тигр и Евфрат. Некогда в этой благословенной долине культурные племена благодаря искусственному орошению и канализации достигли того, что земля давала урожаи в сам-сто. Когда Месопотамия была завоевана арабами, людьми пустыни, для которых родной стихией была песчаная степь с редкой и тощей растительностью, Месопотамия мало-помалу превратилась в пустыню: арабы постарались придать ей вид родной Аравии, они вырубали леса, не поддерживали запруды, оставляли без ремонта каналы, и постепенно пески покрыли плодоносные поля.

Таким образом, главную причину и характер социальных учреждений и цивилизации данного народа мы не должны искать всецело только во влиянии окружающей среды; характер цивилизации и социального строя зависит главным образом от того способа приспособления к условиям окружающей среды, какой практикует данный народ.

Приспособляясь к среде, а в этом и состоит вся цивилизация, человек научается двум вещам, с первого взгляда противоречащим друг другу: во-первых, он научается освобождаться от абсолютной власти среды, научается, например, в стране холода, снега и льда обеспечить себя теплом, обильной пищей и известным комфортом, и, с другой стороны, человек увеличивает до бесконечности точки соприкосновения с окружающей средой и научается использовать тысячи природных условий, бывших до того времени для него бесполезными или даже вредными.

Это положение верно и по отношению к рекам, как и ко всем другим органам нашей планеты. Ценность и полезность рек изменялась самым странным образом в течение истории человечества. Прежде всего, все реки, протекающие в полярных

областях или находящиеся значительную часть года скованными льдами, как, например, Печора, Обь, Енисей, Лена, Маккензи и др., текут, так сказать, вне исторической зоны, за пределами истории; этими реками может интересоваться только физическая география. Точно так же в тропической области, там, где естественные географические условия не способствуют в сильной мере развитию в человеке энергии и где, следовательно, народы едва вышли из стадии первобытного состояния, реки имеют также только второстепенное значение в жизни людей. Так, самая большая река на Земле — Амазонка — протекает почти по необитаемым областям. Наконец, самая большая река умеренного пояса — Миссисипи, — играющая огромную роль в экономической жизни Соединенных Штатов, ранее не имела никакого значения для индейцев, так как, живя охотой, они не нуждались в этой реке.

Однако, не приписывая влиянию рек на человека никакого таинственного и фатального характера, мы тем не менее должны признать тот факт, что с начала истории цивилизация Старого Света зародилась и развилась на берегах больших рек, между 20 и 40 градусами северной широты. Нил в своем нижнем течении, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Хуанхэ и Янцзы были колыбелью цивилизации и своими ежегодными разливами являлись учителями прибрежных жителей.

В своей книге Лев Мечников прекрасно изложил различные исторические периоды, берущие начало в бассейнах названных рек. Он знакомит читателя, как эти различные, узконациональные культуры, постепенно смешиваясь друг с другом, способствовали зарождению средиземноморской цивилизации: на западе — цивилизации, охватившей Малую Азию и Западную Европу, а на востоке — цивилизации Китая и Японии. Наконец, автор говорит нам о начале «мировой» цивилизации, океанической, интернациональной, которая охватила не только народы Европы, но и народы Америки и Австралии.

В своем произведении Мечников знакомит читателя с формами различных цивилизаций при посредстве дошедших до нашего времени записей, песен, молитвенных гимнов и т.д. Но все эти памятники былых цивилизации являются памятниками уже сравнительно высокой стадии культуры, а в некоторых случаях цивилизации, достигшей даже своей зрелости, потому что в ту эпоху, когда составлялись приводимые Мечниковым исторические записи, народы уже утратили свою творческую способность, которую дает свободная ассоциация, и большею частью были объединены в большие деспотические государства, в которых всякая частная инициатива находилась под контролем высшей власти царей или священников.

За исключением Индии, история не сохранила нам сведений о жизни тех первобытных коммун и общин, которые образовались на берегах рек и под влиянием чувства необходимости стали практиковать взаимопомощь в тех случаях, когда силы отдельного человека были недостаточны. История ничего не говорит о том, как первобытные люди научились объединять свои усилия, чтобы совместно бороться против наводнений, воздвигать общими усилиями плотины, прорывать каналы и т.п. А между тем знакомство с этими первыми проявлениями коллективного труда, выяснение вопроса о зарождении первых социальных объединений было бы в высшей степени интересно. К сожалению, мы не можем проникнуть сквозь завесу веков к первым истокам нашей цивилизации; мы лишь

можем составить приблизительное понятие о жизни первобытных наших предков, изучая жизнь современных диких племен и народов.

В своей книге Мечников, быть может, недостаточно остановился на этой стороне вопроса и не отдал должного внимания «дикарям» на тех немногих страницах своей книги, где он говорит об этих народах, так как эти «дикари» внесли также и свою долю в общее дело человечества.

Движение человечества вперед совершалось не по прямой линии и не непосредственно от группы к группе. Путь человечества и развитие цивилизации можно сравнить с целым рядом спиральных линий, чередований эпох прогресса, постоянных колебаний, как бы своего рода приливов и отливов.

В жизни каждого народа, так же как и в жизни огромных наций, которым принадлежит в настоящее время гегемония на нашей планете, мы можем видеть, как периоды различных фаз развития, устанавливаемых Мечниковым, сменяли друг друга; эти периоды Мечников называет: период насильственного объединения людей, период подчиненности и период согласованных усилий. Эти периоды Мечников считает необходимыми этапами нормальной эволюции.

В самом деле, если мы будем изучать жизнь наиболее диких племен, мы придем к заключению, что и среди них происходят в миниатюре те же явления, какие мы наблюдаем и в жизни так называемых «высших» наций. История маленьких наций и «полуварварских» народов повторяет историю всего человечества, но лишь в более простых, но не менее верных чертах.

Но будем ли мы изучать историю «малых» или «великих» наций, мы всюду натолкнемся на факт, что только благодаря солидарности, свободному объединению усилий совершается всякий прогресс. Не освободившиеся еще окончательно от дикости наших предков, но став уже «полубогами» по своему идеалу, мы знаем теперь, каким образом человечество совершило свой путь, начиная с того момента, как наши предки-людоеды вышли из своих пещер.

Историк как беспристрастный судья раскрывает нам картину прошедших веков и показывает нам, как в бесконечном процессе развития человечества закон слепой и жестокой борьбы за существование, так превозносимый поклонниками успеха, все более и более подчиняется второму закону — взаимной помощи, в силу которого слабые организмы объединяются друг с другом для совместной защиты и борьбы против враждебных сил, для совместного использования естественных условий их среды.

Мы знаем теперь, что если нашим потомкам суждено будет достигнуть высшего развития науки и свободы, то этому они будут обязаны только взаимному сотрудничеству, взаимной помощи, из которой мало-помалу разовьется истинное братство.

С чувством беспредельного стыда за человечество мы слышим еще и теперь, после стольких веков исторического развития и после стольких усилий лучших людей всех веков и народов, громкие голоса, прославляющие «избранных людей» или «сильное правительство».

История призвана разоблачить и разрушить эти рабские теории; она доказывает человеку, как даже среди наиболее диких деспотий социальная жизнь поддерживалась только солидарным трудом всех членов социального тела. Настоящая книга полна доказательствами этой мысли, и это заставляет меня

предложить ее вниманию читающей публики. Я счастлив, что мне удалось выполнить дело, порученное мне покойным другом.

ⁱ Эта работа была написана Мечниковым по-французски в конце 1880-х годов на основе курса лекций «Великие исторические реки», читанного им в 1885—1886 гг. в Невшательской академии в Швейцарии. По замыслу автора она должна была стать первой частью его труда «Цель жизни». Две последующие планировалось посвятить подчиненным и свободным союзам людей (соответственно средиземноморским и океаническим цивилизациям). Смерть помешала осуществить этот замысел.

Книга была издана в 1889 г. в Париже стараниями друга Мечникова Элизе Реклю и с его предисловием. Она сразу же вызвала живой интерес как за границей (известна рецензия будущего творца геополитики Ф. Ратцеля — отрицательная), так и в России (эссе Вл.С. Соловьева, критические статьи Г.В. Плеханова и П.Г. Виноградова). Первый русский перевод был выполнен М.Д. Гродецким и издан в Санкт-Петербурге в 23-м и 24-м номерах журнала «Жизнь» за 1897 г. Затем, в 1899 г., книга вышла в свет отдельным изданием в Киеве—Харькове. По цензурным соображениям, в обоих изданиях были опущены анархические положения, отчего и произошла невольная подмена мечниковской концепции зарождения и развития цивилизаций — от принуждения (деспотии, подневольные союзы) к анархии (солидарность, кооперация, свободные союзы) при освоении обществом географической среды — концепцией развития, строго определяемого географической средой. Это надолго определило отнесение взглядов автора к школе географического детерминизма. Между тем идеи, высказанные Мечниковым, в сущности, уже далеко вышли за рамки этой школы. Полностью и без искажений книга Мечникова на русском языке была издана лишь в 1924 г. московским издательством «Голос труда» под редакцией Н.К. Лебедева. Ее новый перевод был осуществлен Н.А. Критской. Это издание и воспроизводится в настоящем томе. Оно сопровождается предисловием Э. Реклю из публикации 1889 г., в котором опущена лишь та его часть, где Реклю весьма приблизительно излагает биографию Л. Мечникова

Глава первая

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: