Реципиент (читатель, слушатель, зритель)

В детском театре можно услышать, как маленькие ре­ципиенты воспринимают спектакль: «Оглянись!» — кри­чат они Красной Шапочке, не замечающей волка; «Ухо­ди!» — прогоняют они серого разбойника. Дети ведут себя так, как будто художественный текст не замкнут в себе и в него можно вмешиваться путем обратной связи!

Как же нужно воспринимать искусство? Правильно ли столь активное и непосредственное его восприятие? Изве-. стна история, когда вполне взрослый зритель, смотревший трагедию «Отелло» Шекспира, был так по-детски наивен и не в меру активен, так захвачен действием, так возму­щен коварством Яго, что выскочил на сцену и убил Яго или, вернее, актера, исполнявшего эту роль. Опомнившись и осознав содеянное, этот зритель покончил с собой. Ле-

генда гласит, что их похоронили вместе и на памятнике написали: «Лучшему актеру и лучшему зрителю». Одна­ко лучший ли это зритель? Следует ли по-детски доверчи­во относиться к художественному творению, принимая его за реальность? Или более точной формулой художествен­ной рецепции будет та, при которой художественные эмо­ции выливаются не в активное действие, а в художествен­ное переживание («гармонией упьюсь», «над вымыслом слезами обольюсь»)? А может быть, лучший реципиент художественной культуры — это человек, способный к «ума холодным наблюденьям»? Решая эти проблемы, Гете выделил три типа художественного восприятия: 1) наслаж­даться красотой, не рассуждая; 2) судить, не наслаждаясь; 3) судить, наслаждаясь, и наслаждаться, рассуждая. Имен­но те, кто способен к последнему типу художественного восприятия, по мнению Гете, и воссоздают произведение заново: только они способны усвоить все богатство худо­жественной мысли. Этот третий тип художественного вос­приятия адекватен природе художественного произведе­ния.

Процесс художественной рецепции очень сложен. И даже вышеприведенное теоретически емкое суждение Гете не отвечает на многие вопросы, связанные с процедурой восприятия искусства. Должно ли восприятие быть ак­тивным и какова мера этой активности? Является ли вос­приятие сотворчеством, или это — адекватное прочтение, снятие эмоционально-мыслительного слепка с текста? Дол­жно ли при восприятии отличать художественные образы от реалий, или же следует отождествлять героя произве­дения с неким живым лицом? Какова должна быть пост­рецепция, то есть следует ли реципиенту подражать герою и его действиям, или же это не входит в программу вос­приятия? Число этих вопросов, как и число загадок и па­радоксов художественного восприятия, очень велико.

В процессе восприятия точка зрения реципиента ко­леблется между художественной позицией созерцателя и созерцаемого. Зритель видит все глазами Гамлета, а с дру­гой стороны, он видит самого Гамлета своими собственны­ми глазами. Всякий зритель одновременно и Гамлет, и его созерцатель.

Характер художественного восприятия определяется не только художественным текстом, но и особенностями реципиента. Художественное восприятие превращает ху­дожественное произведение в факт сознания реципиента. Художественная рецепция поднимает читателя и зрителя до общения с Шекспиром, Моцартом, Рафаэлем, Пушки­ным. Опыт отношения великих художников к жизни, их миросозерцание, их концепция мира, свернутые в произ­ведении, трансплантируются художественным восприяти­ем в сознание зрителя и в той или иной степени стано­вятся содержанием этого сознания и ориентирами его отношения к действительности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: