Наука, философия, религия

Необходимо различать философско-религиозную проблему происхождения языка, связанную с загадкой происхождения человека, и глоттогенез – процессы становления и развития языка, изучаемые научными средствами сравнительно-исторического метода (компаративистики). По утверждению самих компаративистов, установить фонетический и морфологический состав слов праязыка, конечно, с известной долей гипотетичности, можно. Проблема возникновения знаков и социальных функций общения принципиально не решаема.

Учитывая спекулятивный (умозрительный) характер гипотез происхождения языка, созданное в 1865 г. Парижское лингвистическое общество во второй статье Устава исключило данную проблематику из своей работы. Иногда, правда, дается иная интерпретация запрета. Например, болгарский учебник «Языкознание» (1959) утверждает: «…Верующие не любят заниматься проблемой происхождения языка, и никак не случайно, что один пункт устава «Парижского лингвистического общества»… специально запретил рассматривать эту проблему»[11]. Это не так. Во-первых, верующие как раз охотно обсуждают данную тему. Во-вторых, позитивистски настроенные лингвисты Парижского лингвистического общества делали ставку на эмпирический материал и экспериментальную проверку полученного результата. Они не желали иметь дело с философскими проблемами языкознания.

Исследования подобного рода возродились во Франции лишь в 1965 г. Поток публикаций на данную тему не только иссякает, но и растет. К 1975 г. было зафиксировано 15 тыс. публикаций. В 1984 г. в Париже зарегистрировано Международное общество по изучению происхождения языка и глоттогенеза. К 1992 г. оно включало 200 официальных членов[12]. Каждые два года проводятся конгрессы с участием биологов (этологов и генетиков), нейрофизиологов, психологов, антропологов, палеоисториков, археологов, семиологов, лингвистов, специалистов по искусственному интеллекту, философов. Особенно активно глоттогенезом занимаются лингвистика (компаративистика), археология и биология (популяционная генетика). К данному моменту генетики, археологи и лингвисты уже начали координировать свои результаты. Палеонтолог К. Стрингер осторожно, но недвусмысленно предполагает: «Возможно, мы стоим на пороге создания единой теории, которая объединит палеоантропологические, археологические, генетические и лингвистические доказательства в пользу африканской моногенетической модели»[13].

Известный советский лингвист В.И. Абаев писал: «Вопрос о происхождении языка был и остается одной из центральных проблем не только исторического, но и теоретического языкознания»[14]. Данный вопрос бесконечно серьезней всех лингвистических проблем вместе взятых. Решение его определяет перспективу всей жизни человека, потому что проблема происхождения языка – это проблема антропогенеза и образа жизни. У потомков обезьяны (а в первом «колене» – аммиачных газов «первичного бульона») – одна жизненная стратегия и система ценностей, у потомков Адама и Евы – другая.

Американский лингвист М. Рулен особо отмечает интерес неспециалистов: «Вопрос о происхождении языка – всякое обсуждение которого было запрещено Парижским лингвистическим обществом в 1866 г. – всегда был одной из немногих лингвистических проблем, интересующих широкую публику»[15]. Одна из причин – высокая степень спекулятивности подобных размышлений. Дилетанту представляется, что в области неопределенности можно фантазировать, сколько заблагорассудится. Но очевидно, что интерес вызван не просто праздным любопытством и желанием попробовать свои силы в жанре научной фантастики. Любой мыслящий человек интуитивно чувствует здесь огромного масштаба тему – загадку происхождения человека. Перед ней все науки равны, потому что это не столько научная, сколько мировоззренческая (философская, религиозная) проблема.

Прежде всего следует определиться с критериями научного познания. Выражения научное доказательство, научная теория, научная истина предполагают, что мы знаем, где кончается наука и начинается философия. На самом деле не всё так однозначно. Профессор М. Рьюз указывает на революцию в сознании научного сообщества: «Сегодня … мы осознали, что никаких резких и однозначных границ между научными и ненаучными формами духовной деятельности просто не существует»[16]. При некоторой размытости границ между наукой и ненаукой критерии разграничения есть.

Наука – интеллектуально-экспериментальный путь к истине. Научная теория должна быть логически непротиворечивой и соответствовать действительности. Научное доказательство – экспериментальное подтверждение факта (принцип верификации). На основании фактов строятся научные теории. Но нет гарантии, что новый опыт не откроет фактов, не объяснимых существующей теорией. Австрийский методолог науки К. Поппер дополнил традиционный критерий верификации принципом фальсификации, согласно которому теория считается научной, если она допускает возможность дальнейшей проверки и опровержения. Теории, в принципе не допускающие проверки, не научны. Такие построения входят в сферу науки под названием описательных теорий. Описательные теории не допускают проверки, но основываются на логике и научных фактах. При уклонении теории от правил научного познания она становится паранаучной (псевдонаучной).

Дарвинизм до сих пор многие считают научной теорией. Однако даже советские ученые понимали, что это не так. Выдающийся биолог-эволюционист А.А. Любищев пишет: «… Дарвинизм не только и не столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании механистического материализма»[17]. Современное науковедение, различая среди теорий описательные, научные и дедуктивные, относит дарвинизм к первой группе, в которой выделение объектов и явлений, а также формулировка общих закономерностей основаны на эмпирических данных, но «корректировка доказательств и логический анализ не проводятся»[18].

Говорить о доказательствах эволюции, как это часто делается в монографиях и учебниках, некорректно. Экспертиза Российской Академии Образования пришла к выводу, что все «традиционные для «советских» учебников так называемые «Доказательства эволюции» – эмбриологические, палеонтологические и биогеографические – таковыми не являются, так как вполне укладываются в альтернативную концепцию креационизма (творения)»[19]. Эволюционизм – мировоззренческая доктрина, а не научная теория. Она опирается на факты, но содержит интерпретационный компонент с антиэволюционистской альтернативой.

В новейших университетских учебниках предложено объективно и непредвзято рассматривать альтернативные теории эволюционизма и креационизма: «В настоящее время в России, где в течение многих десятилетий насаждался атеизм…, преподается только одна доктрина эволюционизма при полном отсутствии ее однозначного профессионально-научного обоснования. Тем самым отдается явное предпочтение научно не доказанной теории, так как все попытки построить физико-математическую, атомно-молекулярную и любую другую научную теорию универсальной эволюции закончились провалом, т.е. теория универсальной эволюции осталась чисто спекулятивной, до сих пор ничем не подтвержденной гипотезой словесно-интерпретационного характера»[20].

Философия – это логический, сугубо рациональный способ познания. Философская система экспериментально непроверяема, но она обязана быть логически последовательной. От религии философия отличается тем, что не допускает привлечения божественного откровения для объяснения фактов. (Промежуточное положение между богословием и философией занимает религиозная философия). Философия на основе научных данных стремится выработать целостное представление о мире, постигнуть наиболее фундаментальные характеристики бытия – время, пространство, материю, движение, идеальное, всеобщие законы и т.п.

Религия в целом не противостоит ни науке, ни философии. Религиозные утверждения нельзя подвергнуть научной критики, потому что наука не может работать с нематериальными сущностями. Существование или отсутствие Бога, божественных энергий, благодати, ангелов и т.п. не допускают проверки. Религиозное познание действительности опирается на веру в Бога, сверхъестественное происхождение сущего и мистический опыт. Однако этим содержание религиозной доктрины не исчерпывается. Религиозное (церковное) знание о природных, социокультурных, психических феноменах имеет обычный научно-практический источник. Церковь лишь дополняет научные открытия человека откровением Бога. Отдельный человек может этого не принимать, но научно доказать своей правоты он принципиально не способен.

Научная картина мира – это совокупность открытых фактов и законов природы (и общества). Из этих фактов люди делают разные мировоззренческие выводы. Верующий ученый источником возникновения Вселенной называет Бога, неверующий – случайное стечение обстоятельств. В любом случае атеистическое и религиозное мировоззрение ненаучно, являясь лишь результатом интерпретации научной картины мира.

В науке субъект использует инструмент для познания закономерностей окружающей действительности (природы, общества, текстов). Этот инструмент в идеале должен быть независим от личностных свойств ученого. Опыт одного исследователя должен повторяться другим с тем же результатом. В физике так и есть, а вот в литературоведении уже не всё так однозначно. В религиозном познании инструмент – это сам человек. Религиозная истина открывается тому, кто правильно себя настроит. Она точно так же объективно проверяется, как и научный факт, но только теми, кто имеет аналогичный настрой.

Итак, принципиальную разницу между научным и религиозным познанием мира можно представить в следующем виде.

Наука: субъект – инструмент – объект (мир).

Религия: субъект – субъект как самонастраивающийся инструмент – объект (Бог).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: