ХИТРОВЩИНА ОСВОБОЖДЕНА!

Село Хитровщина широко раскинулось на высоком пригорке. Большак белой снежной лентой извивался между домиками села.

Колоннами приближались к селу. Рядом с обстрелянными шли новички, еще не нюхавшие пороха. Все вокруг безмолвствовало. Село казалось безлюдным, опустевшим. Но командир 1097-го полка майор Свиридов угадал хитрость врата. Он знал, что тишина обманчива, что враг может ощетиниться автоматами, пулеметами, штыками. Осторожность и еще раз осторожность!

Майор подал условный знак комбату Решетникову. Через минуту застрочил «максим» старшего сержанта Доронина и, вторя ему, обновили свои ручные пулеметы Ромаев, Кашинский, Ерастов, Сульдин. Одновременно воздух взорвали мощные разрывы артиллерийских снарядов. Но немцы, засевшие в Хитровщине, молчали.

- Шалишь, заставим отвечать, - с юношеским задором произнес майор. - А ну, ребята, еще раз по церкви, - добавил он, всматриваясь в бинокль.

Гул выстрелов далеким эхом раздался в поле. Залп за залпом выпускали артиллеристы. Майор видел, как кусками кирпича осыпалась церковная стена, как разлетались по сторонам, смешавшись со снегом, куски щебня. И вдруг «мертвое» село заговорило дробной пулеметной речью. Бойцы залегли. Началась ожесточенная перестрелка.

Все поле гудело от свиста и грохота. Ничто уже не напоминало о недавней тишине. Рассеялись последние складки тумана, день вступал в свои права.

Вынудив немцев «заговорить», бойцы майора Свиридова и батарейцы 888-го артполка взяли в работу их огневые точки и, в первую очередь, два пулемета на церкви. Эти пулеметы, удобно расположившись на колокольне, господствовали над подступами к селу. Атака в лоб требовала больших жертв. Зайти с фланга, окружить село? Но как это сделать, при дневном свете и великолепных наблюдательских возможностях врага?!

Решение пришло неожиданно.(34)

Метрах в 100, на северо-запад от большака, одиноко стоял полуразвалившийся сарай. Из-за перебитых досок сарая уныло торчали обледеневшие концы соломенных стогов. Солома! Ее первым заметил командир роты лейтенант Селюков.

- Солома... Солома, - задумчиво бормотал лейтенант, - а что если зажечь ее и под прикрытием дыма зайти в тыл врагу.

- Рискованно, - сказал майор Свиридов, выслушав план Селюкова, - впрочем, - добавил он тут же, - без риска и воевать нельзя. Действуйте!..

- А ну, кто подожжет солому? - тихо произнес Селюков, оглядывая ряды залегших бойцов. Лес рук был ответом командиру.

- Кашинский, выходите! - приказал лейтенант. Вперед вышел маленький коренастый Кашинский.

Его крепкую энергичную фигуру помнили еще с Саранска: несмотря на небольшой рост, Кашинский всегда шел направляющим колонны пулеметчиков. И не было лучшего строевика, чем этот, впервые пришедший в армию, молодой боец,

Крепко прижав ручной пулемет, подталкивая его вперед, Кашинский пополз к сараю. Вскоре немцы заметили его. Вокруг отважного пулеметчика засвистели пули. - «Врешь, не достанешь», - Кашинский полз все дальше и дальше. Вот уже сарай рядом. Кашинский, чуть приподнявшись, рванул сноп соломы. Не тут-то было. Крепко примерзший к доскам, сноп не поддавался. Необходимо было стать хотя бы на колени. «Раз, два, три!»... Скомандовал сам себе боец. Стремительно вскочив, он с силой рванул сноп, за ним другой. Солома, рассыпавшись, падала к ногам пулеметчика. Но тут, же что-то ударило в кисть правой руки, острой болью отозвавшись во всем теле.

- Ранен, - мелькнула мысль. Впрочем, раздумывать было некогда. Упав на колени, Кашинский быстро поджигал сухие концы снопов. Столб пламени взвился кверху...

- Назад надо было проползти те же сто метров, - рассказывал впоследствии пулеметчик. - А мне они показались десятками километров. Силы оставляли. В голове шумело, свист пуль казался грохо(35)том... - Но Кашинский приполз, прижимая больной рукой пулемет.

- Ты что? - тревожно спросил Свиридов, заметив кровь на пальцах бойца.

- Да вот, ранен, - как бы виновато ответил боец.

- Молодец, Кашинский! - ласково звучали слова майора.

Вскоре клубы дыма скрыли от глаз бойцов церковь и окрестные дома. Пехота двигалась в обход села. Гитлеровцы продолжали обстрел вслепую. Им беспрерывно отвечали батарейцы артполка.

Бойцы лейтенанта Селюкова уже приближались к северо-западной окраине села, как откуда-то из глубины его заговорил немецкий пулемет. Бойцы мгновенно зарылись в снег.

- Ромаев, - крикнул Селюков. Пулеметчик подполз к командиру. Через минуту застрекотал его «максим».

- Давай, давай, Ромаев! - кричал Селюков, а сам, вырвавшись вперед, подползал к домам села, решив с фланга гранатами, навести панику на расчет немцев. Главное - незамеченным подойти как можно ближе. Один дом позади, второй... Впереди у края оврага командир заметил две приплясывающих зеленых фигурки. Фрицам холодно? Пусть им станет жарко! Разрыв гранаты заволакивает фигуры немцев густым снежным туманом... Но вражеский пулемет продолжает работать. Вторая, а затем третья РГД летит в овраг. Пулемет замолкает.

Из глубины села раздавались крики, выстрелы, глухое уханье артснарядов. На той стороне шел бой. Славно поработал минометчик замполитрука Зуев. Он заставил замолчать фашистский пулемет, засевший в торфянике. Торфяник был изрыт минами, точно огромный плуг прошелся по нему. Лишившись пулеметной поддержки, немецкие автоматчики на этом участке уже не могли удержать нашу пехоту.

- Вдруг я увидел спины немецких солдат, - рассказывает Селюков. - Они отступали на нас, не заметив в разгаре боя, что попали в окружение. Зажатые с двух сторон, гитлеровцы безуспешно пытались отдельными группами прорваться на Епифань. Их настигали и истребляли.(36)

Вот одна группа как будто уже вырвалась на дорогу. Это были остатки вражеской колонны, стремительно отступавшей из Жмурово под ударами конников Белова. Два метких залпа артиллерийского орудия младшего лейтенанта Васина стерли с лица земли убегавших немецких захватчиков.

С запада и с востока стекались бойцы на площадь к церкви. Площадь оживленно гудела. Только что прибывший командир дивизии Андреев, окруженный бойцами, горячо жал руку лейтенанту Селюкову. Военкомдив Петров, заразительно смеясь, хлопал по плечу стройного голубоглазого минометчика Зуева. Старший сержант Доронин, Кашинский с перевязанной рукой и еще несколько бойцов по грудам кирпича и камня поднялись на колокольню. У изголовья мертвого фрица валялись остатки фашистских пулеметов. Их уничтожили славные артиллерийские дивизии. Под Хитровщиной начали они свой боевой путь грозных истребителей немецких захватчиков.

Не один десяток трупов, пушку, пулемет, 6 автомашин, 10 ящиков с минами, 5000 винтовочных патронов и много другого военного снаряжения оставили, удирая, немцы. Таков был итог боя за Хитровщину.

ОТОМСТИМ!

Дивизия шла на запад. Все новые и новые примеры храбрости и бесстрашия показывали наши бойцы, командиры, политработники. Приближались к Дону.

Краснополье, Грязново, Полунино, Ивановка - когда-то большие зажиточные села - теперь лежали на пути бойцов грудой развалин. Бойцы 1101-го полка, только что выбившие немцев из Краснополья, молча стояли вокруг огромного пепелища, которое(37) лишь недавно было школой. Фашистские бандиты взорвали это беленькое приветливое здание. 20 лет изо дня в день ходил сюда народный учитель Тимофей Васильевич Рубакин, 20 лет слышал он в этом здании громкие голоса ребят. Сейчас он стоит у пепелища, сняв шапку, как бы оплакивая тяжелую утрату. Ветер треплет его седеющую шевелюру.

- Вот, товарищи, смотрите. Вот он фашистский «новый порядок». - Тишину нарушает мягкий спокойный голос политрука Приходкина. - Фашисты хотят поработить наш народ, они грабят наши города и села, убивают стариков и детей. Не простим этого! - говорит политрук все громче и громче, - никогда не простим! Пусть кровь убитых стучит в нашем сердце до полной победы!

- Подлые выродки... - тихо шепчут губы старого учителя. Его голос дрожит болью и гневом, в глазах искорки слез.

- Будь спокоен, товарищ, - на плечо старика мягко ложится рука бойца Чугунова, - отомстим за твои слезы. Дай срок, фрицы поплачут...

Да, мы отомстим за пятилетнего Юру из Грязного, подстреленного гитлеровским бандитом, за горе полунинской колхозницы Татьяны Николаевой, склонившейся над телом убитого мужа. Они отомстят и за тебя, учитель Рубакин. Верь...(38)

ТАНКИ!

С взятием частями 10 армии г. Михайлова, Военный Совет ставит перед дивизией задачу: огибая влево, обеспечить еще больший замах армии и, усилив движение, выйти на рубеж к реке Дон и перехватить шоссе Сталиногорск-Одоев. Одновременно движением на юг окружить Епифань, куда наступали соседние стрелковые дивизии.

Немецкое командование отчасти разгадало наш замысел и, желая остановить наш стремительный марш, бросило против дивизии пехотный полк при поддержке семи танков, рассчитывая ударить во фланг нашим частям. Однако немцы запоздали, и вражеские танки вышли в район Чебыши тогда, когда наши боевые порядки прошли вперед, и противнику уже не удалось их нарушить. Немцы фактически ударили по нашим арьергардным частям, что не помешало дивизии выполнить главную задачу - выхода к Дону.

Утром 13 декабря наши полки выходили к селу Чебыши. Крепкая оборонительная линия противника на высотах 213,3 и 217,6 преграждала подступы к селу.

Удачно нащупав слабое место вражеской обороны, наша северная группировка с боем прорывалась в деревню. Ею руководили командир 1097-го полка майор Свиридов и военкомдив Петров, шедший с 1101-м полком. Один батальон 1097-го полка и две роты 1101-го полка уже вступали в Чебыши.

БОЙЦЫ НЕ ДРОГНУЛИ

Неожиданно послышались крики: «Танки, сзади танки! - вспоминает политрук Залюлеев. - И, действительно, из леса, нам во фланг со страшным ревом неслись фашистские танки. Один, два, три... Семь - насчитал я. Не скрою, - сердце дрогнуло. Выдержим ли? Но тут же машинально выхватил противотанковую гранату. Рев приближался...»

Танки неожиданно вырвались из выглядовского леса, со стороны Гагарино - Казановка. Они неслись в обход наших частей, вошедших в деревню. Враг пытался, создав видимость окружения, паникой расстроить наши ряды. Но тщетно. Бойцы не дрогнули, лишь отдельные паникеры бросились назад.

- Куда, трус? - большой ширококостный Чугунов нагонял молодого, худощавого красноармейца. Тот с перекошенным с перепугу лицом бежал из деревни. В сознании Чугунова встало скорбное лицо учителя Рубакина, остекленевшие глаза убитого мальчика Юры, согнутые горем плечи колхозницы Николаевой.

- Эх, гад, отступать! - крикнул он, презрительно рванув бегуна за ворот шинели. - А кто драться будет?...

Красноармеец повернулся. Как бы опомнившись, он растерянно хлопал глазами, на щеках, его проступили красные пятна. Может это была краска стыда?

«НАМ НЕКУДА ОТСТУПАТЬ!»

Военкомдив Петров, наблюдавший, эту сцену, вскоре увидел, как в одной из лощин залегли две фигуры, крепко сжав в ладонях противотанковые гранаты.

- У тебя есть дети? - неожиданно обратился военкомдив к одному из бойцов.

- Есть, товарищ комиссар, дочь у меня...

- У меня тоже дочь, - сказал комиссар, и обратился теперь ко всем... - У каждого из нас, товарищи, остались там, - он показал рукой на восток,(40) - дочери и матери. Нам некуда отступать. У нас есть чем бить танки фашистов!

Военкомдив сейчас, как и всегда, был там, где этого требовала обстановка, где приходилось выдержать наибольшее напряжение, где требовалось увлечь примером стойкости, мужества. И пример боевого комиссара воодушевлял...

Рев приближался… Серые чудовища взрывали снежное поле. Казалось, ничего не могло удержать их.

«ОРЛЯТА» КАПИТАНА ХУДОЛЕЕВА

- По фашистским машинам - огонь! - приказал командир артполка капитан Худолеев. Его голос был заглушен дружным залпом 4-х орудий.

Было сурово, всегда улыбающееся, лицо командира 5-й батареи лейтенанта Цыганова. Только что ос(41)колком мины пробило голову его другу младшему лейтенанту Ганину. Отомщу! - твердо решил Цыганов. Избрав своей целью левофланговый танк, он клал около него снаряд за снарядом. Наконец, танк завертелся на месте и стал, вскоре стал и второй танк. Остальные двинулись назад.

- Молодцы ребята! - кричал капитан Худолеев. Высокий, полный, он с присущей ему легкостью перебегал от орудия к орудию, воодушевляя батарейцев своим спокойствием. Артиллеристы любили своего капитана.

Прирожденный артиллерист, настоящий большевик, - говорили о нем. И эта была точная справедливая характеристика. Коммунисты артполка еще помнили выступление Григория Худолеева на дивизионном партактиве в Саранске. Как будто бы и учеба в полку шла неплохо и дисциплина была хорошая, а Худолеев нарисовал такую картину недостатков в работе полка, что всем стало ясно - рано довольствоваться достигнутым.

Командир по-молодому увлекался работой и увлекал других. В труднейших условиях он воспитал целую плеяду молодых талантливых артиллеристов. Плотников, Васин, Гельфандбейн, Чуркин, Цыганов и многие другие - кто их не знает в дивизии? Они воспитанники Худолеева.

- Мои орлята, - с гордостью говорил командир. - Такие не дрогнут! - повторял он себе сейчас, ласково вглядываясь в молодые, разгоряченные лица батарейцев.

УДАРИТЬ НАПЕРЕРЕЗ!

Окружив высоту 213,3, батальоны 1099-го полка приближались к южной окраине Чебыши. Впереди, сверкая на солнце очками, шел комиссар полка, старший политрук Черепанов. Немцы вяло отстреливались. Это было признанием своего поражения. Потеряв свой миномет, уничтоженный пулеметной очередью младшего лейтенанта Дегтярева, немцы вместе с минометом, очевидно, окончательно потеряли веру в успех. Они спешно грузили на обозы снаряжение, обмундирование, офицерские чемоданы.(42)

- Ударить бы им наперерез! - прошептал, оторвавшись от бинокля, Черепанов. Он повернулся, оглядывая ряды. Его взгляд остановился на стройном, подтянутом политруке Севостьянове. - Товарищ Севостьянов! - позвал он...

Политрук точно понял задачу. С 20-ю крепко вооруженными бойцами он выходил на большую дорогу, в тыл удиравшим немцам. Организовали засаду. Показались первые обозы.

- За мной! - став во весь рост, крикнул Севостьянов.

- Гитлеровцев было в несколько раз больше, - вспоминает политрук, - но чувство поражения, очевидно, окончательно сломило их волю в борьбе. Они разбежались, побросав обозы.

Батальоны 1099-го полка уже входили в деревню. Вскоре комиссар Черепанов крепко пожимал руку Севостъянову, поздравляя с удачей: ни один вражеский обоз не ушел из деревни.

Между тем, на севере деревни бой продолжался. У немцев действовало тут не менее 5-ти огневых точек, состоящих из орудий, минометов и пулеметов. Они пытались, защитившись ураганным огнем, дать своей пехоте время уйти за Дон, на Каменка-Семеновка-Гагарино.

РЕШИТЕЛЬНАЯ АТАКА

Лишь когда на южной окраине села появились бойцы 1099-го полка, немцы, почувствовав угрозу окружения, засуетились. Машины, лошади быстро выходили на единственную, оставшуюся свободной дорогу. Но и она уже находилась под контролем наших артиллеристов. Необходимо было решительной атакой окончательно истребить врага, не дать уйти его живой силе. Атаку организовал полковник Андреев. Только что, прибыв на этот участок, он быстро собрал командиров и поставил задачу: под прикрытием пулеметного огня настигнуть и истребить отступающего врага.

- Мало, товарищи, - говорил полковник, - гнать немца. Надо уничтожать его живую силу, истреблять и захватывать технику. Это главная задача! Ее по(45)ставил перед нами Сталин. Об этом надо помнить в каждом бою.

С наступлением сумерек, десятки немецких трупов валялись у домов и на дорогах Чебыши. В двухчасовой атаке наши бойцы винтовкой, ППШ, врукопашную беспощадно уничтожали гитлеровцев, а дорога на запад была усеяна грудами металла, дерева, разбитыми бочками, ящиками.

- Да, то был жаркий бой, - вспоминает боец Чугунов. И, как вечное напоминание о славном дне 13 декабря, на груди бойца сверкает орден «Красной Звезды», награда Родины за доблесть и мужество.

НА ЗАПАД!

Ночь с 13 на 14 декабря. Части дивизии отдыхают.

В жарко натопленных хатах расположились бойцы. Вкусно пахнет свежим хлебом, вареным картофелем. Красноармейцы бреются, чистятся, приводят себя в порядок. У многих в руках газеты, брошюры. Кое-где идут жаркие споры...

В одном из крайних домов деревни заседает партийное бюро полка. Идет прием в партию. Перед боем за Чебыши бойцы Носов, Чекунов и Федоров подали заявления в ВКП(б).

- В бой хочу итти коммунистом, - писал в своем заявлении Чекунов. - За Родину свою буду биться, не щадя ни сил, ни жизни. Если умру, то считайте меня коммунистом.

Сейчас партбюро разбирало заявления. Красноармейцы Носов, Чекунов и Федоров храбро дрались в прошедших боях, проявили большое мужество и отвагу. «Принять отважных бойцов в ряды ВКП(б)» - единодушно решило партбюро.(44)

* * *

На заре 14 декабря 1099-й полк получил задачу - выйти на рубеж деревни Семеновская и выбить оттуда немцев.

Стояло зимнее чистое утро. С ночи подморозило, а с утра показалось солнце и серебристый снег громко хрустел под ногами. Бойцы хорошо отдохнули и двигались сейчас бодро, весело, живо переглядывались.

К 3-м часам дня колонны достигли широкого холма, с которого хорошо была видна Семеновская, большая деревня, расположенная на перекрестке дорог. Ее оборонял полк 117-й немецкой дивизии.

- Он немного потрепан, мы его растреплем окончательно, - весело заявил командирам военком полка старший политрук Седин. Минометчики быстро развернулись и вступили в бой с артиллерией противника. Командир минометного взвода Иванченко посоветывался с лучшим командиром расчета Бояркиным. Бояркин первым засек расположение двух вражеских пушек, создавших плотный огневой заслон на краю деревни, а Иванченко выбрал наиболее удобную позицию, и туда они выдвинули свои минометы.

- А ну, давай, Бояркин, как всегда, потревожим немецкие игрушки. А то наша пехота лежит на снегу и может простудиться, - смеясь говорил Иванченко своему другу.

- Огонь! - закричал он. И молодой его голос, напряженный и сильный, далеко разносился по ветру, его слышала пехота, лежавшая внизу под холмок, и бойцы, волнуясь, крепче сжимали винтовки, готовясь к атаке.

Через некоторое время Бояркин докладывал капитану Панфилову: «Задохлись обе пушки. Не подают голоса»...

Бой длился уже несколько часов. И хотя наши, заняли большую часть села, немцы продолжали цепляться за каждый дом, в тщетной надежде вернуть утраченные позиции. Командир 8 роты лейтенант Кукшалов и несколько бойцов задами домов пробирались на соединение с ротой сапер. Дорогу им(45) преграждала группа автоматчиков, засевшая в одном из сараев. Фашисты вели круговой огонь и мешали продвигаться вперед и роте сапер и бойцам Кукшалова. Пришлось долго ползти по задам домов, тщательно маскируясь в снегу. Окружили сарай. Фашистские автоматчики не жалели патронов. Всюду взлетала снежная пыль от густых автоматных очередей. Острая резкая боль пронзила левую руку Кукшалова.

- Ранили, - мелькнуло в голове. Но силы еще есть.

- Товарищи, вперед! - крикнул он, а сам, прижимая раненую руку к ребру, правой вытаскивая гранату, тяжело побежал вперед... Брошенная ослабевшей рукой граната не долетела до сарая, зато другие справа и слева летели точнее и дальше. Немцы заметались в сарае.

- Вперед, товарищи! - продолжал кричать Кукшалов. Он уже лежал на снегу и, морщась от боли, пытался одной рукой примостить винтовку к плечу. Бойцы Кукшалова сделали последнее усилие и ворвались в сарай. Короткая борьба и 4 заколотых немцев один за другим были выброшены из сарая. Пусть идущие мимо бойцы видят «непобедимых завоевателей». Труп врага хорошо пахнет!

Бой заканчивался. Немцы удирали из деревни. Фашистский шофер заводил последнюю машину. В ней человек 20. Командир взвода Королев быстро лег в снег и прицелился. Выстрел. У шофера бессильно опустилась рука. Немцы тотчас выпрыгнули из машины и попрятались в сарае. Это и нужно было Королеву. Группа бойцов бросилась к сараю. Немцы сдавались, почти не оказывая сопротивления. Их вытаскивали из темных углов, из стогов сена, снимали с чердаков. Одного вытащили из уборной. Фриц кричал истошным голосом:

- «Тону, спасайте». Пришлось его спасти.

Королев считал пленных. - Девять. Один из бойцов указал ему на крышу сарая: «Гордый» фриц стоял на крыше и, незамечаемый никем, держал руки вверх.

- «Русь, не стреляй!» - кричал он. Помогли и этому спуститься вниз. Последним отыскался офи(46)цер с тремя фашистскими наградными знаками на груди.

- В этом бою мы уничтожили не менее 400 немцев, захватили 4 автомашины, 6 мотоциклов, много оружия и боеприпасов, - так говорил боец Макар Дунаев своим товарищам, когда они к вечеру после небольшого отдыха, снова готовились к маршу.

ЗА ДОНОМ

15 декабря дивизия вышла на левый берег Дона. Ледяной покров реки переливался на ярком утреннем солнце мириадами лучей.

- Красота какая! - восхищенно произнес минометчик Катаев.

Этот пожилой боец любил природу. И сейчас, после нескольких дней боев, он как будто впервые увидел красоту родных русских мест.

Великий Дон! Река русской славы! Тут, у ее верховья, почти 6 веков назад, стояли славные дружинники Димитрия Донского.

- Они с честью отстояли русскую землю, - горячо говорил бойцам политрук Шуман, заканчивая рассказ о славной Куликовской битве. - Тут, на этой земле Димитрий Донской гнал и уничтожал татаро-монгольские орды. Мы должны также беспощадно уничтожать кровавые орды гитлеровцев!..

Отступая, немцы стягивали свои силы в угольный район Товарково - Каганович. Дивизия неотступно шла по следам врага.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: