НАСТУПЛЕНИЕ НА ГОРОД

На рассвете 12 января по общему сигналу началось наступление на город и станцию. Первый батальон 1097-го вели наступление со стороны Красного Холма, а второй батальон 1099-го - со стороны Крутая. Под покровом ночи разведчики второго батальона подползли к стогам соломы и сняли немецких часовых. Среди солдат немецкой заставы началась паника. Они стали отходить к середине города.(76)

На плечах отступающих батальон ворвался на окраину города.

- Вперед, вперед! - громко командовал комбат Брагин, идя впереди бойцов. Он был ранен пулей в ногу. Командование принял на себя старший политрук Трошков. Завязался горячий уличный бой.

- В 5 доме немецкий штаб, товарищ адъютант, - докладывал адъютанту Щанкину старший сержант Семененко. Вдвоем подобрались к зданию штаба. Оттуда полетели гранаты. Одну из них налету схватил Семененко и бросил обратно в окно.

- Нате, получайте! - Раздался взрыв. Стрельба из окон прекратилась. Щанкин и Семененко ворвались в здание. На полу валялись два убитых немецких офицера. На столе стоял приготовленный завтрак, еще совсем теплый.

- Не ожидали нас, господа...

Со стороны станции атаковали другие части. Немцы здесь закрепились и вели по наступавшим ожесточенный минометный и пулеметный огонь. На станции стоял большой железнодорожный состав, который фашисты не сумели увести: ночью саперы полка взорвали полотно, и путь был отрезан.

Стремительной атакой немцы были выбиты из Барятинского. Убегая, они оставили много убитых, раненых и большие трофеи. В железнодорожных загонах бойцы обнаружили много оружия, продовольствия, огромные колеса брауншвейского сыра и неотправленные новогодние посылки.

- Не удалось врагам награбленного покушать к новому году, - смеясь говорили красноармейцы, уминая за обе щеки трофейный шоколад, конфеты, печенье.

По железнодорожному полотну выбитые из города немцы отходили в направлении на Новую Слободу. Колонна (до 500 немецких солдат и офицеров) в полный рост двигалась по полотну. Седьмая, восьмая и пульрота, находившиеся в засаде, атаковали колонну. Артиллеристы ударили прямой наводкой.

- Крепче бей немца! - возбужденно кричал лейтенант Куликов. - Беглый огонь! Снаряды ложились точно. До 300 немцев было уничтожено, остальные разбежались. (77)

(Военфельдшер Вера Типтей. В любых условиях боя, презирая смерть, она неустанно работала на поле боя, оказывала медицинскую помощь раненым, за что удостоена правительственной награды.)

* * *

В небольшом зале Барятинского районного клуба, тесно прижавшись друг к другу, сидели бойцы. Среди серых шинелей резко выделялись цветные пальто пришедших в клуб местных жителей. Сидеть приходилось на полу: клубную мебель давно сожгли немцы.

Ярко вспыхивал экран. Демонстрировался кинофильм «Мы из Кронштадта». С затаенным вниманием смотрели зрители эту волнующую киноповесть о славных днях гражданской войны.(78)

После больших успешных боевых операций в районе Красный Холм - Барятинское дивизия двигалась на север и юго-запад с задачей подавления отдельных узлов сопротивления противника. Части 1097-го, 1101-го и 1099-го полков расчлененными колоннами наступали на сильно укрепленные противником очаги сопротивления: на рубеже Бельня, станция Борец, Крюково, Студеново, Сельковичи, Быково, Салово, Митинка, Вьползово, Шайковка.

ЛЮДИ ПЯТОЙ РОТЫ

13 января. Только что, заняв деревню Сельковичи, 1101-и полк почти без отдыха наступал на Студеново. Двигались темной безлунной ночью. Лишь на минуту темноту прорезал яркий свет вражеских ракет. Над головами раздавался уже знакомый гул немецкого разведчика - «рамы», как его называли бойцы. Все знали - при свете ракет «рама» рыщет, выслеживает движение наших колонн. С первыми проблесками света прилетят стервятники, как и накануне, начнется бомбежка.

- Шагу, шагу, товарищи! - говорил бойцам политрук пятой роты Красулин. - Придем, до света, наша взяла, не придем - труднее будет...

Пятая рота шла в голове колонны. Это не случайно. Стрелки пятой роты не раз отличались в боях за советскую Родину. Это они первыми ворвались в Плавск. Молодой политрук Федор Красулин научил их по-сталински ненавидеть врага смертельной ненавистью. И бойцы любили своего политрука, многие знали его еще по Мордовии.

Вот, например, шагает в развалку высокий Бочкарев. Догоните его, он вам расскажет: «Федор Красулин был у нас председателем колхоза, притом лучшим в районе, участвовал в сельскохозяйственной выставке. Казалось тихий, мирный был человек. А, смотрите, каким стал. Пришел как я - рядовым бойцом, а потом стал командиром отделения, а по(79)том заместителем политрука и политруком... Быстро рос, знающий, серьезный парень...»

В словах Бочкарева нет зависти, в них теплая товарищеская нежность. Сейчас они шли рядом политрук Красулин и боец Бочкарев. Их скрепляла горячая, боевая дружба. Не случайно в этом бою за Студеново они дрались плечом к плечу, воодушевляя своей храбростью бойцов.

Немецкая застава слишком поздно заметила нашу колонну. Еще затемно бойцы ворвались в деревню, отдельными группами окружая дома. Студеново огласилось криками, выстрелами, звоном разбитого стекла.

Выбив дверь ударом плеча, Бочкарев заскочил в большую избу.

- Эх, и неосторожный ты! - досадливо крикнул ему вслед политрук. Но Бочкарев уже скрылся в избе. Едва забежал он в комнату, слабо освещенную мерцанием свечи, как с печки заклокотал немецкий автомат. Бочкарев ловко отскочил в темный угол и, вскинув винтовку, почти не целясь, выстрелил. Грузная фигура в зеленом мундире тяжело шлепнулась на пол. Но в полусвете вырисовывалась тень второго гитлеровца, беспорядочно стрелявшего из винтовки, Бочкарев снова спустил курок. Но... винтовка безмолвствовала.

- Заело! - нервно прошептал боец. - Эх... - Молниеносным броском, вырвавшись к печке, он дернул на себя едва видневшиеся плечи немца. Тот, уронив винтовку, рухнул в цепкие объятия бойца.

- Держи живым, ребята, - весело кричал Бочкарев, выбегая на снег. - Но где, же политрук, почему он не помог мне? - мелькнула тревожная мысль.

Произошло вот что. Только что Бочкарев нырнул в темноту избы, как со двора выскочили три немца и внезапно бросились на политрука. Завязался неравный поединок. Безоружные гитлеровцы, повалив политрука, вырывали у него винтовку, били в голову, живот. Красулин крепко держал оружие. Ударом ноги он бросил в снег одного гитлеровца, но двое других, хрипя, навалились на винтовку. Казалось, все...

Но нет. Боец Иван Ириков пробирался оградой(80) двора. Услышал шум, возню. Немецкую речь перебивал знакомый голос: «Оружие не дам, гады... Нет»...

- Неужели политрук?! - Уже не остерегаясь, Ириков подбежал вплотную к дерущимся. - Раз! Штык бойца впился в жирную спину фрица. Это было слишком неожиданно: двое других бросились назад, во двор. Их нагоняли бойцы, шедшие за Ириковым.

С трудом поднявшись, вытирая ладонью окровавленную руку, Красулин другой рукой ласково обнял Ирикова. Он молчал, молчал и боец. Как-то не нашли они тогда, в разгаре боя, хороших нужных слов. Но Иван Ириков навсегда запомнил теплоту руки политрука. Это было дороже слов. Это было также дорого, как медаль «За боевые заслуги», врученная командиру взвода Ирикову в один из весенних мартовских дней.

Студеново заняли, но отдыхать было некогда. Предстояло дальнейшее наступление на Митинку, Выползово, район шайковского аэродрома.

Вечером, накоротке, собрались коммунисты и комсомольцы роты. На повестке дня один вопрос: «Задачи коммунистов и комсомольцев в связи с подготовкой к 24-й годовщине Красной Армии».

По инициативе коммунистов было вынесено предложение, единогласно принятое собранием: «Организовать боевое соревнование в честь 24-й годовщины РККА». Соревнование широко охватило весь личный состав дивизии.(81)

СНОВА НА ЗВЕРЯ

Той же ночью 13 января первый и второй батальоны 1097-го полка, заняв деревню Филиппково, успешно вели бой за Быково, а третий батальон полка наступал на деревню Салово.

Батальон вышел из Сельковичей. Вперед двинулась группа разведчиков. Немцы, оборонявшие Салово, оказались предусмотрительней студеновских фрицев: в одной из лощин на дороге они замаскировали засаду до 20 солдат.

- А-ля ля, - раздалось за спиной разведчиков, едва они обогнули лощину. - Это немецкая засада шла в «психическую», - вспоминает политрук Залюлеев, - они не стреляли, чтоб не выдать себя, взять нашу пятерку живьем. Не вышло. Разведчики, не растерявшись, открыли сами стрельбу, давая знать своим об опасности. Бойцы бросились на звук выстрелов.

В темноте трудно было ориентироваться. Дорога все время пересекалась рытвинами, небольшими овражками. Ноги то скользили под гору, то утопали в снегу. Безошибочно, что называется, прямо на цель, вел бойцов политрук 7-й роты Залюлеев. Эту дорогу он знал не лучше других, то есть не знал вовсе. Но сказалось чутье опытного охотника.

Еще мальчиком Ахмет Залюлеев поражал всех своим умением «читать» лес родной Татарии. В темноте находил любую тропинку, любой поворот. Сейчас крупным, твердым шагом, увлекая за собой бойцов, политрук невольно вспомнил детство, охоту....

- Когда-то в детстве ходил с отцом на хищного зверя, - сказал он вслух, улыбаясь своим мыслям, - а сейчас на зверя-людоеда иду.

Политрук пристально всматривался вперед. Его острый взгляд как будто пронзал черноту ночи.

- За мной! - вдруг крикнул он, взмахнув наганом. Из овражка, прямо перед бойцами, как вспугнутые птицы, выбегали белые фигуры.

Залюлеев точно установил местонахождение врага: тут немцы залегли с умыслом окружить пехоту, направлявшуюся к разведчикам, оторвать ее от следовавших сзади минометчиков. Хитроумный план!(82)

Сейчас его авторы лихо бежали в деревню, лишь взмахивая полами белых халатов. Впрочем, не все добежали. Двое навсегда слились с белизной поля. Их уложили из самозарядной винтовки разведчики. Около получаса отбивалась пятерка от фрицев и ни один не был ранен!

Деревня, взбудораженная выстрелами, уже бодрствовала. Немцы приготовились к бою. Пулеметными очередями прочесывали они темноту.

- В деревне оказалось не менее пяти огневых точек врага, - вспоминает Залюлеев. - Туго пришлось бы нам, если бы не минометчики. Под прикрытием их огня, мы шаг за шагом приближались к деревне.

С наступлением утра Салово было взято. Долго выбивали немцев из одного каменного дома. Гранатами, превратив вход в груды щебня и камня, бойцы ворвались во внутрь дома. Три трупа валялись вокруг разрушенного осколками стола. Один вояка без мундира, заранее поднял руки, трусливо лязгая зубами.

- Офицер? - в упор, посмотрев на врага, спросил комбат Швыдко.

- Ни, ни... - замахал руками немец. Он стал что-то объяснять, показывая - на повязку с красным крестом.

- Санитар, что ли?! - недоверчиво спросил комбат.

- Какой санитар, батюшка, - вдруг раздался голос откуда-то появившейся пожилой колхозницы, - самый изверг, все в машине ездил...

Немец догадался, о чем говорит колхозница. Он визгливо заголосил, брызжа слюной. В его маленьких, заплывших глазках не было ничего, кроме животного страха. Бойцы громко, презрительно хохотали... Кто-то выкрикнул:

- «Попался, стервец!»

* * *

В районе Митинка, Выползово, шайковский аэродром действовала, так называемая, выползовская группировка врага. Выбитые из Сельковичей, Студенова, Салово, Филиппкова, Быково, немцы(83) крепко держались за район аэродрома. Под прикрытием своей авиации, базировавшейся на шайковском аэродроме, они то и дело предпринимали контратаки, стремясь не пустить дальше на юго-запад части дивизии.

Четырнадцатого января батальоны 1097-го, 1099-го и 1101-го полков начали бой за Митинка - Выползово.

Вот отдельные эпизоды этих боев.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: