ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Welfare State как символ процветания 1 страницаГосударство благосостояния в западных странах достигло своего расцвета после Второй мировой войны. Во многом этому способствовали десятилетия экономического роста. Период с 1950-х по 1970-е годы называют «золотым веком» мировой экономики. Опыт социальных реформ в Германии и социальный эксперимент в Швеции представили миру модель социально ориентированной экономики как желанного варианта социального и экономического развития государства. Наличие многочисленного рабочего класса, мощного рабочего движения создавало благоприятные условия для победы социал-демократических партий на выборах. Левоцентристские правительства обладали реальной возможностью проводить политику, которая создавала условия для роста экономики, повышения ее 162 5.1. Welfare State как символ процветания эффективности и в то же время обеспечивала относительно справедливое распределение результатов процветания между предпринимателями и наемными работниками. Наемные работники получили полную занятость и социальные гарантии, прибыли предпринимателей увеличивались. Экономика бурно развивалась, производительность труда росла, заработная плата регулировалась коллективными соглашениями, заключаемыми между профсоюзами и работодателями, стабильность в экономике позволяла корпорациям осуществлять строгий контроль над производством и инвестициями1. Шведский эксперимент. Наиболее ярким воплощением модели государства всеобщего благосостояния является социальная политика Швеции. Ее основные черты: отношение к социальной политике как политике для всех, а также понимание ее как цели экономической деятельности государства; прогрессивная налоговая система, доминирование идеи равенства и солидарности; упреждающий характер проводимых социальных мер; высокий уровень качества и общедоступность социальных услуг; приоритетность роли государства в финансировании социальных расходов за счет общих налоговых доходов бюджета. Основные принципы социальной политики Швеции в ее современном значении были определены быстрым ростом промышленности в начале XX в., когда при осуществлении социальной политики стали ориентироваться на все население, превратив ее в общенациональную политику социального благосостояния. В 1913 г. в Швеции было принято решение о выплате пенсий при наступлении определенного возраста. Пытаясь объяснить относительно высокий экономический рост в Швеции на протяжении столетия (1870-1970-е годы), обычно подчеркивают экономическую активность страны, благоприятное развитие условий торговли, свободу предпринимательства, стабильные правила игры, значительные инвестиции в инфраструктуру, крупные и охватывающие широкие сферы инвестиций в человеческий капитал, относительное социальное равновесие и жизнеспособное гражданское общество. В 1960-х годах политика солидарности в установлении заработной платы в основном была направлена на то, чтобы сократить различия в ее размере для работников приблизительно одно- 163 Глава 5. Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния го уровня подготовки и умений, занятых в различных производственных секторах. Был провозглашен лозунг «одинаковая плата за одинаковую работу». В 1970-х годах все более очевидной становится тенденция социальной политики к уменьшению различий в заработной плате во всех отраслях. Государство социальных трансфертов Дании. Данию начала 1950-х годов характеризуют как типичное для тех лет государство всеобщего благосостояния. Однако на общеевропейском фоне она была страной с очень узким государственным сектором. Во второй половине 1950-х годов в ее экономике стала проявляться тенденция к росту. Произошли существенные социальные трансформации: усилилась миграция населения из сельской местности в города, повысился социальный статус граждан как следствие более высокого образовательного уровня, повсеместно наблюдался рост занятости, в том числе женщин. Активные социальные перемены сопровождались быстрым развитием государственного сектора страны. Через несколько десятилетий государственный сектор в Дании занял такое же место, как в Швеции2. Новые экономические возможности использовались прежде всего для превращения страны в современное государство всеобщего благосостояния. В 1960 г. была введена система выплат полноценной пенсии по старости, основанная на фонде налоговых поступлений, что стало ярким проявлением заботы о людях старше 67 лет. В Дании в этот период более, чем в каком-либо другом государстве Северной Европы, наблюдалось укрепление взаимосвязи прав и обязанностей граждан. В социальной политике Дании решающую роль играли предупреждающие и реабилитационные меры. В 1960-х годах страна переживала подъем: спрос на рабочую силу превышал предложение, и полное использование человеческих ресурсов представлялось благоприятной возможностью для достижения благосостояния. Пределы затрат на возвращение безработных к труду или освобождение женщин от домашних дел не устанавливались. К 1970 г. система социального обеспечения в Дании претерпела коренную реструктуризацию. Социальные льготы обеспечивались на основе налоговых поступлений и принципа бесприбыльности; пособия по безработице выплачивались прежде всего 164 5.1. We/fare State как символ процветания из налоговых поступлений и почти не ограничивались по времени; пенсии по старости выплачивались полностью из налоговых поступлений, причем базовая пенсия не зависела от уровня дохода. Ширилась сеть учреждений социального профиля с низкой стоимостью услуг для потребителей (детские сады и др.). Немецкое экономическое чудо. Становление государства всеобщего благосостояния в Германии было далеко не простым. Но с середины 1950-х годов страна вступила в полосу экономического роста, длившегося почти до конца 1960-х годов. Этот период получил название немецкого экономического чуда. В 1950 г. был достигнут уровень довоенного производства. К 1956 г. уровень 1950 г. был удвоен, а к 1962 г. — утроен. Средние темпы экономического роста составляли около 7,8%. Что особенно важно, уровень инфляции в стране был одним из самых низких в Европе3. В 1951 г. был принят закон, закреплявший участие рабочих в управлении производством, вводивший в совет директоров предприятия их представителя. Повышался уровень доходов населения, шло активное и массовое формирование среднего класса. Была создана разветвленная система социального страхования. США: благосостояние как образ жизни. США позднее, чем европейские страны, ввели программы социального обеспечения. После окончания Второй мировой войны в США сложился общественный либерально-консервативный консенсус по вопросам целей и методов государственного регулирования, была принята концепция государства всеобщего благосостояния, основанная на признании того факта, что рыночная экономика не в состоянии устранить неравенство, поэтому в качестве главной цели социальной политики выдвигалось обеспечение минимального уровня социальной защиты и более равномерное распределение доходов. Американские исследователи указывали, что «новый социальный контракт» сложился в связи с тем, что на базе ускоренного экономического роста государство было в состоянии поставить перед собой задачу компенсации социальных издержек экономического развития. Общество благосостояния в США стало образом жизни десятков миллионов американцев. В результате проведения политики благосостояния в США число лиц с доходами ниже официально установленного порога бедности удалось сократить с 39,9 млн в 1960 г. до 23 млн в 1973 г., 165 Глава 5. Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния или с 22,2 до 11,1 % населения; социальные расходы в федеральном бюджете увеличились с 28,1 % в 1960 г. до 54,3% в 1980 г., а в процентах к валовому национальному продукту совокупные государственные расходы возросли с 8,8% в 1950 г. до 19% в 1975 г.4 5.2 Политика благосостояния в условиях кризиса В середине 1970-х годов в результате сильнейшего нефтяного кризиса европейские страны столкнулись с серьезными экономическими проблемами. «Золотой век» экономического роста закончился5. Чрезмерно широкие социальные гарантии, предоставленные государством благосостояния своим гражданам, высокая безработица, старение населения требовали непрерывного увеличения расходов на государственные социальные программы6. В 1980-х годах социальное государство становится объектом критики: его обвиняли в чрезмерной расточительности и неэффективности социальных расходов. Более того, под влиянием идей монетаризма и либерально-консервативных концепций политики заявляли, что деятельность социального государства стала фактором снижения конкурентоспособности7. Среди негативных последствий проведения политики Welfare State также называли: выраженный и ощутимый для национальной экономики отток капитала; снижение уровня трудовой активности населения из-за сверхвысокой социальной защищенности; развитие иждивенчества и элементов спекуляции8; высокий уровень страховых платежей. Что же произошло с государством всеобщего благосостояния за десятилетия реализации этой модели? И.А. Григорьева в обобщающей статье «Развитие теоретических подходов к социальной политике в 1990-2000-х гг.» (2012) отмечает: «... в течение второй половины XX в.... Принято было считать, что результаты социальной политики должны быть связаны с ростом благосостояния, снижением неравенства собственности или доходов. Однако в конце 1980-х годов эта идеология подверглась критиче- 166 5.2. Политика благосостояния в условиях кризиса скому переосмыслению. Произошло резкое снижение расходов на социальные программы в США эпохи президента Р. Рейгана (конец 1970-х - 1980-е годы), уменьшение роли государства и приватизация многих, в том числе социальных, сервисов в Великобритании премьер-министра М. Тэтчер. В это же время в Германии началась резкая критика "заботливого социального государства"»9. Что вызвало критическое переосмысление политики государства всеобщего благосостояния? Пьер Розанваллон — французский ученый, один из теоретиков государства всеобщего благосостояния — обращается к этому вопросу в работах «Кризис государства всеобщего благосостояния» (1981)'° и «Новый социальный вопрос» (рус. изд. 1998). Розанваллон рассматривает историю государства всеобщего благосостояния, анализирует его взлеты и падения, успехи и просчеты, делает выводы и прогнозирует будущее. Ученый утверждает, что во второй половине XX в. модель государства всеобщего благосостояния пережила три кризиса: экономический, идеологический и философский (концептуальный), которые привели к необходимости кардинального обновления и модернизации общих оснований самой концепции. В конце 1970-х годов казалось, что вот-вот в общественной жизни восторжествует утопия, люди будут защищены от нужды и основных жизненных рисков. Однако начиная с 1980-х годов рост безработицы и появление новых форм бедности показали иллюзорность этихпредположений. Государство всеобщего благосостояния переживало свой первый экономический кризис. Второй кризис — идеологический — пришелся на 1980-е годы, когда под вопрос была поставлена эффективность методов государственного вмешательства в экономику при решении социальных проблем. Особенно активной переоценке в этот период подвергались растущая бюрократизация государственного аппарата и закрытый характер принятия решений, результатом чего стала путаница приоритетов, вызвавшая кризис легитимности". Ситуация еще более обострилась в 1990-е годы, когда наступила новая фаза кризиса. Помимо проблем финансирования и управления под вопрос были поставлены принципы общест- 167 Глава 5. Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния венной солидарности и концепция социальных прав — концептуальные и ценностные основы модели государства всеобщего благосостояния. С начала 1990-х годов в Европе просматривается некоторая тенденция к свертыванию социальной деятельности государства. Среди работ, в которых предпринимается пересмотр концепции и практики государства благосостояния в развитых странах, особого внимания заслуживает книга П. Пирсона «Демонтаж государства благосостояния? Рейган, Тэтчер и политика свертывания» (1994)12. Проанализировав изменения, произошедшие за два десятилетия в социальной политике развитых стран, Пирсон пришел к выводу о необходимости проведения четкого различия между так называемым «программным» и «системным» свертыванием государства всеобщего благосостояния. Под программным свертыванием государства благосостояния имеется в виду такое сокращение тех или иных социальных программ или же их столь существенное изменение, что эти программы перестают быть частью «институциональной» модели государства благосостояния и становятся элементом «остаточной модели». Под системным свертыванием государства благосостояния имеются в виду такие изменения в политической системе развитых стран, которые создают возможность общего свертывания государства благосостояния13. Оценивая ситуацию в условиях кризиса государства всеобщего благосостояния, Г. Эспинг-Андерсен писал: «Послевоенное государство благосостояния было сконцентрировано на здравоохранении, образовании и перераспределении доходов. Оно опиралось на стабильную семью, спорадическую и циклическую безработицу, которые не были регулярными. Перераспределение благоприятствовало пожилым людям. Сегодня семья и рынок труда переживают не лучшие времена, рождаемость падает и население стареет. Все это подводит нас к финансовому кризису. Скандинавия составляет исключение: в остальных странах значительная часть расходов осуществляется в пользу пенсионеров, притом что основные риски выпадают на долю молодого населения. Вполне возможно, что принцип всеобщей включенности в постиндустриальном обществе уже проиграл альтернативному принципу рынка победителей»14. 168 5.3. Что же произошло с государством всеобщего благосостояния? Интересно, что кризис существующей модели и ее резкая критика особенно не сказались на предпочтениях масс — опросы общественного мнения на протяжении не одного десятилетия фиксировали сильную и стабильную во времени массовую поддержку основных принципов государства всеобщего благосостояния и ряда отдельных социальных программ, проводимых им'5. Такая приверженность базовым принципам, а то и поддержка наиболее затратных и экстенсивных элементов социального обеспечения, удивляли многих исследователей общественного мнения16. Особенно непонятной представлялась поддержка обширных социальных программ такого рода в США — стране, население которой всегда с подозрением относилось к попыткам вторжения государства в общественную жизнь и исторически предпочитало руководствоваться принципами индивидуализма и экономической самодостаточности17. 5.3. Что же произошло с государством всеобщего благосостояния? Неолиберальная программа и критика государства всеобщего благосостояния После десятилетий расцвета государства всеобщего благосостояния в его адрес начинает высказываться критика разного рода. Политики и эксперты называют различные причины кризиса Welfare State. Французский философ Мишель Фуко в лекциях, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978/1979 учебном году, выступил с критическим анализом неолиберальной правительственной деятельности в контексте теории государства благосостояния и кейн-сианской модели экономики. Прежде всего Фуко задался вопросом: «Что представляет собой социальная политика в условиях экономики благосостояния?». Во-первых, социальная политика становится противовесом «произвольным экономическим процессам», которые оказывают разрушительное действие на общество и приводят к нера- 169 Глава 5. Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния венству между людьми. Во-вторых, при экономике благосостояния происходит обобществление потребления. Оно становится коллективным (в том числе медицинское, культурное потребление). И в-третьих, проведение социальной политики предполагает, что в условиях экономического роста и усиления государства предоставляемые «вознаграждения и компенсации» становятся все более щедрыми, а сама политика — все более «активной и интенсивной»18. Далее Фуко воспроизводит неолиберальную критику социальной политики. Во-первых, социальная политика, которая ставит своей целью преодоление социального неравенства, не может применяться в экономике, основанной на принципе дифференциации и конкуренции: «ценовой механизм достигается вовсе не в результате эгалитаризации, но игрой дифференциаций, присущей всякому механизму конкуренции и распространяющейся через колебания, которые выполняют свою функцию лишь при условии, что им позволено играть»19. Иными словами, социальная политика, которая пытается компенсировать результаты экономических процессов, противоречит идее рыночной экономики, построенной на механизме конкуренции. Во-вторых, социальная политика не должна строиться на обобществлении потребления и доходов. Напротив, более эффективным инструментом будет приватизация. Государство и общество неспособны и не должны оградить индивидов от различных опасностей. От государства требуется обеспечить индивидам высокие доходы, для того чтобы они могли застраховаться «от опасностей существования или от тех неизбежностей существования, какими являются старость и смерть»20. Таким образом, государство опять же не должно осуществлять перераспределение доходов между индивидами, от него требуется обеспечить необходимые условия для роста доходов каждого индивида. Основным инструментом в этом случае является частная собственность. Неолиберализм предполагает «индивидуальную социальную политику» вместо «социалистической социальной политики». Цель государства — «предоставить каждому своего рода экономическое пространство, внутри которого он сможет позаботиться о себе и противостоять опасностям»2'. 170 5.3. Что же произошло с государством всеобщего благосостояния? Согласно Фуко, суть критики государства всеобщего благосостояния с позиций неолиберализма заключается в том, что индивид должен сам обеспечивать себе достойную жизнь при определенных экономических и социальных условиях: «...индивид и есть совокупность [защищающих его от опасностей] резервов, которыми он располагает либо просто в индивидуальном порядке, либо через взаимопомощь, либо еще каким-то образом»22. Триумфальное падение Welfare State Джеймс Петрас — почетный профессор социологии в Нью-Йоркском университете Бингхамптон — в статье «Великая трансформация...» (2012) также обращается к анализу причин возникновения и кризиса системы Welfare State23. Упадок полувековой системы западноевропейского и североамериканского социального законодательства, согласно Петра-су, обозначил наиболее серьезные проблемы последних десятилетий. Беспрецедентные сокращения социальных услуг, выходных пособий, занятости населения, пенсионного обеспечения, бесплатного здравоохранения и образования усугубляются регрессивным налогообложением, ростом платы за обучение, увеличением пенсионного возраста, а также ростом социального неравенства и ухудшением условий труда. Закат государства всеобщего благосостояния не оставляет камня на камне от утверждений ортодоксальных буржуазных экономистов о том, что «зрелость» капитализма, его «передовое государство», высокие технологии и разветвленные услуги принесут большинству населения колоссальный рост благополучия, доходов и уровня жизни. Если «услуги и технологии» на самом деле совершили огромный скачок, то экономика в целом стала значительно более поляризованной — зарплаты рядовых клерков никоим образом несопоставимы с заоблачными доходами биржевых спекулянтов и финансовых воротил. Компьютеризация экономики привела к электронной бухгалтерии, контролю издержек и ускорению движения спекулятивных фондов в поисках максимальной прибыли, а также способствовала жестокому урезанию социальных программ. Петрас концентрирует внимание на политических причинах возникновения Welfare State. «После разгрома фашистско-ка- 171 Глава 5. Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния питалистических режимов и поражения нацистской Германии, — пишет он, — СССР и его восточноевропейские союзники начали осуществлять грандиозную программу реконструкции, восстановления, экономического роста и консолидации власти, основанную на далеко идущих социально-экономических реформах. Западные капиталисты испытали немалый страх, опасаясь того, что западные рабочие захотят "последовать" советскому примеру и начнут поддерживать силы, подрывающие капитализм. Учитывая повсеместную дискредитацию многих западных капиталистов из-за их сотрудничества с нацистами или их запоздалой, вялой оппозиции фашистской версии капитализма, западные режимы уже не могли прибегнуть к жестоким репрессивным методам подавления трудящихся, которые европейская и американская буржуазия охотно практиковала в прошлом. Вместо этого западная буржуазия применила двойную стратегию противодействия советским коллективистским преобразованиям: выборочное подавление местных коммунистов и леворадикалов сочеталось с уступками в сфере благосостояния. Эти уступки обеспечивали лояльность социал-демократических и христианско-демократических профсоюзов и партий»24. С восстановлением экономики и послевоенным экономическим ростом усиливалось политическое, идеологическое и экономическое противостояние: советский блок вводил широкомасштабные реформы включая полную занятость, гарантированные условия труда, всеобщие бесплатные образование и здравоохранение, оплачиваемые отпуска, пенсии, детские оздоровительные лагеря и санаторно-курортное обеспечение для взрослых, а также долговременные отпуска для женщин по уходу за новорожденными детьми. Восточноевропейский социализм подчеркивал приоритет общественного благополучия над личным потреблением. Капиталистическому Западу был брошен вызов с Востока, и Запад ответил расширением индивидуального потребления за счет дешевых кредитов и рассрочки платежей, что стало возможным благодаря более развитой экономике. Петрас пишет, что Запад с середины 1940-х до середины 1970-х годов соревновался с советским блоком, придерживаясь двух целей: сохранить лояльность трудящихся господствующему порядку, одновременно изолировав радикальные элементы в проф- 172 5.3. Что же произошло с государством всеобщего благосостояния? союзном движении, и попытаться привлечь рабочих восточного блока аналогичными социальными программами, помноженными на более высокий уровень личного потребления. Массами восточного блока овладела великая иллюзия: якобы западное обещание потребительского рая можно совместить с теми социальными благами, которые они привыкли воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Тем временем политические сигналы, поступающие с Запада, говорили об обратном. С приходом к власти в США президента Рональда Рейгана и в Великобритании премьер-министра Маргарет Тэтчер буржуазия вернула тотальный контроль над социальной сферой и принялась наносить удары по завоеваниям трудящихся. Новые лидеры Запада развязали колоссальную гонку вооружений с целью истощить СССР и обанкротить его экономику. Распад советского блока был ускорен беспрецедентной сдачей горбачевским режимом своих союзников по Варшавскому договору НАТО. Местные коммунистические чиновники мгновенно превратились в неолиберальных пешек и угодливых прислужников Запада. Они немедленно запустили широкомасштабные процессы приватизации государственной собственности, демонтажа социального и трудового законодательства, которое являлось неотъемлемой частью коллективистских отношений между рабочими и их начальниками. Практически вся структура коллективистского «вэлфериз-ма» была уничтожена. Вскоре пришло массовое разочарование рабочих восточного блока: их прозападные, «антисталинистские» профсоюзы устроили им массовые увольнения. Подавляющее большинство боевых рабочих Гданьской судоверфи, связанных с польским антикоммунистическим профдвижением «Солидарность», были уволены и занялись поиском работы на резко сократившемся рынке труда, в то время как их безмерно чествуемые «лидеры», давние получатели материальной помощи от западных профсоюзов и разведслужб, превратились в преуспевающих политиков, редакторов «свободных» СМИ и бизнесменов25. После того как коллективистское социальное государство было уничтожено, у западных капиталистов отпала необходимость конкурировать с кем-либо за создание трудящимся лучших условий жизни. Великий переворот пошел полным ходом. 173 Глава 5. Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния В течение последующих двух десятилетий западные режимы, либеральные, консервативные и социал-демократические, каждый в меру своих сил и способностей, добивали остатки социального государства: урезали пенсии, увеличивали пенсионный возраст, приучая людей к новой доктрине «работай, пока не помрешь». Исчезли гарантии трудоустройства, защита рабочих мест, были урезаны выходные пособия, а увольнение работников было облегчено до предела. Одновременно быстрыми темпами росла мобильность капитала. Во имя так называемой конкурентоспособности западный капитал деиндустриализировал и перевел за границу целые отрасли промышленности, проделав все это с поразительной легкостью, буквально без малейшего сопротивления со стороны профсоюзов. Перестав соперничать с социалистическими странами за создание лучших условий для трудящихся, западные капиталисты стали конкурировать друг с другом за то, кто сумеет потратить меньше на зарплаты и соцобеспечение работников, на защиту окружающей среды, а также за скорейшее принятие новых законов, облегчающих эксплуатацию труда. На обломках восточноевропейского социализма возникли самые дикие, вопиющие формы бандитского капитализма. Сильнее всего пострадали от крушения коллективистских режимов женщины-работницы. Они лишились гарантированной работы, отпуска по уходу за детьми, системы бесплатных детских учреждений и законодательной защиты от произвола работодателей. Ликвидация системы всеобщего здравоохранения привела к резкому увеличению детской и материнской смертности. Все эти бедствия стали причиной крупнейшего демографического спада в послевоенной истории — падения рождаемости, роста смертности и т. д. В заключение Петрас заявляет, что «самым большим ударом по программам социального обеспечения, какими мы их знали и какими они сформировались в период между 1940-1980-ми годами, явилось окончание соперничества между советским блоком и Западом. Несмотря на авторитарный характер восточного блока и империалистический характер Запада, оба они стремились мобилизовать лояльность масс за счет поддержания высокого уровня благосостояния трудящихся и социально-экономических усту- 174 5.3. Что же произошло с государством всеобщего благосостояния? Социальная политика vs. экономический рост Упоминавшийся ранее Питер Тэйлор-Губи считает: резкая критика государства всеобщего благосостояния основывалась на предположении, что обеспечение высококачественных общественных услуг стоит больше, чем экономика может себе позволить. Долгосрочное балансирование между интересами капитала и гражданского населения грозило, в конце концов, закончиться. На официальной конференции, посвященной «кризису благосостояния» 1980-х годов, было заключено, что социальная политика во многих странах создает препятствия для экономического роста27. Основные критические аргументы в адрес социальной политики Welfare State заключались в том, что эпоха государства всеобщего благосостояния приходит к концу, модель подобного государства устарела, принципиально изменился социальный контекст происходящего, государству следует оставаться в стороне от обеспечения услуг благосостояния, социальная политика больше неспособна эффективно удовлетворять существующие потребности. Ученый перечисляет главные претензии к государству всеобщего благосостояния. Во-первых, недавняя его история показывает, что неудача в достижении его главных целей таилась в стратегиях; во-вторых, факторы достижения целей (в частности, прогнозируемый рост населения в тех группах, которые предъявляют наибольший спрос на социальное обеспечение, и экономические границы поддержания услуг благосостояния) представляют серьезные проблемы для капиталистической экономики; в-третьих, растущее социальное неравенство демонстрирует некомпетентность государства всеобщего благосостояния и подрывает жизнеспособность коллектива благосостояния на субъективном уровне, так как состоятельные люди не стремятся обеспечивать бедных. Тэйлор-Губи обозначает морально-этический аспект проблемы. «Новые разработки в теориях социального удовлетворения, — пишет исследователь, — привели социологов к заключению, что стремления и интересы людей представлены более сложными моделями, чем предлагали теории прошлых времен. Структура современного общества слишком сложна для того, чтобы быть управляемой государством всеобщего благосостояния, основанном на перераспределении между социальными 175 Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|