Глава двадцать первая

Освобождение

— Что это было? — шепотом вымолвил я.

Дэниэл резко повернул голову в мою сторону — его мертвенно-бледное лицо не выражало, ровным счетом, ничего. И в прозрачно-голубых глазах плескалась пустота. Я стояла у стены и пристально смотрела на него.

— Мия, почему ты встала? — безучастно спросил он, поднимаясь с дивана.

— Они придут сюда? — я пропустила его вопрос мимо ушей. — Бессмертные?

Дэниэл медленно подошел ко мне и взял меня за руки. Мне стало легче стоять на ногах, так как он стал поддерживать меня. С отчаянием и непониманием я смотрела на него, оцепенев в ожидании.

— Да, — ответил он.

Еще некоторое время я молча пялилась на Дэниэла; непонятный страх сковал мое сердце невидимыми цепями. Я стала жадно хватать ртом воздух, на глаза наливались слезы. Как такое возможно? Почему Мэйсон решил отправиться к Бессмертным — к тем, кто послужил причиной гибели всего народа Лугару? За что он так поступил со своими друзьями — братьями? Подвергнуть смерти Эрика, Алекса, Доминика и Саймона?

И все из-за меня.

Зачем, зачем же Эрик стал помогать нам? Зачем я втянула во все это своих друзей? Если бы я тогда не пошла в парк, если бы я вообще не познакомилась с Эриком, или бы не стала общаться с ним дальше, — все было бы хорошо. Идеально. И возможно Мелисса была бы жива...

— Мия, — тихо произнес Дэниэл. Я подняла на него глаза и кратко вздохнула. — Все будет хорошо. Слышишь? Все будет хорошо.

— Нет, — я судорожно замотала головой. — Уже ничего и никогда не будет хорошо! Все давно разрушилось...

Я заплакала. Дэниэл приложил руки к моим горячим щекам, но даже это не принесло мне никакого облегчения. Мрак окружил меня со всех сторон, и я видела только лицо Дэниэла — оно словно спасательный круг удерживало меня на плаву среди моря слез.

Я вздрогнула, осознав, как стремительно и в худшую сторону скатилась моя жизнь. Постоянная неизвестность, вечный страх, и боль — эта ужасная боль — теперь всегда со мной. И из этого кошмара нет выхода. Я никогда не проснусь. Ведь это превратилось в реальность — жестокую, непредсказуемую, обманчивую.

Руки Дэниэла бережно прижали меня к себе. В моей голове не являлось осознание того, что Бессмертные — эти ужасные, всемогущие, злые, безжалостные и сильные существа придут сюда. Немного обнадеживало и то, что они не тронут семью Дэниэла, но зато пострадают Эрик и его друзья.

— Мы ведь поможем им? — с надеждой в хриплом голосе спросила я, подняв голову.

— Думаю, нам самим понадобиться помощь, — пробормотал Дэниэл.

— Почему? — удивилась я.

— Видишь ли, у Бессмертных есть несколько законов, относительно людей и вампиров. Первое — мы не должны рассказывать о себе людям. Второе — мы не должны связываться с людьми. Третье — любовь между вампиром и человеком невозможна, — пояснил он. — Есть еще одно правило — вампир не должен иметь общие дела с оборотнями, так как оборотни появились от Лугару, а вампиры от Бессмертных. В нашем случае мы имеем дело с самими потомками Лугару, не считая того, что ты — человек, а я — вампир, и между нами есть чувства.

— Как все запутанно, — промямлила я.

— Бессмертные, мягко говоря, будут не в восторге от этой ситуации. Так что и нам проблем не избежать.

— И что же нам делать?

— Ждать возвращения Алекса.

Я так и не смогла уснуть. Беспокойство и страх терзали мою душу, и я не знала, куда деться от этого неприятного чувства. Дэниэл решил пока не говорить остальным о Бессмертных, он сделает это тогда, когда Алекс приведет друзей.

Виктор сделал мне укол перед тем, как очередной приступ боли подкатит ко мне. Я не провалилась в темноту, как это обычно бывало, у меня окончательно исчезли силы, поэтому мне оставалось лежать на диване в гостиной и ждать возвращение Алекса.

Прошло около двух часов. Дэниэл собрал всех в гостиной.

— Что случилось, Дэниэл? — спросила Элизабет.

— Сейчас узнаете, — проговорил он.

Выражение его лица стало хмурым, когда я услышала, как открывается входная дверь, и в гостиную по очереди зашли Алекс, Эрик, Доминик и Саймон.

Лица Доминика и Саймона выглядели очень напряженными и отчужденными — для них было испытанием и неприятно появляться в доме вампиров. Но я была уверена, что они не будут вести себя так, как Эрик поначалу.

Так же я заметила не скрытый ужас, отразившийся на прекрасном лице Мэри. Ее темно-карие глаза, обрамленные густыми ресницами, с осторожностью осматривали Саймона и Доминика. Похоже, что единственного, кого не напрягала эта обстановка, это Элизабет. Молодое лицо женщины, как и всегда, выглядело дружелюбным.

— Ты уже сказал им? — обратился Алекс к Дэниэлу.

— Еще нет, — ответил он.

— Что нам должны рассказать? — прозвучал звонкий и недовольный голос Мэри — И что, черт возьми, здесь вообще происходит?

— Нам бы тоже хотелось знать, почему мы пришли к ним, — сказал Саймон. — Это дело их не должно касаться...

— Какое дело? — нахмурилась Мэри.

— Алекс, может, ты для начала представишь нас? — вежливо произнес Виктор.

— Да, конечно, — встрепенулся Алекс. — Познакомьтесь, это Доминик и Саймона, — он указал на своих друзей, притаившихся за Эриком. — Парни, это Виктор, Дэниэл, Элизабет и Мэри.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, — улыбнувшись, сказал Виктор

— И что все это значит? — резко высказала Мэри. — Зачем вы привели их сюда?

— Есть разговор, Мэри, — ответил Дэниэл. — Касаемо их и нас.

— Что случилось, сын? — встревожился Виктор.

— Сегодня, когда я спал, со мной связались наши предки, — начал Алекс, — Древние Духи Лугару.

Виктор, Элизабет и Мэри заинтересованно ждали продолжения.

— Они сказали мне, что Мэйсон решил отправиться к Бессмертным, — продолжил светловолосый парень более мрачным голосом. — Таким образом, он решил отомстить нам. Теперь Мэйсону все равно, что с нами будет.

Мои вампиры впали в замешательство. Их мрачные лица были белее снега — пустые, холодные и задумчивые. Эрик и Алекс выглядели уставшими, Доминик и Саймон — рассерженными. Но единственное, что я заметила в их глазах — это боль — боль предательства. Мэйсон предал их народ, из веру и все, ради чего многие погибли, и к чему стремились — остаться в безопасности, подальше от Бессмертных и людей. И никто не знал, к чему приведет эта месть Мэйсона.

— Бессмертные? — вымолвил Виктор потерянным голосом. — Когда? Когда именно они будут здесь?

— Я не знаю этого, — отозвался Алекс. — Я лишь видел и слышал мысли Мэйсона, он настроен весьма решительно, и не собирается отступать.

— Но... — растерялся Виктор, — почему он сделал это?

— Для него мы — предатели, — заговорил Эрик безнадежным голосом. — Мэйсон думает, что наша дружба уже и так распалась, и единства Лугару больше нет. И он нашел для себя только один выход — рассказать о нас Бессмертным. Они не тронут его, но нас убьют. Для Мэйсона это будет легче, чем мы останемся живыми. Это жестокая месть для нас.

В гостиной повисла короткая тишина.

— Мы должны знать, когда именно они придут, — разрушил молчание Доминик.

— Я попытаюсь связаться с нашими Покровителями, — кивнул Алекс. — Мы должны остановить их.

Я представила себе картину: на пустынном месте появляется густой черный дым, и из него появляются люди в длинных балахонах. Их лица скрыты в тени, и от них веет холодом и ужасом. Бессмертные, безо всяких слов, жестоко убивают семью Дэниэла и оставшихся Лугару.

Я вздрогнула.

— Виктор, мы ведь поможем им? — мой голос дрожал от волнения.

— Конечно, об этом не может быть и речи, — пробормотал мистер Брук.

— В любом случае нам нужно объединиться, — вздохнул Дэниэл. — Бессмертные, должно быть, знают про нас с Мией.

— Да, — нахмурился Виктор, — мы не останемся незатронутыми.

— Почему Бессмертные опасны для вас? — спросил Эрик. — Вы же ничего не сделали им?

— Мы нарушили правила, — проговорил Дэниэл. — Вампиры не должны иметь каких-либо отношений с людьми. И мы с вами объединились, а это далеко не обрадует Бессмертных. Лугару — их самые заклятые враги еще с древних времен, и если мы — вампиры — их создания — помогаем вам — их врагу номер один, то смерти не избежать. Они не будут знать жалости и пощады.

“И тогда мы все умрем” пронеслось у меня в мыслях.

— Значит, отдуваться придется не нам одним, — горько усмехнулся Доминик.

— Мы должны разработать план действий, — сказал Эрик. — Нам нужно быть готовыми к встрече с этими уродами в любой момент.

— Я думаю, что Бессмертные придут не скоро, — задумчиво произнес Виктор. — Им тоже понадобится время на подготовку. Они не могут появиться внезапно и без плана действий.

— Верно, — кивнул Дэниэл.

— Даже если мы будем подготовлены, их все равно окажется больше, — заметила Мэри. — Численное и силовое превосходство. Нам не устоять против них.

— Не надо отчаиваться заранее, — возразил Виктор. — Мы не можем ни в чем быть уверенными. Лишь время все покажет.

— Нам все придется хорошенько постараться, что принять удар достойно, — пробурчал Доминик.

— Знаете, если у нас все получится, — заговорил Алекс, — я лично надеру задницу Мэйсону! Он ответит за свою очередную выходку...

— А если серьезно, — пробормотал Доминик, — мы ведь не сможем простить ему этот поступок, верно?

— Определенно, — кивнул Саймон.

— И если все закончится хорошо для нас, то мы его не простим? — слова Доминика прозвучали скорее как вопрос, а не утверждение.

— Мэйсон мог сделать что угодно, чтобы насолить нам, — угрюмо произнес Эрик, — но предать нашу тайну — тайну Лугару — это самое подлое, что он мог когда-либо сделать... Зачем так отчаянно биться за честь нашего народа, если потом встанешь на сторону самого злейшего врага?

— Мэйсон навсегда утратил наше доверие, — холодно сказал Саймон. — Он нам больше никто, так что давайте рассуждать трезво — теперь Мэйсон один из наших противников. И даже если он не будет нападать на нас, мы должны будем остановить его любыми способами.

Этот разговор прервало громкое урчание моего желудка, которое услышали все до единого. Я почувствовала себя неловко и покраснела, опустив голову.

— Честно говоря, я бы тоже сейчас не отказался перекусить... — Доминик жалостливо погладил свой живот.

Я ощутила себя уютнее, когда обстановка немного разрядилась.

— Ты когда-нибудь не бываешь голодным? — фыркнул Эрик.

— У меня растущий организм! — обиженно воскликнул Доминик.

— Ха! конечно, растущий... сколько тебе лет? Сорок, или пятьдесят?

— Сорок семь...

У меня чуть не отвисла челюсть. Доминику сорок семь лет? Но он выглядит на девятнадцать! Ох... я уже совсем запуталась...

— Сорок семь? — вылетело у меня. — Но...

— Официально мне девятнадцать, — Доминик закатил глаза. — Но на самом деле гораздо больше.

— Мы останавливаем свой возраст, когда захотим, — напомнил Эрик.

— Хм, — промычала я, нахмурившись.

Я вспомнила. Эрик рассказывал мне об этом, когда я только узнала о Лугару.

— И сколько вам всем лет? — вяло поинтересовалась я.

— Так же, как и Доминику, но Алекс младше на один год, — ответил Эрик.

— Получается, вам всем нет еще и полусотни лет? — немного насмешливо спросила Мэри.

— А тебе тогда сколько, раз это так забавляет? — иронично вопроси Доминик.

— Да я почти что старше вас всех взятых, — самодовольно усмехнулась девушка. — Мне 375.

Я заметила на лице Доминика не скрытое удивление. Он приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но так ничего и не вымолвил. А Мэри засветилась, обнажив идеально-ровные белоснежные зубы. Ее ослепительная улыбка могла бы заворожить любого. И похоже, эта мысль не обошла и Доминика. В его ярко-зеленых глазах на место удивлению пришло восхищение.

И его взгляд, наполненный зарядом положительных эмоций и радостью, навел на меня мысль: а что если бы Доминик и Мэри стали парой? Конечно, глупо такое предполагать, но с другой стороны он так сейчас смотрел на нее, словно она ему очень сильно понравилась. Хотя, в этом не может быть сомнений — Мэри нравится всем.

Я немного отвлеклась от темы, и было трудно возвращаться в реальность, где все так сложно.

Доминик перестал смотреть на Мэри и быстро отвел взгляд в сторону.

— Эй, Эрик, — непринужденно позвал Алекс. — Может, сгоняешь за пиццей? Я тоже проголодался.

— Почему сразу я? — проворчал Эрик.

— Не нужно никакой пиццы, — заботливо произнесла Элизабет. — В холодильнике много еды. Мия, к сожалению, есть очень мало, поэтому хватит на вас всех.

Доминик и Саймон удивленно и недоверчиво уставились на нее. Если бы они только знали, какая она добрая и отзывчивая...

— Не бойтесь, я не отравлю вас, — Элизабет радушно улыбнулась.

— Ммм, спасибо, но думаю не стоит, — пробормотал Доминик.

— О, я настаиваю! Уверена, что вы очень давно не ели нормальной еды.

— Точно подмечено, — бодро кивнул Алекс. — Правда, парни, — обратился он к ним, — миссис Брук замечательно готовит! Ну, если вы отказываетесь, то нам с Эриком достанется больше!

— Ладно, — тут же выпалил Доминик. — Спасибо за предложение, — сказал он Элизабет.

— Тогда я жду вас на кухне через пятнадцать минут, — еще шире и теплее улыбнулась она.

Есть мне пришлось в гостиной, так как я не могла пошевелиться, следовательно, идти на кухню. Но что было самым ужасным — Дэниэл кормил меня сам, словно я была маленьким ребенком. Мне приходилось молча терпеть этот кошмар и сдерживать слезы. Как же я была ничтожна в этот момент; мне хотелось провалиться сквозь землю, только бы все это прекратилось. Слава богу, что Эрик, Доминик, Саймон и Алекс ели на кухне, Элизабет была с ними, Виктор ушел вниз, Мэри отправилась в свою комнату — и никто кроме Дэниэла не видел этого жалкого зрелища.

После этого Алекс ушел, сказав, что ему необходимо побыть одному для концентрации разума, чтобы связаться с Духами Лугару; Доминик и Саймон отправились домой, они придут только завтра; Эрик остался здесь. Укротив свой голод, мне захотелось спать, и Дэниэл на руках отнес меня в его спальню.

Я очень быстро, почти моментально, уснула. К счастью, меня не мучили кошмары. Но весь ужас ждал меня, когда я открыла глаза от дикой боли, пронзившей мое тело. Огонь полоснул руку, и укус загорел с новой силой. Жар растекался по моим венам. Меня окутала смертельная боль.

На этот раз уже не помог даже укол с обезболивающим. Меня раздирало на части, я кричала диким воплем, я молила Бога, чтобы этот как можно скорее закончилось. Но боль долгое время не уходила, терзая меня.

Когда я охрипла, а силы иссякли, я могла только лежать — неподвижно. Но внутри царил настоящий хаос. Я чувствовала боль каждой клеточкой своего ослабшего тела и еле слышно стонала — так я давала понять, что мне все еще трудно.

Я так и не потеряла сознание, не провалилась в темноту. К сожалению. Я слышала крайне обеспокоенные голоса Дэниэла, Виктора, Элизабет, Мэри и Эрика. И я не могла соврать им, что мне стало лучше, чтобы они не беспокоились за меня. Я ощущала нежные прикосновения своего любимого вампира на своей коже и не могла сказать, что я счастлива чувствовать его присутствие рядом. Я не могла прикоснуться к нему в ответ. И это было очень паршиво.

Ежедневные приступы боли позволили мне не так пылко реагировать на свое состояние. Я понимала, что боль уйдет. Рано или поздно, но она уйдет. И я с великим нетерпением ждала этого.

Солнечный свет пробивался в окна, освещая комнату. И так хотелось подставить под его лучи истосковавшееся по теплу тело. Хотелось перекатиться в постели, потянуться, чтобы спала сонная, лениво-сладкая истома. Но я не шевелилась, даже не открывала глаз, прислушиваясь к зыбкой тишине. Слышалось едва уловимое дыхание, и я невольно улыбнулась этому. Этому счастью рядом со мной. И мне стало хорошо просто от того, что светит солнце, от того, что любимый человек рядом.

Я резко открыла глаза.

— Ты проснулась, — с каким-то облегчением проговорил Дэниэл.

Я огляделась по сторонам и сделала глубокий вдох. Легкие наполнились сладким ароматом парфюма Дэниэла, и уголки моих губ вновь приподнялись.

— Как ты себя чувствуешь? — встревожился он, и его лицо склонилось над моим.

У меня сложилось такое чувство, будто я очень давно не видела этих родных прозрачно-голубых глаз, красивых губ, щек, бровей, идеального носа. Возможно, какие-то минуты боли — адской и невыносимой — стали для меня целой вечностью. И я была рада просто лежать, хоть и без сил. Я была рада тому, что все еще могу видеть, слышать, дышать...

— Хорошо, — беспомощно пролепетала я.

Прекрасное лицо Дэниэла немного расслабилось, завораживающие глаза не казались встревоженными.

— Мне хорошо, — громче повторила я.

Наверное, могло показаться, что я убеждаю себя. Но это было правдой. Мне было хорошо. Не смотря ни на что.

— Сколько я была без сознания? — спросила я хриплым голосом.

Нет, я была в сознании, я все помнила. Всю боль. И мне придавало больше тонуса, что этот кошмар закончился. И мне совершенно не хотелось думать о том, когда ад возвратится ко мне. На данный момент было важно лишь то, что я жива.

— Несколько часов, — запоздало ответил Дэниэл.

— Ох... — я сделала вид, будто удивлена.

Хотя, я действительно испытала это чувство, но только из-за того, что несколько часов казались мне ничтожно малы. Когда ты ощущаешь весь ужас своего положения — простая секунда кажется днем.

— Тебе стало хуже, — утвердительно и опечаленно сказал он.

— Ничего, скоро все закончится, — двусмысленно отозвалась я.

Дэниэл странно покосился на меня, но ничего не сказал.

— Элизабет приготовила тебе завтрак, — сменил он тему, и я была рада этому. — Я принесу.

— Нет, нет, не надо, — запротестовала я. — Я сама.

— Но у тебя нет сил, — непонимающе сказал Дэниэл.

— Надо же мне хоть как-то двигаться. Иначе очень скоро я разговаривать не смогу, — последовал нервный смешок.

— Уверена? — засомневался он. — Просто я не хочу, чтобы тебе стало хуже.

— Да.

Как же все-таки было хорошо, что Дэниэл такой сильный, потому что без его помощи я бы ни за что не встала на ноги. С ним я была как за каменной, непробиваемой стеной. Дэниэл помог, точнее, довел меня до кухни; я жевала свой завтрак как настоящая черепаха. Потом меня передали в руки Мэри — она переодела меня, помогла принять душ.

И тогда я увидела себя в огромном зеркале с позолоченной рамой, висевшем в ванной. Запавшие зеленые глаза и огромные синие круги под ними, заострившиеся скулы и ключицы, костлявое тело (я здорово похудела за это время), посеревшая кожа — все это говорило о полном изнеможении. Укус разросся по всей руке, черные прожилки дошли до плеча. Мне было противно смотреть на себя. На кого я стала похожа? На иссыхающий труп? На зомби? Это было ужасно.

Доминика и Саймона еще не было, Алекс тоже не вернулся. Интересно, сколько понадобиться времени на то, чтобы связаться со своими древними предками? Эрик сидел в гостиной и смотрел какой-то фильм по телику. Ну, а мне предстояло самое худшее, то, чего я боялась и не хотела узнавать.

Виктор сказал, что результаты анализов моей крови и крови Эрика готовы.

Дэниэл волновался не меньше моего, когда мы спускались в подвал дома. Меня трясло от тревоги, разрывавшей мое сердце. Голова будто опустела, когда мы зашли в лабораторию.

— Присаживайся, Мия, — сказал Виктор, указывая на кресло.

Дэниэл посадил меня и остановился рядом. Я беспокойно смотрела на бледное лицо мистера Брука и не понимала, какие эмоции управляют им. Это загоняло меня в тупик, из которого, казалось, нет выхода.

Дэниэл крепко сжимал мою руку, и мы замерли в ожидании.

— Только не томи, — простонал раздраженно Дэниэл.

Виктор сделал вид, будто не слышал сына. Он стоял у стола и разбирал какие-то бумажки. Чтобы не нервничать еще больше, я старалась прислушиваться к звуку своего сердца. Я старалась ни о чем не думать, не забивала душу надеждами, чтобы они не разбились потом зря.

Наконец, Виктор отложил бумаги в сторону и развернулся к нам лицом. Я затаила дыхание.

— Я провел обследования, — начал он. — Для начала хотелось бы сказать, что кровь Эрика, и впоследствии всех Лугару, содержит химические элементы яда. Так же я обнаружил несколько неизвестных веществ в его слюне. Конечно, я просмотрел формулы всех ядом, которые известны человечеству, и не наше то, что обнаружил в его крови.

— И что это значит? — нетерпеливо спросил Дэниэл.

— А то, — Виктор сделал глубокий вдох, — что для этого яда нет противоядия. Эти вещества замедленно отравляют организм Мии. Она умирает, Дэниэл.

Мое сердце беспощадно екнуло и замерло. Я не дышала, вслушивалась в гробовую тишину. Мне казалось, будто разум стал отдельной частью, и я больше не ощущала своего тела. Я даже не чувствовала холодную руку Дэниэла, так крепко сжимавшую мою. Только глухая пустота.

— Как это возможно? — еле вымолвил Дэниэл.

— Не знаю, сынок, — Виктор пожал плечами. — Кровь Лугару действительно очень уникальна. И она отравляет все живое. Я капнул каплю крови Эрика на растение, и через пару минут оно почернело и высохло. Потом ввел яд в подопытную крысу, и на следующий день она погибла. По словам Эрика, кровь Лугару тут же убивала вампиров.

— К чему ты ведешь?

— Мия — живой человек, ее организм борется с ядом, как может, но никто не знает, сколько она еще продержится, — Виктор нахмурился. — Прошло ведь около двух недель?

Не в силах ответить, я просто кивнула.

— Любая минута может стать последней, — мрачно заявил мистер Брук. — Она изнеможенна. Мы должны быть готовы ко всему. Ее организм на грани изнеможения. Она не сможет долго продержаться.

Я вздрогнула. То ли от отчаяния, то ли рефлекторно. Мой мозг не принимал слова Виктора. Мне казалось, что это сон — один затянувшийся кошмар. Если бы было так... Но это реальность. Это моя жизнь, которая в любой момент может оборваться.

Наступила тишина, которую мне захотелось тут же нарушить. Потому что я слышала, как разбивается мое сердце.

— Нет, нет, нет... — зашептал Дэниэл. — Нет, Виктор, этого не может быть... Просто не может...

— Мне очень жаль, — мистер Брук опустил голову.

— Нет! — взревел Дэниэл. — Так не должно быть! Я не верю, что ничего нельзя сделать...

— Послушай, сын, мы все с самого начала понимали, что это ни к чему хорошему не приведет. И подсознательно мы знали, чем все закончится. А теперь нам всем осталось только ждать и надеяться, что Мия сможет продержаться еще хотя бы неделю...

Неделя? Семь дней жизни — это все, что мне осталось? Это же так мало... Мало, чтобы напоследок насладиться присутствием Дэниэла, его семьи, моих друзей. А мама и папа. Как же они? Что будет с ними, когда меня не станет?

Я не верю.

Но часть меня с самого начала знала, что меня ожидает лишь один конец. К сожалению, не хеппи-энд.

— Ну можно же что-то придумать?! — жалобный голос Дэниэла рвал мою душу на части.

— Думаю, здесь уже ничем не поможешь, — грустно проговорил Виктор.

— Я могу обратить ее! — сказал Дэниэл так, будто его осенило. — Да, именно это спасет Мию от смерти!

На какую-то долю секунды я задумалась. А что, если меня действительно можно будет обратить в вампира? Я не хотела этого раньше, но сейчас это последняя и единственная надежда на спасение. Вечная жизнь, вечная любовь Дэниэла, только со встречей с родителями придется повременить, пока я не почувствую, что могу держать себя под контролем.

Ну, вот, я уже строю планы на будущее, которого может и не быть.

С надеждой в глазах я посмотрела на отца Дэниэла.

— К моему огромному сожалению, этот вариант тоже бессилен, — спустя некоторое время ответил Виктор. — Твой яд при попадании в ее организм лишь ускорит смерть, потому что она уже отравлена ядом Лугару. Если бы было что-то другое, например, укус обычного оборотня, то можно бы было все исправить. Но только не в этом случае.

Я ощущала странную пустоту внутри себя, в голове, все мысли, владевшие мною минуту назад, куда-то исчезли, и слова Виктора не проникали в мое сознание — они были как капли дождя, которые скатываются со стекол, не оставляя никаких следов.

Я почувствовала, как по моей щеке скатилась горячая слеза. Меня пробила дикая дрожь. Трясущейся рукой я размазала слезу.

Мое сердце до последнего верило в спасение. Я не хотела умирать, я жутко боялась этого, и никакие слезы и истерики не смогли бы выразить мой страх. Но теперь-то уже бесполезно чего-то бояться. Судьба все решила за меня. И она захотела, чтобы я умерла.

Слезы жгли мне глаза. Я почувствовала дурноту. Густой черный туман окутал меня болью, отчаянием, безысходностью, обидой.

— Я не верю! — крик Дэниэла вернул меня в реальность. — Мия не умрет! Я не позволю этому случиться!

— Дэниэл, послушай меня, — мягко проговорил Виктор, — ей уже ничем не помочь. Она умирает, сын, и это не предотворотишь уже никак. Мы можем и дальше колоть ей обезболивающее, чтобы избавить ее от мук, но от смерти нет лекарства. Я сочувствую.

Дэниэл смотрел на него полными злости и боли глазами, и казалось, что он сейчас заплачет. Мой прекрасный ангел прольет горькие слезы. Я чувствовала себя просто ужасно. Мне хотелось любым способом избавить Дэниэла от грусти, но я знала, что это невозможно.

Слезы покатились по моим щекам, беспощадно разбиваясь вдребезги. Я и не заметила, что сжимаю руки в кулаки.

Боль — она терзала меня, смеялась надо мной, убивала во мне все хорошее и светлое. Все мечты и надежды разбились в пух и прах. Остались только черные осколки пустоты.

А ведь я все это видела, жила с этим осознанием днем, с этим осознанием ложилась вечером в постель, страшась каждой последующей минуты. И все не напрасно. Меня ждет смерть.

Что такое смерть? Для кого-то она — избавление ото всех проблем, единственный выход. Для кого-то — что-то очень страшное и неизвестное. С одной стороны, я больше никогда не буду корчиться от дикой боли. Но с другой, я очень сильно боюсь этого конца каждой клеточкой своего тела. Что будет, когда я... умру? И как это произойдет? Насколько больно мне будет покидать этот мир? И как долго это продлится?

— Должен быть другой вариант... Должен быть другой вариант... — бредово твердил Дэниэл, размеряя беспокойными шагами огромное помещение.

Я пристально смотрела в одну точку. Мне так хотелось забыть весь этот кошмар. Я так желала, чтобы это оказалось всего лишь сном... Но никакие силы не исправят мою реальность.

— Я постараюсь сделать все, чтобы облегчить твою боль, — обратился ко мне Виктор.

От звука его голоса — тихого и проницательного — я резко подняла на него свои опустевшие глаза.

— Спасибо, Виктор, — безжизненно сказала я. — Вы сделали все, что было в ваших силах.

Я видела, что Виктору было не менее больно, чем мне, или Дэниэлу, просто он смирился с этим, и нам следует последовать его примеру.

— Мне, правда, очень жаль, — с глубоким сопереживанием произнес мистер Брук.

Я вяло кивнула и опустила глаза. Затем послышались приглушенные шаги, которые с каждой секундой утихали, и вскоре наступила полная тишина. Только слабые удары моего сердца отдавались эхом по всей лаборатории.

Я осторожно подняла взгляд и посмотрела на Дэниэла. Он стоял ко мне спиной, сложив руки на груди. Даже не видя его лица, я могла представить ужасную боль в его глазах, плотно-сжатые зубы, напряженные скулы.

— Дэниэл, — бессильно позвала я его.

Никакой ответной реакции.

— Дэниэл, — громче сказала я.

Наконец, он повернулся. Его ангельское лицо исказилось от сильной боли. На секунду мне показалось, будто я смотрю на свое отражение.

— Я... мне так... ох... — замямлила я. — Ты не должен так переживать.

— Что? — Дэниэл резко нахмурился. — Не переживать?

— Я не это хотела сказать...

— Мия, — он подошел ко мне, опустившись на колени, — пожалуйста, — он взял мои руки, — прости меня.

— За что? — удивилась я.

— Что не уберег тебя, — Дэниэл опустил глаза.

— Это не твоя вина. Виктор был прав — мы все с самого начала знали, что я умру, — я была немного шокирована от того, что так непринужденно сказала о своей смерти.

— Нет, не говори об этом, — он замотал головой. — Этого не случится...

— Но ты же сам слышал, что сказал твой отец. Я в безысходном положении.

— Выход есть всегда.

— Нет, Дэниэл, — мягко пробормотала я. — Не в этот раз.

— Ты не умрешь, — твердо заявил он.

— Очень долго смерть гонялась за мной, и каждый раз мы обманывали судьбу, шли вопреки дальше. Но всему в этой жизни приходит конец.

— Я что-нибудь придумаю, — настаивал Дэниэл.

— Уже ничего не изменишь, — я придала голосу как можно меньше эмоций, но голос все равно дрожал.

— Я не сдамся без боя!

— Нет, — я приложила руку к его мягкой и холодной щеке, — не нужно больше ничего делать. Вы и так предприняли все, что было в ваших силах. Осталось ждать.

— Я не смогу без тебя, — в отчаянии прошептал он, накрыв мою руку своей ладонью.

— Ты сможешь. Ты сильный и со всем справишься, — мой голос содрогался на каждом слове. — Ты будешь жить дальше, со своей семьей. У тебя все будет хорошо.

— Мне не нужна вечность без тебя, — он крепко зажмурил глаза.

— Прошу, не говори так...

В горле застыл огромный ком рыданий, на глазах появилась пелена слез, которые тут же хлынули по щекам. О, как же я храбрилась сейчас. Ведь я не чувствовала ничего подобного — хоть мой голос звучал холодновато, в душе адским пламенем разгорался огонь. И ничто не могло потушить его — этот крик разбитого сердца.

Я лгала сама себе. Снова лгала. Я так хотела утешить Дэниэла, но сама же думала о том, что будь я на его месте, я бы ни за что и никогда не сдалась. Я бы сделала все, что даже было бы не в моих силах. И я бы не сумела пережить его смерть. Я бы тут же умерла. Зачем мне жизнь, если нет смысла, если нет того, ради кого вообще стоит существовать? Но Дэниэл сильнее меня, и я всего лишь человек — возможно, всего лишь легкое увлечение для него. Когда пройдут десятки лет, он будет вспоминать обо мне без боли в душе, ну, или вообще забудет меня... Я буду очень рада за него, если он найдет свое счастье в жизни. Тогда буду счастлива я, даже будучи мертвой.

— Я всегда буду рядом, Дэниэл, всегда, — пробормотала я, запуская одну руку в его волосы. — И моя любовь будет тебе поддержкой.

— Не говори так, будто ты уже умерла... — еле слышно произнес он.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив, пока ты со мной.

— Дэниэл, не надо ставить крест на моей смерти. У тебя впереди долгие и долгие годы жизни.

— Мия, я не собираюсь долго жить после того, как тебя не станет, — его серьезный голос заставил меня содрогнуться.

— Даже не думай об этом, — что это только что прозвучало в моем голосе? Злость?

Лицо Дэниэла немного изменилось. В его глазах боролись два чувства — боль и сочувствие.

— Скажи мне, ты боишься? — пристально смотря мне в глаза, спросил он.

— Смертельно, — выдохнула я.

И вот очередная боль промелькнула на красивом лице.

— Как только мы разберемся с Бессмертными, я займусь тобой, — выговорил Дэниэл, встав на ноги. — Клянусь, я найду способ спасти тебя. Ты будешь жить.

Я бы все отдала, чтобы поверить в его слова. Но факты твердили обратное. Мне нужно смириться с мыслью о скорой смерти. Но Дэниэл — мой любимый вампир — что будет с ним? Что, если он действительно не сможет без меня?

Нет, этого не случится. Дэниэл будет жить долго и счастливо.

— Мия? — сзади раздался выкрик Мэри.

Я резко обернулась и слегка вздрогнула от неожиданности. Сестра Дэниэла застыла в проходе, ее темно-карие глаза с нескрываемым ужасом смотрели на меня.

— Мэри, — промямлила я удивленно.

— Виктор... он... он все рассказал нам... — растерянно пробормотала она. — Я... мне... я не могу поверить в это...

Мэри быстро подошла ко мне и, не обращая внимания на Дэниэла, крепко обняла меня. Честно говоря, я не ожидала такого поворота событий. Точнее я вообще не думала о том, как отреагируют другие.

— Я не могу поверить в это... — прошептала она мне на ухо. — Не могу поверить в то, что моей лучшей подруги больше не будет...

Не знаю, почему, но ее слова вызвали во мне новый поток слез. Я запоздало обняла ее и прикрыла глаза. Мне захотелось поговорить с ней, наедине, рассказать ей обо всем, что накипело в душе. Но это всего лишь мимолетный порыв эмоций. Хотя, лучше я поплачусь Мэри, чем буду рыдать на плече Дэниэла. Я ощутила в себе необходимость выговориться хоть кому-то.

Мне пришлось несколько раз выслушивать сочувствия от Виктора, Элизабет и Мэри, но больше всего меня удивила реакция Эрика. Сначала, только увидев меня, он пытался как-то выразить свое сочувствие, но вся горечь и боль выражалась на его лице. И он просто ушел, ничего не сказав и громко хлопнув дверью. Но я была настолько погружена в свои мысли, что почти не расстроилась.

Было странно. Мне казалось, что я схожу с ума. Каждый звук, который в почти мертвой тишине становился в разы громче, будь то тиканье часов, или негромкие шаги в гостиной, раздражал. Все стало действовать мне на нервы до такой степени, что хотелось кричать во все горло от собственного бессилия, разбивая руки в кровь.

Самообладание начинало возвращаться ко мне, мысли прояснялись. Странный холод сковывал мою душу, и мне казалось, что отныне уже ничто не согреет ее вновь.

Вот теперь, спустя пару часов, я начинала чувствовать дикий страх. Меня трясло от одной единственной мысли, что я скоро умру. В это было невозможно поверить и смириться с этим, но я столько раз находилась на волоске от гибели, что это должно стать обыденностью для меня.

Мое сердце чувствовало, что это самый настоящий конец. Конец всему — жизни, времени, движению, любви... Жалею ли я о чем-нибудь? Да, наверное, о многом. Но больше всего обидно то, что у меня могла бы быть счастливая жизнь с любимым человеком. Но что осталось теперь? Какая-то жалкая неделя, если не меньше?! Несколько дней, наполненных болью и глупыми ожиданиями? О таком будущем я думала в самую последнюю очередь...

Смерть, своего рода, в этом случае стала бы для меня единственным избавлением от адских болей, которые терзают меня каждый день и продолжают усиливаться. И каждый раз мне казалось, что терпеть такое больше невозможно. Но откуда-то во мне находились силы, чтобы преодолеть весь этот кошмар. И скоро этому наступит конец. Наверно, это единственный плюс во всем этом переполохе.

И самым ужасным для меня было то, что смерть разлучит меня с Дэниэлом. Она убьет нашу любовь, я больше никогда не смогу увидеть его очаровательных прозрачно-голубых глаз; никогда не смогу прикоснуться к его гладкой коже, не смогу почувствовать сладкого аромата, исходящего от него; у меня не будет возможности крепко прижаться к нему и ни за что не отпускать; я не смогу почувствовать на своих губах сладковатый привкус его нежного поцелуя... Всего этого больше никогда не будет.

— Как ты там, милая? — спросила мама.

Я отважилась на очень отважный поступок — решила позвонить маме. И это стоило мне огромных усилий, я приняла на себя очередной удар боли, который постепенно убивал меня. Но я должна была услышать ее голос — такой родной, мягкий, ласковый — до того, как...

— Все хорошо, мам, — мой голос предательски дрожал.

— Как Мальдивы? Должно быть, ты сильно загорела! — ее нежный голос был переполнен эмоциями. — Как Дэниэл? Вы не ругаетесь?

— Все хорошо, — вновь сказала я более уверенно. — А как ты? Как папа?

— О, у нас все замечательно, — я была рада это услышать. Больше мне ничего не надо было, чтобы успокоить стон души. — Только мы так скучаем по тебе, Мия!

Я прижала рот рукой, чтобы мама не услышала мой вопль. Густая пелена слез накрыла глаза. Я почувствовала на своем плече бережное прикосновение холодной руки. Дэниэл. Он рядом со мной. Всегда. Его присутствие послужило мне огромной поддержкой. Если бы я была одна — я бы давно разрыдалась. Но я должна была быть сильной, ради него, ради мамы и папы, ради Виктора, Элизабет, Мэри, Эрика...

Слезы ручьями потекли из глаз.

— Я тоже... очень... скучаю по вам, — проговорила я хрипло.

Я быстро и небрежно вытерла слезы и подняла немного голову, чтобы сдержать очередной поток боли.

— Ты плачешь? — изумленный голос мамы отрезвил мой затуманенный рассудок.

— Нет, нет, — забормотала я, — конечно же, я не плачу. Тебе, наверное, послышалось.

— У тебя такой голос... — ее невозможно провести, всегда обо всем догадывается. — Что-то все-таки случилось?

— Мам, поверь, все действительно хорошо, — как же было тяжело лгать ей. Снова.

— Если у тебя что-то произошло, то, пожалуйста, расскажи мне. Я же твоя мама — я должна знать.

— Все хорошо, — если я еще раз повторю эту фразу, то в скором времени сама в это поверю. — Тебе не стоит ни о чем волноваться.

— Точно? — недоверчиво спросила она.

— Абсолютно.

— Ладно, — последовал вздох. — Когда вы возвращаетесь в Портленд?

Я замялась.

Мне понадобится в очередной раз напоить ее враньем... Но ведь это только для их с папой пользы. Они не должны ничего знать. Все же будет лучше держать их в незнании. Знаю, это очень подло с моей стороны, но я не хочу, чтобы и они переживали за меня.

— Скоро, мама, — я громко сглотнула, и одна слезинка скатилась по щеке. — Очень скоро...

— Ох, мне уже так хочется увидеть тебя!

— Не волнуйся. Ты даже не успеешь соскучиться по мне, как я буду дома, — я удивлялась тому, с каким невероятным спокойствием я говорила эти слова. Мне даже удалось улыбнуться. Но только это ничего не меняло.

— Очень надеюсь на это.

Наступила неловкая тишина. Мои руки дрожали, сердце неровно билось в груди. Я стала оглядываться по сторонам, в поисках поддержки.

Дэниэл сел передо мной, крепко сжав в своих холодных ладонях мою руку. Стоило мне заглянуть в его прозрачно-голубые глаза — мою тихую гавань — как волнение тут же отступило на второй план.

— Ладно, мама, мне уже пора, — промямлила я, чувствуя, как ком боли подступает к горлу.

— Так скоро? — удивилась она.

— Да, — я вздрогнула. — Сейчас у нас запланирована экскурсия, так что…

— Тогда я не стану тебя задерживать, — грустно отозвалась она.

— Я люблю тебя, мама, — я крепко зажмурила глаза, сдерживая слезы.

— Я тоже очень сильно люблю тебя, моя девочка, — пророкотала она, и мое сердце сжалось от дикой и душераздирающей боли. — И обязательно позвони мне, когда вы будете возвращаться.

— Обещаю, — я моргнула, и пару слезинок упали на мою дрожащую руку. — Передай папе, что я скучаю по нему.

— Хорошо, Мия.

— Пока.

И я отключилась.

Было так трудно сказать ей “пока”. Я попрощалась с ней — теперь уже навсегда.

Но как же это объяснить сердцу? Что я больше никогда не увижу своих любящих родителей?

— Не плачь, — раздался успокаивающий шепот Дэниэла рядом.

Я прижалась к нему и зарыдала.

— Я больше не увижу их, Дэниэл... — плакала я, слабо сжимая кулаки. — Никогда...

— Ты еще встретишься с ними, любимая, — его рука нежно гладила меня по голове.

— Нет...

— Я поклялся, что сделаю все, чтобы спасти тебя, — он взял в руки мое лицо и приблизил к своему. Его глаза были так близко, что у меня захватило дыхание. — И я не дам тебе умереть. Не дам...

Прошло еще три дня.

Боль настолько атаковала меня, что я не могла встать с постели. Мне с огромным трудом удавалось говорить, точнее, отвечать изредка на вопрос, как я себя чувствую. Это коматозное состояние было для меня хуже смерти. Я ничего не могла делать... Ничего...

Каждый взгляд Дэниэла, наполненный болью и безнадежностью, оставлял в моем сердце рану. Вероятно, на нем не осталось живого места. Он знал, что любая минута может стать последней, и старался не оставлять меня. Он боялся. Это было видно в его глазах — родных и любимых.

Древние Духи Лугару ничего не смогли сказать Алексу про планы Бессмертных, и все словно остались без глаз — неизвестность лишь усугубила и без того ужасное положение. Да и все не очень-то обращали внимание на Мэйсона и всю заварушку.

Эпицентром всех событий была я. Все каждый раз с жалостью смотрели на меня, и от этого мне становилось только хуже. Они всем своим видом давали мне понять, что конец совсем близок.

Доминик и Саймон, воспользовавшись тем случаем, что пока ничего неизвестно о Бессмертных, и поэтому нам всем не потребуется придумывать план действий, больше не приходили. Алекс и Эрик остались в доме, чтобы поддерживать меня своим присутствием. Дэниэл ни на секунду не отходил от меня. Впрочем, как и остальные. И все вампиры были голодны. Только это волновало меня в последнюю очередь.

К сожалению, или к счастью, я не доживу до того дня, когда Бессмертные решат напасть на нас. Я не смогу узнать, чем все закончится. Я не смогу узнать, кто победит.

Я всем своим существом чувствовала приближение гибели. И это ощущение не оставляло меня в покое.

Да, я боялась конца — очень сильно. Я боялась, что перед самой смертью мне вновь будет очень больно. Наверное, было бы хорошо, если бы последние минуты своей жизни я провела без боли, без горести и сожаления. Для меня было мечтой, если бы я просто уснула. Уснула навсегда.

Я в тайне ото всех попросила Мэри пойти к моим родителям и стереть из их памяти то, что у них была я — их единственная дочь. Чтобы обо мне не осталось никаких воспоминаний, совместных фотографий, и прочего. Я хотела, чтобы она внушила им, чтобы они всегда любили друг друга и были счастливы в браке. Это все, что было в моих силах. Она не понимала, что на самом деле владело мною, что доводило меня до безумия. А мне всего лишь хотелось привести дела в порядок, пока я не... попрощалась с жизнью.

Очередной день выдался, на удивление, довольно хорошим. Я попросила Дэниэла отнести меня в гостиную — мне не хотелось вновь проваляться целый день на кровати в спальне Дэниэла, отрешенной от общества. На улице была просто прекрасная погода. Светило лучезарное солнце, озаряя небольшую лужайку во дворе дома своим теплом, ветер колыхал сочно-зеленую траву, на закате небо окрасилось в нежную палитру оттенков: нежно-голубые, бледно-розовые полосы рассекали небосвод. Все было замечательно, даже более чем.

— Как ты, любимая? — раздался над ухом сладостный голос моего Дэниэла.

Я, не поднимая головы, улыбнулась.

— Хорошо, — очень тихо ответила я.

Я говорила правду. Мне было хорошо. Впервые за эти дни с тех пор, как я узнала, что обречена на смерть.

— Тебе нужно что-нибудь? — мягкий голос Дэниэла ласкал мой слух.

— Нет, — выдохнула я. — Просто будь рядом.

— Ты же знаешь, я никогда не оставлю тебя.

Я улыбнулась шире.

Руки Дэниэла обвили меня за плечи, я приложила голову к его холодной твердой груди. Мой взгляд устремился на окно. Это был последний закат — последний закат моей жизни, который мне удостоилось видеть.

Внезапно мне вспомнилось жаркое солнце, мягкий теплый песок, бескрайнее синее море... Наша первая ночь с Дэниэлом... Безмятежные лица моих родителей...

Я отвела взгляд от окна и медленно посмотрела на лица Виктора, Элизабет, Мэри — тех, кто стал для меня второй семьей.

Я с глубокой нежностью взглянула на Дэниэла, и словно в первый раз увидела, какие золотые, цвета спелой ржи, у него волосы, какая любовь таится в его прозрачно-голубых глазах, как гордо сидит голова на обнаженной шее, какого великого благородства и достоинства исполнена его стройная фигура.

Я чувствовала это — чувствовала неизбежность, которая уже так близко подкралась ко мне. Она наполнил меня от макушки головы до кончиков пальцев ног. Я не боялась. Не ощущала боли и дискомфорта. Ничего, кроме душевного спокойствия.

— Дэниэл? — легко дыша, позвала я его.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Я люблю тебя, — на выдохе проговорила я.

— И я люблю тебя, — эти слова он произнес с невероятной сладостью, которая наполнила мое сердце.

Как же мне было важно слышать эти слова напоследок.

Я все смотрела на него, чувствуя, как жизнь покидает меня, как замедляет свой ход мое слабое сердце.

Мой вампир с непониманием смотрел на меня, а я улыбнулась.

Все было идеально. Хорошо. Спокойно и свободно.

Я просто сделала последний вдох, наполнив свои легкие прекрасным запахом кожи Дэниэла.

Темнота стала давить на глаза, и я из последних сил боролась с ней, чтобы хоть на секунду задержать свой взгляд на божественно-красивом лице моей единственной и неповторимой любви.

Я видела, как Дэниэл начинает что-то говорить, и его глаза наливаются непониманием. Но его бархатный и нежный голос больше не доходил до меня.

Все меркло.

Я медленно закрыла глаза.

Эпилог

От лица Дэниэла

Нет.

Это был не кошмар. Хотя, я бы отдал все, чтобы это оказалось сном.

Моя Мия... Моя любимая Мия... Она лежала в моих руках, совершенно обездвиженная.

Ее сердце не билось. И уже никогда не забьется.

Я смотрел на ее спокойное лицо и не понимал, что она больше никогда не откроет глаза, она никогда не скажет, что любит меня. Я больше не почувствую ее тепла, ее любви, ее поцелуя на своих губах.

Ее хрупкое тело обмякло.

— Нет... — вырвалось у меня.

Все вокруг исчезло, померкло.

Моя душа — а я верил, что она существовала — наполнилась отчаянием, и ледяное сердце очень медленно и мучительно разрывалось на части. Я крепко сжимал Мию в руках, не сводя пристального и немного дикого взгляда. Мысли о голоде и жжение в горле мгновенно исчезли.

Если бы вампиры умели плакать — я бы давно залился горькими слезами.

Но мое каменное лицо не выражало никаких эмоций, изнутри меня пожирала невыносимая боль.

Почему? Почему именно сейчас? Мне не оставили возможность в последний раз увидеть ее живой, улыбающейся. Это так... неожиданно... Ну за что небеса так не справедливы?! Почему они отбирают у нас тех, кого мы так сильно и всецело любим?

— Дэниэл, — я и не заметил, как Виктор подошел ко мне.

Я не мог откликнуться на его голос. Я не мог оторвать взгляда от Мии.

— Нет! — неожиданно для себя взревел я. — Нет!

И только сейчас, спустя какие-то секунды, которые показались для меня невыносимо длинными часами, до меня стало доходить весь ужас нынешнего положения.

Мия больше никогда не откроет глаза.

Я потерял ее навсегда.

Не уберег.

Я не сдержал обещание, которое давал ей.

Тяжелая рука Виктора легла на мое плечо.

— Мне жаль, сын, — прошептал он.

Внезапно я сорвался с места, и уже в следующую долю секунды держал отца за плечи.

— Сделай же что-нибудь! — орал я. — Хоть что-нибудь! Не дай ей умереть!

— Успокойся, прошу тебя, — Виктор спокойно опустил мои руки вдоль трясущегося от паники тела. — Ей уже ничем не поможешь.

— Но ты не можешь так поступить! Ты не должен... — я тяжело и глубоко задышал, мое лицо исказилось от боли.

Я медленно повернулся к Мие и опустился рядом с ней на колени.

Краем глаза я видел, как Элизабет и Мэри замерли, с паникой глядя на нас.

Но это было не важно.

Уже ничего не представляло для меня важности.

Я кричал. Громко. Пронзительно. Отчаянно. Но мой крик уже не вернет ее.

Зачем же мне жить? Зачем мне ходить по этой Земле? Зачем говорить? Зачем видеть, слышать? Зачем смеяться? Все так резко перестало иметь значение. Пустота надвигалась на меня, и я не стал сопротивляться ей. Это было бесполезно, да и не зачем. Ведь я остался без нее.

Я крепко прижал к себе Мию и стал покачиваться вперед-назад. Я блокировал голоса своей семьи в голове и закрыл глаза.

В мыслях появился образ моей Мии — ее зеленые искрящиеся глаза, розоватые щеки, губы, растянувшиеся в теплой любящей улыбке. Господи... За что ты отнял ее у меня? Почему ты не забрал мою жизнь?! Почему именно она? Ведь у нее еще все впереди... Она еще так молода...

Пронзительный вопль доносился до меня. Мэри. Ей было тяжело потерять лучшую подругу. Но я... что чувствовал я... Невозможно было описать это угнетающее чувство боли, потерянности...

Нет. Не хочу верить в то, что Мия больше не будет жить! Я должен что-то сделать... Я обещал ей...

Одним резким движением я обнажил шею Мии и моментально вонзил клыки в ее плоть. Это было единственным, что я мог сделать.

Сладкая кровь полилась струями из двух ранок. В любой другой раз я бы непременно вышел из себя, почувствовав на губах привкус свежей человеческой крови. Но только не сейчас. Не сейчас, когда мною двигало безудержное желание, во что бы то мне не стало, вернуть любовь к жизни.

— Дэниэл, — доносился усталый голос Виктора. — Дэниэл.

Нет. Я сделаю все. Я не сдамся. Никогда и ни за что.

— Сынок, — отец вновь положил руку на мое плечо. — Оставь ее. Она умерла. Слышишь? Умерла.

Я перестал шевелиться.

Медленно и с огромной неохотой я отстранился от Мии.

Ничего не изменилось.

Но мой яд уже был в ее крови.

Почему ее сердце не начинает биться? Почему она не открывает глаза? Не делает глубокий вдох?

Очередной стон вырвался из моих окровавленных уст.

Отчаяние захлестнуло меня огромной волной, унеся в океан боли...

***

Мы прибыли на крохотный необитаемый островок ровно в полдень. Сегодня выдался на редкость гадкий день.

Мы оказались в том месте, где похоронена моя настоящая семья.

Темный склеп веял холодом и смертью. Но это было не важно. Внутри бушевала пустота, и это было довольно непривычно. Когда я потерял Анну — я чувствовал лишь месть. Но потеряв Мию, я потерял себя. Окончательно.

У меня больше нет никакого смысла жить дальше. Ведь ее не стало...

— Дэниэл, — Мэри стояла рядом со мной и не сводила глаз с моего хмурого лица.

Сейчас мы все попрощаемся с Мией Эндрю — девушкой, которую я так отчаянно полюбил — навсегда.

Я перестал верить в счастье, когда потерял ее — мой единственный смысл вечности. Я потерял ее... Не уберег. И я не представляю, как буду жить с этим осознанием дальше. Да и стоит ли...

С трудом сдерживая очередной крик, я смотрел на ее бледное лицо. Она была так прекрасна, что у меня перехватило дыхание. Я был готов упасть на колени и сжаться от душераздирающей боли. Но я стоял в окружении своей семьи, готовясь попрощаться с Мией навеки.

О, как же я хотел умереть. Больше не чувствовать боли, отчаяния, пустоты... Я не хотел больше ощущать рядом с собой пустоту. Единственное, что согревало мое сердце — это ее добрая улыбка, которая больше не озарит ее милое лицо.

Но я чувствовал себя обязанным перед своей семьей. Ведь если я умру — умрут и они. Я не хотел обречь и их на вечные муки. Достаточно моих страданий.

Возможно, если я буду существовать (а не жить), когда пройдут сотни лет, я всегда буду помнить о ней. И эта боль навсегда останется в моей душе. Я больше никогда и никого не смогу полюбить так же сильно и душевно, как ее. Я вообще не смогу полюбить...

***

Мы вернулись из того несущего смерть места.

Я похоронил ее, навсегда попрощался с Мией — моим лучиком солнца, моим просветом среди кромешной тьмы. Я больше никогда не увижу ее, никогда не услышу ее мягкого голоса, не увижу робкой улыбки, согревающей мое ледяное сердце.

Больше ничего этого не будет...

— Дэниэл! — крикнула Мэри из гостиной. — Нам пора! Поторапливайся!

Я сделал глубокий вдох, посмотрел в окно и взял в руки чемодан.

Мы решили уехать отсюда — от места, которое всем своим видом напоминаем мне о ней, от места, которое впитало в себя прекрасный аромат ее кожи.

Что касаемо Бессмертных? Да, мы сдержим свое обещание, которые еще совсем недавно давали Мие — и поможем Лугару. Но только не сейчас. Придет время, и моя ярость обрушится на того, кто отнял смысл моей жизни. Я убью Мэйсона, вырву его черное сердце собственными руками. Я отомщу за смерть Мии.

Я в последний раз осмотрел свою спальню, таящую в себе столько воспоминаний, и слабо улыбнулся, вновь вспомнив ее образ.

Сколько бы боли не испытывала моя душа — я благодарен судьбе, что она свела меня с Мией.

Я никогда не забуду этого доброго, светлого человека, которая изменила мою жизнь.

Я никогда не забуду ее сильную и верную любовь, которая пробудила во мне человека.

― Конец ―

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: