Для ненаписанной книги
Да сотворим имена.
Нам недолгая жизнь дана.
Жизнь вещей — и та коротка.
Остаются навеки одни имена:
не любовь — о любви строка,
не цветок — названье цветка.
У любви и цветка
жизнь — бессмертье, когда им даны имена.
Да сотворим имена.
Перевод В. Андреева
Истории (1909–1912)
Воскресные дни (1911–1912)
Сердце в руке (1911–1912)
Затишье (1911–1912)
Задумчивое лицо (1911–1912)
(Осень)
Русло, ширясь, пустеет от отлива к отливу.
Все мрачней и невзрачней топкий берег низовья.
Под мостом вороненым беглый луч торопливо
разрывает завесу, набухшую кровью.
Кромка моря! Как будто алмазная льдииа
в глубь заката дрейфует… Пакетбот запоздалый
бросил якорь в лимане и застыл лебедино
в полированном небе холоднее металла.
Стали запахом дали. В обмелевшей низине —
тростниковые крылья. И, как тусклую ризу,
солнце ткет — умирая, словно лист на осине, —
световые прожилки по кровавому бризу.
Перевод А. Гелескула
О эта девушка в раме!
С какой на меня тоскою
глядит она вечерами,
заслушавшись их покоя!..
…Сияя такой родною
звездою пути земного!
…Судьбою, забытой мною,
из мира сойдя иного!
Меняется все, что было,
И жалкая скоротечность,
что мучила и манила,
рассеивается… Вечность,
девический образ милый!
Перевод Б. Дубина
Пиренеи
(Воскресная ностальгия)
Подъезжаешь к Испании. Стелются тени.
Солнце замерло, стоя с вершинами вровень.
Мир открыт. Очертанья французских селений —
как бледнеющий фон в пятнах шиферных кровель.
Звон сальентских[23]курантов плывет над округой.
Воскресенье. По рощицам ветер резвится.
Все прозрачнее небо. Дыхание юга
все хмельней. Все отчетливей волны пшеницы.
Доцветающий лог безмятежен и ласков,
и коровы мычат, разбредаясь низиной.
В самом сердце звучит перекличка подпасков…
Снова родина гибель отводит от сына.
Тишь, безлюдье, блаженство. Омытые долы
в колокольцах, как небо в затепленных звездах.
Тишь, блаженство, безлюдье. Лишь нотой веселой
бубенцам и ручью откликается воздух.
Перевод Б. Дубина
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|