Долгая дорога к храму 2 страница

Буйной зеленью деревьев и белой накипью черемух расцветал май. Но мое настроение резко ухудшилось, когда я стала замечать изменения в поведении Кости. Стало жутко, страшно. Страх охватывал и сковывал меня все сильнее и сильнее: «Неужели начинается вновь? Мне не пережить вторую серию!»

Я не зря волновалась. Костя снова начал употреблять наркотик и через месяц оказался «на системе». Тюремного страха хватило лишь на полгода. У Кости начались неприятности на работе. Уходил с работы в неположенное время, спал на рабочем месте. У всех сотрудников занимал деньги и не отдавал. Отец очень рассердился на сына за то, что опозорил его перед подчиненными. Через месяц, в июле, Алексей вынужден был уволить Костю с работы без выдачи заработной платы. На что сын сильно обиделся, поскольку денег на наркотики не хватало, а воровать, как прежде, он боялся.

НА СВОБОДЕ.

После освобождения из тюрьмы сначала я работал в фирме, где трудилась мама. Но весной фирма развалилась и меня взял работать к себе отец. Его фирма в то время разрослась, была большая, богатая, сотрудников много. Так как я умел работать на компьютере, меня взяли оператором составлять и регистрировать договора. Работа нетрудная. Я быстро освоился, и мне очень нравилось. Но было одно «но»: приходилось целый день с утра до вечера сидеть в офисе за столом, а я человек страшно неусидчивый. Когда есть работа, идут клиенты, еще ничего, занят делом - терпимо, а бывали дни, когда просто сидишь за столом и все, тоска жуткая. А работа – с деньгами, и вокруг все сотрудники с деньгами.

Я начал брать деньги из стола или занимать у кого-нибудь из сотрудников. Все знали, что я – сын директора, и не отказывали мне. Каждый обед, а потом и вечер, я гонял за ханкой. В обед – в район вокзала, а вечером в ближайший пригород. Я начал плотно колоться. За месяц работы на фирме отца я так жестко разогнался, что не мог представить себе, как с утра идти на работу, не подлечившись. На работе стали замечать, что я «никакой», постоянно занимаю денег, с обеда все время опаздываю, за компьютером засыпаю, домой срываюсь рано. Взять ханку тогда можно было без проблем, была куча точек, как в городе так и за городом, в частном секторе. Бери сколько хочешь, были бы деньги. Да и стоило все по тем временам не дорого. Вот один день из обычных рабочих дней в том месяце, когда я крепко подсел на систему.

С утра обычно было много клиентов и до обеда я старался составить все договора и регистрации, чтобы не оставлять на вторую половину дня, так как после обеда время у меня «зависало». В обед я гонял к вокзалу. В тот год там бойко шла торговля ханкой. Тут же были и кислый и димедрол. Поскольку я пригонял за ханкой каждый день почти в одно и тоже время, меня уже там ждал барыга и один местный наркоман. Ждали они меня всегда, каждый день, потому что я приезжал и брал не чек и не два, а гораздо больше, в основном весом. С барыгой я договорился так, потому что у него было самое лучшее «лекарство», а ему было выгодно продать мне сразу нормально и валить по своим делам, а не тусоваться целый день на вокзале. С наркоманом – другое дело. Я ему оставлял денег на кислый и димедрол и на следующий день он меня ждал на стрелке уже со всем этим «добром» и он был местный, жил рядом тут же, и у него можно было свариться, а я ему за это делал хорошую дозу. Поэтому они меня ждали каждый день и никогда не прокалывали «стрелку». Все трое – я, барыга и нарик местный были довольны таким ходом событий. Но так было не сразу. Когда я только начинал работать у отца, приходилось много бегать, искать все, искать, где сварить, поэтому мой обед задерживался почти на час. Потом, когда наладилось с барыгой и с нариком, стало проще.

Выбежал, поймал шофера и погнал на «стрелку». Там уже ждут оба – барыга и кент. Я беру ханки на 150 руб. (это 5 грамм по 30 руб.) и мы идем к нарику вариться. Упоролись мы с ним тогда в аут. Просидели у него, «провтыкались», и соответственно с обеда на работу я опоздал на полтора часа. Там уже вся работа сделана, клиентов после обеда обычно было мало, работы нет. Я сел за компьютер и уснул. Проснулся, время уже 4 часа. Работал я часов до 5 или до 6. Обычно срывался в 5, если оставались еще деньги. Домой я с работы не шел. Иногда встречал во дворе знакомых пацанов и, мы снова ехали за ханкой, подлечивались и гуляли. Домой приходил к полуночи или еще позже.

Я поплакала, погоревала и вновь начала искать выход из сложившейся ситуации. «Надо же что-то делать, предпринимать какие-то меры, чтобы остановить наркотизацию сына. Я не могу сидеть, сложа руки, и видеть, как он погибает!» Алексей занял резкую позицию: «Мы много ему помогали, он ничего не понял и предал нас снова. От меня больше никакой помощи не будет! Пусть сам отвечает за свои поступки».

Я понимала обиду мужа, но не могла согласиться с таким постановлением. Я решила, что каждый волен поступать, как хочет. Я не спорила с Алексеем, но про себя думала, что я не смогу отказаться от помощи своему ребенку, ведь это мой ребенок и я его не смогу бросить. Так и продолжали жить дальше каждый со своим мнением по поводу этой горькой семейной беды.

Однажды, проезжая в троллейбусе и разглядывая уличные объявления, я записала телефон и адрес Благотворительного фонда трезвости им. Геннадия Шичко, который занимается проблемой наркомании бесплатно. Через несколько дней повела туда за руку сына, но напрасно. Ему нравилось колоться, и он не собирался прекращать это приятное для него занятие.

Видя, что ни уговоры, никакие доводы не воспринимаются сыном, мы с Алексеем подумали и решили выгнать Костю из дома, чтобы «хлебнул» наркоманской романтики, чтобы сам понял, как это скверно, чтобы ему надоело и чтобы он сам захотел избавиться от этой зависимости. Нам было очень трудно принять такое решение, мы понимали, что с ним может произойти немало страшных случаев, которые могут привести его в тюрьму или в могилу. Но так жить с ним дальше и смотреть, как он тащит из дома вещи и колется, в итоге скатываясь снова к тюрьме или к могиле, нет, так жить мы не могли!

Ложные убеждения родителей:

11. – Мой муж (жена) меня не понимает, я люблю своего ребенка, а он (она) говорит, что каждый должен отвечать за свой выбор.

Как я познакомился с Оксаной

Была пятница, конец рабочей недели. Я тогда еще работал, даже и не думал, что меня могут уволить. Я как всегда в обед сорвался за лекарством. Денег в кармане было гораздо больше, чем требовалось. Я в приподнятом настроении «запарил» шофера и погнал к вокзалу. Довольно быстро взял себе 4 чека ханки и димедрола, а вот кислый никак не мог нигде найти. Тех барыг, у которых я обычно брал его, почему-то в этот день на вокзале не было. Вобщем, с кислым в этот день был полный порожняк. Вокруг носились толпы нариков в поисках ангидрида, и я, в том числе тоже. Настроение быстро ухудшилось. В то время такие обломы случались крайне редко. И вот я уже битых два часа носился по улице в надежде, что появится хоть кто-нибудь из барыг с кислым. Но никто не появлялся. С обеда на работу я уже давно опоздал, но мне уже было пофиг. И вот в очередной раз, проходя мимо троллейбусной остановки, я заметил двух девчонок, явно наркоманок, такой у них был видок, которые сидели на скамейке. Когда я проходил мимо них, они смотрели на меня, как будто хотели что-то спросить, но не решались. А я проходил мимо них уже в третий раз. И вот, когда я шел обратно, я решил к ним подойти и спросить у них, не знают ли они, где взять ангидрида, если они все еще будут сидеть на остановке. Иду, они сидят. Я подошел и спросил, не видели ли они кого-нибудь с кислым. Они сказали, что никого не видели, и в районе вокзала нигде кислоты нет. У меня после этих слов внутри все упало, что мгновенно отразилось на моем лице.

А обе девчонки были на жестком кумаре, это было видно сразу. И вот одна говорит: «Ну, ты не расстраивайся, сколько у тебя ханки?» Я спрашиваю: «А что?». Они говорят: «У нас есть немного, если подлечишь нас, то пошли сваримся, мы истратим его». Я обрадовался жутко, так как возможность подлечить их обоих у меня была, денег-то было нормально. Я их спрашиваю: «А сколько вам надо ханки?». Они говорят: «Ну, если сделаешь нам чек на двоих, мы согласны». А я себе купил четыре в одного, а они просят один в двоих. Я на радости говорю: «А что так мало, вы говорите, сколько вам надо, чтобы нормально вмазаться, чтобы перло, а не просто подлечило». Они даже удивились такому обороту дела и сказали, что по одному чеку им хватит. Мы втроем пошли, я купил им три чека и моих четыре, и мы пошли варить. По дороге познакомились. Девчонок звали Катя и Оксана. У нас у всех настроение резко скакнуло вверх. Ведь каждый знал, что сейчас наконец-то подлечится. По дороге мы шли втроем прикалывались, смеялись, ругали барыг и т.д. Недалеко от вокзала у девчонок жил знакомый наркоман и варить мы пошли к нему. Там мы сварили, вмазались, всех троих поволокло жестко. После этого дня я стал встречаться с ними почти каждый день. Больше сдружился с Оксаной. Однажды вечером решил привести ее домой, познакомить с родителями и оставить у нас жить, так как она рассказала мне, что из дома ее выгнали, и она живет пока у Кати или у другой подружки. Она была такая бедная, несчастная, я ее сильно жалел. Вечером, когда мы пришли домой, она ждала на лестничной площадке, а я зашел, чтобы поговорить о ней с родителями. Но в этот вечер мне самому было предложено уйти из дома. Короче, меня тоже выгнали, сказав, что домой пустят тогда, когда я сам найду себе работу и перестану колоться. И я ушел с ней …

Как можно передать муки души и сердца, изматывающие родителей, особенно по ночам, за своего ребенка, которого вырастили, жалели, помогали, любили и…выгнали. Сами выгнали! А если с ним что-то непоправимое случится, ведь мы сами себе не простим такой ошибки! Но обратно время не повернешь.

Все так плохо. Нам всем плохо! Чем вся эта затея закончится, одному Богу известно… Но как же пережить-то это тяжкое время? Господи, помоги! Чтобы хоть как-нибудь помочь себе пережить эти горькие дни, я посещала в Фонде Шичко встречи с родителями детей-наркоманов. Там собирались в основном такие же матери, делились своим горем, советовались, как лучше поступить в трудных ситуациях. Я слушала других матерей и утешалась тем, что не только у нас такое горе в семье. Ходила в церковь. Подготовилась к исповеди. Прошла исповедь и причастие. Молилась за сына. Заказывала молебны за здравие. Читала Акафист иконе Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша». Муж целыми днями на работе. У него ответственность огромная за фирму, сотрудников. Я старалась не огорчать его, сдерживалась, не плакала. Младший сын порадовал нас отличной сессией в институте. Только черное пятно наркомании, нависшее над семьей, не давало нам спать по ночам, заставляло тревожиться днем. Как долго хватит терпения у всех?

Через две недели я утром пошла в гараж за машиной, чтобы поехать поработать в сад к маме. Водила автомобиль я давно, машину чувствовала отлично, за рулем всегда успокаивалась и ездила легко. Проходя по двору соседнего дома, увидела Костю и ту девушку, Оксану, с которой он ушел, когда мы его выгнали. Костя нес Оксану, посадив ее к себе на плечи. Увидев меня, он остановился, опустил девушку на землю. Поздоровались. Я была рада видеть его, но боялась показать это. Тревожно спросила: «Что случилось, почему ты несешь ее?». Костя рассказал, что у нее сильно распухли и воспалены обе ноги, она не может сама идти. Сегодня они ходили к врачу, но им сказали, что все пройдет, только надо привести ноги в порядок, т.е. отмыть и т.п. «Где вы живете?» – «Нигде, днем по городу гуляем, а вечером - на скамейке в парке». Я поняла, что девушка тоже употребляет наркотики. И тут мне стало их так жалко, что я предложила им поехать со мной в сад к бабушке. «Но ведь бабушка нас не примет». – «Я поговорю с ней, она поможет, и ноги Оксане вылечит травами. Но все это я сделаю для вас при одном условии, что вы бросите колоться». Конечно же, оба сразу согласились. Я быстро сходила за «жигулем», боясь, как бы дети не передумали.

Подъехала, ждут. Посадила и повезла к своей маме в сад.

Бабушка, моя мама, была в курсе всех тяжелых обстоятельств нашей семьи. Сочувствовала, жалела, помогала всем, чем могла. Она очень любила обоих внуков, переживала остро все беды из-за Кости. Много разговаривала с ним, вразумляла и расстраивалась, что внук пошел по ложному пути. Бабушка встретила гостей строго. Поговорили, поверили детям, что они будут бросать колоться, будут ездить в фонд Шичко, заниматься по программе, будут писать дневники и формулы. На том и остановились. Костя с Оксаной остались в саду у бабушки, а я, немного потрудившись на грядках, уехала домой.

И только дома я спохватилась, что все сделала единолично, не посоветовавшись ни с мужем, ни с младшим сыном. Мне казалось, что иначе поступить в той ситуации я не могла. Я не могла отпустить сына скитаться дальше с наркоманкой на плечах. Единый порыв материнских чувств развернул меня в сторону лжи: «Я не буду дома ничего рассказывать про Костю с Оксаной, ведь мой поступок не одобрят, и меня в этом не поддержат. Попробую одна справиться с ними и вытащу их обоих из наркомании».

Ложные убеждения родителей:

12. – Я вытащу их из наркомании. Они сами все поймут после занятий по программе, и больше не будут употреблять.

Бабушка привела в порядок ноги Оксане, отпарила в бане, полечила травами. Я приезжала каждый день, возила ребят в клуб на занятия, проверяла дневники и формулы, которые они писали. Саныч, руководитель клуба, говорил мне тогда, что одной мне с двумя наркоманами не справиться. Он рассказывал мне, что такой случай уже был в его практике, как одна мама пыталась вытащить из наркомании троих ребят, но у нее ничего не получилось. Это очень сложная задача. Я не поверила. Мне казалось, что я-то уж наверняка справлюсь. Терпения у Кости и Оксаны хватило ненадолго. Через три дня началась ломка, и рано утром оба уехали в город «подлечиться». Бабушке наврали про что-то очень важное, вечером вернулись обратно. Ведь здесь была еда, теплая постель. Так и жили, обманывая и меня и бабушку, до тех пор, пока мы их не разоблачили и снова не выгнали.

Кончилось лето, пришел сентябрь, за ним - октябрь, близились холода. Костя продолжал скитаться с Оксаной по притонам, общежитиям, знакомым. Иногда звонил домой или заходил днем, когда я была одна, выпрашивал денег, что-нибудь ел и снова уходил. Я решила вести дневник, надеясь, что это поможет мне разобраться со своими мыслями, поможет найти выход из сложившейся тяжелой ситуации. Сейчас получалось, что я тайком поддерживаю Костю и тем самым иду против решения мужа и младшего сына. Семья как бы разделилась пополам, но не явно, а тайно. Я понимала, что это неправильно, плохо. Мне казалось, что я нахожусь между двух огней, иду по лезвию, балансирую на кромке обрыва. Стоит мне разнервничаться, распустить свои чувства, и семья рухнет. Где же выход? Но мне очень хотелось, чтобы сын жил дома, я устала за него тревожиться.

Вот некоторые записи из моего дневника:

2 октября.

…Приснился страшный сон под утро. Проснулась, на часах пять утра. В душе тревога и боль. Приснилась девушка в белом халате с длинными русыми волосами. Как будто мы сидим втроем у нас на кухне – моя мама, эта девушка и я. Девушка нам сообщает, что Костя находится в больнице, в реанимации в очень тяжелом состоянии. Ему сделали сложную операцию, и она пришла предупредить о том, что, возможно, он не выживет. Мама спросила ее про Оксану, с которой он жил в последнее время. Девушка ответила, что она хитрая лиса, что у нее цель – войти в вашу семью. Сказала, что об этом она сама ей поведала так: «В этой семье четыре счастливых дурака, и я хочу жить с ними». После этого мама спросила: «А как мы узнаем, выжил он или умер?». «Я пришлю вам свой халат, если умрет», - ответила девушка. «Что же ему прооперировали?», - спросила я. «Ему разрезали весь левый бок, сердце и немного легкое. Ему очень тяжело». Я начинаю во сне представлять больного сына и вижу его маленьким, худым, с торчащими ребрами, изможденным ребенком. Я рыдаю и приговариваю: «Ведь как мы его просили, как уговаривали, чтобы не начинал снова, ничего не помогло». Рыдаю, всхлипываю и просыпаюсь. Страх охватывает душу, тревога и боль. Лежу в темноте раннего, осеннего утра и молюсь за него, молюсь, молюсь…

День прошел в обычных будничных хлопотах. Вечером зашли Костя с Оксаной. Поели, поговорили. Договорились, что снова будут заниматься по программе: писать дневники и слушать фонограмму с кассеты против наркотиков. Я вновь ставлю условие, что буду общаться с ними и заниматься, но чтобы каждый день были трезвы. Они соглашаются. Косте фонограмма понравилась, одобрил.

Сказал, что, если бы он прослушал это в мае, когда еще колебался в выборе, то эта фонограмма помогла бы удержаться. Заторопились уходить, рассказали, что ночевать их пускает к себе в квартиру знакомый парень. (Позже я побывала в этой квартире – наркоманский притон.)

3 октября.

Сегодня опять приехали ближе к вечеру. Поели, сели заниматься. Писали ответы на заданные темы и слушали фонограмму. Оксана прослушала примерно одну треть «базовой программы» и сказала, что больше не может слушать, что ей плохо, страшно. Я не стала настаивать, отдала Косте. Он прослушал всю кассету. После занятий рассказали, что нашли себе жилье, комната с кухней в частном доме, очень дешево. Хозяйка, которая сдает эту комнату, давняя знакомая Оксаны. Расхвалили, главное – чисто и тепло. Просят помочь. Я ответила, что если им подходит, то пусть зарабатывают, платят и живут. Оказалось, деньги нужны срочно, иначе хозяйка пустит других. Денег я не дала. На том и расстались.

4 октября.

Утром пришли Костя с Оксаной. Поели, ответили письменно на заданные темы. Прослушать фонограмму дала снова Оксане. Объяснила, что не надо пугаться, так как вторая половина фонограммы добрая и надо дослушать ее до конца. Она дослушала. Костя, пока писал ответы, засыпал над тетрадкой. Я спросила, почему он засыпает. Ответил, что не выспался, потому что легли очень поздно, а в шесть часов утра уже встали и поехали на книжную ярмарку, чтобы подзаработать на разгрузке книг. Но, оказалось, что разгружать никому не надо, везде свои грузчики. Поэтому заработать ничего не удалось. Вновь стал уговаривать меня дать денег, чтобы заплатить за жилье, а то хозяйка пустит других, и им опять негде будет жить. Я решила съездить с ними и посмотреть, что там за жилье, а потом уже решать об оплате. Приехали в частный сектор в пригороде. Маленький дом. Постучали в закрытое ставнями окно. Вышла заспанная девушка, открыла калитку, провела в дом. Там поднялась с постели вторая девушка, которая оказалась хозяйкой. В доме действительно чисто. Комната, кухня, газовая плита, холодильник, газовая печка с титаном. Сели, поговорили. Хотя мне и без разговора, с первого взгляда стало ясно, что обе подруги – наркоманки. После короткого разговора, я вышла, ответив, что нам это не подходит. Села в машину. Костя выбежал за мной и сказал, что если мы снимем у них это жилье, то они отсюда уйдут и приходить не будут. Но я ответила, что мне все равно. «Если вам нравится, то сами и платите, а я поехала отсюда». «Подожди нас, мы поедем с тобой, только договоримся еще переночевать здесь одну ночь». Я обещала сегодня моей сестре приехать к ней, она болела, и мне необходимо было навестить ее. Костя с Оксаной поехали со мной. Когда уже подъезжала к дому сестры, Косте стало плохо. Он весь побледнел и сказал, что у него опять поднялась высокая температура. Последнее время она всегда к вечеру поднимается, но не так резко, как сегодня. Я потрогала лоб, действительно очень горячий.

Оставила их сидеть в машине, сама ушла к сестре. Побыла у нее примерно полчаса и вышла. Дала Косте аспирин с водой. Он сказал, что выпил недавно еще четыре(!) таблетки анальгина. Я возмутилась: «Зачем же так много?!». «Чтобы голова не болела»,- ответил он. Пока ехали обратно, всю дорогу стонал: «Отвези нас, пожалуйста, скорей в тот дом, я хочу под ватное одеяло, пропотею, и все пройдет». «Хорошо, но заедем на минутку домой». Заехали, Костя с Оксаной остались в машине, а я зашла домой. Рассказала все отцу, попросила его, чтобы разрешил оставить Костю дома, пока он болен. Но муж стоял на своем слове твердо: «Ты уже забыла, о чем мы договаривались летом, когда выгоняли его? Заболел, пусть идет в поликлинику, там есть дежурный врач». Я не стала спорить, Алексей ведь был прав, а я малодушничаю, трушу, поддаюсь чувствам, жалею. Я не стала спорить, взяла термометр и страховой медицинский полис сына и вышла. В машине предложила Косте сходить к врачу. Он отказался, ему действительно плохо. Померила температуру – очень высокая, тридцать девять и три. Сын снова застонал: «Отвези нас скорей к тому дому, я хочу лечь». Отвезла. Попросила Оксану, если Косте совсем будет плохо, чтобы позвонила мне или вызвала скорую помощь. Уехала домой.

Дома муж дремлет перед телевизором на диване. Денис ушел на работу. Он устроился подрабатывать охранником в ночную смену, чтобы были свои деньги на карманные расходы. Мне очень тревожно. Думаю, что утром встану пораньше и съезжу туда к ним. Тревожно. Как же скоротать вечер и ночь?

5 октября.

Сегодня воскресенье. Проснулась рано. В семь часов утра вышла из дома, пошла в гараж и поехала к тому дому, где вчера оставила ночевать Костю с Оксаной. Через двадцать минут была уже там. Закрыто. Стучала, стучала, никто не открыл. Из второй половины дома вышла пожилая женщина. Она оказалась родной тетей девушки-хозяйки. Тетя подтвердила, что племянница давно колется, что в доме часто принимает компании таких же наркоманов. Она рассказала, что вчера у них часов до трех ночи горел свет, приезжала компания на красной девятке, но было тихо. Когда уехали, не знает. Обошли с ней еще раз вокруг дома, постучали в окна, двери. Тишина. Я махнула на все и уехала. На обратном пути заехала к Гале, старшей сестре Оксаны, с которой познакомилась раньше. Костя с Оксаной иногда заходили к ней и оставались ночевать. Галя сказала, что у нее не были ни вчера, ни сегодня. А вообще-то часто заходят. Поговорили с ней о безысходности борьбы с наркотой. По рассказам Гали, Оксану из дома не выгоняли, она сама ушла. Мама Оксаны при случайных встречах уговаривала ее вернуться домой. Но девушка отказывается. Видимо, ей так нравится жить, скитаться и колоться. Галя подтвердила мои убеждения в том, что их надо разводить, чтобы жили отдельно, иначе вдвоем они колоться точно не бросят. После всего этого, я уехала домой. Настроение противное. Давит безысходность. Уговариваю себя: «Только не надо жалеть его, он не достоин моей жалости. Сам выбрал себе путь, значит ему так нравится».

Дома Алексей предложил съездить в сад. На улице пошел дождь, ехать не хочется. Сейчас бы взять книгу, залечь на диван, почитать и уснуть под шум дождя. Но муж настаивает ехать. Собралась, поехали. В саду поделать ничего не смогли из-за дождя. Посидели в доме, истопили печку. Я немного покопала грядки, но быстро промокла. Пообедали и уехали домой. Дома Денис собирается на работу. Я сказала, что подвезу его, так как трамваи не ходят. Отвезла, вернулась домой.

Около пяти часов позвонил Костя. Попросил разрешения зайти, они с Оксаной сейчас недалеко от нашего дома. Я ответила: «Заходите». Сама соображаю: «Придут минут через двадцать. Как поступить с ними сегодня? Что еще придумать, чтобы остановить наркотизацию, чтобы помочь?» Решила, пусть будет, как Богу угодно. Зайдут, накормлю, померяю температуру, а там видно будет. Вскоре пришли. Когда я открыла дверь, то в этот момент меня и осенило: «Пусть Оксана подождет на площадке, зайди один». –«Почему?». – «Поговорим». Зашел. Сел на кухне. Поставила градусник мерить температуру и налила тарелку супа. Алексей в это время ушел в ванну мыться.

Костя сам начал разговор: «Мама, ты обиделась утром, когда нас не нашла?». –«Да, и я не могу тебе дальше верить в чем-либо, кругом сплошной обман». Перестал есть, разревелся: «Ну, как мне быть, чтобы ты поверила?». – «Не знаю, Костя. Только я вижу, что ты не бросаешь Оксану, потому что тебе выгодно с ней бродить, ведь она очень опытная наркоманка, знает много точек, притонов. Я сегодня разговаривала с ее сестрой Галей. Она говорит, что Оксане есть, где жить. Она вовсе не несчастная, бедная, брошенная. Ее мама давно ждет ее и всегда примет, и даже сама звала ее домой не один раз. Но она туда не идет. Значит, она хочет и дальше продолжать колоться. А ты у нее надежная опора: когда надо и денег и ханку добудешь и согреешь, когда холодно». Костя смотрит на меня, широко раскрыв глаза, и снова начинает реветь: «Так выходит, что все это время она обманывала меня, что ей некуда пойти жить?! Я же с ней столько намучился, столько натерпелся»…Ревет. – «Вот и подумай, Костя, ради чего ты мучился, терпел? Я ведь вам не раз предлагала – начните заново жить нормально: разойдитесь по домам, к родителям, бросьте колоться, вылечитесь, поступите на работу и встречайтесь, общайтесь. Когда вы будете нормально себя вести, родители только рады будут, и всегда помогут вам устроить свою жизнь. Сейчас ты заболел еще ко всему прочему». Хотя про себя думаю, что этот резкий всплеск температуры вызван очередным отравлением некачественным опием, перемешанным с какой-нибудь дрянью. Пока я говорила, Костя успокоился, дала носовой платок. Посмотрела на градусник. Температура нормальная. Глаза мутные, сонные. «Костя, ты опять вмазанный?»

«Нет, я ночь не спал, а под утро выпил несколько таблеток фенозепама и родедорма». – «Где ты их взял?» – «Оксана принесла от знакомой». Про себя не верю его объяснениям – чушь. Вмазанный, поэтому и появились после пяти часов.

«Ну хорошо, Костя, сейчас ты заболел, и у тебя есть возможнось ненадолго отделиться от Оксаны, полечиться дома. Давай отвезем ее к маме, а ты останешься дома, и завтра с утра пойдешь к врачу».- «Ладно, только ее трудно будет уговорить. Сначала я сам с ней поговорю».

Вышел из ванной комнаты отец: – «Что происходит?» – «Вот Костя заболел. Предлагаю остаться дома, а Оксану отвезти к маме». Алексей рассердился. Костя снова ревет. Я пошла разговаривать с Алексеем. Очень тяжело, но я уговариваю, он еле-еле согласился. Действительно, отец прав. Ни одно условие, которые мы Косте установили, не выполнено. Нигде не работал и не работает, продолжает колоться. Осталось только одно – жалость, наше сочувствие, которое в итоге всегда оборачивалось во вред нам и ему. Но что же делать? Если сидит, ревет и говорит, что он согласен на этой неделе устроиться на любую работу. Видно, что он наскитался, набродяжничался и очень хочет домой, поэтому и ревет. В такой момент, думаю, надо поддержать, пустить и пожалеть. Оттого, что оттолкнем, снова прогоним, нам и самим-то легче не станет. По крайней мере мне. Настаиваю на своем решении. Алексей уступает.

Выходим из дома. Костя ведет переговоры с Оксаной. Теперь она ревет. К маме ехать не соглашается. Вступаю я. Спокойно, по-хорошему объясняю ситуацию. Костя говорит ей, что полечится дома дня два и в среду приедет к ней. Она обиделась, надулась, молчит. Снова уговариваю я. Оксана согласилась остаться у сестры Гали и там ждать Костю. Мы тут же отвезли ее к сестре. Вернулись домой.

Алексей сидит сердитый. С Костей не разговаривает. Сын снова ест, идет в ванну. Долго-долго моется. Все расходимся спать.

6 октября.

Понедельник. Утром решаю не будить Костю. Алексей уехал на работу. Позвонила в поликлинику, участковый врач сегодня принимает с двух часов дня. Я думаю, что Костя откажется сегодня идти к врачу. Ему после хорошей ванны, еды и сна полегчает. А если это было предполагаемое мною отравление плохой ханкой, так он тем более не пойдет к врачу. С другой стороны, размышляю дальше, если бы они укололись плохой ханкой, то Оксане тоже было бы плохо. А может, у нее организм и не реагирует так, как у Кости. Ладно, время покажет, не буду гадать.

Когда Костя проснулся, позавтракал, смерила температуру – нормальная. Спросила: «Что-нибудь болит?». – «Да, голова». Сходил покурить на лестничную площадку, пришел очень бледный. «Тебе плохо?». – «Голова сильно болит». Я говорю, что спазм, наверное, а ты еще куришь.

«Нет, меня по этому месту (показывает) сильно ударили, как раз тут и болит». – «Когда ударили?». – «В пятницу». Я быстро вспоминаю, что как раз в субботу стало плохо, поднялась температура, тошнота и сонливость. «Костя, у тебя может быть легкое сотрясение мозга. Когда пойдешь к врачу, скажи ей об этом». После двух часов сходил на прием к врачу. Она написала в карточке ОРИ, токсический гепатит и сотрясение мозга под вопросом. Дала направление к невропатологу, назначила флюорографию и биохиманализ крови. Остальное время был дома.

7 октября.

Утро. Алексей уехал на работу, Денис – в институт. Разбудила Костю, убежал в поликлинику сдавать назначенные анализы. Вернулся. Слушает музыку в наушниках. К 11 часам собрался на прием к невропатологу. Договорились, что когда вернется, поедем на биржу подыскивать работу. Я занялась домашними делами. Время за работой летит незаметно. Глянула на часы, уже три часа дня, а Кости нет. Забеспокоилась. Появились подозрения. Стала проверять, все ли вещи на месте. Со стола Дениса исчез электронный англо-русский переводчик. Может быть, Денис взял его в институт? В четыре часа пришел домой Денис и подтвердил мои опасения. Костя ушел, прихватив переводчик. Ситуация опять довольно противная. Я с таким трудом уговорила отца, чтобы Костя остался жить дома, а он так меня подвел… В голову приходит мысль съездить к Гале, узнать, как там Оксана, и рассказать про Костю. Просто рассказать и, если он у них не был, то пусть знают, что украл из дома ценную вещь и ни в чем ему не верить.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: