Долгая дорога к храму 3 страница

Поехала. Встретилась у дома с Галей. Она рассказала, что Костя приехал к ним в три часа дня просто невменяемый. Еле говорил всякую чушь, и ноги у него подкашивались. Оксана поговорила с ним, и они ушли. Гале сказала, что проводит Костю обратно домой. Я рассказала Гале, что произошло на самом деле. Мы с ней предположили, что они вдвоем сейчас «загуляют», ведь денег-то должно быть от продажи много. Решили поискать в знакомых нам местах. Проверили два притона, их не было там.

Решили съездить к маме Оксаны и Гали. Их родители с младшими детьми жили в частном доме. Семья большая. Всего было шестеро детей. Но две старшие сестры, Галя и Соня, были уже давно замужем и жили самостоятельно. Четверо же младших детей жили пока с родителями. Оксана была третьим ребенком в семье. После нее было еще три брата. Самый младший учился в начальной школе.

Приехали, зашли в дом. Оксана с подружкой Ниной пришли недавно из бани, а Костя с ее братом моются в бане. Через некоторое время зашел Костя. Распаренный, довольный, вмазанный (все еще здорово заметно). Поговорили. Сказал, что переводчик заложил в бар за небольшую сумму (за две дозы) на неделю, чтобы легче было выкупить и вернуть. Предыдущую ночь не спал, сильно «кумарило», вот утром и решил утащить. Я не верю. Предлагает поехать и убедиться. Собрались, поехали. Зашли в бар, но женщины, которой он отдал переводчик, не оказалось на месте (это директор, как сказали работницы бара). Она будет завтра, часов в 11. Вышли, поехали домой. Перед этим договорились, что дома он больше не остается, так как сильно подвел меня. А сейчас сам все объяснит папе и брату. Приехали. Объяснил, что ему было плохо, что утащил, лишь бы уколоться, но завтра же вернет. Просил извинить его, он все исправит и понимает, что жить дома не может, пока не выполнит поставленные ему условия – бросить колоться и устроиться на работу. Говорил, что он согласен лечиться в любой клинике, и т.д. и т.п. В общем, как всегда куча обещаний, и со всем согласен.

Собрала его футболки, трусы, носки в пакет и отдала. Вышли, отвезла его обратно в дом, где жила большая семья Оксаны. Она была дома и ждала нас. Родители согласились оставить парня пока у себя, если Оксана и Костя будут серьезно лечиться. Договорилась, что приеду утром, и поедем выкупать переводчик, а затем в больницу.

Зачем мне все это надо? Сама я «упертая» какая-то. Вот поставила перед собой цель – вытащить, и упираюсь. Тяжело. Нет поддержки. Вот только не сломаться бы.

ПЕРВЫЙ РАЗ В КЛИНИКЕ.

Переводчик вернуть не сумели. На следующий день директор бара объяснила мне, что парень вещь продал, а не заложил. Она же вернуть не может, так как вчера еще подарила человеку, который сегодня уехал из города. Проплакавшись от очередной обиды, глотая слезы, я повезла сына с его девушкой в клинику, где пролечивали состояние ломки. Я искренне считала, что когда ломка пройдет, снова возвращаться к наркотизации дети не станут. Мне очень хотелось, что, протрезвев, они начнут жить нормальной жизнью, и как могла, убеждала в этом себя и близких.

Ложные убеждения родителей:

13. – Может быть, уже набродяжничался, хлебнул лиха и теперь-то остановится и не будет больше колоться.

14. – Мой ребенок колется из-за ломки, снимет ломку и перестанет колоться.

Комментарий: Не знала я тогда, что у каждого наркомана есть своя философия. Например, лучше прожить короткую жизнь орла, чем длинную шакала. И пока он не поймет, что он живет короткую жизнь не орла, а именно шакала, наркотики он не бросит. А ведь наркоманы на самом деле считают, что живут короткую, но счастливую жизнь, именно это ложное убеждение и заставляет брать в руки шприц. Ведь почему же не подумала я тогда: «А почему же он кололся, когда не было ломки? Сейчас я поняла, что наркоман остается наркоманом до тех пор, пока у него философия наркомана».

В клинике пришлось долго уговаривать, чтобы приняли девушку, так как мужские места были, а женских – нет. Все же, со слезами, уговорила положить девушку в соседнее отделение. Зав.отделениями объяснили условия нахождения в клинике, и дети согласились.

Пролежали две недели. Физическое состояние значительно улучшилось. Но к концу лечения стали подкалываться уже в клинике. Изменилось отношение Кости к Оксане: «Пока вместе кололись, вроде нормально все было. А тут протрезвел, смотреть на нее не могу, она такая тупая!" Обещал, что будет потихоньку от нее отдаляться. Оксану выписали из клиники раньше. Костю оставили подлечить бронхит. Девушка жила теперь дома с родителями, но к Косте в больницу ездила каждый день. Как потом выяснилось, привозила ему туда дозу. А ведь так хотелось им помочь...

При выписке Кости, зав.отделением посоветовала мне бросить его и больше не лечить: «Ведь у Вас есть еще сын, поживите ради того, второго, помогайте ему в жизни, последите, чтобы и он не заболел тем же. А этого, старшего, бросьте, он у Вас очень тяжелый, вряд ли Вы сможете его вылечить». С таким советом я никак не могла согласиться, подумала: «Наверное, у нее нет детей. Я не смогу отказаться от своего сына, тем более его бросить, каким бы он ни был».

Сначала я сильно расстраивалась, потерпев неудачу с лечением сына. Но понемногу успокоилась. Поразмышляла и сделала вывод, что проведенное лечение в больнице все равно было полезно. Ведь раньше Костя даже слышать ничего не хотел про наркологическую клинику, боясь того, что его поставят на учет, что там будет очень плохо физически, что он не выдержит ломки, и т.д. Теперь же он узнал, что это такое - клиника, и дальше уже не будет бояться, упрямиться, если вновь возникнет необходимость прохождения снятия ломки в больничных условиях.

Я решила, что это, все равно, хоть маленький, но шаг вперед. Не подозревала я тогда, сколько еще предстоит сделать таких маленьких шагов. Так, успокоившись, изредка снова писала дневник.

29 ноября.

Прошел ровно месяц со времени моих последних записей. Узнав, что сын уже в клинике снова употребляет опий, на следующий день, 29 октября, утром, я приехала в больницу и попросила выписать Костю. Договорилась с ним, что он поживет дома под моим наблюдением и моей опекой недели три, пока окрепнет, найдем работу, а потом уж, когда «крепко встанет на ноги», будет жить самостоятельно. Но из этого опять ничего не получилось. Ровно неделю Костя был со мной, под моим контролем. Но постоянно мешала Оксана. Она приезжала к нам, вызывала Костю, постоянно горько плакала перед ним: «слезы в три ручья». Мне это, в конце концов, надоело. Я ее отругала, выгнала, и сказала, что я ей, поганке, сына не отдам. Это было моей ошибкой. Видимо, она сильно на меня обозлилась. Через два дня после этого, она втихую увела Костю из Фонда Шичко, куда мы ездили с ним по вечерам на занятия по программе.

Я почему-то сначала сильно не расстроилась. За прожитую неделю дома, Костя вел себя очень хорошо. Тем более, он вечером позвонил домой и сказал, что проводит Оксану и вернется. Но только потом я поняла, что она его всем, чем только можно, постарается удержать около себя, и домой не отпустит. Я очень тревожно прожила последующие два дня, ожидая возвращения сына, понимая, что рядом с этой девушкой он вновь начнет колоться. Затем постепенно успокоилась и решила: «Все в руках Господа нашего, он лишь один нам всем судья и Отец, он решит, как и с кем поступить правильно». Много раз мысленно обращалась: «Боже, в Твои руки отдаю сына моего грешнаго, пусть, как Ты решишь, так и будет». И все. И успокоилась. Занялась своими делами, вечерами читала книги по проблеме наркомании.

Прошло две недели. Костя не звонил, не приходил. Мы ничего о нем не знали. Однажды вечером позвонил. Наговорил всякой чепухи, что он работает, у него все хорошо, мол, не волнуйся. После этого звонка три раза ночевал у бабушки, моей мамы, конечно же, с Оксаной. Бабушке было очень беспокойно от их ночевок, она попросила их больше не приходить. Затем, когда Костя позвонил домой, я тоже потребовала от него, чтобы бабушку больше не беспокоили. А сама стала мысленно мечтать о том, чтобы Оксана отвязалась от Кости. Подумала о том, чтобы ее хоть бы кто-нибудь отобрал у сына. Например, закрыли бы где-нибудь за долги. Я знала, что она многим должна в своем районе. Каково же было мое удивление, когда дня через три пришел домой Костя и рассказал, что Оксану забрали трое «банчил» и посадили в частном доме в подвал за долги!

Но, поскольку они знают, что с нее нечего взять, то наорали на Костю и велели ему привезти сегодня вечером деньги, иначе они начнут издеваться над ней. Я не поверила всей этой сказке. Ответила, что денег мы ему не дадим и Оксану выручать не будем. У нее есть семья, родители, родственники, вот они и пусть выручают. «Ты родственникам сообщил?». – «Да, я рассказал Гале».

Костя понял, что я не помогу, и стал звонить в милицию. В милиции ему ответили, чтобы приехал к ним, выслушают, разберутся, может быть, помогут. Он собрался ехать в отделение. Я была очень удивлена: «Зачем ты это делаешь?» – «Я не могу ее там оставить, парни очень злобно настроены. Мне будет стыдно перед самим собой, что я не помог, струсил». И ушел.

На следующее утро вернулся. Рассказал мне, что из отдела съездили с ним дежурный наряд милиции к тому дому, где была закрыта Оксана. Девушку освободили, парней сильно побили и задержали. Я снова с ним поговорила: «Если не будешь колоться, оставайся, живи дома, устраивайся на работу». –«Ладно. Оксану я оставил у ее родителей. Сказал, что, может быть, через неделю приеду. Она опять ревет».

Алексей с Денисом смирились с таким положением дел, но с Костей не разговаривали. Костя снова стал ходить в Фонд Шичко, писал дневники по программе и формулы. И вот последний его дневник. Я решила переписать и сохранить эти его записи, потому что это все-таки хоть какое-то принятие решения, пусть в очень грубой форме. Итак, дневник Кости, написанный ночью 28 ноября *97 года.

ПОПЫТКА №3 отказаться от употребления наркотиков раз и навсегда.

Очень надеюсь, что она будет удачная, так как в этот раз я предоставлен самому себе: никто меня не запирает на ключ, никто ни в чем не препятствует (хочешь – колись, но тогда не порти этим нам жизнь и убирайся куда хочешь).

В этот раз, я еще раз повторяю, я предоставлен САМОМУ СЕБЕ, и если я сорвусь в этот раз, то я обо…сь прежде всего перед собой, а не перед кем-то другим. Я потеряю своих родных людей - маму, папу, брата, бабушек, родственников, и буду всю свою оставшуюся, далеко не завидную жизнь жить, да наверное даже не жить, а убого существовать в этом дерьме, если не брошу колоться.

Сегодня я сам, пешком, а не с мамой на машине, поехал в клуб. Долго разговаривал один на один с Санычем, человеком, который верит в меня и готов со мной работать и помогать мне, с человеком, которому удалось вселить в меня надежду на лучшее, на удачу в борьбе с моим пороком – наркоманией. С человеком, который убедил меня в том, что бросив колоться и начав помогать другим в этой борьбе, я приобрету друзей, с которыми я пошел бы в разведку, чего сейчас у меня нет.

Сегодня, 28.11.97 г., я еще укололся, так сказать, подлечился, но это был последний раз, когда игла и шприц с ханкой заехали в мои вены и впрыснули это говно в меня, которое на протяжении вот уже трех лет только губит и отравляет мою жизнь и жизнь моих родных и близких. Это просто какой-то дьявольский замаз, который каждый раз наносит удар по моей жизни все хитрей, сильней и изощренней. Например, последний раз судьба подкинула мне Оксану, девчонку, которую мне стало почему-то очень жалко, и очень стало мне больно на душе видеть, как она страдает по той же причине – она колется. Решив помочь ей, я наивно подумал почему-то, что у меня дома ее не отвергнут, и она будет жить со мной у нас дома, и вместе мы не будем колоться, а будем счастливо жить. Но вопреки моим надеждам, придя домой 13 июля, в воскресенье, я не то, что про нее, а и в свой адрес услышал: «или прекращай колоться, или убирайся, куда хочешь». Какой там разговор про Оксану?! Она в это время стояла в подъезде и ждала меня, так как я ей сказал: «Либо мы сейчас останемся у меня, ты вымоешься и ляжешь спать, либо я выйду к тебе, и мне придется отказаться от всего, что я имел в данный момент. Ради тебя, Оксанка, чтобы не бросить тебя на улице посреди ночи, когда тебе некуда податься». Ситуация сложилась в сторону последнего, и я за пять минут пожертвовал всем, что имел из-за своего добродушия и доверчивости, ради нее. Я ушел с ней из дома, оставив все, но не бросив ее. Это было сделать крайне нелегко. В течение последующих пяти дней я каждый вечер и каждую ночь ревел, вспоминая дом и все, от чего отказался. Кроме нее у меня не осталось в тот момент ничего, она была единственным смыслом и единственным, тусклым маячком в моей дальнейшей жизни, и постепенно, не сразу, я стал к ней неравнодушен.

Сейчас, 29.11.97, 2.30 часов ночи, и моя самая огромная (в данное время) мечта – это прежде всего выбраться самому из наркоманского дерьма, начать нормальную жизнь, обзавестись, как говорится, крепким щитом от наркомании, и во что бы то ни стало, вытащить из этого, из наркомании, Оксанку. А дальше, я верю в это, она тоже начнет нормально жить, работать, полюбит кого-нибудь, выйдет замуж, родит ребенка, и будет жить счастливо. А я займусь со спокойной душой осуществлением своих дальнейших планов и реализацией своих мечтаний и надежд, и обязательно мне в жизни встретится еще много хороших девушек.

Ну, вот пока, наверное, и все на сегодня. Я уже пишу и засыпаю, самое время отдохнуть с надеждой, что я справлюсь с самим собой.

После принятия этого решения Костя стал жить дома. Но на работу так и не устроился. Ездил помощником со мной. Я затеяла тогда капитальный ремонт квартиры. Костя действительно много помогал мне. Но между делом продолжал подкалываться так, чтобы дома не замечали. На Новый год Алексей уговорил меня поехать на две недели в отпуск. Договорились, что дома с парнями поживет бабушка, моя мама. Костя пообещал, что все будет хорошо, что он продержится. Мы уехали. Беспокойство за сына все равно не покидало нас и в отпуске. Звонили часто домой. Бабушка говорила, что дома все нормально. На самом же деле, как только мы с папой уехали, Костя помчался за героином, купил, но был задержан милицией с дозой. Три дня просидел в КПЗ. На него завели новое уголовное дело за приобретение и хранение наркотического вещества. Следователь по этому делу выпустила Костю через три дня под подписку о невыезде. Поскольку у него не кончился условный срок по предыдущему делу, то после суда ему «светила тюрьма». Когда мы вернулись из отпуска, нас ждал очередной «уголовный сюрприз». Мы вновь оказались перед выбором: пусть сам отвечает за себя, а это значит: добавка тюремных лет к предыдущему сроку, либо опять пожалеть и заступиться. Долго спорили, колебались, думали, но родительская любовь взяла верх: снова много заплатили, дело было закрыто.

Костя ждал принятия этого решения, смирившись. Говорил, что сам во всем виноват, и, если папа с мамой решат больше не «отмазывать» его от тюрьмы, то он не обидится и отсидит то, что присудят. Конечно же, опять пожалели. И, Слава Богу, имели возможность не залезать в долги, справились своими силами.

Как только дело было закрыто, мы снова начали настаивать, чтобы Костя устроился на работу. Костя знал, что в старом гараже стоит дедушкина машина – «ВАЗ-2103». Поскольку у него теперь было водительское удостоверение, он попросил у нас этот автомобиль. Наобещал, что отремонтирует, а пока занимается ремонтом, у него это будет серьезным занятием. Затем найдет работу водителем с личным автомобилем. Мы поверили. Я, как могла, поддерживала его интерес, надеясь, что это действительно займет сына, отвлечет его от мыслей о наркотике. В первый же день, как только машина начала ездить, Костя уехал и пропал на неделю.

Ложные убеждения родителей:

15. – Купим, поддержим его интерес к автомобилю. Машина отвлечет от мыслей о наркотиках, и он не будет больше колоться.

Через неделю, опять изнервничавшись и настрадавшись, я поехала к Оксане, узнать, не появлялся ли Костя у нее. Как и ожидалось, Костя жил там, катался с Оксаной на доверенном ему автомобиле, зарабатывал частным извозом на еду и на дозу себе и подруге. Пришлось крепко поругаться, но мне удалось «загнать» сына с машиной домой, пригрозив отобрать автомобиль совсем.

Я продолжала делать ремонт квартиры, и заставляла Костю помогать мне. Сын действительно много помогал. Но под любым предлогом выпрашивал у меня денег и тайно продолжал подкалываться. Работать так никуда и не устроился. Закончив ремонт, я взяла интересную и доходную работу по договору. Был конец мая. Косте предложили работу водителя на своей машине по доставке овощей и фруктов на лоток. Опять отдали ему «тройку», так называли дедушкин ВАЗ-2103. В июне он начал работать с парнем, который нанял реализатора и водителя и руководил торговлей овощами. Как потом оказалось, этот парень тоже был наркоманом, но никто об этом не знал, кроме Кости.

Два месяца – июнь и июль они делали вид, что работают. Потом их разоблачили, и на этом «работа» Кости закончилась. Эти два месяца сын разъезжал на машине, подрабатывал извозом, часто просил денег у меня то на бензин, то на запчасти. Каждый день ездил к Оксане и продолжал колоться. Боясь того, что мы снова отберем автомобиль, Костя быстро нашел новую работу – устроился слесарем в автомастерскую. Но и там работа у него шла плохо из-за наркотиков. Иногда я заглядывала в мастерскую к бригадиру, спрашивала, как работает сын. Мне рассказывали, что он часто просто спит где-нибудь в углу. Мужики в мастерской почему-то жалели его, поняв, что он наркоман, и не выгоняли. Они говорили мне, что парень-то он неплохой и пусть он лучше здесь, у них посидит, чем будет где-то бродить. Такие вот наши русские простые добрые мужики! Я была очень благодарна им за их сочувствие, за их человеческое понимание, а не презрение, с которым обычно встречают наркоманов. Вскоре Костя сам ушел от них, так как работать не мог, а нам объяснил, что мало платят.

Прошел год, как началась «вторая серия». Ничего существенно не изменилось. Сентябрь *98 года принес мне тяжелую депрессию. Я вновь ощутила с полной силой, что не могу ничего изменить в жизни старшего сына. И как бы ни старался младший, Денис, чтобы хоть чем-то порадовать меня и отца, я была полна отчаянья.

Однажды вечером зашла ко мне в гости бывшая сотрудница. Вспомнили, как вместе работали, как было интересно и весело в нашем трудовом коллективе. Женщина, увидев унылое мое состояние, рассказала про тренинг «Шаг в будущее». Убедила, что тренинг поможет мне преодолеть этот тяжелый этап в жизни. Я согласилась и пошла. Занятия начинались как раз через неделю. Всего четыре дня. Но как сильно они повлияли на мое настроение! Мне очень понравилось, откуда-то появились новые силы, многое пересмотрела в своей жизни со стороны, поняла, что много делала неправильно, и мне действительно стало гораздо легче.

Я по-другому посмотрела на Костю с Оксаной. Я снова пожалела их, подумав, что им очень не хватает в жизни любви, добрых отношений. После тренинга я ласково поговорила с сыном. Костя опять сидел и ревел. Услышав, что я вновь готова лечить его вместе с Оксаной, он не поверил.

А я уже наметила новую программу: вылечить, снять для них жилье, поддержать первое время, записать на тренинг. Чтобы Костя с Оксаной обязательно прошли первую ступень тренинга «Шаг в будущее». Я нарисовала себе такую картину идеальную, что дети все поймут, переосмыслят жизнь, и будут жить как все - обычной нормальной жизнью. Какой я оказалась опять наивной! Но эта мечта была передо мной такой манящей, желанной, а потому очень сильной. С горячим убеждением кинулась я уговаривать мужа помочь мне в этом. Алексей тоже мечтал, чтобы старший сын вернулся к нормальной жизни, и, конечно же, отец помог в очередной раз.

Ложные убеждения родителей:

16. – Детям не хватает любви, добрых отношений, поэтому поможем им устроить жизнь в добре и любви, снимем квартиру, полечим. Они все поймут, переосмыслят жизнь, и больше не будут колоться, держась за полученные блага и добрые отношения.

Я энергично взялась за претворение в жизнь новых планов. Сняла жилье. Костя с Оксаной поселились в отдельной однокомнатной квартире недалеко от нашего дома. Мама Оксаны, радовалась за дочь, объясняла ей, чтобы вразумилась, чтобы слушалась Костину маму. После радостного переезда на новое место жительства начались проблемы с ломкой. Оба снова крепко сидели «на системе», начались поиски доктора, который бы снял ломку в домашних условиях, так как в клинике было лечиться дорого. Через общество родителей, имеющих ту же проблему с детьми, я нашла молодого доктора с хорошими рекомендациями. Начали лечение на дому, которое закончилось совершенно отрицательным результатом. Пришедший доктор объяснил суть его метода: он ставит несколько препаратов внутривенно, затем еще один препарат внутримышечно через некоторые интервалы времени. После всех этих процедур Костя с Оксаной крепко уснут и проспят сутки. Судороги и ломка пройдут в сонном состоянии, и они ничего не почувствуют. Когда они проснутся, самочувствие будет хорошее. Далее будут принимать таблетки по схеме, которую наметит доктор. Поставив все уколы, как было рассказано, доктор уехал домой, а Костя, Оксана и я остались ждать, когда они заснут. Тут то все и началось. Прошел час, другой, дети не засыпали! У Кости началась сильная ломота в суставах и мышцах. Оксана сидя дремала, а Костя от боли начал бегать по комнатам, кричать, бил руками по стенам, по коленям, по ногам. Лицо перекосило, глаза сверкали бешенством. Он ругался, материл доктора, меня и всех на свете, что согласился на это лечение. Я пыталась его уговорить лечь, может быть, лежа он уснет. Как же лечь, если он даже на месте от боли не сидеть, не стоять не мог. Измучившись, Костя стал упрашивать меня поехать с ним за ханкой. Он говорил, что это единственное средство, которое освободит его от мучений. Впереди ночь, он убеждал, что не переживет целую ночь в муках. И я не выдержала, согласилась. Оксана тоже не спала. Собрались и поехали втроем за ханкой. Была сырая осенняя густая темнота. Пока ехали, Костя несколько раз на ходу открывал дверь машины и пытался выйти. Сидеть на сиденье не мог спокойно, колотил руками по стенкам автомобиля, чтобы унять боль. Приехали в частный сектор. Оксана быстро сбегала «за лекарством». Вернулись домой, поставили по дозе. Я с ужасом наблюдала за всем происходящим, успокаивая себя тем, что это «последний раз». После уколов обоим стало легче, и вскоре они уснули. Я подошла к Костиной кровати, села на нее.

Смотрю на спящего сына,

В сердцах обращаюсь к Богу.

«За что ты беду привел,

Привел к моему порогу?»

Так тихо спит мой сынок,

Как будто все так же, как прежде.

На миг забываюсь я

В своей материнской надежде.

Но скоро рассвет придет,

И знаю я то, что будет:

По зову далеких сил

Мой сын все земное забудет.

Исчезнет с рассветом мой мальчик.

И кто-то, взяв его тело,

Будет мне сердце рвать,

Хитрить и лгать умело.

Его буду взгляд ловить, Душа сожжется устало,

Чудовище рядом, а сына, украли,

Украли, и я опоздала…

Кричу во всю мочь,

Но кругом тишина,

Каждый себя только слышит…

Тише, побуду с сыном еще,

Пока он так ровно дышит.

На следующий день мы от этого молодого доктора отказались, объяснив ему несостоятельность его метода. Я нашла другого врача, который приходил по вечерам, и ставил обычные болеутоляющие препараты. Но с каким презрением к «больным» он это делал! Холодным, ледяным презрением веяло от этого «доктора» за версту. Он «лечил», чтобы получить денежное вознаграждение, все остальное его не интересовало. Терпели дня три, но ничего не помогало, после этого решили снова лечь в клинику. Повторилась прошлогодняя история. Подлечились, выписались и стали жить в квартире. Я нянчилась с ними, содержала, кормила, искала вместе с ними работу. Оксану устроила на курсы кассиров-продавцов. Она училась, поправилась, говорила, что ей нравится. Закончила за месяц курсы, получила бумажку-аттестат. На работу так оба и не устроились, продолжали хитрить, обманывать, и потихоньку подкалывались. Когда Костя с Оксаной пошли на тренинг «Шаг в будущее», во второй же день тренер их разоблачила в том, что они «под кайфом», и выгнала. Для меня это было очередным шоком. Но я стерпела, не выгнала их из квартиры, оставила пожить там до Нового года. Я решила тогда, пусть поживут в хороших отношениях со всеми, может быть, хоть это их удержит от дальнейшего употребления наркотиков. Все познается в сравнении, думала я. Ведь когда ставишь условие: либо жизнь без наркотиков в хороших условиях, либо с наркотиками на улице, им невольно придется выбирать. Вместе за одним столом со всей нашей семьей Костя с Оксаной встретили новый 1999 год.

Ложные убеждения родителей:

17. – Надо заменить героин спиртным, пусть лучше пьет, чем колется. Лучше быть алкоголиком, чем наркоманом.

Праздничные дни кончились. Начались будни. Видя, что дети опять скатываются на систему, я начала с ними ссориться. Грозила выгнать их из квартиры, если не одумаются. Они обещали, но вновь срывались. Конечно, им не хотелось терять приобретенные блага. Так всю зиму ссорились, мирились, но Костя с Оксаной продолжали делать по-своему. К середине марта они снова сидели на системе, разогнались до большой дозы. Надо было что-то предпринимать.

За это время Денис тоже побывал на тренинге «Шаг в будущее». Ему очень понравилось, и сын прошел три ступени. Это дало очень хороший заряд бодрости, деловитости, уверенности в себе. Затем и Алексей прошел первую ступень. Он так же был доволен результатом занятий на тренинге.

В апреле наконец-то решили снова положить Костю и Оксану обоих в больницу. Но на этот (третий!) раз четко договорились, что мы лечим их вместе последний раз. Если они снова сорвутся, то из квартиры уходят, и любая помощь со стороны нашей семьи прекратится. Я узнала, что есть новый препарат в капсулах-таблетках, который можно принимать после снятия ломки, чтобы продержаться после больницы и не срываться. Так и договорились, что после выписки из больницы они будут жить под моим контролем. Будут принимать ежедневно при мне капсулы анатаксона. Так назывался препарат, который блокирует получение кайфа от опиатного наркотика. Прием наркотика становится бессмысленным.

Ложные убеждения родителей:

18. – Вылечатся от ломки, станут принимать новое лекарство и колоться не надо будет, т.к. принимать наркотики без кайфа после лекарства бессмысленно. Постепенно отвыкнут, и будут жить нормально.

Две недели в стационаре пролетели как один миг. Когда Костя и Оксана стали принимать после выписки новый препарат, они решили проверить его действие. Проверили. Оказывается, на самом деле после него не «прет», т.е. нет кайфа. А колоться-то все равно хочется! Решили от мамы сбежать. Уехали к родителям Оксаны, которым наврали, что приехали после больницы к ним погостить, что уже не колются, и все у них хорошо.

Мы с мужем в очередной раз погоревали от неудачи, но решили не сдаваться. Тем более у нас снова появилась «зацепка». Дело оказалось в том, что Костя весной опять вляпался в очередные разборки с милицией. Повторился сценарий с тем же сюжетом, что и предыдущие: при свидетелях Костя побил другого наркомана, снял с него куртку, потому что тот ему был должен. Куртку продал. Родители парня написали заявление. Пришлось Алексею походить поразбираться с этим эпизодом. Заплатили, дело возбуждено не было. В то время, пока разбирались с этим делом, Костя жил у Оксаны. Я узнала от друзей, что в Москве делают небольшую операцию наркоманам – капсулу, которая блокирует кайф от наркотика, вшивают подкожно на срок до двух месяцев. Мы с Алексеем принимаем решение - свозить Костю на эту операцию. Узнав заранее условия, оплату, проведя подготовительную работу, мы уговорили сына съездить в Москву на операцию. Заставили, пригрозив тем, что если он не поедет, то мы пустим дело по последнему заявлению в милицию на самотек. Костя понимал, чем это грозит. В тюрьму снова не хотелось. Он согласился поехать в Москву.

Операция прошла нормально. После приезда из Москвы все успокоились, теперь-то мы были уверены, что минимум два месяца сын не будет колоться. А Костя, между тем, становился все злее и раздраженнее. Ездил каждый день к Оксане, оставался у нее ночевать, объясняя родителям, что она опять ревет, если он уезжает домой. Я решила с девушкой больше не общаться, так как думала, что сделала для нее очень много хорошего, но девчонка не понимает добра. Я, наконец-то, поняла, что двоих мне одной все-таки не вытащить из наркоманского болота. Пока сын не кололся, я уговорила его пройти занятия у психотерапевта. Под моим нажимом Костя ходил на занятия. Упирался, ворчал, но ходил. Психотерапевт был хорошим, сильным специалистом в своей области. Он провел поучительные беседы с отцом и со мной, указав нам на наши ошибки. Мы стали вести себя жестко, стали более настойчивыми, что очень не понравилось Косте. До этих занятий он легко уговаривал нас (а больше, конечно, меня) в любом случае, когда ему надо было что-то, т.е. легко манипулировал нами. В конце занятий сын обозвал психотерапевта бесом и демоном и сказал, что больше ходить к нему не будет, так как он ему всю жизнь испортил.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: