От Вилла Савойя до острова Понца

Утром в воскресенье, 25-го числа, я отправился в свой кабинет, что я обычно делал на протяжении почти 21 года, и прибыл туда около девяти часов. Этим ранним утром распространялись самые фантастические слухи, касающиеся заседания Большого совета, но сам город, залитый летним солнечным светом, выглядел достаточно спокойно. Скорца не явился, но позвонил и сказал, что, «хорошо все обдумав за ночь, некоторые уже испытывают сомнения в своей правоте». «Слишком поздно», – ответил я. И в самом деле, вскоре прибыло известное письмо Чианетти, в котором он горько раскаивался в том, что проголосовал за резолюцию Гранди, всю серьезность которой он тогда не осознавал, он также сообщал, что ушел в отставку из Министерства корпораций, и просил, чтобы его немедленно отправили в свой полк альпийской артиллерии в звании капитана. Именно это письмо – на которое я не ответил – спасло ему жизнь позднее[71].

Воскресное утро

Гранди исчез рано утром, и все поиски были тщетны[72]. Руководство фашистской милиции также объявило об отсутствии каких-либо новостей. В час дня в Палаццо Венеция пригласили генерала Галбьяти.

Около одиннадцати часов заместитель министра внутренних дел Альбини принес мне обычную утреннюю почту, содержавшую новости за последние двадцать четыре часа. Самым важным и печальным было сообщение о первом тяжелом налете на Болонью. Просмотрев сообщения, я спросил Альбини: «Почему вчера вы голосовали за предложение Гранди? Вы являетесь гостем, а не членом Большого совета»[73]. Коротышка Альбини казался смущенным этим вопросом, он покраснел и начал извиняться: «Я могу допустить ошибку, но никто не может сомневаться в моей абсолютной преданности вам, и не только сейчас, но и всегда». Он вышел из комнаты, а его мертвенно-бледное лицо выдавало предателя. (Он напрасно будет выпрашивать место во время правления Бадольо, постоянно навещая его и предлагая свои услуги для выполнения различных лакейских поручений.) Немного спустя я дал указание моему личному секретарю позвонить генералу Пунтони[74], чтобы узнать, когда король сможет принять меня, добавив, что я прибуду на встречу в гражданском платье. Генерал Пунтони ответил, что король примет меня на Вилла Ада в пять часов[75]. Секретарь партии вновь дает о себе знать следующим сообщением:

Вот письмо, которое я предлагаю разослать членам Большого совета:

«Дуче просил меня проинформировать вас о том, что, созвав Большой совет в соответствии с законом от 9 декабря 1928 года, для того чтобы проконсультироваться по поводу нынешней политической ситуации, он принял во внимание представленные резолюции и ваши заявления»[76].

Из этого сообщения (которое так и не было послано – посылать его было бесполезно) видно, что Скорца предвосхищал нормальное развитие ситуации.

Около часа дня японский посол Хидака, сопровождаемый заместителем Бастианини, прибыл в Палаццо Венеция. Я проинформировал его относительно встречи в Фельтре. Беседа продолжалась около часа[77].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: