Конферанс — искусство живого, импровизированного общения со зри­тельным залом.

Имея принадлежность к речевым жанрам, конферанс тем не менее всегда стоял особняком. Даже на проводящихся конкурсах ар­тистов эстрады конферанс всегда выделялся в отдельную номина­цию, по нему присуждались отдельные звания, премии и дипломы.

Конечно, конферансье проводит большую подготовительную ра­боту: это «домашние заготовки» монологов, фраз, реприз. Но и они во время исполнения пронизываются импровизационными блестками.

Поскольку в основе этого жанра лежит импровизация, на пер­вый взгляд кажется, что ставить рядом слова «конферансье» и «эст­радный автор» бессмысленно.

Тем не менее выше неспроста говорилось о той роли, которую играет эстрадный драматург в помощи конферансье при подготовке большой программы, особенно тематической.

В современном конферансе на первый план часто выходит умение арти­ста органично соединять текст, написанный автором представления, с собственной импровизацией.

В основе французского слова конферанс лежит глагол соп^егег -беседовать, совещаться.

Конферансье общается с публикой не вообще, не вещает, не деклами­рует, не выступает, подобно трибуну, с митинговой речью, не читает лекцию — он беседует и даже о чем-то совещается со зрителями.

И точнее глаголов, пожалуй, не подобрать. В такой манере вы­ступал, например, знаменитый конферансье П. Муравский.

«Петр Лукич Муравский... У него редкий дар свободной, непри­нужденной беседы, откровенного разговора с любой аудиторией в лю-

Стр. 300

бой обстановке. Слушая его, не ощущаешь холодной официальности выступления, никогда не думаешь о, возможно, заранее подготовлен­ном тексте. Он выходит на эстраду, как радушный и гостеприимный хозяин сцены. Неискушенной публике, если она даже есть, кажется, что этот обаятельнейший, удивительно милый собеседник импровизиру­ет, грустит и смеется вот здесь, вместе с ними, впервые и только для них вспоминает о чем-то, раздумывает о жизни, призывая себе в по­мощники гитару...»¹

Беседа — дело достаточно интимное или, скорее, доверительное. Действительно, когда мы беседуем, то не кричим; в беседе речь наша разговорна, перемешана междометиями, восклицаниями, она не столь литературно выверена, как если бы была написана; мы исполь­зуем особые, присущие только разговору обороты и отдельные сло­ва. Разговорная речь может быть очень правильной и грамотной речью образованного и культурного человека. Но даже в этом — се­годня, к великому сожалению, — редком случае разговорная речь будет отличаться от литературной.

Люди, в большинстве своем, говорят не так, как пишут. Все это явля­ется основной причиной того, что авторам так трудно писать для кон­ферансье, а последним очень сложно использовать написанное на практике.

У известных конферансье разнились манера, выбор тем, способ подачи, темперамент, имидж, — неизменным всегда оставалось ощу­щение беседы. Именно этот фактор создает у публики впечатление, что конферансье разговаривает не с залом вообще, не с толпой, не с массой, — а с каждым зрителем в отдельности.

Если не происходит доверительного импровизированного раз­говора со зрительным залом — конферанса нет. Есть ведущий, кото­рый хорошо поставленным голосом просто объявляет названия но­меров, фамилии и звания авторов и исполнителей. Часто он даже не учит такие объявления наизусть, а читает их по бумажке. Такое раз­деление — конферанс и ведение — существовало всегда. Если в пер­вом случае это должен быть артист с большой буквы, то во втором может быть и журналист, и телеведущий, какая-то известная лич­ность, наконец, просто интеллигентный человек. Собственно актер­ской профессии в ведении практически нет (нужны всего лишь тех­ника и культура речи).

Стр. 301

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: