В принципе, при создании эстрадных программ на телевидении могут быть использованы приемы построения тех или иных театрализован­ных концертных программ.

Это может быть обозрение. То есть или наши герои куда-то едут, или участники представления едут в гости к ним. Этот прием, на­пример, был использован в Новогоднем театрализованном представ­лении на I Канале при встрече 2007 года. Очень любит разные «круи­зы» и «путешествия» телепередача «Аншлаг-аншлаг».

Можно использовать прием, когда организующим элементом служит то или иное место действия, например, актерский буфет или актерская курилка. И находятся они в театре эстрады, когда рядом, за стенкой, идет концерт, а артисты встречаются, разговаривают, спорят, интригуют, сплетничают в «неформальной обстановке».

«Место действия» удачно работало в свое время в драматургии популярной телепередачи «Кабачок „13 стульев"».

Не вдаваясь в обсуждение качества и уровня юмора, можно от­метить, что телепередача «Кривое зеркало» построена на том, что

Стр. 285

у нас есть некий эстрадный театр и постоянные действующие лица, между которыми существуют те или иные отношения. А так как это актеры, то и исполняемые номера появляются достаточно естест­венно.

Точно так же может быть использован прием, когда организую­щим моментом для создания театрализованной программы служит та или иная придуманная ситуация. Пример — программа «Г. Хаза-нов — против НТВ». И в этом случае используется драматургичес­кий прием, работающий на эстраде, с определенными изменениями примененный на телевидении.

Легко переходят из зала на телеэкран конкурсы КБ На. Но вот обратное движение затруднено. Телевизионные ток-шоу в живом плане редко оказываются интересными. И даже опытный, бывалый и находчивый ток-шоумен Соловьев на праздничном вечере фирмы «Фаэтон» в зале БКЗ «Октябрьский» в Петербурге выглядел скуч­но и надоедливо...

Уместно заметить, что именно телевизионная эстрада со всей очевидностью доказывает, что между эстрадой, театром и кино не су­ществует никаких непреодолимых преград, жестких границ, а есть только отдельные отличительные черты.

Вспомним, что народный артист, и при этом артист эстрады, Г. Ха-занов играет в театре спектакли вровень с народным артистом О. Баси­лашвили. Что народная и тоже эстрадная артистка Л. Полищук играла вровень с народным артистом А. Калягиным, а в телефильме «Убить Карпа» замечательно работала с эстрадным шоуменом Л. Якубовичем...

Сегодня трудно себе представить, но несколько лет назад на нашем отечественном телевидении не было ни одного сериала!

И первые мексиканские сериалы, имевшие оглушительный зри­тельский успех, создавали ощущение, что их умеют делать только в Мексике, Индии. Иногда в Америке. Но оказалось, что «ларчик про­сто открывался», и мы «засериалили», да еще как!

Другое дело, что наше телевидение, как и литературу, захлест­нула волна «криминальных тем», но юмористический сериал «Моя прекрасная няня» еще раз показал силу пусть не впрямую эстрад­ных, но тем не менее юмористических структур*.

* Интересно, что достаточно яркая А. Заворотнюк, изменив имидж и начав конфе­рировать, начисто потеряла все, чем была привлекательна, исполняя роль Няни...

Стр. 286

На эстраде существует загадочное и часто очень болезненное мление: когда в жанре юмора и сатиры артист меняет имидж, амп-•та. партнера — все рушится.

Так было с разошедшимися в результате ссоры П. Рудаковым и В. Нечаевым, А. Шуровым и Н. Рыкуниным, В. Танковым и Б. Влади­мировым. Так, скорее всего, произойдет и с расставшимися сейчас М. Бандуриным и Н. Вашуковым...

Но это к телевизионной эстраде прямого отношения не имеет. Хотя именно телевидение часто подбрасывает в эстрадные пары «яблоко раздора» в виде популярности, славы и денег. А это очень тяжелая ноша...

Стр. 287

ГЛАВА 23

ЭЛЕМЕНТЫ КЛАССИКИ

В ДРАМАТУРГИИ

ЭСТРАДНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

О СОВРЕМЕННОЙ ТЕНДЕНЦИИ «ВОЛЬНЫХ ИНСЦЕНИРОВОК». - СМЕНА ЖАНРА ПРИ ИНСЦЕНИРОВКЕ ДЛЯ ЭСТРАДЫ. - МИФ И СКАЗКА КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ ДЛЯ СОЗДАНИЯ СЦЕНАРИЯ ЭСТРАДНО­ГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ. - ИНСЦЕНИРОВКА БАСНИ. - СОЗДАНИЕ ЭСТ­РАДНОГО СЦЕНАРИЯ «ПО МОТИВАМ» НА ПРИМЕРЕ КЛАССИЧЕСКОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЛИТЕРАТУРЫ.

В этой главе предлагается прикоснуться к той области, в кото­рой практически не существует четких границ между достаточно глубоко-театрализованным концертным представлением с настоя­щим сквозным сюжетом, большой шоу-программой со «звездами эстрады», оркестром, кордебалетом, спецэффектами, с одной сторо­ны, и программами мюзик-холлов и даже постановками разного рода мюзиклов, с другой...

Конечно, на самом деле границы между ними существуют, но они сильно размыты, и рассуждать на эту тему скорее удел театроведов и критиков. Что же касается нормального рядового кассового зри­теля, то он справедливо считает, что все на свете жанры хороши, кроме скучного, и, «голосуя рублем», делает свой выбор. И в стране, решившей идти к рынку даже в области театра, кино, эстрады, не учитывать эти обстоятельства было бы легкомыслием...

В последнее время как в России, так и за рубежом широко ис­пользуются приемы достаточно вольных инсценировок, переделок, заимствования мотивов отдельных известных произведений литера­туры и драматургии.

В конце концов, известный и уже занесенный в Книгу рекордов Гинесса мюзикл «Орфей и Эвридика» есть не что иное, как свобод­ная фантазия на темы древнегреческого мифа. Древнегреческие мифы и библейские легенды вообще очень хороши для

Стр. 288

интерпретаций, достаточно вспомнить хотя бы мюзикл «Иисус Христос — су­перзвезда»...*

Во всех этих случаях вольно или невольно происходит изменение жан­ра, используемого в качестве «стартовой площадки» произведения. Лирическая драма превращается в сатирическую комедию, миф — в сказку или притчу. В известной степени, подобная метаморфоза неизбежна...

Давайте пофантазируем в этом направлении и попробуем сде­лать эстрадную сценарную разработку, например, повести М. Горь­кого «Данко» или хотя бы для начала басни И. А. Крылова «Стре­коза и муравей»...

Вспомним канонический текст этого бессмертного произведения и представим себе событийный ряд, разворачивающийся перед нами. На самом деле он достаточно серьезен...

Уже первые строчки, принадлежащие перу великого баснописца, должны подтолкнуть нас в правильном направлении: «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела...».

Что возникает перед нами на сцене нашего внутреннего, умо­зрительного, виртуального эстрадного представления?

Так называемая «Веселуха», летний бал, пиршество красок, музы­ка, танцы, песни в исполнении главной героини, то есть — большая мас­совая сцена, с порхающими бабочками, прыгающими кузнечиками и, естественно, с шоу-звездой Попрыгуньей-стрекозой...

Но перед этой чисто-экспозиционной первой картиной мы можем придумать и поставить еще некоторый пролог-знакомство с нашими главными действуютцими лицами, давая соответствующие и в меру смешные характеристики, написанные в стихах или в прозе. Попутно мы решим, какими у нас будут характеры основных персонажей. Та же самая Попрыгунья-стрекоза ведь может быть совершенно разной. Или просто веселой молодой деревенской и легкомысленной дурочкой, или этакой современной «хищницей» из шоу-бизнеса, или перезрелой «экс-женщиной-вамп», или звездой эстрады из прошлого века... Это как нам захочется, как нужно для замысла нашего представления.

* Удивительно, что пока еще до «Фауста» ни у кого, что называется, «не дошли...». Музыкальный спектакль «„Возвращение Одиссея", или „Пенелопа"» с успехом много лет, правда, не на эстраде, а на сцене Театра им. Ленсовета на Владимирском -респекте в Петербурге...

Стр.289

С этим связан и характер поведения Стрекозы, ее костюм, пла­стика, танцы и то, что она говорит и поет...

Соответственно должен быть решен и характер Муравья. Или это простой честный труженик, работяга, сельский пролетарий, или тон­коногий «умница в очках», затюканный железной трудовой дисципли­ной в своем родном муравейнике, или Ветеран труда... А, может, он ро­мантичный... вдовец, с воспоминаньями на тему своей молодости -«Бывали дни веселые...» И это тоже очень важно!

Кроме того, для полновесного шоу у нас должны быть еще и дру­гие персонажи. Подружки Стрекозы — такие же длинноногие «попры­гуньи», соратники Муравья — такие же «трудоголики», танцгруппа для изображения летнего праздника и матушки-зимы, которая «катит в гла­за» под разухабистую мелодию «Вдоль по улице метелица метет...».

Очень может быть, что нам потребуется рассказчик, ведущий. Это может быть сам великий баснописец, дедушка Крылов, который, как известно, был очень тучным, ленивым. Пусть он будет у нас еще и смешливым, и пусть сюжет этой басни просто приснится ему после сыт­ного обеда...

Это — начало сценария, а далее пойдем по тексту, и начнется у нас диалог Стрекозы и Муравья, обогащенный современными мотивами и шутками. Само слово «басня» у нас имеет в быту особую окраску, не­кий дополнительный иронический смысл, и могут прозвучать репли­ки о том, что, мол, «хватит тут мне басни рассказывать!». Или, что «со­ловья баснями не кормят!», и т. д.

Далее нагрянет Зима со своим «ветром северным, умеренным до сильного», полетят Снежинки, или «зимние белые мухи» — можно себе и такую вольность позволить... А потом предложить такую конструк­цию, согласованную с вечными законами природы: Северный ветер у нас дует откуда? Ясное дело — с Севера, где «на утесе дремлет одино­кая сосна», как сказано у другого классика. А куда дует и летит Север­ный ветер? Понятно, что на Юг, где «прекрасная пальма растет...». И хотя кто-то может сказать, что подобные «трансплантации» уже, что называется, на грани фола, мы не будем к этим скучным скептикам уж очень серьезно прислушиваться. В сегодняшних шоу-программах, как в современных анекдотах, могут встречаться и вести диалоги самые разные персонажи, возникать самые различные встречи и контакты...

Тем более что финальная фраза басни в устах Муравья, звучащая достаточно зловеще и нравоучительно, для нас очень удобна. Вспом­ним ее. «Ты все пела?! — говорит зануда-Муравей, — это дело, так поди

Стр. 290

же, попляши!». И Попрыгунья следует его совету — начинается весе­лая горячая пляска, дающая Стрекозе возможность согреться и в ко­нечном итоге как-то перезимовать...

Мы можем нафантазировать и то, как у себя, в глубине муравей­ника, в тесной келье наш Муравей грустит, тоскует и жалеет о содеян­ном, ему даже может присниться романтический сон на тему «Ах, зачем я не ворон степной, пролетевший сейчас надо мной...». Ему снится, что он нарушает основной закон природы, гласящий, что «рожденный пол­зать — летать не может!». Муравью чудится, что он... Стрекозел! И летит в дальние прекрасные страны вслед за красавицей Попрыгу­ньей... Она садится на ветку пальмы, а он немедленно начинает стро­ить для нее и для себя новый дом, большой, элитный стрекозельник с охраняемой автостоянкой, вертолетной площадкой и прочими на-воротами... И проводит там широкое новоселье, презентацию, празд­ник, где его избранница, Попрыгунья, и поет и танцует. И все братья-муравьи на свете, с одной стороны, его ненавидят за то, что он «посту­пился принципами», а с другой, — смертельно ему завидуют и втихаря обсуждают вопрос, не нанять ли по этому случаю известного киллера Муравьеда...

Практически всю эту рассказанную здесь историю с «сочини­тельством» сюжета шоу-представления по мотивам известной бас­ни И. А. Крылова можно очень легко сыграть, реализуя уже вторич­ную «конструкцию», шарж-пародию на эти самые «муки творчества», по принципу «как мы делали шоу...». И, перемежая танцевальные сценки, вокально-пародийные номера и репризные диалоги, сделать так, чтобы на сцене сосуществовали, пересекаясь и перетекая друг в друга, две плоскости: одна — для персонажей басни-шоу, другая -для ее инсценировщиков...

Это может быть хорошим упражнением для любителей свобод­ной и веселой фантазии...

В финале у нас могут появиться персонажи других басен И. А. Крылова и попросить, чтобы их тоже инсценировали, сыгра­ли-разыграли, а то уж очень тоскливо годами без дела стоять на книжной полке...

А теперь попробуем приложить свои силы еще к одному клас­сическому сюжету — к произведению Максима Горького «Повесть о Данко»...

Достаточно романтическое произведение — с фантастическими эле­ментами вырывания собственного сердца для людей своего племени,

Стр. 291

попавших в трудную ситуацию, и еще многими элементами, которые могут резонировать в общественном сознании и в наши дни...

Присмотримся внимательно к этой повести, имея намерение ис­пользовать данный сюжет для эстрадно-музыкального представления...

Итак, — Данко...

Историю о нем рассказывает Старуха Изергиль, старая цыганка или молдаванка где-то в южнорусских лесостепях. В описаниях места

действия там присутствуют и степные просторы, по которым рассыпа­лись голубые искры сердца нашего героя, и опушка леса, где все начи­нается, и дебри леса с болотами и страшными духами. Привязка к гео­графической точке важна для работы художника-постановщика...

Впрочем, это могут быть и горы, с их ущельями, пещерами и ту­манами, а могут быть и «каменные джунгли» Большого Города — сей­час ведь сносят и выселяют целые районы. Впрочем, это уже очень зна­чительная деформация сюжета и существующей у Горького коллизии.

хотя, наверное, и возможная...

Старуха Изергиль у нас может быть сохранена как рассказчица

или, в наших терминах, — Ведущая. Участница пролога, она вводит нас в курс дела, перед нами возникает опушка леса, просторная поляна, горят костры, стоят кибитки (в том случае, если мы придерживаемся фактуры, указанной у Горького). Некое племя что-то там такое свое празднует...

Шумный веселый праздник нам нужен для того, чтобы получить острый слом настроения, когда приходит недобрая весть, как сказа­но в повести, и выясняется, что идет враждебное племя и надо сроч­но уходить, спасаясь в гуще леса, искать свое место под солнцем...

Подумаем над тем, как именно пришла эта недобрая весть... Не с письмом же почтальона на велосипеде, не по «мобильнику» с ЭС-ЭМ-

ЭСкой...

Попутно обратим внимание на одну очень важную деталь. У Горь-

кого в его произведении, кроме старухи Изергиль, нет ни одного жен­ского образа. Как же без женщин жить на сцене?! «Без женщин жить нельзя в спектакле, нет!», — скажем мы и своею властью введем еще одно действующее лицо — молодую очаровательную девушку, у кото­рой, конечно же, роман с молодым Данко. Скорее всего, тайный... Мо­жет быть, она вообще не из своих, а из какого-нибудь соседнего пле­мени... Тогда, может быть, она и принесла эту самую недобрую весть.

Стр. 292

предупредила своего возлюбленного о грозящей ему и его соплемен­никам опасности, предала своих...

Но чего не сделаешь во имя любви?! Весь ужас в том, что, по одно­му из варварских обычаев предков, гонца, принесшего недобрую весть, следует убить... Может ли Данко это позволить?! Конечно же, нет! Как мы будем дальше «раскручивать» этот драматургический узел — по­думаем, а пока надо сворачивать табор и срочно уходить...

Далее нам предстоит тот путь, «что далек и долог», где «нам нельзя повернуть назад». Потом у нас красивая постановочная сцена — битва лесных духов с болотными, далее — суд над Данко, с обвинениями в том, в чем обвиняли Стеньку Разина с его персидской княжной, мол, «нас на бабу променял», появление некоего Иуды, который потом на­ступит ногой на сердце героя... Затем отчаянный поступок Данко по вы­рыванию у себя сердца и превращению его в факел, освещающий до­рогу племени...

Во время всех этих перипетий нам следует еще и придумать-про­чертить действенную линию поведения подруги Данко.

Она может, скрываясь, идти по лесу за племенем или, выступая в роли некоей Жанны д'Арк, охранять своего Данко от нападок недобро­желателей с мечом в руке, если она девушка серьезная и решительная...

А далее у Алексея Максимовича сюжет как бы заканчивается, собы­тийный ряд иссякает, сердце смельчака рассыпалось под каблуком обы­вателя, остались только голубые искры в степи перед грозой... Так можно закончить повесть, поэму, даже кинофильм, но не эстрадную программу... Наш жанр по-своему жесток и диктует свои железные правила.

Надо, как и в предыдущих случаях, что-то придумывать, уходить из этого «пике». И если нельзя создать на эстраде нечто из данного, имеющегося у нас финала вытекающее, значит, следует искусственно продолжить сюжет. Сделать это нам никто не запрещает, тем более что и завершать его надо так, как надлежит в этом жанре.

Но что делать, если основной герой погиб? Вырвал себе сердце и умер... А ведь на самом-то деле прямых указаний на то, что он умер, нет... Это же притча... Почти сказка... А если он все-таки не до конца умер? Если его возлюбленная взяла и собрала вместе оставшиеся от его доброго сердца искры и побежала к лесному Колдуну, Знахарю, Волшебнику и тот собрал их вместе и вернул Данко его сердце? А, мо­жет быть, сама девушка отдала герою свое собственное сердце?

Стр. 293

Пусть будет продолжение повести, пусть оживет герой и, конечно же, пойдет посмотреть, а как живут спасенные им люди? Стоило ли во имя них так рисковать собой? И приходит он на ту опушку, куда вы­вел своих родственников, и видит очень много интересного, в частно­сти, например, памятник самому себе, Данко — внешне похожий, как две капли воды, на... того Обывателя, который и растоптал его сердце! И книжки уже про эти события написаны, и героические песни приду­маны, и детей воспитывают на этих перевернутых вверх ногами при­мерах. Все очень узнаваемо, все очень похоже на правду...

Это, естественно, сцена пародийная и сатирическая, но в общем понятная для написания профессиональным сценаристом соответ­ствующего профиля... И с финалом всей истории в этом случае ста­новится уже легче.

Герой должен решить для себя вопрос: нужно ли было поступать так, как подсказывала ему его совесть, или нет?

У М. Горького в самом начале сказано, что племя должно спасать­ся, чтобы сохранить свои традиции, свои святыни. Но это тоже только слова. А если мы как-то материализуем их, в каком-то старинном све­тильнике, в лампаде, которую пронесли-таки через все лесные дебри? Но потом свет ее угас, и никто не мог зажечь его снова — огонек радо­сти жизни, огонек семейного счастья, огонек любви...

Так и жило спасенное племя — сытно, спокойно, но немного по-скотски, без огонька, о котором старики рассказывали легенды.

Достаточно правдоподобно — старый сюжет такой «прививке» не сопротивляется. И тут уже мы можем выйти на финал. Ожившему Дан­ко удается зажечь ритуальный огонь... А от него костры на опушке леса, огоньки в глазах людей и в их душах... Соответственно, мы можем по­ставить большую, массовую, веселую финальную сцену, как и полага­ется по жанру, в котором мы намерены работать и фантазировать...

· · · · · · ·

Приведенные примеры иллюстрируют технологические приемы сценарной разработки известных сюжетов, использования мотивов, почерпнутых из популярных произведений литературы прошлых лет, что в открытом приеме и при соблюдении чувства меры и опре­деленных формальностей не возбраняется даже Охраной авторских прав.

Стр. 294

ГЛАВА 24

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: