Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Периода феодальной раздробленности




(30-е гг. XII - конец XV в.)

В период феодальной раздробленности законодательство про­должало развиваться в форме уставных грамот и уставов, которые теперь выдавались местными князьями. Такую уставную грамоту, например, дал смоленский князь Ростислав Мстиславич церкви Богородицы, при которой была создана епископская кафедра. Эту грамоту принято датировать 1136 г., когда в Смоленске была учреждена епископская кафедра. Однако в последние годы воз­никла гипотеза о более сложном составе грамоты. Янин считает, что ее текст, дошедший до нас в единственном списке первой по­ловины XVI в., объединяет два документа, полученных в разное время смоленской соборной церковью и епископской кафедрой: во-первых, уставную грамоту, датировка которой возможна в пре­делах от 1139 до 1149 г., на десятину; во-вторых, уставную гра­моту 1150 г. на безусловную собственность (статьи о «прощени-ках», изгоях, селах и т.д.). Новая реконструкция позволяет ут­верждать, что в XII в. в Смоленском княжестве складывалось свое законодательство — устав, определявший взаимоотношения местных светской и церковной властей.

Сохранились уставные грамоты и уставы XIII в., отражавшие административную деятельность государственной власти в некото­рых землях Руси. Среди них уставная грамота волынского князя Мстислава Даниловича (около 1289 г.), определившая размеры и формы феодальных повинностей с «берестьан» и горожан в поль­зу княжеской администрации. Она сохранилась в составе Ипа­тьевской летописи. Важным свидетельством существования у нов­городской купеческой корпорации устава является «рукописание» князя Всеволода XIII в. Оно регулировало отношения князя, епи­скопа и города с церковью Иоанна на Петрятином дворе. «Руко­писание» создано на основе ряда грамот, среди которых были до­кументы XII в. О порядке надзора за благоустройством новгород­ских улиц трактовал Устав князя Ярослава о мостех (60-е гг. XIII в.).


В период феодальной раздробленности на территориях само­стоятельных государственных образований возникали свои зако­нодательные нормы, которые отвечали новой реальности, склады­вавшейся в каждом таком образовании. Эти новые нормы находи­ли своё место в кодифицированных законах. Свои кодексы зако­нов имели Новгород и Псков.

Наиболее полным из дошедших законодательных памятников периода феодальной раздробленности является Псковская судная грамота.

Свод законов Псковской феодальной республики сохранился в двух списках XVI в. Так называемый Воронцовский список со­держит статьи 1-120. Второй список (Синодальный) представляет собой фрагмент документа и содержит только статьи 109-120.

В Воронцовском списке имеется заглавие грамоты, которое по­зволило ученым поставить и решить (с разной степенью убеди­тельности) ряд источниковедческих вопросов, связанных с исто­рией текста Псковской судной грамоты и датировкой окончатель­ного текста и более ранних его пластов, отразившихся в дошед­шем до нас тексте.

Заглавие кратко излагает историю создания законодательного акта и указывает источники, которые были использованы законо­дателями: «Ся грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты и изо всех приписков псковъских пошлин по благословению отец своих попов всех 5 съборов, и священноиноков, и дияконов, и священников и всего Божиа священьства всем Псковом на вечи, в лето 6905-е»9. Одна­ко указанная здесь дата принятия Псковской судной грамоты (1396/1397 г.) противоречит дате возведения в Пскове пятого со­бора. Он был построен в 1462 г. Хронологическое противоречие объясняется тем, что каждая из дат отражает конкретный этап формирования законодательного источника.

Все вехи в истории грамоты восстановить невозможно, но еще один этап, связанный с переработкой текста, выявляется из упо­минания в заглавии «княж Костянтиновы грамоты». Князь Кон­стантин Дмитриевич Белозерский княжил во Пскове дважды: в 1407 и 1414 гг. С одной стороны, нумизматическая терминология, зафиксированная в статье 107-й, подтверждает возможность вклю­чения норм грамоты Константина в Псковскую судную грамоту, а с другой — помогает достаточно точно датировать время составле­ния самой статьи. В статье 107-й упомянуты пенязи («А кто коли заклад положит в пенезех, что любо, а по том времяни имет пе­нязи отдавати, а своего заклада просит, и он запрется его закла­ду, а молвит так: тебе есми пенязи не давал...»10. Пенязи — де­нежная единица, которая существовала в Пскове (по данным ле­тописей) с 1409 по 1424 г. Сохранение этого термина в тексте, ко­торый редактировался позднее, свидетельствует о том, что в ходе


последней переделки свода полного редактирования не произво­дилось. Последняя, третья, переработка текста грамоты была про­изведена, как полагает большинство ученых, между 1462 и 1471 гг. Именно редакционную работу 1460 —1470-х гг. отражает дошедший до нас текст Псковской судной грамоты.

Происхождение Псковской судной грамоты рассматривается и через призму ее построения. Ряд исследователей считают, что гра­мота не была единовременно созданным законом и она постоянно дополнялась новыми статьями.

К числу слабо раскрытых источниковедческих проблем отно­сится вопрос об источниках Псковской судной грамоты. Некото­рые «глухие» отсылки на источники есть в заглавии: Александро­ва грамота, Константинова грамота и псковские пошлины (т.е. местные обычаи).

Самостоятельное псковское законодательство стало склады­ваться с середины XIII в., начало ему положила грамота великого князя Александра Невского, упоминаемая в послании во Псков митрополита Киприана 12 мая 1395 г. В дальнейшем оно неодно­кратно дополнялось и редактировалось.

Значение Псковской судной грамоты для изучения законода­тельных источников заключается в том, что после Русской правды это наиболее полный и разносторонний кодекс русского права. Кроме того, Псковская Судная грамота раскрывает специфику общества вечевого города-земли периода феодальной раздробленности.

3. Законодательные источники

Русского централизованного государства

(конец XV - XVII в.)

Начало формированию правовых основ Русского централизо­ванного государства положила Белозерская уставная грамота на­местничьего правления 1488 г. Этот законодательный документ открывает новую эпоху в истории русского законодательства. Ус­тавные грамоты юридически оформляли вхождение какого-либо княжества или какой-либо земли в состав Московского государст­ва и распространяли на эту территорию суверенитет московского князя. Для управления присоединенной территорией московские великие князья назначали наместника и волостелей, которым вру­чалась уставная грамота в качестве основного документа, опреде­ляющего их судебные и административные полномочия.

Наиболее древней уставной грамотой, дошедшей до нас, явля­ется Двинская уставная грамота 1397 или 1398 гг. Появилась она в тот период, когда на короткое время Двинская земля отошла от Новгорода и вошла в состав Московского княжества. Двинская уставная грамота стала результатом законодательной деятельности московских великих князей, обобщивших правовые нормы Мос­ковского государства. Кроме того, отмечается близость этой гра-


моты нормам Русской Правды в пространной редакции, а также новгородским и псковским нормативным актам периода феодаль­ной республики.

Еще одна из уставных грамот, отражающая становление дан­ной разновидности законодательных источников, — Белозерская уставная грамота. Она сохранилась в единственном списке. Ее по­явление датируется годом окончательного присоединения Белозер­ского княжества к Московскому государству — 1488 г. Основное назначение этого законодательного документа состояло не только в регламентации судебно-административной деятельности намест­ника, определении сословных привилегий горожан, ограничении феодального иммунитета монастырей, но и в преодолении старых порядков и закреплении верховенства Москвы, представленной наместником и его аппаратом, над местными органами управле­ния.

По логическим признакам текст грамоты разбивается на пре­амбулу и 23 статьи, которые в свою очередь могут быть объедине­ны в несколько тематических блоков: о наместниках и их людях; об общих правилах торговли и о торговых пошлинах; о судебных наказаниях и судебных пошлинах; о защите местного населения от произвола наместничьих людей; правила вызова белозерцев на суд в Москву.

Источником данного законодательного памятника стала устав­ная Двинская грамота.

Формирование русского законодательства шло от частного к общему, от решения конкретных вопросов к обобщениям в госу­дарственном масштабе. Именно в таком виде представляется связь Белозерской уставной грамоты с первым общерусским Судебни­ком 1497 г.

Первым крупнейшим законодательным кодексом Русского централизованного государства конца XV в. является Судебник 1497 г. Его предназначение состояло в том, чтобы централизовать и унифицировать порядок судебно-административной деятельнос­ти на территории всего государства. Содержание первого обще­русского Судебника посвящено вопросам судопроизводства по важнейшим делам и распределению судебных пошлин среди пред­ставителей центральной и местной администраций, отправлявших правосудие.

С 1817 г., когда Судебник 1497 г. был обнаружен П.М.Стро­евым, до настоящего времени текст кодекса представлен единст­венным списком. Заголовок источника передает самые общие све­дения о порядке создания Судебника и его содержании: «Лета 7006-го месяца септемвриа уложил князь великий Иван Василье­вич всея Руси с детми своими и с бояры о суде, как судити боя-ром и околничим»''.


Судебник не имеет постатейной разбивки текста, что характер­но и для более ранних законодательных памятников. С учетом киноварных заголовков и мелких киноварных инициалов Судеб­ник принято подразделять на 68 статей. Это деление текста, обо­снованное М.Ф.Владимирским-Будановым (1838 — 1916), призна­но в науке. Однако существуют и иные варианты определения ко­личества статей Судебника. Например, позднейшее исследование, проведенное Черепниным, дало ученому основание говорить о 100 статьях.

Исследователи отмечают определенную тематическую систему в Судебнике 1497 г., выделяя статьи, посвященные, во-первых, суду центральному; во-вторых, суду местному; в-третьих, матери­альному праву. Есть в Судебнике также статьи, которые не попа­дают в указанную систему.

Сопоставление текста Судебника 1497 г. с предшествующим законодательством выявило ряд параллелей между ними. Прежде всего в Судебнике просматривается влияние на него Русской Правды. Определенная близость законодательных норм обнару­живается в нескольких статьях: о несостоятельном должнике-купце (ст. 55 Судебника и ст, 54 пространной Правды); о насле­довании (ст. 60 Судебника 1497 г. и ст. 91 пространной Правды); о межах (ст. 62 Судебника и ст. 72 пространной Правды); о хо­лопах (ст. 66 Судебника и ст. НО пространной Правды). Зависи­мость Судебника 1497 г. от пространной Русской Правды была и непосредственной, но в основном — опосредованной законода­тельными документами периода феодальной раздробленности. К числу таких памятников, которые сами использовали нормы Рус­ской Правды, относится Псковская судная грамота.

В то же время составители Судебника пользовались новыми статьями уставных грамот наместнического правления (в первую очередь Двинской и Белозерской), Псковской и Новгородской судных грамот, а также «Указом наместником о суде городскым» 1483—1484 гг., «Указом о езду», «Указом о неделыциках» (не-делыцик — должностное лицо, в обязанности которого входили вызов в суд сторон, арест и пытка обвиняемых, передача в суд дел о воровстве, организация судебного поединка, исполнение ре­шения суда). Источниками были также жалованные грамоты, гра­моты отдельных княжеств и т.д.

Более трети статей Судебника 1497 г. обнаруживает следы переработки ранее созданных и известных в науке законодатель­ных памятников и норм обычного права. Статьи, взятые из преж­него законодательства, перерабатывались с учетом изменений по­литических и социально-экономических условий. Примером такой переработки может служить статья 8 «О татбе», источником кото­рой считают статью 10 Белозерской уставной грамоты.


Белозерская уставная грамота 1488 г. (статья 10)


Судебник 1497 г. (статья 8)


 


«А доведут на кого тать­бу, или розбой, или душе-губьство, и наместники велят на виноватом истцово допра-вити, а тот разбойник или душегубець наместником в продаже и в казне»12.


«А доведуть на кого татбу, или разбой, или душегубство, или ябедниче­ство, или иное какое лихое дело, и будет ведомой лихой, и боярину того велети казнити смертною казнью, а исцево велети доправити изь его статка, а что ся у статка останеть, ино то боярину и диаку имати себе. А проти­вень и продажа боярину и диаку делити' боярину два алтына, а диаку осмь денег. А не будет у которого лихого статка, чем исцево заплатити, и боярину лихого истцу вь его гыбели не выдати, а велети его казнити смертною казнию тиуну великого князя москов­скому да дворскому» "


Из сопоставления видно, что Судебник вводил новые составы преступлений. Татьба, разбой и душегубство дополнены «ябедни­чеством» (ложным доносом) и неопределенным по содержанию «лихим делом». В статье Судебника подробно рассматривается наказание за любое преступление «ведомого лихого человека». Статья настаивала на смертной казни для него во всех случаях, даже тогда, когда у «ведомого лихого человека» не было имуще­ства («статка»). Преступники, совершившие преступления друго­го характера, при невозможности возмещения ими материального убытка отрабатывали его в хозяйстве истца.

Ставя смертную казнь в зависимость от личности преступника, а не от состава его преступления (состав «лихого дела» не рас­крыт), Судебник подчеркивает определенную тенденцию развития законодательства в конце XV в. как феодально-сословного.

Те статьи, которым не находится параллелей в известном се­годня законодательстве, могли восходить к не дошедшим до нас законодательным актам отдельных земель и княжеств. Существу­ет предположение о том, что среди них могли быть некоторые звенигородские нормы.

Однако, возможно, Судебник 1497 г. не был обработкой ранее созданного законодательства. Ученые полагают, что статьи, не на­ходящие параллелей в ранее возникшем законодательстве, могли быть созданы специально для нового кодекса.

Именно новизной ряда статей объясняется то обстоятельство, что они не использовались на практике. Позднее, в уже другой исторический период, Судебник 1497 г. был положен в основание Судебника 1550 г., где его отдельные положения и принципы по­лучили дальнейшее развитие.


Отметим, что судебник 1497 г. косвенно отражает достаточно развитую систему письменных делопроизводственных источников, связанную прежде всего с судебно-следственными делами. В ста­тьях Судебника названы правые грамоты (ст. 15, 17, 19, 22, 23); докладной список (ст. 16, 24); отпускная грамота (ст. 17); грамо­ты беглые (ст. 20); бессудная грамота (ст. 25, 27); срочные (ст. 26); приставные (ст. 28); полная грамота (ст. 66) и т.д. Хотя судебник не уделял специального внимания делопроизводст­венной документации, он косвенно закреплял сложившуюся к концу XV в. систему документов.

В историографии XIX —XX вв., посвященной Судебнику 1497 г., длительное время обсуждалась проблема авторства его текста, возникшая в связи с записью в Типографской летописи под 1497 г. Эту запись можно понимать так, что составителем Су­дебника был боярский сын Владимир Гусев. Сомнения в исправ­ности летописной записи были высказаны только в середине XX в. Я.С.Лурье предположил ее неполноту, и слова «Володимера Гусева писати» связывал не с Судебником, а с известием о заго­воре 1497 г., участником которого был этот человек. О механичес­ком слиянии в летописной записи выдержек из разных источни­ков писал Черепнин: один источник сообщал о времени Ивана III, другой — о Судебнике.

Правильность рассуждений, с одной стороны, о неточности ин­формации погодной записи 1497 г. в Типографской летописи, а с другой — о невозможности участия Владимира Гусева в составле­нии Судебника, подтверждает текст летописца, обнаруженного А.Н.Насоновым. В этом сочинении имеется указание о составле­нии Судебника (в погодной записи 7005 г.), но нет замечания о Владимире Гусеве как составителе Судебника.


Типографская летопись


Летописец


 


«В лето 7006 фев[раля] князь ве-ликый Иван Васильевичь посадил на княжение внука своего Дмитриа Ивановича.

Того же лета князь великый Иван Васильевич и околничим и всем судьям, а уложил суд судити бояром по судебнику, Володимера Гусева писати. Того же лета Симону митрополиту...

Лета 7006-го поймал князь вели­кый по Рожестве Христове Володи­мера Гусева Елизарова сына да Афо-насиа Яропкина...»14


«В лето 7005 февраля князь велики Иван Васильевич поса­дил на великое княжение внука своего князя Дмитрея Ивано­вича.

Того же лета князь велики Иван Васильевич придумал з бояры и уложил суд судити и бояром, околничим, а у боярина быти дияку, а судити по судеб­нику по великого князя.

В лето 7006, поймал князь великий Володимера Елизара сына Гусева да Офонасья Яроп-кина...»15.


 


3-394



Объяснить происхождение замечания о Владимире Гусеве в Типографской летописи можно тем, что в ее протографе на поле листа напротив известия о судебнике стояла короткая запись, ко­торую в текстологии принято называть маргиналией, — «Володи-мера Гусева писати». Для автора летописи это был знак того, что далее следовало поместить известие о заговоре, в котором участ­вовал Владимир Гусев. Однако с протографом Типографской ле­тописи позднее работал автор, который, не поняв смысл записи, внес ее в текст, превратив маргиналию в так называемую интер­поляцию и исказив известие о создании Судебника. Для под­тверждения гипотезы о неавторстве Владимира Гусева важной стала находка независимого от Типографской летописи текста, где чужеродная вставка отсутствует.

На сегодняшний день проблема авторства решается следую­щим образом. Признаются результаты исследования Судебника Черепниным, который пришел к выводу, что активное участие в создании Судебника принимали бояре — князья Патрикеевы, Ря-половские, а также великокняжеские дьяки Долматов, Курицын и др.

Как и предыдущий, Судебник 1550 г. регулировал судоустрой­ство и судопроизводство. Царский Судебник, как его называют из-за того, что он был принят при великом князе Иване Василье­виче, венчавшемся на царство, отражал тенденции централизации управления и судопроизводства в государстве, намеченные в Су­дебнике 1497 г.

Условия, в которых создавался Судебник 1550 г., характери­зуются становлением самодержавия и необходимостью дальнейше­го укрепления централизованного государства.

В отличие от первого Судебника, дошедшего до нас в одном списке, Судебник 1550 г. сохранился в более чем 40 списках XVI —XVIII вв. В большинстве списков Судебник имеет следую­щий заголовок: «Лета 7000 пятдесят осмаго июня...царь и вели­кий князь Иван Васильевич веса Русии с своею братьею и з бояры сесь Судебник уложыл: как судити бояром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьаком, и всяким приказным людем, и по городом наместником, и по волостем волостелем, и тиуном и всяким судьям»16. Заголовок нового Судебника построен по схеме первого Судебника, но он более пространен в перечислении долж­ностей, представлявших судебные инстанции в середине XVI в. Заголовок свидетельствует также о том, что законодательный до­кумент был утвержден на заседании Боярской думы в июне меся­це 1550 г. (точнее дату определить сложно, так как списки назы­вают различные числа, от 1 до 24 июня).

Судебник 1550 г. состоит из нумерованных статей. Деление текста на строго определенные статьи представляет собой новый шаг в развитии юридической техники своего времени. Однако со-


став статей Судебника непостоянен: в одних списках насчитывает­ся 99 статей, а в других — 100. Статья 100-я имеет заглавие «О суде с уделными князи». Изучив все имеющиеся списки, Череп-нин, пришел к выводу о том, что эта статья отсутствовала в пер­воначальном тексте Судебника 1550 г. Она возникла позднее, чем сам Судебник. Черепнин датировал появление статьи и включение ее в состав кодекса июлем 1550 г., Зимин и Семенченко — 1553 — 1554 гг.

Источниками Судебника явились статьи Судебника 1497 г., Двинской уставной грамоты, Псковской судной грамоты, Белозер­ской таможенной грамоты 1497 г., великокняжеской жалованной грамоты кормленщикам первой половины XVI в.

Законодатель уделил внимание поддержке того социального слоя, на который он опирался. Такой базой было служилое сосло­вие, права которого заметно расширялись.

В то же время в Судебнике 1550 г. 37 статей являются новыми.

Период второй половины XI — первой половины XVII в. от­личался значительным размахом законодательной деятельности, что было связано с процессом эволюции социального и политического строя России и постепенным переходом от сословно-представи-тельной монархии к абсолютной. На гребне увеличения числа законов и разнообразия их тематики были созданы два Судеб­ника — 1589 г. и 1606 — 1607 гг., а также Соборное Уложение 1649 г.

Не получив официального утверждения, постановления Судеб­ника 1589 г. имели вместе с тем силу закона и ими руководство­вались земские судьи черносошных волостей Севера. Судебник 1606—1607 гг., как и предыдущий Судебник, не был официально утвержден и применялся в отдельных случаях.

Соборное Уложение 1649 г. отличалось от предшествующих Судебников широтой охвата различных сторон действительности того времени. Помимо судопроизводства и процессуального права, оно содержало законы, связанные с экономикой, формами земле­владения, положением господствующих и феодально-зависимых слоев населения, государственно-политическим строем. Постро­ение Соборного Уложения также отличалось от Судебников. Уло­жение состоит из 25 глав, разделенных на статьи, которых на­считывается 967. В начале Уложения, перед главами, помещено предисловие, разъяснявшее мотивы составления свода и ход рабо­ты над ним. Таким образом, Соборное Уложение может быть оп­ределено как свод законов.

В источниковедческом изучении Соборного Уложения сложи­лось несколько направлений: история возникновения Уложения (причины и условия создания крупнейшего законодательного па­мятника феодальной эпохи); изучение источников Соборного Уложения; обобщенный анализ норм Уложения.

3* 67


Инициаторами появления нового законодательного кодекса стали участники восстания в Москве в июне 1648 г. Одним из требований восставших было упорядочение законодательства и со­ставление новой Уложенной книги. Авторы челобитной к царю 10 июня 1648 г. — дворяне и торговые люди — видели в создании Уложенной книги важное условие упрочения государственного строя.

Идя навстречу требованиям дворянства, 16 июля 1648 г. был созван Земской собор, на котором подана челобитная о составле­нии Уложения. Для разработки новой Уложенной книги была со­здана специальная комиссия во главе с князем Никитой Иванови­чем Одоевским. В задачу комиссии входило, как свидетельствует предисловие к Соборному Уложению, подготовка проекта Уложе­ния. Процесс его подготовки состоял из нескольких этапов: во-первых, выписки из прошлого законодательства статей, кото­рые «пристойны... к государственным и к земским делам»; во-вторых, сверки статей с прежними Судебниками; в-третьих, под­готовки проектов статей по тем вопросам, по которым «в судебни­ках указу не положено и боярских приговоров на те статьи не было».

Комиссия Одоевского составляла первоначальный вариант Уложения в течение двух с половиной месяцев. К этой работе были привлечены также приказы, которые присылали в комиссию извлечения результативной части из своих указных книг.

Предисловие к изданию также сообщает о ходе обсуждения проекта Соборного Уложения. Слушание проекта на Земском со­боре, открытом 1 сентября 1648 г., проходило в двух палатах: в одной заседали царь, Боярская дума и Освященный собор, другая палата получила название «Ответной палаты» и в нее входили выборные люди всяких чинов под председательством князя Юрия Алексеевича Долгорукова. Активное участие членов Ответной па­латы в обсуждении проекта оказало немалое влияние на состав Уложения.

Последовательность глав Уложения, обсуждавшихся в Ответ­ной палате, зависела, по-видимому, от степени их готовности. На­пример, известно, что последней обсуждалась 7-я глава «О рат­ных людях». Есть основания предполагать, что проект подвергся существенной переработке в ходе его обсуждения в Ответной па­лате. Во время обсуждения проекта комиссия Одоевского состав­ляла доклады для царя по челобитным выборных людей.

Составление и редактирование текста Уложения в ходе заседа­ний Земского собора было закончено 29 января 1649 г. Вероятно, это есть и дата утверждения Уложения Земским собором и царем. Утвержденное Уложение представляло собой собрание выписок из источников и дополнений к ним, возникших в процессе обсуж­дения свода. С этого материала было изготовлено два списка.


Один в виде свитка с подписями членов Собора и дьяков. Всего на свитке имеется 315 подписей. Другой список, изготовленный в виде кодекса (книги), был предназначен для Печатного двора. Из этих двух списков сохранился только свиток.

Соборное Уложение стало первым русским законодательным документом, который был напечатан сразу же после его утверж­дения. До Уложения обычной формой оповещения о новых зако­нах было оглашение их на торговых площадях и в храмах. Этот способ порождал возможности для злоупотреблений должностны­ми лицами. Появление печатного Уложения подрывало основу для злоупотреблений дьяков. Уложение было отпечатано первым изданием весной 1649 г. тиражом в 1200 экземпляров. По всей ви­димости, во второй половине того же года состоялось еще одно издание таким же тиражом.

Интерес к Соборному Уложению проявили в XVII и XVIII вв. и за границей. Было сделано несколько переводов на иностранные языки: на латинский, французский, датский, немецкий языки.

Изучение источников Соборного Уложения насчитывает дли­тельную историю. Здесь наметились два направления: во-первых, изучение рецепции (т.е. заимствования и приспособления) инозем­ного права; во-вторых, установление отечественных источников.

Одним из иностранных источников являлся Литовский статут. Еще в XIX в. было установлено, что в многие статьи глав II, III, IV, V, VII и IX составляют или буквальный перевод или точный перефраз Статута. В то же время Литовский статут возник, как известно, на основе Русской Правды.

Сложным является вопрос о рецепции в Уложении норм римско-византийского права. В свитке Уложения содержатся пометы на ис­точники отдельных статей «градскаго закона греческих царей», «из градских». Однако это право оказывало влияние на Уложение опос­редовано, через юридические сборники Номоканон, Кормчую и др.

Для решения проблемы соотношения законодательных текстов с иноземными правовыми документами важно учитывать общую социально-экономическую, политическую, культурную ситуацию, в которой создавался юридический памятник. Иногда то общее, что обнаруживается в законах разных стран, не является следст­вием зависимости одного текста от другого. Общее в законе воз­никало вследствие общих условий, в которых он разрабатывался. Об этом свидетельствует, например, сравнительное исследование Соборного Уложения и Правил Василия Лупу 1646 г., проведен­ное Черепниным. Оба законодательных памятника имеют сходные статьи относительно политических, уголовных преступлений и гражданских правонарушений, много внимания уделяется в них судебно-следственному процессу и судопроизводству. Имеет место почти полное совпадение главы Уложения «О разбойных и тати-ных делах» (глава 21 Соборного Уложения) и раздела Правил


«О ворах на больших дорогах, о разбое», а также разделов о фальшивомонетчиках, близки нормы касающиеся охраны фео­дального землевладения, В части закрепощения крестьян общими являются нормы об урочных летах, о крестьянской крепости без урочных лет, запрет принимать беглых крестьян и установление материальной ответственности за их прием. По-видимому, не слу­чайно, что в обеих странах почти в одно и то же время возникли правовые документы с определенной феодально-крепостнической направленностью, хотя влияния Правил Василе Лупу на Уложе­ние не наблюдалось.

Изучение отечественных источников Соборного Уложения по­казало, что ими были Судебники, челобитные служилых людей и выборных людей, заседавших на Земском соборе 1648 г., предше­ствующее законодательство, представленное в указных книгах приказов.

Наиболее перспективным направлением в изучении источни­ков Соборного Уложения считается исследование указных книг. Было установлено, что указная книга Поместного приказа (всего в книге 62 указа) почти целиком вошла в главу 16 («О помест­ных землях») и главу 17 («О вотчинах») Уложения. Только очень немногие указы частного характера не попали в Уложение. Указы, которые были заимствованы полностью, подверглись ре­дакции, были снабжены поправками и дополнениями. Были ис­пользованы также указные книги Земского, Разбойного, Холопье-ва приказов.

Судебники XV —XVII вв. и Соборное Уложение 1649 г. носи­ли характер кодифицированного закона. Кодификация и система­тизация нормативных актов проводилась на определенном этапе развития государства, когда новые условия требовали из прежде выработанного законодательства взять действующие законы, отка­заться от устаревших недействующих законов, по необходимости выработать новые законы.

В Русском централизованном государстве в периоды между систематизациями законов законотворческая деятельность отража­лась в грамотах и указах верховного правителя (великого князя, царя), приговорах Боярской думы, постановлениях земских собо­ров, отраслевых распоряжениях приказов. И поскольку законода­тельство оставалось прецедентным (т.е. из решения частного слу­чая законодатель выводил законодательную норму на будущее), то все эти материалы в дальнейшем служили источниками коди­фицированного закона.

Таким образом, в XVI —XVII вв. не существовало различия между законом, административным распоряжением и судебным решением.

Ведущими формами закона были грамота и указ, которые ис­ходили только из верховной власти (непосредственно или от ее


имени). Законодательные акты, принятые царем совместно с Бо­ярской думой, назывались указами с боярскими приговорами. Самостоятельные приговоры бояр приобретали законодательную силу в том случае, когда они были совершены по распоряжению царя, хотя и без его участия.

 

Основные законодательные акты XVI— XVII вв.
наименование документа начальные формулы документа
грамота «Божиею милостью мы, вели­кий государь царь Алексей Михайлович, всея Великия и Ма-лыя и Белыя России самодер­жец...»
указ «От царя и великого князя Михаила Федоровича всея Ру-сии..»
указ с боярским приговором «Царь указал, а бояре приго­ворили...»
боярский приговор «По указу великого государя бояре приговорили...»

Одним из проявлений процесса укрепления самодержавия и вызревания предпосылок перехода к абсолютизму было нараста­ние законодательной деятельности носителя верховной власти.

Понимая невозможность охватить судебно-процессуальными кодексами, а именно таковыми были судебники, все нормы и предусматривая возникновение новых законов, законодатель в статье 98-й Судебника 1550 г. впервые в русском законодательст­ве установил порядок принятия и опубликования закона: «А ко­торые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех боар приговору вершается, и те дела в сем Судебнике приписывати»17. Иначе говоря, при отсут­ствии в Судебнике указания на порядок решения того или иного дела оно вершилось вышестоящей инстанцией — Боярской думой. Порядок принятия новых законов состоял в следующем: в каждом приказе из новых казусов, указанных практикой, или пробелов составлялся перечень вопросов или доклад по каждому вопросу для царя и Боярской думы. Ответы на вопросы сообщались в тот приказ, из которого исходили доклады.

Подборки законодательных актов в приказах представляли собой своеобразные специальные кодексы в той области права, которой ведал тот или другой приказ. В приказах приговоры за­носились в так называемые указные (уставные) книги. Эти книги


как собрание законодательных актов являлись дополнением к Су­дебнику и руководством для рассмотрения в будущем других сходных дел. Документы в указных книгах располагались в хро­нологическом порядке и объединялись лишь ведомственной при­надлежностью. До нас дошли указные книги судных дел Земско­го, Поместного, Разбойного приказов.

После издания Соборного Уложения 1649 г. продолжалась ра­бота по выработке законов, дополнявших и этот свод. По непол­ным подсчетам исследователей, во второй половине XVII в. было введено в действие более 1800 законов, представленных в самых разных формах: грамотах, указах, указах с боярским приговором, боярских приговорах, наказах, уставах, статейных списках.

Практика накопления в приказах текущего законодательства сохранялась. Она помогала приказным людям, с одной стороны, сверяться с предшествующим законодательством, а с другой — выявлять те стороны государственной, социальной, хозяйственной деятельности, которые не получили необходимого законодательно­го подкрепления.

Во второй половине XVII в. в развитии законодательства про­сматривается тенденция создания законов, охватывавших целые отрасли права или регламентировавших деятельность уполномо­ченных лиц (законодательство о торговле, законодательство о сыске беглых, законодательство об описании и межевании земель и т.д.).

Отраслевое законодательство второй половины XVII в., посвя­щенное определенным объектам права, было представлено статей­ными списками, уставами, наказами. С одной стороны, они отра­жали разнообразие объектов, требовавших, по мнению законода­теля, регламентации. С другой — в содержании отраслевых ко­дексов проявлялось стремление лиц, причастных к законотворче­ству, охватить явления политической, социальной, экономической жизни во всей их многогранности.

Многие из этих отраслевых законов возникли в результате ко­дификации, т.е. упорядочения правовых норм, переработки ранее созданных нормативных актов и отмены одних и принятия других законодательных актов.

Таким кодифицированным законом был, например, Наказ сы­щикам 2 марта 1683 г. Наказ стал крупнейшим законодательным памятником по крестьянскому вопросу во второй половине XVIII в. Он включал законы, касавшиеся не только сыска беглых крестьян и холопов, но и урегулирования взаимных претензий феодалов в вопросе их прав на беглых. Таким образом, новый закон касался и крепостного права в целом.

Наказ возник в Поместном приказе в ответ на запросы дворян о посылке сыщиков для сыска беглых людей и крестьян. На ос­нове разнообразной предшествующей документации (заповедных



грамот, наказов сыщикам, грамот уездным воеводам, серии указов и боярских приговоров, имевших целью установить общие нормы сыска) в Поместном приказе был составлен доклад с «указными статьями о беглых людей и крестьянех» и представлен царям Ивану и Петру и Боярской думе. Заслушав эти статьи 2 марта 1683 г., «великие государи... указали и бояре приговорили: в тех статьях пополнить и из иных статей убавить», т.е. переработать Наказ. Наказ, начинается традиционно — с доклада Поместного приказа царям, где раскрывалась конкретная история появления этого закона. Текст Наказа состоит из 52 статей. Наказ имел самосто­ятельное значение, поскольку развивал законодательную основу Соборного Уложения 1649 г. и многолетнюю деятельность сы­щиков.

Если вопросам крепостного права, сыску беглых крестьян по­священы статьи и главы Соборного Уложения, то сфера торговли в нем не затрагивалась. К середине XVII в. консолидированные сословные интересы отечественных купцов еще не определились, и только со второй половине XVII в. государство законодательно встало на путь защиты отечественной торговли и ограничения прав иностранных купцов на российском внутреннем рынке.

Крупным законом в этой области стал Новоторговый устав 1667 г., разработанный в Посольском приказе. Создатели ориен­тировались на Соборное Уложение, взяв из последнего некоторые приемы оформления закона. Текст устава начинался преамбулой, которая заменила традиционный доклад царю. По обстоятельнос­ти и своей мотивировочной основе преамбула может быть сравни­ма с преамбулой Соборного Уложения 1649 г. За вводной частью следовал Навоторговый устав (статьи 1-94), за ним — Устав тор­говле, состоявший из статей об иностранной торговле в России, по­рядке сбора пошлин и обязанностях иностранных купцов. Как и в Соборном Уложении, в конце текста стоит дата — 22 апреля 1667 г.

Во второй половине XVII в. становится заметным влияние структуры делопроизводственной документации на законодатель­ные источники. Текст ряда законов разбит на статьи (пункты), каждая из которых включает решение самостоятельного вопроса. Такое построение текста связано с инициативным делопроизводст­венным документом — докладом, который подготавливался в при­казе по тем вопросам, которые подлежали компетенции данного учреждения. Ответы царя и Боярской думы помещались в соот­ветствии с пунктами доклада. К числу источников, где статьи вы­делены законодателем, относятся Новоторговый устав 1667 г., Новоуказные статьи 1669 г.

Таким образом, уже во второй половине XVII в. проявились отдельные тенденции, которые станут главными в развитии зако­нодательства и оформлении законов следующего периода. К их


числу следует отнести развитие отраслевого законодательства, по­явление в тексте закона мотивировочной части, содержащей пра­вовые, политические и экономические аргументы в подкрепление предписываемых норм.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных