III. Приемы работы с делопроизводственной документацией

Одной из особенностей информации о событиях прошлого, до­шедшей до нас в делопроизводственной документации, является ее фрагментарность. К принятию решения по какому-либо вопро­су и его исполнению было причастно много инстанций, где созда­валась своя документация. Наиболее полное представление об изучаемом конкретно-историческом событии может дать только вся совокупность взаимосвязанных делопроизводственных матери­алов, возникшая во всех учреждениях, имеющих отношение к рассмотрению конкретного вопроса. Такая совокупность докумен­тов называется «делом». Поэтому при анализе делопроизводствен­ных документов как вида исторических источников, так и при ис­пользовании их сведений для изучения конкретных исторических сюжетов необходим комплексный подход.

Источники, возникшие в связи с одними и теми же события­ми, часто разбросаны по разным архивным хранилищам, а внутри хранилища — по разным фондам, внутри фондов — по различ­ным единицам хранения. Таким образом, перед исследователем, обратившемся к изучению делопроизводственной документации, стоит задача ее поиска и формирования документальной системы. В создании подобной документальной основы помогает знание системы государственных учреждений на том или ином отрезке времени и их взаимоотношений между собой, процедуры приня­тия и исполнения решений на разных уровнях, основных сторон деятельности учреждений, фиксировавшихся в письменном виде.

Несмотря на масштабные поиски делопроизводственных мате­риалов в архивах, в формируемых ученым делах возможны про­белы. Особенно часты они в приказном делопроизводстве. Плохая сохранность документации объясняется тем, что многие накапли­вавшиеся в течение продолжительного периода комплексы мате­риалов погибли в огне многочисленных московских пожаров (1547, 1571, 1626 гг.). Кроме того, в XVI - начале XVII вв. многие делопроизводственные материалы уничтожались за нена-

яобностью, потерялись в годы Смутного времени, «в разоренье». Документация учреждений погибала во время народных движе-_ний. Так, во время стрелецкого восстания в 1682 г. были уничто­жены документы Судного и Холопьего приказов.

Поэтому одна из методических задач, которая встает перед ис­следователем, — восполнение пробелов документации, которые существуют почти в любом комплексе делопроизводственных до­кументов.

Ученые пытаются восстановить состав утраченных документов, обратившись к так называемым описям Царского архива и описям документов отдельных приказов, составленным еще в XVI — XVII вв. Вместе с тем в ряде случаев определить в общих чертах документацию XVII в., которая фиксировала принятие решений и их исполнение, можно, обратившись к сохранившемуся специаль­ному делопроизводству. Покажем возможности этого пути на при­мере материалов сыска беглых крестьян.

Вопрос о сыске беглых крестьян был поставлен еще указами 90-х гг. XVI в. Указом 24 ноября 1597 г. были введены урочные годы сыска беглых крестьян. По указу они имели пятилетнюю давность. По коллективной челобитной помещиков в 1637 г. уроч­ные годы были продлены до 9 лет, а в 1641 г. — еще на один год. Наличие урочных лет предполагало порядок индивидуально­го сыска по челобитьям владельцев беглых крестьян. В каждом конкретном случае при организации сыска учитывались срок по­бега крестьян и холопов и срок подачи владельцем челобитной.

Реконструировать процедуру сыска и делопроизводства сыск­ных комиссий начала XVII в. можно по так называемым свозным книгам Троице-Сергиева монастыря 1616 г.²⁸. Свозные книги представляют собой разновидность специального делопроизводст­ва — итоговую письменную фиксацию работы приказных людей, отправленных на поиск беглых крестьян. В настоящее время из всех письменных материалов, возникших в ходе сыска в 1616 г. троицких крестьян, сохранились только две книги. Однако на их основе можно определить основные разновидности материалов об­щего документирования, обеспечивавших начало и проведение сыска, реконструировать их содержание.

Свозные книги 1616 г. состоят из предисловия и двух частей. В предисловии изложены причины и предыстория составления книги. Из предисловий следует, что архимандрит Дионисий и ке­ларь Авраамий Палицын вместе с братиею подали челобитную о сыске беглых монастырских крестьян. К челобитной прилагалась именная роспись (список беглых), «за Троецкою Сергиева монас­тыря келарскою печатью». Челобитная монастыря была принята к рассмотрению, и во исполнение указа царя Михаила Федоровича из Приказа Большого дворца был дан наказ сыщикам отправить­ся во Владимир, Юрьев Польский, Суздаль, Стародуб Ряполов-ский, Муром, Гороховец и «старинных троецких крестьян», бе-

жавших 4от (7)113 году (1604/1605 г.) от насильства», свозить в вотчины монастыря.

В первой части книг поименно названы беглые крестьяне, ко­торых сыщики возвратили «на старые жеребьи», также указано с какого времени они «в бегах», какую долю окладной единицы со­ставляла их пашня и где проживали после побега. Возвращенные на прежнее место жительства крестьяне давали сыщикам поруч­ные записи. Эти крестьянские письменные документы в большин­стве случаев представляли собой обязательства в том, «что им жить за Троицею, и государевы подати и их монастырские пла­тить, и изделья делати, а впредь никуды от Троицы не бегать».

Вторая часть книг отмечает тех крестьян, которых новые вла­дельцы (или крестьянские общины, или посады) отказались воз­вратить монастырю. По терминологии книг, эти люди «учинилися государеву указу силны». Новые владельцы должны были явить­ся в Москву вместе с крестьянами, из-за которых предстояла тяжба. О своем согласии явиться на суд владельцы давали пись­менное обязательство, называвшееся статной (от слова «стать, встать») поручной записью', «подавали по себе в тех троецких спорных крестьянех статные поручные записи, что на Москве в Приказе Большого Дворца перед боярином и дворецким перед Борисом Михайловичем Салтыковым да пред дияки Иваном Бо­лотниковым с товарыщи».

По ходу сыска возникала, по-видимому, разнообразная по со­держанию переписка сыщиков с приказом. Однако в свозных книгах 1616 г. упомянуты только послания в связи с нежеланием новых владельцев крестьян исполнять царский указ. Так, князь Роман Петрович Пожарский «государева указу не послушал и тех троецких крестьян вывести из-за себя не дал, учинился силен», а свозщика Григория Терпигорева и приехавших с ним троицких крестьян хотел побить «до смерти». При этом говорил: «Госуда­рева де мне указу не слушивать. И о том на него писано к госу­дарю».

О том, что свозные книги были документом, в котором обоб­щалась информация многих первичных документов, свидетельст­вуют замечания составителей книги о поручных записях: «И по­ручные записи по всех (возвращенных крестьян) пойманы и вкле­ены с столп и свезены в Троетцкой Сергиев монастырь»; «И по­ручные записи по них взяты и вклеены в столп, и отданы поруч­ные записи в монастыре»; «И запись (статная поручная запись) вклеяна на в столп».

Следовательно, подлинная документация накапливалась в виде столбца, и он, по-видимому, поступал в приказ, где и хра­нился. Книги создавались на основе исходной документации, от­ложившейся в столбце, но передавали ее информацию в сжатом виде. Следовательно, столбец и книга не были идентичными ито­говыми документами. По завершении розыска свозные книги были

переданы монастырю. Заметим, что именно в архиве Троице-Сер-гиева монастыря вместе с другой вотчинной документацией были обнаружены эти книги.

Важной вехой в развитии комплекса делопроизводственных документов, оформлявших сыск беглых крестьян и холопов, стало утверждение в 1649 г. Соборного Уложения. Этот свод за­конов отменил урочные годы и узаконил бессрочный сыск поме­щиками и вотчинниками бежавших крестьян и холопов, иначе го­воря, было законодательно установлено крепостное право. С этого времени вопрос о сыске крестьян и холопов и возвращении их владельцам занял важное место в деятельности государственных учреждений. Ликвидация урочных лет создала условия для массо­вого сыска. Под влиянием челобитных дворян государство узако­нило свою новую функцию — сыск беглых крестьян, поручив его специально назначаемым сыщикам из дворян.

Во второй половине XVII в. было организовано несколько массовых сысков беглых: в 1658 — 1663, в 1670-х, 1683, 1692 — 1693 и 1698 гг. Сыски одновременно охватывали значительную территорию поволжских и центральных городов.

В основных своих чертах письменное оформление процесса сыска и его результатов на новом этапе оставались такими же, как и в первой половине XVII в. Правительственный сыск беглых организовывался по инициативе самих феодалов. Дело начина­лось с челобитной помещика или вотчинника, просившего сыскать и допросить крестьянина, которого он считал своим. После рас­смотрения челобитных возникали указы, боярские приговоры, на­казы сыщикам.

Во второй половине XVII в. деятельность членов сыскной ко­миссии документировалась в большем количестве документов. Из комиссии посылалась память рассылыцику о поимке беглого. О результатах выполнения поручения рассылыцик сообщал в доезде (доездной грамоте). Доставленный в комиссию крестьянин до­прашивался. В допросе участвовали и крестьяне и их прежний владелец, обе стороны доказывали свою правоту. На этом этапе расследования использовались выписки из разнообразных доку­ментов: писцовых, переписных и отказных книг, раздельных за­писей и других документов. Результаты допроса оформлялись в письменном виде. Допрос включал информацию об именах отца беглого и самого беглого, месте жительства, имени владельца до побега, жизни в бегах, последнем месте жительства, известных допрашиваемому других беглых крестьянах, семье и имуществе.

По окончании расследования сыщик на основании Соборного Уложения, наказа, допросов и представленных выписок принимал решение. Его он оформлял в виде записи, под которой стояла его подпись. От тех владельцев, которым возвращали крестьян, тре­бовалась «отиимсь за их руками впредь для спору»²⁹.

Окончательно результаты деятельности сыщиков и информа­ция ряда из перечисленных выше документов обобщались в так называемых отдаточных книгах.

Одной из ранних отдаточных книг является книга Троице-Сергиева монастыря. Сыск беглых троицких крестьян начался в том же году, когда было утверждено Соборное Уложение, и про­должался с 14 декабря 1649 г. до 7 июня 1650 г., территориально охватив Кострому и Галич и их уезды.

По построению отдаточная книга сходна со свозной книгой. Она имеет предисловие и основную часть, назначение которой со­стоит в поименном перечислении возвращенных крестьян. Отсут­ствует в отдаточной книге раздел свозной книги, в котором отме­чались спорные случаи владения крестьянами.

В предисловии отдаточной книги 1649—1650 гг. раскрывалась причина организации правительственного сыска беглых крестьян Троице-Сергиева монастыря. Инициатива сыска исходила от мо­настырских властей — архимандрита Андреана, келаря старца Симона, казначея старца Калинника с братьею. На их челобитье последовал указ царя в Поместный приказ, где был составлен наказ определенным для проведения сыска Петру Федоровичу Шетневу и подъячему Федору Корчемкину. Порядок работы спе­циальной команды отражен в предисловии достаточно полно: ука­зано, где искать беглых, перечислены документы (Соборное Уло­жение, выписки из писцовых и переписных книг), на основании которых крестьяне должны возвращаться их прежнему владельцу. Этот сюжет предисловия, несомненно, раскрыт на основе текста самого наказа.

В то же время главная часть отдаточной книги отличается от свозной книги формой записей и информацией, в них зафиксиро­ванной. В отдаточной книге в стандартных формулировках отра­жена повседневная работа людей, специально назначенных для сыска беглых. По своей форме этот итоговый документ приближа­ется к журналу специальной комиссии, где на протяжении не­скольких месяцев накапливались подневные записи об «отдаче» беглых. Сама запись включает дату, юридическое обоснование «отдачи» (распросные речи, выписки из писцовых книг, сказки и т.д.), имя лица, за кем крестьяне жили в бегах, имена возвращен­ных монастырю «беглецов». Последним элементом записи являет­ся количество переданных монастырю крестьян с упоминанием об уплате «поголовных денег» — «по три алтына з головы».

Если соотнести информацию отдаточной книги с информацией столбцов, в виде которых накапливалась первичная документация (остатки столбцового делопроизводства второй половины XVII в. по сыску беглых сохранились в архивах), то нужно отметить ин­формационную неполноту книги. Здесь не упоминается переписка сыщиков с приказами и между собой, нет крестьянских допросов и т.д. Кроме того, в ходе сыска опрашивалось больше беглых

крестьян и холопов, чем это отражено в книге. Но в отдаточной книге регистрировались только те крестьяне и их семьи, которые возвращались прежним владельцам. Дополнить сведения отдаточ-ных книг о работе сыщиков могут специальные книги записи «по­любовных договоров» и «мировых зарушных челобитных» о бег­лых крестьянах.

Интересные результаты дает сопоставление формуляров книг, в которых оформлялись результаты деятельности сыскных комис­сий первых десятилетий и середины XVII в.:

Свозная книга 1616 г.

Отдаточная книга 1649—1650 гг.

«Да во 115-м году села Варвар-сково из деревни Соколова збежа-ли крестьяне Куземка, да Семей­ка, да Васка Семеновы дети с пол-выти за сына боярсково за Петра Иванова сына Онучина в деревню Нижнюю Роботку.

Да в 114-м году села Варвар-сково из деревни Игрищ збежал крестьянин Макарко Данилов с чети выти в село Запрудное за немку Варвару.И те крестьяне по государеву указу из-за Петра Ону­чина и из-за немки Варвары выве­зены и посажены на старых жере­бьях»³⁰.

«Майя в 10 день.

По приводу и по роспросным речам и по выписи с костромских писцовых книг письма и меры князь Василья Волконского да подьячего Остафья Колюпанова 137-го и 138-го году отдана за Троицкой Сергиев монастырь беглая их крестьянская девка, что жила в бегах на Костроме у вдо­вые попадьи Василисы, Фетюшка Калинкина дочь в Троицкую вот­чину села Сухорукова в деревню Степково. Поголовных денег три алтына»³¹.

Как видим, одинаковые по своему назначению книги — реги­страция возвращенных владельцам беглых крестьян — по содер­жащейся в них информации различаются. Эти различия обуслов­лены исторической ситуацией, в которой книги создавались. Так, в свозной книге указан год побега крестьянина, в отдаточной книге этого показателя нет. Это принципиально важное различие, ибо оно показывает на изменение условий сыска крестьян в сере­дине XVII в. В начале столетия действовали урочные лета, в те­чение которых позволялся сыск беглых крестьян. Именно этим объясняется включение в формуляр свозной книги даты побега монастырских крестьян. Отсутствие подобной даты в отдаточной книге объясняется тем, что после отмены урочных лет срок дав­ности побега уже не играл никакой роли. В свозной книге указан размер пашни, которую обрабатывал крестьянин. В данном случае эта пашня учитывалась в долях выти — окладной единице, с ко­торой крестьяне несли государственные налоги. В начале XVII в. при составлении окладных единиц (тягла) и составлении писцо­вых книг использовались наряду с сохой и выти. В середине XVII в. окладные единицы изменились (учитывались крестьян­ские и бобыльские дворы) и информация о том, какой размер па-

хатной земли обрабатывал крестьянин в качестве тяглой, переста­ла иметь государственное значение. Далее, в середине XVII в. от-даточная книга составлялась для сыска крестьян, навечно закреп­ленных за владельцем, поэтому в ее формуляре отсутствует дата, но есть ссылки на документы, имевшие по закону юридическую силу в доказательстве права владельца на крестьянина.

Таким образом, проведенный комплексный сравнительный анализ делопроизводства общего и специального назначения пока­зывает, что, во-первых, общая и специальная документация госу­дарственных учреждений были взаимосвязаны, поэтому для ре­конструкции всего комплекса документации по какому-либо во­просу необходимо использовать ту и другую. Во-вторых, можно говорить о двух вариантах делопроизводства — столбцовом и книжном, которые велись по одному делу, но различались назна­чением и содержанием. Вся совокупность документов накаплива­лась в ходе сыска в столбцах, а в книгах отражались решения сы­щиков по поводу конкретных случаев. В то же время решения принимались на основе документов, отложившихся в столбцах. Если в свозных книгах первой половины XVII в. еще видны следы обработки первичной документации, то в отдаточных кни­гах ее почти нет. В третьих, для отдаточных книг характерен отбор такой информации, которая больше отвечала новым истори­ческим условиям. Отметим также специализацию отдаточных книг в зависимости от способов передачи крестьян их бывшим владельцам. В-четвертых, при реконструкции делопроизводствен­ной документации следует обращаться к законодательным источ­никам, которые позволяют проследить некоторые стороны проце­дуры принятия решения и его исполнения, степень регламентации деятельности должностных лиц, в том числе и письменного офор­мления некоторых сторон этой деятельности. Уровень разработан­ности законодательства укажет также масштабность самого явле­ния, в рамках которого находится событие, в связи с которым возникало делопроизвосдтво общего и специального характера.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: