ЭЛВИС,ИИСУС И КОКА-КОЛА 5 страница

-Ах, - выдохнул я, пыхнул сигарой и продолжил своё мрачное занятие, - а вот приглашение на открытие какого-то нового и, похоже, супер-пупер-дупер ресторана.

На кошку эти слова произвели некоторое впечатление. Впрочем, не исключено и то, что я просто забыл её покормить.

- «Тёмный костюм и галстук необходимы». Что же, Легз даже в своём теперешнем плачевном состоянии вполне отвечает этим требованиям. Что ещё мы здесь имеем? Ага, личное послание, написанное женской рукой.

Я показал письмо кошке. Кошка слегка прикрыла глаза, что было либо знаком согласия, либо, возможно, простым проявлением скуки. Мне подумалось, что в настоящее время в психушках наверняка содержится масса мастурбирующих мужчин, которые перед тем, как угодить на лечение, занимались тем, что демонстрировали письма своим кошкам. Однако даже эта мрачная мысль не смогла отвлечь меня от дел. Множество достойных и талантливых людей вешали свои шляпы, а иногда и себя, в психиатрических лечебницах. В одной из них умер Ван Гог. Бесконечное число похожих на Живаго русских, проведшие многие напрасные годы в психушках, завершили свой жизненный путь, демонстрируя письма кошкам. В этом нет ничего плохого. Если бы в библейские времена существовали психбольницы, то в одну из них с диагнозом «Комплекс Христа» поместили бы Иисуса. Подобно Леди из Шалота я был «почти что влюблён в безумие».

Кошка кивнула, но я всё ещё продолжал вилять хвостом.

Затем я вскрыл конверт.

Чтение писем к покойнику - совсем не то, чем бы вам хотелось заниматься каждый день. Довольно угнетающим делом является чтение личных писем, адресованных вам. (не вам)

«Дорогой Легз, как бы ни было трудно мне это сказать, но я думаю, что больше мы видеться не должны».

Здорово. Я затянулся сигарой, налил приличную дозу Джеймсона в посудину из бычьего рога, вылил содержимое посудины в глотку и пробежал глазами письмо в надежде найти ключ к тайне убийства. Затем я сунул послание под увлажнитель сигар, сделанный в форме головы Шерлока Холмса. Сам Шерлок Холмс когда-то сказал: «Я никогда не любил». Возможно, именно так и следовало действовать? Воздерживаться от любви, на мой взгляд, гораздо здоровее, чем обучать ротвейлера трахать доктора Ватсона. Вообще-то в мире очень много тех, кто считает, что братьям Холмсам самое место в психушке в компании с Христом, Ван Гогом и той бабой, которая не оставляет надежды вломиться в дом Дэвида Леттермана.

Я вскрыл последний конверт. Бинго!

Это была расписка, за подписью какого-то типа из шоу Джо Франклина. В расписке говорилось, что они получили направленный Легзом фильм и приступили к его изучению. В расписке было сказано, что, согласно договору, фильм возврату не подлежит.

- Посмотрим, - сказал я.

Кошка приняла сидячее положение и, с заговорщицким видом открыв зелёный глаз, сблевнула на мой стол.

- Да, я принимал участие в шоу Джо Франклина
несчётное число раз, - с некоторым оттенком гордости
произнёс Ратсо и отхватил большой кусок от лежащего перед
ним на тарелке первоклассного и страшно большого стейка.

- Правда, что ты появлялся в его шоу больше, чем кто-
либо другой?

Если вы хотите преуспеть как детектив-любитель, то для того, чтобы ублажить Ратсо, вам следует время от времени приглашать его в «Дерби Стейк-хаус». Он был близок к Джо Франклину и мог оказаться прекрасным инструментом для возвращения фильма. Но карты следовало разыграть очень аккуратно.

- Если подходить технически, то это не совсем так, - ответил
Ратсо, заглотав кусок стейка. - Если верить Джо, то есть два
человека, которые участвовали в его шоу чаще, чем я.

- Ты шутишь! И кто же они? - спросил я, демонстрируя
гораздо больший интерес к предмету, чем испытывал на самом
деле.

- Догадайся.

- Фогхорн Легхорн и Эзио Пинхед, - несколько раздражённо
произнёс я.

- Близко. Это были Джорджия Джессел и Отто Премингер.

- Ясно, - сказал я и, прожевав кусочек стейка с острой
английской горчицей фирмы Колман, спросил: - А как ты
думаешь, Джо пригласит тебя ещё раз на своё шоу?

- Трудно сказать, - ответил Ратсо, отрезая с важным видом
кусок стейка. - Но Джорджию и Отто он в ближайшее время
точно не пригласит.

- Ну ладно, - сказал я. - Выкладываю тебе всю подноготную.
Думаю, что у Джо Франклина имеется копия документального
фильма Тома Бейкера об имитаторах Элвиса. А в фильме есть
нечто такое, что привело к убийству Легза и Верхней Джуди.

- Святой Иисус, - протянул Ратсо.

- Когда я встречусь с твоим Иисусом и замолвлю за тебя
словечко перед Петром.

- Дело в том, что если они формально приняли какую-то
??????плёнку для своего шоу, то вернут они её только тому,
от кого получили.

- На сей раз сделать это будет довольно трудно. Фильм
Франклину послал Легз.

- Думаю, что компания сделает всё - и это её обычная
политика - чтобы помешать кому бы то ни было получить
фильм от Джо. Теперь, когда Бейкер и Легз померли, фильм
приобрёл особую ценность, и за ним начнут охотиться многие.

- За ним уже идёт отчаянная охота, тупица. Фильм нужен
мне, - сказал я, сделав театральный выпад вилкой в сторону
Ратсо.

Он без труда парировал удар с помощью ножа и произнёс:

- Я, конечно, могу потолковать с Джо, но сомневаюсь, что
от этого выйдет какая-либо польза. Я, находясь на его месте
или, фигурально выражаясь, в его башмаках, ничего не стал
бы делать.

- Джо - глубокий старик, и ты, возможно, уже довольно
скоро влезешь в его обувь.

Затем мы сделали небольшой перерыв, чтобы немного успокоиться и подумать. Ратсо поправил свою шапку из шкуры енота. Маленькие глазки животного были зашиты, что вызывало особую жалость. Я подумал о том, что многие американцы именно в таком состоянии шагают по жизни, и приказал себе держать глаза открытыми, хотя бы для того, чтобы предотвратить любое покушение на стейк со стороны Ратсо.

- У тебя есть способ мне помочь, - сказал я. - Сделав
это, ты одновременно сделаешь гигантский скачок на пути в
Зал славы Непутёвых из Гринвич Виллидж.

- Ура, - произнёс Ратсо без сколько-нибудь заметного
энтузиазма.

- Ты отправишься на шоу в качестве гостя, а мы образуем
часть небольшой аудитории, которую Джо всегда собирает у
себя в студии. Пока ты будешь занят в шоу вместе с ним, его
продюсером и всей командой...

-...вы утащите фильм.

- Наиправильнейшее умозаключение.

- Хорошо, я это сделаю, - немного поколебавшись,
неуверенно протянул он. - Но если Джо вдруг узнает, что я
участвую в заговоре, то он больше никогда не пригласит меня
в своё шоу.

- Он ничего не узнает, - сказал я. - Однако даже если это
и произойдёт, то людям это принесёт некоторую пользу.

- Какую же?

- Джорджия Джессел и Отто Премингер смогут упокоиться

с миром.

***

Тем же вечером, только несколько позже, я в компании Нижней Джуди шагал по холодным и пустынным, но, как всегда, красивым улочкам Маленькой Италии. Находясь здесь, я всегда слышал мелодичную музыку вне зависимости от того, звучала ли она в действительности или нет. Джуди хотела получить каппучино, канноли и сведения о том, что же смогли накопать Непутёвые из Виллидж. Она не сомневалась в том, что эти заражённые дешёвым мужским шовинизмом типы и не подумали поделиться с ней своими открытиями.

- Знаешь, Джуди, - сказал я, когда мы проходили мимо
витрины с выставленными в ней футболками с изображением

Муссолини, - ты должна гордиться тем, что оказалась первой женщиной, принятой в исключительно мужскую организацию.

- Тоже мне, дерьмо.

- Твои слова едва ли соответствуют духу сообщества.

- Но как я могу вам помочь, если не знаю, что происходит?

- Тебе известно ровно столько, сколько знает каждый из
нас, а это, увы, чертовски мало.

Пока мы шли, я рассказал ей обо всех дневных событиях, не забыв даже упомянуть о водяных волдырях на носу женщины в доме Верхней Джуди. Пока я рассказывал, общая картина события становилась яснее и для меня самого. Связь между делом Верхней Джуди и делом Легза зиждилась на соплях. Их объединяло лишь то, что обе квартиры были разворочены, они оба искали встречи со мной и оба знали Тома Бейкера. Связь была жидковатой, но рассказывая Джуди о нашем предполагаемом участии в шоу Джо Франклина, я не сомневался в том, что прежде всего следовало наложить лапу на исчезнувший фильм об Элвисе.

- Это наша лучшая зацепка, - сказал я. - И, по правде
говоря, единственная.

Мы прошли в маленькую кофейню, часть столиков которой, несмотря на довольно холодную погоду, была вынесена на тротуар. Соседнее здание было раскрашено в красный, белый и зелёный цвета наподобие итальянского флага.

- А её ты сюда приводил? - спросила Нижняя Джуди.
Даже после своей смерти Верхняя Джуди давала знать о

своём присутствии.

- Нет, - ответил я, - но хорошо представляю, как отец водил
её по этим улицам, когда она была малышкой.

Нижняя Джуди непроизвольно содрогнулась всем телом.

- Замёрзла? - спросил я.

- Нет, - ответила она, отпивая каппучино, - просто подумала
о том, каково иметь подобного отца. Он чинит твой велосипед
во дворе дома окровавленными по локоть руками, а ты об этом
и понятия не имеешь.

- Или рисует на асфальте «классики», - сказал я.
Джуди не засмеялась. Она молча смотрела в свой каппучино,

а я опрокинул свою самбуку, зажевал её кофейными зёрнышками и заказал по второму кругу.

- Знаешь, - сказал я, - их обоих уже можно исключить из
уравнения, где учитываются только смертные. Верхняя Джуди
удалилась в иной мир, а её папашу Дона Сепульведа прикончила
какая-то другая семья где-то на Карибах пять лет тому назад.
Убийство должно было сойти за «катастрофу с катером», однако,
как говорят, взрыв был такой силы, что мог стереть с лица земли
небольшой город.

- От судьбы никто не может уйти, - тихо сказала Джуди,
обращаясь к чашке с каппучино.

- Точно. Если ты жил как арбуз, то и помрёшь арбузом, -
заключил я.

Я пропустил ещё несколько стаканчиков самбуки. Если бы все пили достаточное количество самбуки, то это, вероятно, могло бы решить все главные мировые проблемы. Исчезли бы как все религиозные конфликты, так и проявление насилия на этнической почве. Национальные границы прекратили бы существование, и человечество, наконец, реализовало бы мечту, высказанную Джоном Ленноном в песне «Представь себе». Такова сила самбуки. Но прежде чем приступить к реализации этой идеи, было бы невредно закупить на всякий случай на фьючерсном рынке большую партию кофейных зёрен.

- Итак, ты полагаешь, - сказала Джуди, - что Джуди угодила
в ту же паутину прошлого, которая прикончила её отца.

- Вне всякого сомнения, - ответил я. - Несмотря на то
что она ни в чём не виновата. Очень трудно избавиться от
бремени того, кто ты есть. Видит Бог, как я пытался сбежать
от самого себя при помощи перуанской пудры...

-...но должен был остановиться, поскольку из твоей левой
ноздри вывалился Боб Марли, - закончила Джуди фразой из
моего творчества, произнеся её с подчёркнуто техасским
акцентом.

- Я понял, что наркотик не может быть выходом. Но до
этого я должен был дойти собственным умом. Как говаривал
на ранчо старый Слим: «Ты должен найти то, что тебе нравится,
и позволить этой штуке себя прикончить».

Я спросил у Джуди, не хочет ли она приобщиться к самбуке, но девица спасовала. В итоге я заказал себе ещё одну самбуку и каппучино для «моей леди», как мог бы выразился Уэйн Ньютон.

- Отказываясь выпить самбуку, ты встаёшь на пути всеобщей
гармонии, - сказал я, а Джуди взглянула на меня с таким видом,
словно на моей голове взорвалась ковбойская шляпа.

Я пребывал в полном умиротворении, ощущая себя великим мудрецом. Однако уже в тот момент я начинал предчувствовать появление некоторых проблем. Дело в том, что похмелье после самбуки способно вызывать пограничные конфликты, гражданские войны в малых странах и всё такое прочее. Не исключено, что для того, чтобы справиться с этим, миру следует слегка опохмелиться.

- Что же, - сказала Джуди, - та жопа, которой ты бываешь,
нажравшись самбуки, для меня предпочтительнее тому дерьму,
которым ты становишься, накачавшись другой отравой. Иногда,
даже оказавшись со мной в постели, ты вёл себя так, словно
не знал с кем находишься.

- После путешествия в пещеру все счастливы, сказал
Берма Шейв.

Нижняя Джуди скорчила недовольную рожу и, ни к селу ни к городу, отпила своего каппучино. Я закурил сигару и позволил взять слово самбуке.

- Много лет тому назад, когда я в составе Корпуса мира
пребывал на Борнео, мне пришлось провести несколько
месяцев в месте, где наша, так называемая, цивилизация не
имела ко мне никакого касательства. Я жил в племени кочевых
пигмеев, обитавших в тёмном сердце джунглей, пожиравших
обезьяньи мозги и охотившихся на диких лесных кабанов с
помощью духовых трубок. Должен сказать, что я сосуществовал
в полном согласии с их примитивной мощью.

Примерно раз в двадцать лет племени касался лучик западных идей, так, как случайный луч луны находит в ночной тьме лица влюблённых. Их знакомство с западными идеями осуществлялось посредством редких встреч с заблудившимся миссионером или застенчивым торгашом. Единственными английскими словами, способными зажечь огонь понимания в их глазах, были: Элвис, Иисус и Кока-кола.

- Элвис, Иисус и Кока-кола, - повторила за мной Нижняя
Джуди.

- Да. Что-то вроде вечной троицы. Так же как Старик,
Мальчик и Приведение. Майкл Джексон, Микки Маус и Мадонна

могут лезть из кожи вон, но Элвис, Иисус и Кока-кола навсегда останутся большой тройкой.

Я принял на грудь ещё одну хорошую порцию самбуки, а Джуди уставила взгляд в бесконечную итальянскую ночь.

- На этой планете, вне сомнения, - продолжал я, -
существуют и иные примитивные анклавы. Они могут находиться
где-то на задворках Австралии, в Новой Гвинее, в сердце Африки
или Южной Америки. Однако эти места, как и племена их
населяющие, недолговечны и хрупки словно улыбка ребёнка.
Но они, так или иначе, существуют. Это культурные и духовные
оазисы, где можно скрыться от всего того, что принято считать
миром. Это похоже на прогулку по Улице Прошлого. Или на
танец под музыку, написанную задолго до вашего рождения.
В этих местах вы избавлены от опасностей и свободны от
грусти.

Если вы находите такое место, но вам приходится его покинуть, так, как это случилось со мной, значительная и лучшая часть вашей души, проведёт остаток жизни во мраке сожалений.

Нижняя Джуди посмотрела на меня через стол, и я увидел, как в её глазах вспыхнул новый огонь.

- Я иду вместе с вами на шоу Джо Франклина, - заявила она.

На следующий день у дома 199-В по Вандам Стрит кипела жизнь. Рёв тысячи мусорных грузовиков долетал до меня, прорываясь через такое похмелье, которого мне не довелось испытать за всю свою относительно недолгую жизнь.

- К дьяволу глобальную гармонию, - сказал я кошке. -Никогда больше не стану пить это дерьмо.

Кошка принялась гонять по дому таракана, прыгая с одного места на другое и совершая кружение в стиле дервиша. Вид этого круговращения не пришёлся по вкусу как мне, так и моему похмелью.

Я влез в старый банный халат лилового цвета, сунул ноги в шлёпанцы, часто встречающиеся в психушках, и проглотил штук семь таблеток аспирина из старого флакона лилового цвета, которые вы часто видите на свалках. После этого я

врубил на полную мощность кофейную машину и принялся ждать, когда что-нибудь произойдёт. Хоть что-то да должно меня слегка взбодрить, подумал я.

Бутылка была лиловой, халат был лиловым и я тоже был лиловым. В моём организме, в той его части, где располагалось серое вещество, происходили какие-то неприятные процессы. Мне почему-то показалось, что я стал понимать парней, косящих под Элвиса Пресли.

Когда я наливал себе эспрессо, мои руки тряслись, как у хирурга-алкоголика из второсортного фильма. Попытка сделать первый глоток закончилась тем, что я сильно обжёг верхнюю губу. Поставив чашку на стол, я собрал все свои силы, чтобы запалить сигару. Танцкласс для лесбиянок этажом выше выбрал этот момент, чтобы приступить к марафонскому танцу, несколько напоминающему хореографию фильма «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?». Я знал, что мне предстоит шесть миллионов дел, но из всего этого множества я помнил лишь то, что следует покормить кошку.

Кошку я покормил.

Мой деловой день начался, когда затрезвонили оба красных телефона, стоящие по разным концам моего рабочего стола. Это произошло примерно в 11 часов 45 минут по Стандартному Еврейскому Времени. Я в плане подготовки несколько раз пыхнул сигарой и стряхнул пепел в чашку, где совсем недавно находился мой третий эспрессо. В чашку номер четыре я напью кофе и выпью вместе с пеплом. Я где-то слышал, что это возвращает человека на нормальные рельсы.

Совершив этот безумный поступок, я поднял левую трубку и услышал типично нью-йоркский голос Ратсо, который почему-то постоянно звучал на фоне грохота поездов подземки, сирен и набора других студийных звуков. На сей раз он говорил на фоне шума строительных работ, включая взлом мостовой при помощи парового молота. Создавалось полное впечатление, что источники всех звуков находятся на расстоянии десяти сантиметров от носа Ратсо.

- Кинкста! - орал Ратсо. - Кинкста!

- Что успел подарить тебе наш Творец?

- Наш Творец успел подарить мне участие в шоу Джо
Франклина! Завтра вечером. Один из его гостей неожиданно
отказался от приглашения!

- Не мог бы ты хоть слегка модулировать свой голос? -
поинтересовался я.

Мне казалось, что меня только что распяли на кресте. Ратсо, не совсем меня расслышав, принялся орать ещё громче, ещё пронзительнее.

- Один из гостей неожиданно отказался от предложения! -
повторил он, и мне пришлось отвести трубку подальше от мочки
левого уха. - Ты меня слышишь?! - взвизгнул мой собеседник.

- Где, к дьяволу, ты находишься? - произнёс я унылым
голосом серьёзно больного человека.

- Я под тобой на улице. Ты меня увидишь, если сподобишься
глянуть из окна.

Я выглянул из окна и увидел нечто такое, что могло быть или Ратсо, или типом, имитирующим Сони Боно. Скорее всего, это был Ратсо, поскольку кошка смотрела вниз с заметным неудовольствием.

- Поднимайся, - сказал я, - но прихвати с собой айсберг
покрупнее, чтобы я смог сделать компресс на лоб.

Вешая трубку, я находился на грани того, чтобы грохнуться в обморок. Поэтому я поспешно плеснул эспрессо на сигарный пепел и сделал здоровый глоток. Танец лесбиянок над головой неожиданно прекратился. Какой-то лилипут в моём черепе, нажав на нужную кнопку, вырубил звук. Я сделал ещё один глоток. Над городом взошло солнце. Я почувствовал себя так, как чувствовал себя парень, открывший пенициллин. Отсутствие боли - вещь просто замечательная, - если вы, конечно, не мазохист.

К тому времени, когда Ратсо переступил через порог, на моей физиономии сияла улыбка, сравнимая по ширине лишь с оскалом на роже кукольного негра.

- Ратсо, дружище! - сказал я. - Кошка и я рады приветствовать
тебя в нашем просторном, полном воздуха жилище.

Жилище, возможно, и было просторным, но насчёт воздуха я несколько перехватил. Толстый слой сигарного дыма делал мою берлогу похожей на Мехико в плохой день, а геологические формации неубранного кошачьего помёта нюх тоже не ублажали. Жилище благоухало так, словно не могло решить, чем стать: больницей или борделем.

- Твоя грёбаная кошка меня никогда не любила и уже не
полюбит, - заявил с порога Ратсо.

Это заявление целиком соответствовало действительности, однако ситуация требовала дипломатического подхода.

- Дай ей время, Ратсо, - сказал я. - И она проявит к тебе
тепло.

Ратсо с сомнением взглянул на кошку. На что она, выражая своё отвращение, негромко мяукнула.

Я налил Ратсо кофе - естественно без сигарного пепла -и поместил на стуле рядом с письменным столом.

- Понятия не имею, что стану делать на шоу Джо Франклина, -
сказал он. - Только об этом сейчас и размышляю.

- Ты можешь вынуть на всеобщее обозрение свой пенис,
как это сделал Джим Моррисон, - предложил я.

- Нет, серьёзно, - поднявшись со стула и подойдя к моему
холодильнику, ответил Ратсо, - последние пять раз я говорил
о своей книге «Путь вместе с Бобом Диланом». Теперь продюсер
говорит, что хотел бы потолковать о чём-то другом.

Ратсо нырнул в холодильник и вынырнул с остатками когда-то заказанных в ресторане на вынос свиных рёбрышек с подливкой из чёрных бобов. Насколько я помню, рёбрышки хранились в холодильнике со времён династии Минг.

- Вряд ли можно осуждать продюсера за то, что он не хочет
видеть на шоу гостя, смахивающего на законсервированное
в янтаре насекомое.

- Я что-нибудь придумаю, - сказал Ратсо, ковыряясь в
кулинарном артефакте оказавшейся поблизости вилкой.

- Почему бы тебе не поговорить на тему «Как следует
одеваться, чтобы добиться успеха?», - заметил я.

После того как мне удалось поставить Ратсо под седло и отправить на север - занятие, надо сказать, не из лёгких, - я вдруг обнаружил, что у меня появилось свободное время, чтобы раскинуть мозгами. Я запалил свежую сигару и некоторое время целенаправленно слонялся по дому. В моём мозгу начали прорастать более или менее связные лианы. Настало время на них немного покачаться. Я смотрел на Туринскую плащаницу, но не был уверен в том, имеется ли на ней лицо или нет. А когда картинка вдруг появлялась, это было лицо не Иисуса, а Элвиса.

Я припомнил статью, написанную МакГоверном несколько лет тому назад. Речь в ней шла о страдающей лейкемией четырнадцатилетней девочке и умершей где-то в Кентукки. В момент кончины, когда родственники и лечебный персонал находились у её ложа, девочка прошептала: «Вот идёт Элвис». Это были её последние слова.

Том Бейкер умер, заканчивая фильм об имитаторах Элвиса. Интересно, успел ли он его завершить до того, как откинул копыта? Спросить я его не мог. Легз работал вместе с ним в качестве ассистента. Расспросить Легза я тоже не мог.

Все знали, что Бейкерман имел дружеские отношения с Верхней Джуди. Имя его почитательниц - легион. А, может быть, Том и Джуди танцевали, прижавшись друг к другу теснее, чем думали другие? Но спросить об этом Тома я не мог. Так же как и Джуди.

Встречалась ли Джуди когда-нибудь с Легзом? Джуди я спросить об этом не мог. Так же как и Легза.

В смерти Бейкера никаких признаков нечистой игры я не видел, но, по правде говоря, их тогда никто и не искал. Делая фильм о ребятах, косящих под Элвиса, он в разговоре с Ратсо обмолвился, что дело может закончиться его встречей с Элвисом ещё до того, как проект завершится. Легз помогал Тому в работе над документальным фильмом. Парень тоже кончил тем, что встретился с Элвисом. Не говорили ли они о фильме с Верхней Джуди? Не показывали ли они ей его? Если это даже так, то что из этого следует? Что именно в Элвисе или в своре его жалких подражателей способно привести к смерти трёх человек? Может быть, все мои рассуждения притянуты за уши? Может, я измываюсь над логикой? Но ничего иного у меня нет.

Я сел за стол и нежно положил сигару на пепельницу. После этого я наполнил бычий рог доброй порцией Джеймсона и затем вылил содержимое рога себе в глотку. Взглянув сквозь полумрак приближающегося вечера на кошку я сказал:

- Вот идёт Элвис.

Повинуясь внезапному импульсу, я позвонил в полицейскую лавочку и после бесконечно долгого ожидания на другом конце провода возник Фокс.

- Техасец, - сказал он, - я рад, что ты позвонил.

- Неужели? - устало удивился я.

- Точно. Как тебе, наверное, известно, мы здесь маемся
от недостатка работы, и у нас как раз есть немного свободного
времени, чтобы заняться делом твоей исчезнувшей подружки.
Нам кажется, что у нас появилась хорошая теория, объясняющая
её исчезновение.

- Что за теория, сержант? - спросил я, раскурил то, что
осталось от сигары, и стал ждать.

- Мы предполагаем, что она трижды стукнула каблучками
своих красных туфелек друг о друга, и туфельки умчали её назад
в Канзас.

Фокс заржал и продолжал ржать до тех пор, пока, как мне показалось, едва не поперхнулся до смерти. Однако, довольно быстро вернувшись к жизни, он произнёс отнюдь не радостным голосом:

- Её сапожки заперты у нас в шкафу. Можешь их забрать.

- Послушай, сержант, - сказал я, пытаясь подавить в себе
раздражение, - у меня нет фотографии Джуди. У тебя случайно
не сыщется одной на мою долю?

- Мы могли бы затребовать снимок, если бы занимались
этим делом. Но мы дело не расследуем. В её жилье фотографий
не оказалось.

- Тебе это не показалось странным?

- В этом городе казаться странным не может ничто, -
вздохнул Фокс и бросил трубку.

Я нацедил себе ещё порцию Джеймсона и, испытывая некоторую боль, мысленно снова отправился через туманную, тёмную, цвета сепии, отвратную ночь в печальное жилище Верхней Джуди. По крайней мере тогда ночь казалась отвратной. Сейчас мне трудно было об этом судить. Создавалось впечатление, что я вижу сон о каком-то ином сне. Но я был уверен, что видел снимки. Они стояли на столе. Фотографии Джуди в каких-то тропиках. Фотки на туалетном столике. На книжных полках. Заключённые в рамки снимки Джуди, её друзей, любовников и семьи. Конечно, в то время я не знал, что её семья - Семья. Но как бы то не было, всё это дело казалось мне весьма странным. Неужели у меня настолько поехала крыша, что я подсознательно переношу картинки из одного туманного события в другое, столь же неясное. Эти две Джуди не были

единственными женщинами, которых я встречал в своей жизни, а моя жизнь в то время, мягко говоря, была несколько не в фокусе. Нет, сказал я себе. Фотографии точно были в квартире Джуди. Итак... Что с ними случилось? Вопрос болтался в моём мозгу как распустившаяся нитка в старом кашне Элвиса. Ещё продолжая размышлять на эту тему, я набрал номер МакГоверна в редакции Дейли Ньюс.

- МакГоверн, отдел мировых событий, - раздался голос
МакГоверна.

- ЧБ - произнёс я.

- ЧБ! ЧБ! ЧБ! - ответил МакГоверн.

- Нужна помощь, - сказал я. - Помоги мне найти фотографию
Верхней Джуди. Похоже, что все они испарились вместе с
девицей. Может быть, что-то обнаружится в известных Бреннану
лабораториях и студиях. Пусть с ними потолкует. А может, ты
что-нибудь напишешь о ней в своей газете? Это в свою
очередь пробудит чьи-то воспоминания, вытрясет какие-нибудь
новые сведения. Богу известно, насколько нам необходим
прорыв.

- Сделаю, что смогу, - ответил он. - Но как текущий редактор
страницы «Лучшие люди» я смогу пропустить материал лишь
в том случае, если она - кто-то.

- Боже, МакГоверн, ведь она была кем-то!

- Я имею в виду дамой света или что-то в этом роде, -
ответил он. - В таком случае я мог бы написать: «Таинственное
исчезновение светской дамы». Вполне вероятно, что из этого
ничего не получилось бы, но, по крайней мере, редактор был
бы счастлив.

- Что же, - сказал я. - В некотором роде она была светской
дамой. Она несколько раз вступала со мной в половую связь.

- Женщин, вступавших с тобой в половую связь, можно
называть разными именами, - ответил он. - Но ни один из
терминов не будет включать в себя понятие «светская дама».

Поскольку у меня столь ранним вечером ещё оставалось свободное время, я отправился в полицейскую лавочку и забрал красные ковбойские сапоги Верхней Джуди. Когда я

шёл домой, начался дождь, и мне пришлось нести их под полой пальто. Теперь они красовались на стойке моей кухни, и я почти мог представить, как в них танцует Джуди. Мне трудно было поверить, что эта обувь могла меня так напугать, когда я обнаружил её у дверей своей конуры. Конечно, они не притопали ко мне сами. Кто-то направил мне сообщение: Джуди померла, и кончай её искать. Казалось, что какая-то странная сила унесла Джуди прочь, смахнув при этом с лица планеты все следы её образа. Все, за исключением красных ковбойских сапог. Лишь сапоги говорили о том, что она здесь когда-то была. Сейчас, находясь на стойке, они казались мне маленькими и почти трогательными. Конец книги о непрожитой жизни.

Эти мрачные мысли о жизни и смерти стучали в моё сознание подобно тяжёлым серым каплям дождя, колотившимся в стёкла окна. Мне давно следовало позвонить отцу Тома Бейкера, чтобы дать своего рода отчёт о проделанной работе. Но сделать это мне почему-то было очень трудно. В голосе отца я боялся услышать голос Тома Бейкера. Но почему это должно было являться для меня проблемой? Ведь я уже слышал голос Тома в стуке дождевых капель.

Я решил подождать денёк-другой до появления Ратсо в шоу Джо Франклина и одновременного исчезновения у Джо Франклина (во всяком случае я на это надеялся) фильма об имитаторах Элвиса. После этого у меня будет, по крайней мере, что сообщить. С другой стороны, нельзя было исключать весьма неприятной ситуации. Расписка, которую Рамбам извлёк из почтового ящика Легза, не имела никакого отношения к Элвису или Бейкерману. В этом случае мне будет нечего сказать папаше Тома и наступит время созывать собак и начинать ссать на костёр, как говорят у нас в Техасе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: