Никогда не играй с едой 4 страница

Владлен отодвинул Кирилла с дороги и прошел в комнату. Васька сидел на постели, завернувшись по уши в одеяло, и смотрел на дверь так обреченно, что у Владлена закололо в боку, там, где молчало сердце. Что же он натворил.

— Привет.

Взгляд ребенка остался таким же мертвым.

— Привет. Поесть пришел? На. — Он выпростал руку из одеяла и протянул Владлену. Тот присмотрелся внимательнее и склонился, вплетая чары. Укус Васька почти не должен почувствовать, а вот спокойствие и ощущение надежности незаметно обволакивали его уже сейчас. Он вздохнул, откидываясь к стене. — Это всегда так страшно?

— Не всегда. Но с жертвами, не представляющими ценности, поступают именно так.

— Я же вроде ценный. А откуда ты знаешь? Пробовал?

Владлен мигнул подглядывающему Кириллу, и тот тихо прикрыл дверь.

— Я убивал дважды за триста лет. Первым был мужчина, которого мне принес мой Создатель, едва я осознал себя, вторым — сам Создатель спустя год. Мне повезло: я всегда был достаточно хладнокровен, чтобы остановиться вовремя… до вчерашнего дня.

— Что ты со мной сделал?

— Иллюзии.

— Они, то есть вы, все так можете? И она? И любой вампир?

— Да.

— Нафига так жить?

— Заткнись, мальчишка! — рявкнул Владлен. — Сдохнуть хочешь? Или тебя обратить? Будь я на твоем месте — все бы сделал, чтобы не умирать. — И тут же осекся, услышав довольный голос Создателя: «А ты и сделал». — Не надо сдаваться, Васька, пусть облизывают клыки, ты им не по зубам.

— Благодаря тебе?

Одеяло упало, и Васька потянул его на плечи, передергиваясь.

— Замерз?.. Хочешь, я сотру тебе это из памяти?

— Нет уж. Тогда я снова попрусь ей на сиськи глазеть, — фыркнул Васька грустно. — Вот же дурак.

— А почему ты не нашел нормальную девушку?

— Ты меня видел? — разгорячился Морковка. — Я тощий, маленький, на меня и не смотрит никто, девчонки хихикают только, а она предложила сама… и она такая…

— Шикарная женщина, да, — согласился Владлен важно, — только дохлая, но это уже мелочи. Пусть труп, зато сиськи — во!

Васька заржал в голос.

— Прекрати, гад! — и замолк, будто подавился. — Я спать боюсь.

Крылья обняли его мягко и укрыли с головой.

— Так лучше? Ложись, я побуду. Мне еще от брата твоего по шеям получать.

— Не говори ему. Пусть это будет секрет. — Васька зевнул.

— Меньше надо было статую изображать. Какой уж теперь секрет. Спи.

Владлен вытянулся в кровати, уложил на себя Ваську, чтобы не мять крылья, и, наслав сон, вгляделся в его память: стоило чуть смягчить впечатления, и Васька переживет. Будет помнить, но больше не станет орать по ночам.

<♦> • <♦> • <♦>

Кирилл сидел в кухне, сгорбившись над столом.

— Как он?

— Уснул. — Владлен встал за спиной, и Кирилл дернул плечами и поднялся навстречу: рефлексы. — Он больше не будет кричать, можешь идти спать.

Кирилл рассматривал его странным, прозрачным от усталости взглядом.

— Я не знаю, что ты ему показал, может, так было нужно, но если ты еще раз сотворишь с ним такое — я точно тебя убью.

— Мы ведь оба знаем, что это не так, верно, воин? — мягко улыбнулся Владлен, и взгляд Кирилла застыл на его клыках. — Ты будешь носить меня на руках и исполнять капризы. Ты ведь не хочешь потерять брата? Значит, я нужен тебе не меньше, чем он — мне.

Кирилл нахмурился.

— Крылья спрячь, и так развернуться негде. Пакость.

Владлену стало обидно. Его крылья — пакость? Ах ты…

— А твоему брату нравится, особенно, когда я делаю так.

Крылья поднялись и опутали Кирилла, подтаскивая ближе. Тот спокойно подался вперед.

— Я уже не сопливый мальчишка, ахать не стану… Ты водку будешь? — Владлен от неожиданности кивнул и крылья исчезли. — Только рубаху порвал, выпендрежник. Садись уже.

Владлен сел.

— Ну никакого почтения к трехсотлетним вампирам!

Они выпили. Кирилл молча смотрел в окно, а Владлен просто сидел, наслаждаясь спокойствием и теплом.

— Что, правда, только двоих? — спросил Кирилл, не поворачиваясь.

— Разумеется нет. За триста–то лет… Я не посчитал охотников, потом, было несколько войн… Но совестно только за них. Я не убивал еду, если ты об этом.

— А почему? Вы же, как акулы — холодные и лишь бы пожрать.

— Наверное, не был так голоден, чтобы потерять разум.

— А как это вообще получилось — с тобой?

Владлен задумался: спрашивать об обращении среди собратьев считалось дурным тоном, а людям зачем знать? Он не рассказывал никому, кроме того пастушонка, вечность назад, но сам вспоминал так ярко, словно попался только вчера.

— Мой Создатель… он любил развлекаться. Мальчики из крестьян, бродяжки — те, кого не станут искать. Потом он допивал, что оставалось, и ехал дальше. Бродячий торговец — так безобидно. Матушка купила у него ниток и послала меня показать дорогу через поля.

Я очень хотел жить. Я постарался, но то, что осталось на третьи сутки, годилось только на корм псам, и мне была оказана великая честь… Тогда я был уверен, что выиграл у смерти.

— Ты за это его убил?

— Нет, воин, никакой благородной мести. Я его развлекал почти год: меня ведь непросто убить, и он мог позволить себе больше. Но потом он опять притащил мальчишку. Ревность, воин, это так гадко и жалко. Он велел мне привязать еду и ушел спать. Я рассказал сопляку, что с ним будет, и даже кое–что показал, и забыл завязать пару узлов. Думал, он просто сбежит.

Вот кто действительно очень хотел жить: не представляю, чего ему стоило почти бесшумно снять доски с окна и дожидаться, сидя над гробом, когда на него упадет свет. Он еще выгреб все деньги, что у нас были, но почему–то не сжег меня. До сих пор не пойму, чем я ему понравился.

— Ты очень обидишься, если я предположу, что он тебя пожалел?

Владлен вспомнил, где он находится и поднялся, досадуя на себя за дурную болтливость.

— Вот только не надо, патрульный. Станешь теперь как на Ваську смотреть и жалеть — обращу. Мне такой птенец пригодится. Не все же трахаться по кабакам.

Кирилл пропустил угрозу мимо ушей.

— Ладно, я спать. Васька тебя покормил? Если не остаешься — уходи через дверь. Окна я запечатал, в подъезде обереги поставлены, так что, вздумаешь оборачиваться — на улице, а то разнесет на кучу мышей.

Владлен спускался по лестнице, чувствуя обереги кожей. Да, силен, патрульный, а иногда ну просто дитё–дитём.

<♦> • <♦> • <♦>

Наверное, из–за оберегов он и не почувствовал собратьев. Стоило выйти на улицу, Владлен понял, что они здесь, но среагировать не успел.

Пойманный за горло, он отмахнулся, не глядя, и почувствовал, как когти взрезают чужую плоть. Держащую руку он сломал в двух местах и ударил в живот. Противник отлетел и кинулся снова. Мальчишка — не более сотни лет — пушечное мясо: Владлена уже гнуло к земле. Он чуял силу и определил источник. Тело мальчишки упало на тело Дочери: ей он вырвал позвоночник. Двое птенцов — для чего? Чтобы ослабить его и дать время старшему. Артемий вынырнул из–за спины и тоже вцепился в горло, и взглядом — глаза в глаза.

— Ты убил двоих Детей.

— Клан Новак соболезнует клану Снежин, — прохрипел Владлен, теряя силы: его давили не рукой, а огромной силой. Этот серый невзрачный вампир мог поспорить и с Анджеем.

— Клана Новак больше нет на этой земле.

Что ж, триста лет — неплохой путь, мало кто не–живет дольше. Ваську теперь съедят… Станислав бы очень смеялся… Как тяжело…

Колени уткнулись в землю, но Владлен не почувствовал: его разрывало изнутри чужой мощью, словно лопалась голова, и это было так мучительно, что он уже хотел, чтобы она наконец разлетелась. Рассыпаться кучкой праха и больше не–жить. Только скорей. Сейчас.

— А ну отойди от него!

Артемий отвлекся, не отпуская руки, но отводя убивающий взгляд.

— Патрульный, иди с миром. Это не человек.

— Это мой вампир! — Владлен попытался сфокусировать взгляд. Кирилл стоял в двух шагах, и в руке у него переливалось заклятье. — Отпусти его и отойди на пять шагов, или я ударю.

— Не стоит ссориться с кланом, патрульный, — мягко посоветовал вампир. — Ты и так уже всем, как бельмо на глазу, и жив только из–за приманки.

— Зубы коротки, — рявкнул Кирилл.

Ограничивающее заклятие ударило в Артемия, обвивая шею.

— Ты со мной не справишься, — оскалился Артемий насмешливо.

— Сейчас здесь будет патруль. А потом мы поедем к Анджею. Драка в общественном месте, попытка убийства…

Артемий ухмыльнулся и разжал руку, оставляя на шее Владлена кровоточащие следы.

— Клан Снежин сожалеет о доставленном беспокойстве, патрульный. Доброй ночи нам всем, собрат. До встречи. Я подожду.

Владлен уткнулся виском в стену и замер. Кажется, все–таки цел. До встречи, собрат.

Обратно в дом Кирилл нес его на руках.

<♦> • <♦> • <♦>

Очнулся Владлен от того, что его зубы разжали и вливали в рот теплую кровь. Владлен жадно пил, приходя в себя, чувствуя с радостью, что все таки он не–жив, что проходит боль и затягиваются нанесенные когтями раны.

— Еще? — услышал он и открыл глаза. — Сам есть в состоянии?

Порезанное запястье ткнулось прямо в губы, и Владлен узнал вкус: словно воздушные пузырьки магии питали силу. Кровь Васьки была вкусной, ее хотелось смаковать, наслаждаясь, а кровь его брата давала силы не–жить.

— Хватит, — мотнул он головой. — А то сам упадешь, таскай тебя.

— Точно? — Кирилл перемотал руку какой–то тряпкой и откинулся на диванную спинку, переводя дух. — И что делать думаешь?

Владлен посмотрел на часы.

— Помнишь, где я живу? В шкафу сумка, привези ее мне. И билет на поезд…

— Уезжаешь? — заспанный Васька стоял в двери и обвиняюще пялился на Владлена. — А обещал…

— Вась, так будет лучше… — попытался объясниться Владлен, но сопляк не слушал. От страха и обиды его перемкнуло, и он снова начал орать.

— Кому лучше? Ты смоешься, а меня тут на части растащат? Кто обещал защищать? Наигрался уже, да?

Заткнула его ладонь старшего брата, прилетевшая по уху — слегка, но Ваську мотнуло.

— Его чуть не убили только что.

— И сразу тикать?

— Пока он жив — ты принадлежишь ему. — Кирилл спокойно одевался в прихожей. — Убьют его — тебе точно кранты. Так что заткнись и покорми питомца, — глаза Кирилла сверкнули весельем, — ему далеко ехать, пусть насосется впрок.

Кирилл хлопнул дверью, а Владлен потянул Ваську к себе на колени.

— На прощание уж потерпи, кормилец.

— Ты правда уйдешь?

— Так будет лучше. Не могу же я таскаться за твоим братом, как ты делал. И он не сможет меня охранять днем.

— Но днем же вампиры спят!

Владлен рассеянно перебирал волосы на васькином затылке, стараясь надышаться, запомнить, потом слегка надавил на висок, открывая шею.

— Наивный. Достаточно заплатить человеку. Что проще — свернуть шею мыши или сонного серебром ткнуть.

Владлену не хотелось, чтобы Васька запомнил последний укус болью. Мальчишка заулыбался и томно прикрыл глаза.

— Какой класс! Еще укуси… — Он почти мурлыкал и ерзал на коленях Владлена, вцепившись ему в плечи. — Ну что, тебе жалко? Еще!

— Не сейчас, дурачок. Вот вернусь через пару лет, тогда поговорим. Но учти — так кусать может только пара. Свяжешься с кем другим — будет только больно и все.

Конечно, он врал. И жалел уже о том, что сделал. Теперь мальчишке захочется еще, а будет ли рядом брат, чтобы отрезвить?

— Пару лет?

— Посмотрим. Но ты можешь позвать, я услышу тебя. По пустякам не зови, только, если в настоящую беду попадешь.

— Как позвать? — озадачился Васька, сползая с коленок на диван.

— Мысленно позови, я приду, как только смогу.

Хлопнула дверь.

— Вот сумка твоя. Билет. Все купе выкуплено. Двое суток в пути, отправление за час до рассвета, прибытие после заката. Машина сейчас придет.

Владлен обнял Ваську, снова прикрывая крыльями, и вытер со щеки слезы.

— Не реви, Морковка, я же бессмертный, вернусь.

Васька полез целоваться — мокрый, сопливый, хлюпал носом и не отпускал, лизался, как щенок бестолковый и гладил рукой крыло. У Кирилла зазвонил телефон.

— Машина. — Отдирая от себя Ваську, Владлен почувствовал легкое прикосновение к крылу с внешней стороны. — Одевайся. Провожу на вокзал. Васька, спать ложись.

Васька потащился в прихожую и торчал там, вытирая нос кулаком, пока Владлен надевал рубаху и застегивал куртку, потом всхлипнул и убежал к себе.

Кирилл проводил Владлена, усадил в купе, полюбезничал с проводницей, по секрету поведал, что Владлен спит, как сурок, и не надо его будить, добавил для убеждения какое–то неуловимое заклятье и, прощаясь, впервые протянул руку.

— Бывай, кровосос. Как там у вас говорят? Доброй ночи нам всем?

— Доброй ночи, воин. За мальчиком пригляди. Целоваться будем?

Кирилл фыркнул.

— Тебя уже Васька всего облизал.

— Вот именно, что облизал. А ты так же плохо целуешься, а, воин?

Влад ожидал шутки или смущения, но не того, что его впихнут в купе и придавят к столу.

— Ну, сравни.

Поезд уже отъезжал, а Владлен все пытался прийти в себя. Что тут сравнивать? Хватать и везти с собой. Какие умения зря пропадают! Васька проговорился, что у брата девушки нет, только вряд ли: такой опыт долгими тренировками получают. А делал вид, что смущается, гад. Смеялся, небось, за спиной. Кабы раньше знать, а теперь… Достанется сокровище кому–нибудь поживей. Но притворялся–то как! Молодец.

конец первой части

Часть 2

Сутки Владлен просто проспал: сытый, уставший от нервотрепки и драки, едва не кончившейся его упокоением, организм требовал, и Владлен не стал с ним спорить. Разбудил его неуверенный стук в дверь купе. Интересно, заклятье Кирилла развеялось или проводница сменилась? Проверив часы, Владлен пригладил волосы и отпер дверь.

Проводница была все та же. Смущенно покосившись на полуголого пассажира, она отвела глаза и залепетала. У Владлена просили прощения за беспокойство и умоляли об одолжении: за спиной девицы маячили двое совершенно одинаковых молодых человека и тоже сверлили Владлена просительными и оценивающими взглядами.

— Ну, пожалуйста! Вы ночью выходите, а мальчикам нужно срочно… Они вас не потревожат…

— Ни в коей мере, — поддакнул один из «мальчиков», снова окидывая его взглядом, — мы готовы компенсировать неудобства.

Владлен заинтересовался: подобный тон не оставлял сомнений. Ему явно намекали не на деньги.

— Что, оба сразу? — уточнил он.

— Вы против?

Проводница непонимающе нахмурилась:

— Только у вас есть свободные места. Сделайте одолжение!

— Да, сделайте одолжение, — мурлыкнул второй близнец, — вы не пожалеете о своем милосердии.

Почему бы и нет? Владлен отступил, распахивая пошире дверь. Девица еще благодарила, но ее никто больше не слушал. Молодые люди просочились внутрь и повернули защелку.

— Арни.

— Арчи.

Владлен с улыбкой смотрел, как его попутчики слаженно избавляются от одежды — ни капли смущения или сомнений.

— Влад.

— Мы не снимаемся в порно, — сообщил ему, кажется, Арни.

— И не берем денег, — улыбнулся Арчи. — Но презерватив обязателен. И без следов, пожалуйста, у нас завтра важная встреча.

— Какие–то особые пожелания? — снова Арни.

Оглядывая стоящих перед ним близнецов, Владлен усмехнулся, не раскрывая губ.

— Я иногда кусаюсь. Шею или руки.

— Ни шею, ни руки, — протянул Арни, опускаясь на брошенный на пол пиджак, — все остальное — к вашим услугам, Влад.

— К вашим услугам, Влад, — очень похоже проговорил Арчи, забираясь на полку за спиной Владлена. — Можете не стесняться.

Влад почувствовал, как падают на пол его штаны, и запустил руку в лохматые высветленные пряди. Что ж, его полностью устраивало предложение. «Мальчики» были милы и красивы и уже целовались, встретившись над его плечом. Не стоило отставать.

<♦> • <♦> • <♦>

В купе было тесно, но они не заметили. Спустя несколько прекрасных часов близнецы заснули вповалку, устроив свои лохматые головы у Владлена на груди и сплетясь в невообразимый ком. Сам он спать не хотел: энергия переполняла. В середине праздника он пил их обоих, и от этого ощущения были острее и удовольствие изысканней. Мальчики ничего не заметили: он наградил их иллюзиями, он был благодарен. Близнецы отдавались жарко, совсем не стеснялись, словно и вправду он был единственным, с кем им хотелось быть. Счастливый случай привел их в его купе: подобной жажды и страсти Владлен давно уже не встречал и не испытывал на себе.

Жаль, что придется уйти, даже не попрощавшись, хотя… зачем портить сказку? Он им помог, они расплатились и наверняка, проснувшись, поспешат об этом забыть. Им и вдвоем хорошо. Это Владлен знал точно: этой ночью он не только действовал, но и наблюдал, а близнецы не отказывались показать.

Владлен поднялся, осторожно устроил мальчишек на полке, отыскал одежду, взялся за ручку двери и не устоял на ногах: поезд тряхнуло, сверху посыпались вещи, потом раздался скрежет железа, вагон накренился, полетели осколки стекла, Владлен упал, не отпуская дверь, и зажмурил глаза. Его ударило головой, и все потемнело, остался только неровный звон, но вскоре пропал и он.

Очнулся Владлен довольно быстро: все еще была ночь, покореженная крыша над головой образовала дыру, и он порадовался, что пришел в себя до того, как в нее заглянуло солнце. Голова болела. Владлен ощупал затылок и поморщился, поздравив себя с тем, что давно не–жив: регенерировали вампиры быстро, и выпитая прямо перед травмой кровь близнецов очень помогла процессу: раны уже не было.

Близнецы! Владлен завозился, пытаясь выбраться из–под обломков. С него сыпались осколки и щепки, но он не обращал на них внимания в попытках дотянуться до полок: одна накрывала другую, и Владлен слышал запах крови, знакомой ему, и не различал дыхания или стука сердец.

— Мальчики?

Они были там, и, откинув разбитую верхнюю полку, Владлен убедился в этом. Прекрасные еще несколько минут назад лица теперь были масками — залитыми красным, страшными и уродливыми. Ноги раздавило, а на месте груди одного было кровавое месиво, смутившее даже вампира. Владлен отвел глаза, и взгляд его упал на свисавшую до пола изящную руку. Пальцы подрагивали. Владлен схватил ее и сжал запястье. Пульс был — еле различимый и неслышимый человеку, но вампир чуял живую кровь. Кто из них? Арни? Арчи?

Владлен быстро отыскал и вторую, стиснул и услышал хрип. Оба еще были живы, и оба умрут в течение пяти минут. Вокруг было очень тихо, помощь еще даже не появилась, а при таких ранениях уже оказалась бы бесполезной. Владлен держал в ладонях холодеющие пальцы не понятно которого из близнецов, а казалось, что держал себя?

Уговаривал: «Все люди смертны, всем не поможешь. Они не скажут тебе спасибо, а может быть, и проклянут. А как же твое «никогда»? Захотел стать Отцом? Хозяином и господином? Что бы они сказали — эти солнечные теплые мальчики, хотят ли они стать такими, как ты?»

Рука вздрогнула и замерла, пальцы скорчились, словно что–то хватая, Владлен услышал уже не хрип — тихий вздох — и не выдержал. Пусть они потом проклинают его, но вспоминать их красивыми и ласковыми, а потом раздавленными и неживыми он просто не сможет.

Вымазываясь в застывающей крови, Владлен склонился над умирающими, свитыми смертью и катастрофой в одно уродливое изломанное тело, и укусил каждого, даря им свою милость или проклятье, свою не–жизнь.

Владлен сидел на полу, вглядываясь в изменяющиеся тела. Лица разглаживались, выпрямлялись сломанные кости, затягивались раны. При обращении это всегда происходит быстрее, чем потом. Он еще помнил, как умирал сам, как Отец убил его и словно рывком выдернул в не–жизнь.

Первым очнулся Арни — теперь Владлен никогда их не спутает, как мать — любимых детей — его словно согнуло на полке, на груди все еще были кровавые пятна, но не было больше ран.

— Отец?

— Дитя, доброй ночи.

Новорожденный вампир осознает себя сразу. Потом — много позже — возвращается память, а пока мальчик помнил только Отца и его любовь.

— Арчи?

— Он скоро проснется. — Владлен протянул руку, погладил слипшиеся от крови светлые пряди и разрешил голодному Птенцу: — Ешь.

Арни вцепился в запястье с такой силой, что Владлен поморщился.

— Не торопись, дитя.

Рядом зашевелился второй Птенец.

— Доброй ночи, Арчи, мы с твоим братом ждали тебя.

— Отец.

Владлен чувствовал, как завязывается кровная связь. Как давно он не испытывал этого и как ему не хватало чувства, что он не один. Теперь века — не один. У него птенцы. Его дети. Его любимые. Мальчики.

— Клан Новак приветствует вас. — Ритуальные фразы. Так говорил и его Отец и поил его своей кровью, а Владлен плакал, чувствуя пробуждающуюся любовь к своему убийце и понимая, что бороться с ней ему не под силу. Кровь говорит сильней, и птенцы, даже спустя сотни лет всегда остаются детьми Отца. — Я вас люблю.

Почти через час птенцы окрепли настолько, что при помощи Владлена покинули купе и выбрались в коридор. Там пахло кровью. Владлен видел, как растут клыки и раздуваются ноздри.

— Нельзя, — мягко приказал он, — пока нельзя. Я накормлю вас еще, а сейчас нужно идти.

У них была пара часов до рассвета. Птенцов нужно спрятать. Владлен перешагнул тело проводницы и потащил за собой мальчишек к дверям. Кажется, кто–то стонал, где–то слышался плач. Они спаслись не одни, и к лучшему: не будут искать. Вдали уже гудели сирены скорой помощи. Владлен обнял птенцов и поволок к деревьям: врачи им ни к чему, да и дети хотели есть.

<♦> • <♦> • <♦>

Сразу за рощей оказался маленький городок. Владлен быстро нашел гостиницу и благословил всемирную сеть: номер счета он помнил наизусть, так что, даже прилетев куда–нибудь мышью, мог позволить себе устроиться, как хотел.

Об аварии уже знали, поэтому вид трех изорванных и в крови мужчин не слишком удивил персонал. Владлен потребовал люкс, еды — для отвода глаз — и не беспокоить, пока они не отоспятся, сопроводив приказы ментальным воздействием на всех, кого смог достать. Их проводили в номер и оставили в покое. Владлен огляделся. Тяжелые бархатные портьеры не удержат солнца, а детям нужен покой.

Зато внушительная гардеробная подходила прекрасно. Владлен оттащил туда матрас с огромной кровати, за руки отвел птенцов. Укладываясь между ними, Владлен очень надеялся, что справится и сможет подняться спустя трое суток: становление происходило тяжко. Помнится, Станислав так умаялся с ним одним, что потом ночи две только спал и ел. Детей нужно кормить кровью Отца и позволять ласкаться. Арни уже смотрел голодными глазами, а Арчи сползал к ногам.

— Я вас люблю, дети мои, — выдохнул Владлен и вздрогнул от боли: братья одновременно вцепились ему в шею и в вену в паху.

Если он будет не–жив к третьей ночи, у него будет клан. Стоило потерпеть. Наконец–то он не один.

<♦> • <♦> • <♦>

Когда становилось совсем тяжело, Владлен насылал на птенцов короткий сон, а сам пытался восстановиться, замечая, что ему раз за разом все труднее затягивать раны от клыков обоих детей. Долго он отдыхать не мог: помнил собственную страшную жажду первые трое суток и не хотел мучить птенцов. Ему бы самому сейчас напиться как следует, но крови он не запас, и жертвы достать было негде. Владлен не мог подняться и выйти из гардеробной: дети цеплялись за него, ползали сверху, перемещались, свиваясь, как ящерицы и пили, пили, и силы Создателя вливались в них с каждым глотком.

Владлен не сразу понял, что вокруг тихо. Дети заснули наконец, успокоившись, сытые и удовлетворенные, становление завершилось. Птенцы прижимались к нему, он обнимал их обоих. Владлен приподнял голову и посмотрел на себя. Кровь все еще сочилась, укусы больше не закрывались. Дети не умели еще контролировать клыки, и он весь был покрыт царапинами от их поцелуев. Владлен улыбнулся и снова закрыл глаза. Теперь ему нужен сон.

<♦> • <♦> • <♦>

Разбудили его вечером: дверь распахнулась, и близнецы втащили в комнату девушку в форменном фартуке и наколке. Она упиралась в ужасе и что–то мычала зажатым ладонью ртом.

— Что это? — попытался возмутиться Владлен, но в душе потеплело: его дети заботятся о нем — принесли поесть.

— Еда, Отец! — радостно заявил Арчи, а Арни толкнул несчастную горничную прямо на разоренную, окровавленную постель.

— Я не разрешал охотиться.

— Она пришла сама, а тебе нужно поесть, — возразили ему.

Владлен уже чувствовал, как удлинились клыки, и не стал больше воспитывать молодежь: всему свое время, тем более завтрак ждет.

Жертва не запомнила ничего: Владлен усыпил ее и заменил воспоминания. Очнувшись в гостиной, девушка долго извинялась, что побеспокоила постояльцев.

— Идите, милая, и не падайте больше в обморок. Вы не беременны, часом?

Горничная покраснела и выскочила вон.

Владлен заглянул в спальню. На разоренной кровати его дети снова любили друг друга. Оба, обернувшись, протянули к нему руки. Владлен улыбнулся и покачал головой.

— Из номера — ни ногой. Меня не будите, пока не захотите есть. Охотиться запрещено!

— Да, Отец.

Владлен вернулся в гнездо в гардеробной и повалился спать: сил не было никаких.

<♦> • <♦> • <♦>

Когда дверь гардеробной упала внутрь, ударив его по ногам, Владлен почти ожидал увидеть Кирилла, но ввалившиеся люди были незнакомы.

— Что, патрульных на каких–то специальных курсах обучают выламывать двери?

Владлен чувствовал, что дети в порядке, поэтому не торопясь встал, потянулся и извинился за внешний вид.

— Слушаю вас, господа.

Его обвинили в двойном обращении и предъявили полуодетых птенцов. Те явно снова занимались каким–нибудь непотребством: лица патрульных выражали отвращение и стыд.

— Я обратил умирающих за секунду до смерти. Подобное ненаказуемо и толкуется некоторыми как акт милосердия. Я слежу за своими детьми. Мы не охотимся и собираемся покинуть ваш город уже следующей ночью.

Конечно, ему никто не поверил на слово, но с патрулем прибыл сканер, и Владлен показал милой девушке, как выглядели близнецы перед тем, как стать не–людьми. Патрульная побледнела, окинула мальчиков сочувственным взглядом и кивнула своим.

— Надеюсь, вы сознаете ответственность, — недовольно проговорил глава отряда. — Если ваши подопечные попадутся на охоте — мы миндальничать не станем.

— Разумеется, патрульный. Я слежу за своими детьми, — повторил Владлен, ощущая гордость и тепло в душе. У него есть дети, они теперь Семья. Настоящий клан.

Патрульные потянулись к выходу.

— Если вам понадобится — в городе есть клуб. — Девушка — сканер протягивала Владлену визитку.

— Спасибо.

Птенцы чмокнули патрульную в обе щеки, она ойкнула и чуть не рассмеялась, но вспомнила, что они — ужасные кровососы, и нахмурясь, поспешно распрощалась. Мальчишки тут же повисли на Владлене, в четыре руки стаскивая с него штаны, которые он натянул, засыпая.

— Отец…

— Отец, идем…

Почему бы нет? Владлен позволил себя увести.

Мальчишки успели вернуть матрас. Кровать была удобной, дети — ласковыми. Они словно пытались загладить собственную жестокость и извиниться. Владлена ласкали, нежили, дети отдавали себя без остатка, и он снова пил их и позволял пить себя. Они были одним целым, и кровь в них была одна.

Клан Новак обрел не–жизнь.

<♦> • <♦> • <♦>

Память вернулась к птенцам спустя еще четыре дня. Владлен боялся этого: мало кто из людей радовался, сознавая, что превратился в чудовище, но и тут ему повезло. Братья были авантюристами по натуре и искателями приключений на все части своих привлекательных тел, и новую ипостась восприняли, как еще одну забаву. Владлену не пришлось успокаивать или давить на них, убеждая принять не–жизнь. Мальчики слегка попритихли, но ненадолго, вскоре снова став легкомысленными и милыми, как и прежде.

Они оказались акробатами и ехали наниматься на службу в столичный цирк.

— Арчи и Арни?

— Арчибальд и Арнольд. А что ты хочешь? Цирковая династия — это не кот чихнул. Отца вообще звали Аскольд. В детстве над нами издевались все, кому не лень. Хорошо, хоть в школе мы почти не бывали. Все время на гастролях. А потом, когда отец сорвался, стали выступать сами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: