Никогда не играй с едой 9 страница

— Я все равно найду! Я…

— Вась, уходи.

Владлен дождался, когда хлопнет дверь, и закрыл глаза. Конрад дергался, пытаясь избавиться от цепей и, наверное, мечтал вцепиться собрату в глотку.

— Перевернешь скамью — сгоришь. До утра никто не придет, а пол тут серебряный, — заметил ему Владлен. — Доброй ночи нам всем.

И постарался расслабиться под шипящее:

— Сссдохни, ссука!

«Утро» настало раньше, чем Владлен ожидал. Дверь распахнулась с грохотом, и влетевший Глеб вцепился в его ошейник, вкладывая в него столько силы, что кожа на шее лопнула и разошлась, словно Владлена жгли каленым железом, а не заклятьем заговоренного серебра.

— Где Васька, гад? Куда ты его отправил? Сожгу, упырь, говори!

Впрочем, спустя пару минут патрульный сообразил, что говорить дырявым горлом не сможет даже вампир. Выругавшись, он ослабил заклятье и снова полоснул себя по руке.

— Пей, дрянь, и рассказывай, ну?

Конрад зашелся в сухом кашле.

— Как тебя здесь любят, собрат. Патрульные лично кормят. Может, и мне предложить свою задницу в обмен на еду? Эй, воин, договоримся?

Владлен ловил падающие капли и пытался думать. Было трудно: мозги горели от серебра, словно их жарили, чтобы подать на стол.

— Васька заходил ночью. Я его выгнал. Когда он пропал?

Глеб бросил наемнику: «Я не трахаю трупы», и снова развернулся к Владлену.

— Утром. Записку оставил, гаденыш: «Со мной все в порядке, позвоню».

— Так ищите по спутнику.

— Ага. Не дурак, свою трубку дома оставил.

— Значит, ждите, пока позвонит.

— Патрульный, а что мне будет, если я скажу, где искать?

Наемник слишком долго оставался в разуме. Очень силен. Владлен зашипел, приподнимаясь.

— Что ты можешшь знать, сссволочь?

Но Глеб уже нависал над Конрадом.

— Накормлю, если не соврешь.

— Мальчишка ищет его Птенцов, скорее всего полезет в клан. Куда еще можно деть осиротевших деток? Родственники подобрали.

— Я проверю, — кивнул Глеб. — И я вернусь. А ты, скотина, — бросил он через плечо Владлену, — если это правда, будешь гореть у меня по частям. Лично с тобой на солнышке посижу.

Владлен отогнал противный страх: не дело, он старше этого сопляка в десять раз.

— Если ты его покормишь, воин, ты с ним не справишься.

— Зачем мне? Перегрызетесь, а я посмотрю, развлекусь.

Конрад расхохотался, снова кашляя сухо и мучительно. Дверь хлопнула. Владлен стукнулся головой о лежанку. Вот же, Морковка! Если правда поперся в клан — лично придушу!

Следующее пробуждение было таким же неприятным, но, хвала ночи, уже не днем, так что Владлен успел немного прийти в себя и набраться сил. Глеб влетел в камеру, отстегнул руки Владлена от скоб и рывком усадил его.

— Сейчас мы с тобой отправимся в гости к Снежиным. И ты прикажешь им отпустить Ваську. И если ты сейчас откроешь рот, даже чтобы зевнуть, ошейник перережет тебе горло. Ты понял меня, вампир?

Владлен кивнул. Значит, Васька все–таки там. Артемий, разумеется, не отдаст его Патрулю, но не станет удерживать, если потребует хозяин Донора. Но это — по правилам. А как среагирует Патриарх клана на вторжение патрульного, ведущего на ошейнике младшего собрата и требующего что–то, Владлен предположить не мог. Оставалось надеяться, что он все еще нужен Снежину, и тот не успел за это время заключить договор с другим кланом и поделить с ним влияние и территории.

Глеб расковал Владлену ноги и отмахнулся от требовательного хрипа наемника: «Обещано накормить!»

— Заткнись.

В камеру вошел патрульный с запаянным пакетом крови в руке. Владлена выволокли в коридор за шиворот, хорошо еще не за ухо, как первоклашку. Возмущаться он не рискнул: ошейник ощутимо обжигал шею, а еще грела мысль, что, может быть, удастся увидеть Птенцов. Как там Арни? А как Арчи справляется с двойной ношей — брата и утешения — без Отца?

На крыльце дома Снежиных Глеб остановился. Прикованный к его руке наручником Владлен не понял, в чем дело: дверь для них открыли, Владлен переступил порог, а патрульный стоял, упираясь ногами в пол. Младшие Снежины не позволили себе открыто выказать удивление, а тут и Владлен догадался. Дернув прикованной рукой, он силой втащил патрульного в дом. От них шарахались: ошейник Владлена, наручники, заклятье–ограничитель на кончиках пальцев Глеба — все сияло серебряным отвратительным блеском и заставляло выпускать клыки и держаться подальше. Артемий встретил их в том же «тронном зале».

— Клан Снежин приветствует главу клана Новак и временного главу Патруля. Не скажу, что я рад, но все же… Присядьте. Простите, Владлен, боюсь, угощение на этот раз лучше не предлагать.

Влад кивнул, покосясь на патрульного. Тот был насторожен и готов к битве. Только детей тут еще не хватало.

— Что привело вас в мой дом?

— Мы пришли за Приманкой.

— Мы уже поясняли, что имеем права на человека, пришедшего к нам добровольно. Приманка переступила наш порог безо всякого принуждения. Ей даже предлагали одуматься, — Артемий чуть склонил голову, — из уважения к вам, Владлен. Но молодой человек так рвался войти, что растолкал моих детей и буквально вломился в дом. Все формальности соблюдены и возвращать мы его не должны.

— Должны, — возразил Глеб, дергая рукой, прикованной к Владлену. — Это — владелец Приманки. Он имеет право потребовать свою собственность. И попробуйте ее не отдать!

Артемий вздохнул.

— Пока, насколько я вижу, владелец ничего не требует.

Глеб дотронулся до ошейника, ослабляя заклятье.

— Говори.

— Доброй ночи главе клана Снежин. — Владлен прокашлялся, слушая ответное «доброй ночи нам всем». Снежин умел скрывать свои эмоции в совершенстве, но от Владлена не укрылся недобрый взгляд, брошенный на патрульного, отдающего приказ. Еда совсем обнаглела, и Патриарх этого не одобрял. — Я хотел бы увидеть своего Донора и задать ему пару вопросов.

— Нет! Ты хотел бы забрать его отсюда и отправиться обратно в камеру, — с нажимом проговорил Глеб.

— Наш клан, конечно, не хочет проблем с Патрулем, — проговорил Артемий мягко, но изо рта показались клыки, — но не могу не заметить патрульному, что в этом доме люди не отдают приказов вампирам. Вас принимают здесь из уважения к вашему спутнику, воин, но если вы переступите границы учтивости, его безопасность не остановит моих детей. Уж такие у нас обычаи, не обижайтесь. — Артемий даже развел руками, пряча клыки и улыбаясь. — Вы вежливы с нами — мы вежливы с вами. Приманку сейчас приведут. Но сперва… У меня есть условие.

Владлен напрягся. Он чуял ярость патрульного, запах его бешенства. Если Артемий задумал его спровоцировать, больших усилий не понадобится.

— Я слушаю, — улыбнулся он.

— Я бы просил вас, Владлен, поговорить с вашими детьми. Мы приняли их в своем доме, но они никогда не жили в клане… И состояние одного из них внушает опасения. Мне и мои детям не хотелось бы, чтобы нас обвинили в упокоении чужого Птенца.

Владлен едва сдержался, не позволяя лицу выразить радость. Артемий давал ему предлог увидеть Птенцов. Глеб нахмурился.

— При чем тут…

— Это — мое условие! — подытожил Артемий. — Приманка — потом. Я должен заботиться о своем доме. — Глеб все еще сомневался. — Вам нужен ребенок?

— Только в моем присутствии. И если со мной что–нибудь случится…

— Мы сознаем последствия, воин. Даже если клан Новак захочет тебя убить, ты уйдешь отсюда живым. Это мой дом.

Артемий вышел в боковую дверь, и спустя несколько минут в ней появился Арни. Он остановился сразу же за порогом, и Арчи, устремившемуся навстречу Отцу, пришлось протискиваться мимо него.

Владлен обнял кинувшегося к нему Арчи и той же рукой поманил к себе Арни. Тот медленно двинулся к Отцу.

— Что с ним?

Близнец выглядел, как столетие некормленный Древний. Серая кожа обтягивала провалы щек, между иссушенных треснувших губ виднелись клыки, глаза были тусклыми, словно пыльные лужицы, выглядевшие старческими руки бессильно вздрагивали, задевая бедра и раня их острыми когтями.

— Ужас какой! — вырвалось у патрульного.

— Он не ест. Мне приходится держать его, пока Васька пытается напоить по каплям, он уворачивается, не подпускает нас к себе. Не спит. Совершенно не спит. Что мне делать, Отец?

Владлен поцеловал измученного ребенка и оттолкнул его в сторону. Сейчас он нужнее другому сыну.

— Подойди ближе. — Больше всего Владлену хотелось обнять Арни, но этого–то как раз делать было нельзя. Ребенок убивает себя, и никакие слова не убедят его прекратить. Почти никакие. — Ты предал меня.

Арни опустился на колени, не дойдя двух шагов. Он не поднимал головы, не смея смотреть на Отца, а тот продолжал холодно перечислять:

— Ты посмел ослушаться прямого запрета. Ты пошел на поводу у еды. Ты поднял на меня руку — мое Создание, моя кровь. Все в тебе — мое. Без меня ты гнил бы сейчас в земле. Ты забыл все, чему я тебя учил. Ты сознаешь это?

— Да, Отец.

Арни отвечал еле слышно, но четко и ровно. Все это он уже говорил себе сам, раз за разом подтверждая собственный приговор.

— Ты подвел своего брата, а теперь он вынужден возиться с тобой — полудохлым. Ты считаешь, он заслужил подобную награду за послушание и благоразумие? За любовь к тебе — глупому гордецу?

— Нет, Отец.

— Ты проявил своеволие и заслуживаешь наказания. Ты согласен со мной?

— Ты совсем сдурел? — вдруг зашептал ему Глеб прямо в ухо. — Ты чего творишь, папаша придурочный? Он же сейчас на солнце выйдет.

— Заткнись, не мешай! — прошипел Владлен.

— Да, Отец.

— Но ты и тут не выказываешь смирения. Вместо того, чтобы ждать наказания от меня, ты решил сделать все сам, без позволения, без моего слова. Да кто ты такой, чтобы вообще хоть что–то решать? Прах у моих ног!

Арни ткнулся лицом в пол, его плечи затряслись, он, кажется, плакал. Владлен покачал головой, останавливая кинувшегося было к брату Арчи. Еще не сейчас.

— Прости, Отец.

Владлен сделал шаг вперед и присел на корточки, касаясь свободной рукой головы сына. Патрульный — хвала ночи, молча, — потянулся за ним.

— Дитя, посмотри на меня. — Арни поднял лицо, и на Владлена взглянули потухшие больные глаза. И ему самому было больно видеть свое Создание таким мертвым и измученным. — Ты будешь есть. Ты будешь во всем слушаться брата. Ты будешь ждать моего решения, и пока я не приду, ты не станешь даже думать о том, что должен уйти.

Владлен говорил мягко, касаясь лица Арни, и тот кивал, прикрыв глаза, и тянулся к его руке.

— Иди ко мне. — Ребенок растерянно посмотрел на Владлена и вдруг кинулся, едва не роняя Отца на пол, и спрятал лицо на его груди. Владлен протянул свободную руку и толкнул Арни в затылок. — Идите же. — И, ощущая проткнувшие запястье и сгиб локтя клыки, выдохнул: — Дети, я вас люблю.

Поцеловав обоих Птенцов и с радостью рассмотрев преобразившегося Арни, Владлен отправил обоих спать, а сам растянулся на голом полу. Сидевший рядом Глеб выглядел ошарашенным.

— Спасибо, патрульный.

— Ну вы даете вообще. И что, всегда вот такой дурдом?

— Прости, — едва не рассмеялся Владлен, — сам понимаешь — древние ритуалы, проклятые кровососы… Куда деваться?

— А ты у нас, значит, детский психолог.

— За триста лет и ты бы научился, воин. Спасибо, что не мешал.

— Противно было, — отвернулся Глеб и дернул скованной рукой, поднимая Владлена. — Вставай, нечего валяться, в камере отдохнешь.

Владлен поднимался с трудом: все–таки серебро ослабляло, да и дети выпили порядочно. Арчи, разумеется, едва пригубил, как обычно, думая не о себе, а об Отце и брате, а вот Арни не смог справиться с жаждой и выпил довольно много. Теперь Владлену самому требовалась подпитка, тем более, что в последний раз он ел давно. Дверь снова хлопнула. Влетевший Васька кинулся к нему на шею так же, как Арчи, и едва не уронил.

— Влад! Тебя выпустили! — и тут же наткнулся носом на ограничитель и посмурнел. — А, понял. Привет, Глеб.

Глеб кивнул и собрался что–то сказать, но Васька не дал: он уже дергал рукав, освобождая руку.

— Вась… — Владлену было слегка неудобно: все–таки он обидел мальчишку, а тот не спешил напоминать и помчался спасать Птенцов.

— Жри давай, потом отругаешь, — прервал его Васька и подсунул руку к самому рту.

Глеб наблюдал за ними с изумлением. Владлен не спешил, хотя есть хотелось невыносимо, но, если Васька уже кого–то сегодня кормил, он просто рухнет в обморок, а Глеб устроит тут Армагеддон.

— Да ешь уже! — поторопил Васька. — Арчи консервы пил, а Арни — вообще по капле, пока его держали, так что ешь, не стесняйся.

Владлен присел на ступени перед «троном», усаживая Ваську рядом, Глеб сел с другой стороны. Владлена беспокоило, что патрульный так молчалив. Он наблюдал, но во что это выльется, было неясно. Может, стоит Владлену укусить Донора, и воин пойдет крушить «гнездо порока», но есть хотелось невыносимо. Проклятое серебро. Васька чуть охнул, когда клыки пробили руку. Владлен обнял его, придерживая, и погладил по волосам.

— Как там Кир?

Глеб перевел взгляд с руки Васьки на его лицо.

— Без изменений. Ты понимаешь меня? Можешь говорить?

Васька фыркнул. Владлен, оторвавшийся от залеченной руки, тоже.

— Думаешь, я его зову, воин?

— Нормальный человек не станет радостно подставлять вены вампиру.

— Во–первых, — заявил Васька, раскручивая рукав обратно, — у нас контракт. А еще во–первых: Влад — мой друг, и никогда не заставлял меня делать что–либо против моей воли.

— И приперся ты сюда, кормить местный зверинец сам, по собственной воле?

— По собственной дурости, я бы сказал, — поправил Владлен, улыбаясь.

— Да! — Васька ответил Глебу, и скорчил Владлену рожу.

— Спасибо, Кормилец. И прости, что обидел тебя.

— Да все правильно говорил! — нахмурился Васька. — Я идиот.

— Так, заткнулись все! — рявкнул Глеб. — Васька, сейчас мы идем домой, ты понял? И чтобы я никаких возражений не слышал!

— А ты еще меня привяжи с другой стороны, — посоветовал Васька глумливо. — Будем как три идиота, хозяев повеселим.

— И привяжу! — патрульный вышел, наконец, из себя и забыл про сдержанность. Владлен представил, как развлекаются за дверьми Снежины и поморщился: люди, ну что с них взять? — Ты, сопляк, подумал, что я брату твоему скажу, когда он очнется?

— Что я в гостях у своих друзей, — посоветовал Васька спокойно.

— Каких друзей? Кровососов? Очнись, придурок! Они, небось, тебя жрут и память стирают, а ты думаешь, что все хорошо!

— Знаешь, Глеб, — протянул Васька, — самый агрессивный тут ты. Больше на меня пока никто не кидался. И у них в подвале рефрижераторы с кровью — можно ядерную зиму спокойно пережить.

— Тогда что ты тут забыл? Уж двоих убогих они и без тебя прокормят!

Владлен пытался не вмешиваться, хотя ему было жалко Ваську: тот явно держался из последних сил, чтобы не начать истерить. Какой молодец. Вот только покраснел снова, как рак.

— Я не кормлю близнецов, Глеб. Я с ними сплю. Мои любовники гостят у родственников и пригласили меня с собой. Так тебе понятно? У меня брат в больнице, у них — отец в тюрьме. Мы поддерживаем друг друга. Это — нормально!

— Это нормально? — у Глеба пропал дар речи. — Втроем?

— Ты еще меня поучи, с кем и как мне спать! — заорал Васька, не выдержав. — Ты мне кто? Отец? Начальство? Вот и молчи!

Владлен поспешил вмешаться.

— Тише, пожалуйста, мы все же в гостях! Вась, у тебя ведь последний экзамен послезавтра.

— Я помню, — чуть стих Васька. — Тут библиотека и интернет есть, пока все спят, я готовлюсь. Фиска мне помогает. Вы мне лучше скажите, когда это все кончится? Глеб, ты же знаешь, что это не Влад.

— Завтра вернется Вера, посмотрит обоих, тогда поглядим, — пробурчал Глеб.

Он рассматривал Ваську с непонятным не то любопытством, не то неприязнью. Владлен пожалел о несдержанности Морковки. Зря он все рассказал, но что уж теперь.

— Вась, будь добр, проводи нас к машине, — попросил Владлен.

Васька насторожился.

— Ага, а вы меня по кумполу тюкнете и в машину?

— По заднице бы я тебя ремнем тюкнул, да там, небось, места живого нет, — огрызнулся Глеб.

— Это ты меня осуждаешь или завидуешь? — съязвил Васька, снова залившись румянцем и, прежде, чем Глеб снова возмутился, подвел итог. — Все? Проблема решена, претензии сняты? Артемия звать?

Артемий уже появился в зале — точно подслушивал.

— Надеюсь, вы разрешили все ваши противоречия? Владлен, клан Снежин заверяет, что ваши дети и Донор всегда желанные гости в нашем доме и клане, так же, как и вы, Патриарх.

Артемий даже почтительно поклонился. Владлен оценил спектакль для патрульного и вернул поклон.

— Клан Новак благодарен клану Снежин за помощь, поддержку и дружбу. Надеюсь, молодежь не слишком обременяет вас?

— Ну что вы, молодость приносит в наш дом не–жизнь.

Глеб дернул рукой, напоминая о себе. Пришлось прервать взаимные расшаркивания и комплименты. Артемий смотрел вопросительно, и Владлен чуть кивнул: «Все хорошо».

Хозяева распрощались с гостями и испарились, Васька спокойно покинул дом, проводил Глеба с Владленом до машины, дождался, пока оба сядут.

— Влад, ты зови, если что. Вдруг накормить опять забудут.

— Спасибо, до завтра мне хватит.

— Угу, — Васька хмуро оглянулся на Глеба, — в серебре–то. Ладно, удачи. Пока.

— Точно, не поедешь? — уточнил Глеб, заводя машину.

— Я завтра к Киру зайду, а потом, может, к вам. Глеб, ты за меня не волнуйся, я уже не маленький.

— Да уж…

Продолжать Глеб милосердно не стал. Васька и так алел, словно маков цвет, всей своей выражающей независимость и «взрослость» рожей.

В машине Глеб молчал почти до самого «Патруля», и, только сворачивая на парковку, выдохнул недоуменно:

— Нормальный же парень был. Или вы и вправду такие офигенные, что с катушек сносит?

Владлен сдержал смех: слишком уж ошарашенным выглядел «крутой воин».

— Попробуй при случае, вдруг понравится? У Снежиных девушка есть, могу познакомить. Молодая совсем, сто с чем–то лет.

Глеб сдержал ругательства и полез из машины. Владлен дождался, пока тот обойдет капот, откроет дверь и перестегнет наручник на себя.

— И Кир знает?

— Ему это так же трудно далось, как тебе, поверь, — мягко ответил Владлен. — Но он пережил известие с достоинством и смирением. Сам понимаешь — нынешняя молодежь… Падение нравов…

Владлена совсем не тянуло шутить, наоборот, перспектива снова вернуться в серебряный ад угнетала, да еще, войдя в клуб, Владлен почувствовал, что что–то стряслось. Пахло страхом, яростью и растерянностью. Глеб тоже забеспокоился.

— Что за?..

К ним уже бежали патрульные, и через пару минут мата и сбивчивых сожалений Владлен понял, что наемник, напившись, взял разум патрульного под контроль, заставил снять с себя цепи и едва не вышел наружу, но поторопился и убил проводника. Сейчас он находился в камере, вместе с трупом, и никто не знал, как теперь быть. Конечно, воины были обучены убивать, и вместе справились бы даже с Древним, но Конрад был нужен, чтобы его «прочесть». Глеб, выругавшись, рванулся по коридору, таща за собой пристегнутого Владлена.

— А я говорил тебе его не кормить.

Владлен понимал, как рискует, напоминая о себе в такой момент, но Глеб, кажется, всерьез вознамерился войти в камеру и потягаться силой с монстром, а это было не только невыгодно Владлену, но и просто немилосердно. К тому же, Владлен помнил, что он должник, и выяснять, что потребует полубезумный собрат, не спешил.

Рука Глеба опять метнулась к горлу, усиливая заклятье.

— Заткнись! А может, нам стоит устроить гладиаторские бои? Похоже, вы не слишком с этим уродом ладите? Вдруг у тебя получится его убить? Ну как, докажешь свою лояльность? Спасешь людей? Пожертвуешь собой ради еды?

Владлен пожал плечами, надеясь, что вышло достаточно равнодушно.

— Я с ним не справлюсь. Если, конечно, ты хочешь результата. А если развлечься, тогда открывай, я пойду.

Глеб долго смотрел на него в упор, потом дернул за собой, отводя от двери.

— Никому не открывать, пусть посидит в серебре. А ты… — Владлена втолкнули в камеру для людей, — здесь будешь. Учти, попытаешься переступить порог…

Глеб снова усилил ошейник, и Владлену уже тяжело было говорить.

— Отрежет мне голову. Я помню, воин, не повторяй. Доброй ночи нам всем.

Глеб неожиданно горько откликнулся:

— Твои бы слова — богу в уши.

— Спасибо, что пожалел, воин.

Владлен усмехнулся, услышав из–за закрывающейся двери:

— Еще чего!

Владлен немедленно улегся спать: что будет дальше было неясно, и силы следовало беречь. Он оказался прав: дверь в камеру распахнулась еще до заката. Владлен с трудом разлепил глаза.

— Который час?

— Полдень, — ответил Глеб.

— Ты пришел посидеть со мной на солнце, как обещал?

Патрульный, к удивлению Влада, ругаться не стал. Он молча прикрыл дверь и уселся на край кровати. Владлен напрягся, не зная, чего ожидать: Глеб явственно волновался, не в силах принять какое–то решение, и Владлену не нравилось выражение его лица. Глеб протянул руку к ошейнику, и Владу с трудом удалось не отпрянуть: горло было уже сожжено так, что любое движение приносило боль. Но патрульный только ослабил заклятье и вдруг пожаловался глухо:

— Не знаю, что делать. Пускать туда ребят — чистое убийство. Идти самому…

— Самоубийство, да, — подтвердил Владлен. — Ты хочешь, чтобы туда пошел я.

Глеб сжал кулаки и посмотрел Владлену в лицо.

— Да. Мне проще пожертвовать тобой, чем любым из людей. К тому же, ты можешь выжить и даже справиться с ним.

— Это вряд ли, — покачал головой Владлен. — Он старше почти на сотню лет. Мне не хватит силы заставить его подчиниться.

— Но ты же как–то сюда его притащил.

— Привязывал его Снежин, я только держал.

— Ну, хоть на минутку, чтобы я успел ограничитель бросить или руки связать. Наш менталист вернулась. В конце концов, — вспылил Глеб беспомощно, — тебе самому это нужно. Если не будет доказано, что он напал на Кирилла, мне придется упокоить тебя.

— Смертник? — хмыкнул Владлен. Его не слишком пугали угрозы Глеба, но в клубе полно людей, а Конрад, выбравшись из темницы, пойдет добивать Кирилла, на которого имеет контракт, и, наверняка, Приманку, просто, чтобы отомстить Владу и вкусно поесть. — У меня условия.

— Слушаю. — подобрался Глеб.

— Ты снимешь с меня серебро. — Патрульный посмотрел с недоверием, но кивнул: ограничивать силы Владлена сейчас было самоубийством. — Все люди покинут клуб и выйдут на солнце. И мне нужна кровь. Не консервы — живая кровь.

— Это все?

— И, если мне вдруг невиданно повезет, и меня не убьет наемник, ты меня отпускаешь, воин.

— И куда ты пойдешь в белый день? — усмехнулся Глеб.

— Вернусь сюда и посплю, наконец.

— По рукам.

Глеб вышел и вскоре вернулся.

— Все на улице. Там очень солнечно сегодня, так что не копайся, вампир, а то мои люди сгорят.

— Серебро. — Ошейник растаял, принося огромное облегчение. Владлен даже всхлипнул, едва удержав руки, чтобы не схватиться за свежий ожог. — Кого я буду пить? — Глеб молча потянул в сторону ворот футболки. — Какая честь для меня, патрульный! А ты не боишься, что я слишком голоден или просто обижен?

— Как там Васька сказал? Жри, поругаешь потом, — усмехнулся Глеб. — Остальных ты все равно выгнал, жри, что дают.

Владлен провел ладонью по шее Глеба, тот зажмурился и перестал дышать.

— Внушить тебе что–нибудь приятное, воин, чтобы ты не боялся?

— Я не боюсь пиявок, — прозвучало неубедительно.

— Я не сделаю слишком больно, воин. Немножечко потерпи.

Влад взял как раз столько, чтобы залечить шею и руку после наручника и еще немного сверх этого, чтобы почувствовать силу. Когда он закончил и тщательно залечил ранки, Глеб обмяк на кровати, переводя дух.

— Отдыхай, патрульный. Или проводить тебя до крыльца?

Глеб встряхнулся и поднялся.

— Я иду с тобой.

— Ты понимаешь, что если он до тебя доберется, нам обоим конец? У меня есть шанс только потому, что он сутки без крови и в серебряной душегубке. И я бы, если честно, не стал называть это шансом.

— Вампиры все такие трусливые? — рявкнул Глеб, выходя первым.

— Мы не трусливые, — вздохнул Владлен, догоняя. — Мы умные.

— А как без меня дверь открывать станешь, умник?

Засов на двери был из чистого серебра.

Посоветовав Глебу спрятаться за дверью и надеяться, что его не учуют сразу, Владлен сделал шаг в сторону, давая открыть.

— Если увидишь, что я не справляюсь, толкай меня внутрь и запирай. Быстро. — Глеб кивнул напряженно. — Очень быстро, воин.

Из камеры пахнуло как будто жаром. Наемник сидел на лежанке, но, стоило отвести взгляд, как он оказался на расстоянии шага. Владлен проговорил слова вызова:

— Конрад, смотри на меня.

Взгляд собрата был острым, как игла, и сразу же в голове зазвенело, отзываясь горячей болью в висках. Они не шевелились — Владлен за прошитым серебряной нитью порогом и его противник — с другой стороны. Ему было больно. Еще больней, чем Владлену — на того не давило со всех сторон, словно пытаясь сломать, но сил у наемника было достаточно, Владлен покачнулся и почти уже сделал шаг в камеру, повинуясь зову. Он чувствовал Привязь, опутывающую его мысли, как липкую паутину. Его тянуло в камеру, упасть на колени, подставить горло, слушать и повиноваться, как вдруг острый запах крови ударил по нервам и разорвал гнилые липкие нити. Наемник дернулся, отвлекаясь, и Владлен ударил всей силой, понимая, что у него только пара секунд и открытая кровь патрульного за спиной.

Конрад застыл, попытался бороться, но Владлен уже держал его и вспоминал ощущение власти и не–жизни собрата в руках. Это было прекрасно. Его добыча сопротивлялась, но он держал ее крепко. Он был всемогущ, он был властителем и господином. И он очнулся, услышав, как капает на пол кровь. И приказал наемнику:

— Вернись на ложе, дитя. Глеб, не подходи!

Скобы казались раскаленными, но допускать Глеба к Привязанному было самоубийством. Тот как–то остановил кровь, но аромат плыл по камере, лишая разума даже его самого. Если Конрад попробует кровь… Владлен обжег до костей ладони, и, застегнув последнее крепление, со стоном выскочил из–под серебра.

— Иди! Ограничитель, быстро. Я не удерживаю его, поторопись, Глеб.

Патрульный исчез в камере, потом вышел, запер, проговорил в телефон «возвращайтесь» и поднял Владлена с пола, ставя на ноги, куда–то таща. Тому вдруг показалось, что его волокут к выходу, но сил упираться не было, и он удивился, когда очнулся в кровати, а в рот текла тонкая струйка крови. Глеб его снова кормил. Ладони переставали гореть, затягиваясь новой плотью, возвращались силы и наконец–то перестала кружиться и болеть голова.

— Влад, ты меня слышишь? Спи. Я тебя закрою.

Владлену сейчас было все равно, закроют его до ночи или навсегда.

— Сам отлежись, герой.

Глеб укрыл его одеялом и вышел, бормоча: «Ночью поговорим», но Владлен уже спал.

Нет, положительно, в этой не–жизни ему выспаться не удастся.

Голос Васьки звучал испуганно, руки почему–то упирались в плечи, отталкивая, а потом и вовсе случилось невероятное: трехсотлетний вампир впервые лет за двести получил по лицу.

— Да проснись ты уже!

Паника в голосе Васьки заставила Владлена открыть глаза. Вот как? Он придавливал Морковку к кровати, тот был уже полураздет и обиженно сверкал глазами. Владлен не удержался: длинно лизнув Васькино горло, он выпустил клыки. Ребенок замер, потом отвернулся, и Владлен прижался к горячей шее, поцеловал, оставляя царапины, и, наконец сжал зубы. Васька дрожал, вцепившись в его плечи, а Владлен с все возрастающей жаждой впитывал эту дрожь, невольные всхлипы, страх, придающий еде сладость и аромат настоящей охоты. Он сжимал свою жертву в объятиях, раскачиваясь плавно и сильно, и пил. От былого хладнокровия остались крохи: его хватало только на понимание, что убивать нельзя.

— Влаад! — стон пробился к затуманенному наслаждением мозгу. — Не надо, Влад!

Муть в голове проходила, в глазах прояснилось, и Владлен с проклятием скатился с жертвы. Васька тут же скорчился у стены.

— Извини. Я не проснулся. А тут еще это… — «Это» требовало внимания: голод, пережитая опасность, отголоски триумфа наполняли Владлена не–жизнью, и естественно, требовали выхода, а Кир сейчас был далеко. — Я тебя уже предупреждал как–то: не лезь к вампиру в постель. А если лезешь, будь готов, что тебя не станут спрашивать, что ты тут делаешь. Ну, или спросят потом, если выживешь. Кстати, что ты тут делаешь?

— Покормить пришел.

Кажется, Васька успокаивался. Он отпустил одеяло и отлип от стены, поспешно застегиваясь.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: