Тринадцатая невеста 1 страница

С колокольни монастыря Норсдейл русоволосый парень тоскливо пересчитывал окрестные скалы. В стотысячный раз. За шесть лет, что Джим Кирк пробыл «гостем» этого унылого места, в окружающем пейзаже не изменилось ровным счётом ничего. Иногда молодой узник в своём отчаянии доходил до того, что желал, чтобы захватчики из-за моря, ализонцы, добрались и до этой долины. Но увы, затхлая и неподвижная атмосфера монастыря ничем не нарушалась. Добраться в Норсдейл было непросто не только для захватчиков, но даже и для ближайших соседей. И столь же непросто было из него выбраться.

Высокогорные земли Хай-Халлака были прекрасны, вот только к людям не слишком приветливы. Так что каменистые пустоши и горы заселены не были, а вот почти каждая долина укрывала отдельное княжество. И многие из этих замкнутых мирков были теперь разорены войной с Ализоном. Лорды долин сражались отчаянно. Отец Джима, лорд Кирк, погиб в этой войне. Молодой наследник лорда Кирка рад был бы присоединиться к отряду отца, но увы, повоевать ему не удалось – захватчиков оттеснили за море. После чего дядя Джима, оставшегося сиротой, не дожидаясь его совершеннолетия, упрятал неугодного наследника за монастырские стены.

Иногда Джиму казалось, что он задыхается в этой клетке. И духовное одиночество было куда сложнее выносить, чем физическое. В основном монахи были куда старше его, и уж разумеется, все они попали сюда добровольно.

…

Джим так пристально высматривал в окружающих горах какой-нибудь новый проход, что чуть не пропустил маленькую кавалькаду, приблизившуюся к стенам монастыря. Один из всадников поразил Джима так, что он чуть не свалился с башни, перевесившись через парапет.

Девушка? Здесь? Серьёзно?! Мои молитвы таки кто-то слышит?!

***

Странноприимный дом разместился между внешней и внутренней стеной монастыря. Внешнюю стену было нелегко преодолеть, а вот внутреннюю Джим перелезал без труда. В настоящий момент дело того стоило – в странноприимном доме был совершенно особенный гость. Гостья. Темнокожая красавица сидела на скамье во внутреннем дворе. Она не видела Джима – с тоской всматривалась в небо над внешней стеной, словно птица с подрезанными крыльями.

Плачет она что ли?

– Эй, красотка!

Девушка резко обернулась, и Джим вдруг понял, что, пожалуй, это были слёзы не тоски, но бессильной злости.

– Кто ты такой?!

– Твой товарищ по несчастью.

Девушка зло усмехнулась, смахивая слезинки.

– Можно подумать, тебя тоже продали монстру!

Джим понимающе кивнул:

– А, выдают замуж против воли? Дело ясное. Ну а меня «продали» сюда. Можем поспорить, что лучше. Можем и интереснее время провести.

Девушка ругнулась, не грязно, но решительно. Джим уважительно расширил глаза.

– Тебя сплавили какому-то «монстру» за злой язык, ага? Что, отшивала всех сосватанных роднёй женихов, как меня?

– Моя родня «жертвует» мной, чтобы прибавить себе авторитета. Я – «обещанная невеста».

– Кто-кто?

– Одна из невест, обещанных по договору Всадникам-оборотням, болван! Караван лорда Мадда будет здесь завтра. И заберёт меня, чтобы передать _им_. Больше я людей уже не увижу.

Девушка резко отвернулась, гордо скрывая свои слёзы, а у Джима будто полыхнул в голове фейерверк.

Караван? Караван?!

Всадники-оборотни, по слухам, были одним из Древних народов, но толком про них никто ничего не знал. В годы Войны лорды Долин искали любой поддержки. И они предложили Всадникам союз. Явившиеся на переговоры Всадники выглядели совсем как люди. Правда, они не делали секрета из того, что к человеческому роду не принадлежат. Явились они откуда-то издалека, из мест на границе с Великой Пустошью, где люди вовсе никогда не бывали. Поселения оборотней располагались на границе пустоши и обжитых земель, но это были временные лагеря. Их настоящий дом находился где-то гораздо дальше.

Всадники-оборотни были немногочисленным, но сильным народом и зарекомендовали себя опытными воинами – никто не рисковал связываться с ними даже ради тайных нечеловеческих знаний, которыми они владели. Сами оборотни долинам никогда не угрожали. И всё же жители долин «колдунов» боялись. Никто не знал, сколько их пришло к человеческим землям, в чём был источник их сил, откуда взялось прозванье «оборотни». Разумеется, слухов прозвище порождало великое множество.

Как бы то ни было, одно об этих колдунах, Всадниках-оборотнях, было известно точно. Если они давали слово, то оставались верны ему при любых обстоятельствах. И они заключили союз с лордами долин, готовы были бороться вместе с людьми за свободу Хай-Халлака.

Война продолжалась весь год Огненного Дракона и Год Шершня, пока наконец силы Ализона не были полностью разбиты. Подкрепление перестало приходить к ним из-за моря, высадившиеся войска были развеяны и уничтожены. Ещё несколько лет продолжалась партизанская война, но теперь, наконец, наступило время, когда лорды Хай-Халлака готовились выполнить свою часть договора с Всадниками. Оборотни по этому договору обязались всеми силами помогать лордам освободить долины от ализонцев, а потом покинуть эту страну, оставив её людям. За это лорды поклялись на мече отдать Всадникам в жёны своих дочерей и позволить увезти их неведомо куда.

За всё время, что Всадники провели в долинах, никто не видел среди них женщин, и даже разговоров об их женщинах не было. Лорды побывали в их лагере, но не видели там ни женщин, ни детей. Возможно, сама продолжительность жизни Всадников отличалась от человеческой.

В северо-западных долинах они потребовали себе тринадцать невест, молодых, здоровых и хорошего поведения, не моложе восемнадцати лет и не старше двадцати пяти, благородного происхождения. Этих тринадцать девушек нужно было передать Всадникам в последний день года на границе Пустоши, чтобы те забрали их и увезли в неизвестное будущее, в далёкие земли.

И вот сейчас Джим смотрел на одну из невест, которыми с колдунами собирались расплатиться. Смотрел, как она плачет и… мучительно ей завидовал.

– Эй! – Джим задумчиво посмотрел на девушку. – Слушай, мы с тобой похожи ещё сильнее, чем я думал. Сироты последней войны, хорошее происхождение, хорошее наследство, остающееся теперь кому-то из родни… Знаешь, мы могли бы помочь друг другу.

Темнокожая красотка недоверчиво взглянула на Джима.

– Что понадобится от меня?

– Чтобы ты сняла одежду. Эй, стой, да прекрати ты, больно! Я не это имел в виду, эй!

***

Один друг у Джима в Норсдейле был. Лекарь, подавшийся в монастырь после того, как от него ушла жена. И, коль скоро Джим попал в монастырь почти подростком, Боунз взялся наставлять его. Лекарь много жаловался, сквернословил и втихаря пил, но человек был хороший. Лишь он из всей монастырской братии был близок Джиму по духу.

Время в монастыре текло так уныло, что Джим почти с радостью взялся за работу, которую Боунз предложил ему – помогал с садом трав и составлением лекарств.

В подпитии его друг иногда пускался в разглагольствования, вроде:

– Всё, что случается, случается по Высшей воле, Джим. Ты найдёшь то, что заполнит – ик! – пустоту в твоей жизни.

Что ж, Джим усмотрел в подвернувшемся шансе проявление этой-самой Высшей воли, и был твёрдо намерен заручиться помощью её блюстителя.

…

…

– Нет! Я сказал: «НЕТ!», Джим. Я травник, а не отравитель.

– А я и не собираюсь никого травить! Мне нужно снадобье, чтобы тем, кто будет провожать невест отсюда, было всё равно, кого они напутствуют. День форы – этого мне хватит! Они будут искать меня по дороге в порт, а я двину с караваном в горы. Караван пойдёт быстро, да и в пустошь подручные аббата не сунутся. Боунз, ты должен мне помочь! Сколько пыльных лет я ещё тут проторчу? Мне здесь не жизнь, ты же знаешь! Это моя тюрьма!

– Аббат-настоятель сказал, что когда тебя поймают в следующий раз, то притащат обратно за лошадью волоком, Джим. Тогда даже я в прежнем виде тебя не соберу.

– Ты же понимаешь, что сами они меня никогда отсюда не выпустят, Боунз!

– Ещё бы – сребролюбие и властолюбие. Дядя, сдавая тебя сюда, посулил монастырю половину твоего наследства. Они с аббатом, небось, уже поделили эти деньги.

– Пусть подавятся и сдохнут! Мне лишь бы выбраться отсюда!

– Ты не сможешь побороть их, Джим!

– Тогда я перестану играть по их правилам. Завтра, когда лорд Мадд минует это место.

– Джим, то, что ты задумал, это…

– Безумие, да? Считай, что я спятил в этих стенах, Боунз. Но завтра я вырвусь за них с караваном.

– Договаривай, Джим. Ты собираешься бежать с караваном НЕВЕСТ. Девчонка – стройная темнокожая красотка. Как ты рассчитываешь за неё сойти?!

– Мне нужен один дневной переход. В плаще, вуали и в трауре по моей загубленной девичьей жизни.

– ***! Спали тебя Единое Пламя!

***

По счастью, леди Ухуру сопровождали лишь двое солдат, никаких нянек и подружек – с ними «обещанная невеста» простилась ещё дома. Солдат пришлось взять на себя Боунзу. Лекарь предложил гостям монастыря утолить жажду. Напиток не только порадовал их необычным букетом, но и уложил поспать.

Джим без труда затащил лёгкую девушку на внутреннюю стену, отделяющую странноприимный дом от монастырских построек, и, пользуясь темнотой, доставил сбежавшую невесту в свою келью.

Джим собрал дорожную сумку и остановился у двери.

– Чем дольше не попадёшься никому на глаза, тем лучше для нас обоих. Работу мне тут задаёт Боунз, никто другой сюда завтра сунуться не должен. Удачи.

Девушка, обряженная в джимову одежду, висящую на ней мешком, решительно выпрямилась.

– И тебе.

А потом она прянула к Джиму и поцеловала его в губы, этим чуть всё не испортив. Молодому лорду Кирку вдруг захотелось задержаться в своей ненавистной келье. К счастью, леди Ухура не оставила ему выбора, вытолкав за дверь.

В комнате странноприимного дома Джим быстро осмотрел свой новый гардероб. Платье для верховой езды, куртка. Плащ с гербом. Гербом леди Ухуры оказалось золотое яблоко. Джим хмыкнул. Яблоки он любил.

Чтобы втиснуться в платье, Джим взрезал его на плечах. Зашнуровать, конечно, не смог тоже. Длинный плотный плащ должен был скрыть его неженскую фигуру, вуаль и тень глубокого капюшона – лицо.

Дожидаясь утра, Джим успел построить десятки планов, но, в конечном итоге, ему всё равно пришлось импровизировать.

Без Боунза он бы не справился. Лекарь утром сумел заменить собой всё ещё не оклемавшихся сопровождающих леди Ухуры. Передавая Джима-под-вуалью лорду Мадду, лекарь выпалил:

– Б-бедняжка переволновалась, ей даже потребовалась помощь врачевателя! Не травмируйте её ещё сильнее!

Начальник отряда – средних лет, полноватый и цепкий, с кривой улыбкой ложного сочувствия, против закрытого лица новой невесты протестовать не стал. В конце концов, «сильные» и «стройные» в списке обязательных достоинств невест значилось, а красивые – нет. Так что две девушки были выше Джима ростом, а одна – кажется, даже чуть пошире в плечах.

Девушки посматривали на новую спутницу, но без особого любопытства – очевидно, были заняты переживаниями по поводу собственной участи. Да и Джиму ещё рано было расслабляться.

Боунз в панике прошептал ему:

– Отец Кристофер должен напутствовать тебя! Я передал ему вино, но не мог же я одурманить приора! А напоить его допьяна, кажется, вообще невозможно!

Приор монастыря, Отец Кристофер, был не стар, но искалечен так, что казался глубоким стариком. Ходить он не мог, его возили в специальной коляске. Поговаривали, что покалечили его то ли кольдеры, то ли колдуны Древних. Сам приор об этом не распространялся, но Джим готов был поверить любой истории о нём. Было в Отце Кристофере что-то, заставляющее вспомнить, что «приор» некогда являлось военным званием.

Аббат год за годом давил на приора, но Отец Кристофер всё отказывался вынуждать Джима на принесение обетов, тихо и насмешливо напутствуя его после каждой исповеди:

– Ты ещё не готов, бунтарское дитя Единого. Твоё время ещё не пришло.

Обещанным невестам напутствие приора тоже полагалось. Девушки преклоняли перед ним колени одна за другой, приподнимая вуаль. И каждой он говорил:

– Иди с миром, дочь Единого Пламени.

Терять Джиму было нечего. Сам не понимая, на что рассчитывает, он поднял вуаль и посмотрел на приора снизу вверх. Отец Кристофер в ответ смерил Джима совершенно трезвыми смеющимися прищуренными глазами.

– Иди с миром, дитя Единого Пламени. – И приор добавил, совсем тихо, – Вот теперь твоё время пришло.

Он говорит это именно мне!

***

Стены монастыря скрылись за изгибом ущелья. Сердце Джима ликовало – он покинул Норсдейл. Впервые за шесть лет он был свободен. Все его прежние побеги уводили его в другую сторону, к обжитым местам. Сейчас же они направлялись туда, где люди вообще ещё не бывали.

Но тащиться по этим камням куда лучше, чем годами смотреть на них с башни.

Дорога была узкой, и ехать приходилось гуськом под охраной солдат. Из-за этого, увы, отделиться от каравана оказалось непросто.

Этого тюфяка Мадда я сделал бы без проблем, но такой вооружённый эскорт…

Сильный и многочисленный эскорт был вполне объясним. Места, куда они направлялись, слыли очень опасными.

Солдаты заговорить с Джимом не пытались, а вот друг с другом его обсуждали, даже не особо скрываясь.

– Эх, красотка, наверное! Видел, какие голубые глаза?

Джим натянул капюшон пониже. К счастью, никто в караване не знал, что леди Ухура вообще-то была темнокожей и кареглазой.

Там, где дорога это позволяла, караван переходил на рысь – приходилось спешить. Они миновали заброшенные деревушки, разорённые войной, горные речки. За весь день им довелось сделать лишь одну короткую остановку на сторожевом посту. Девушкам и Джиму позволили размять ноги и выдали по чашке горячего бульона. Но даже пока невесты его пили, лорд Мадд подгонял их.

– Времени совсем нет, леди. Завтра к закату нас будут ждать на перевале Эри-Дана.

Чужеземное название резануло Джиму слух. Они и в самом деле покидали человеческие земли.

Место встречи лежало ещё далеко, и нужно было прибыть точно в срок. Среди прочих странностей Всадники-оборотни отличались болезненной приверженностью к пунктуальности, так что караван торопился.

Тем лучше. У них нет времени возвращаться. Даже если меня раскроют, лорд Мадд не захочет рисковать, разделяя маленький отряд, это слишком опасно. Они нарушат договор, если не привезут невест в срок. Лучше предоставить оборотням вовремя двенадцать невест из тринадцати, чем ни одной.

Следующая крепость показалась на горизонте, когда уже почти стемнело. Наконец-то им предстоял ночлег. Джим рассчитывал в темноте бежать, но невест загнали в одну длинную узкую комнату и поставили у двери часовых.

Погасни моё Пламя!

Теперь ему предстояла ночёвка на циновках. В окружении двенадцати девчонок.

К счастью, у девушек просто не было сил на лишнее любопытство. Караван невест вообще оказался крайне унылым сборищем. Для всех для них эта великая честь была долгом, повинностью. Не такими Джим помнил невест в замке, где жил раньше, и в окрестных селениях. У этих же не было ни цветов, ни венков, ни уложенных локонов, только дорожная одежда, с гербами в качестве единственного украшения. Глаза девушек блестели не от счастья – от непролитых слёз. Унылые и печальные девчонки были молчаливы и замкнуты, к общению никто не стремился.

За последние шесть лет жизни Джим видел женщин только мельком, в основном со стены. Родственницы монахов, путницы, пришедшие просить наставления или излечения… Монахи, давшие обет безбрачия, женщин вообще не упоминали. Кроме Боунза, но его мнение о женщинах полностью основывалось на мнении о бросившей его жене.

Так что Джиму-то девушки были ещё как интересны. Его соседкой справа оказались Кристина – симпатичная и тихая, в небогатой, перешитой и чиненой одежде, но со сложным, явно древним гербом. Слева на циновку упала Дженис – бойко сверкающая глазами красотка со сложной причёской и в интересно обтягивающем дорожном платье.

Дженис вдруг прянула к Джиму, легонько дёрнула вуаль, которую, разумеется, он так и не снял.

– Наша последняя сестра так молчалива. Мы все уже успели поплакаться друг другу, теперь твой черёд. Мы связаны общей печалью. От меня избавилась собственная старшая сестра, сослав сюда. Её супруг смотрел на меня чаще, чем на неё.

Кристина мужественно вызвалась поддержать беседу.

– А я… Мне сказали, что только так я могу помочь своей семье. Но… эти колдуны…

На циновку закапали слёзы. Джим скрипнул зубами. Он ничем не мог помочь ни этим девушкам, ни даже себе. От разоблачения его явно отделяли считанные минуты. Остальные невесты уже улеглись спать, но Дженис и Кристина буквально зажали Джима в угол.

– Не таи своё горе. Давай же, сестра, поговори с нами.

Дженис приобняла Джима за плечо и вдруг переменилась в лице.

– Что…?

И девушка решительно сдёрнула с Джима вуаль.

…К счастью, ни Дженис, ни Кристина кричать не стали. Кристина широко распахнула глаза, Дженис, наоборот – сузила. Она ткнула Джиму пальцем в грудь и повелительным шёпотом произнесла:

– Вот теперь мне особенно интересно услышать твою историю, _сестра_.

И Джим рассказал, куда было деваться. Как ему было свойственно, историю он несколько приукрасил, фактов, впрочем, почти не исказив. Потихоньку к их маленькому кругу присоединились и остальные девушки. Каждая тихо ойкала, когда понимала, кем оказалась их новая подруга, но никто не закричал, никто не позвал стражу. И девушки услышали историю о том, как молодой сын лорда был предан своим дядей-узурпатором и заточён в монастырь, как увидел прекрасную леди Ухуру и всей душой возжелал помочь ей, как занял её место в караване. Девушки охали, некоторые украдкой вытирали глаза, даже Дженис больше не выглядела подозревающей Джима невесть в каких грехах. Все невесты смотрели на него как на романтического героя. Лорд Кирк почувствовал себя в центре такого внимания просто превосходно. Даже в тесной женской одежде он умудрился гордо расправить плечи.

Увы, скоро воодушевление девушек от чудесной истории начало сходить на нет. Сразу уснуть они не смогли и вернулись к тому, что обсуждали, очевидно, уже не первую ночь. «Они не люди», «странные», «страшные», «колдуны»…

Джиму это нытьё надоело очень быстро.

– Что значит «люди – не люди»? Выглядят почти как мы. А особенности? Так у кого их нет? Может, у них есть таланты, какие нам и не снились. Всадникам так нужны невесты, что они договор ради этого заключили и сражались на нашей стороне. И вас ведь всё равно бы продали замуж. Оборотни просто заплатили дороже других – жизнями рисковали. А значит, будут вас ценить и беречь. Заботиться. Ничего вам не грозит, не ревите.

Дженис успокоилась первой, рассудительно заметив Джиму:

– Нам-то, может, и не грозит, а вот о себе тебе следовало бы подумать. Мы удаляемся в дикие земли. Когда лорд Мадд узнает о тебе, тебе даже бежать будет некуда, ты пропадёшь!

Джим пожал плечами.

– Я шесть лет пропадал как в тюрьме. Такого вреда никакие солдаты мне не причинят.

***

Проснулись невесты с рассветом, но не сразу нашли в себе силы встать – уж очень холодное выдалось утро. Вылезать из-под тёплых плащей и одеял было просто мучительно.

Дженис попыталась маленький отряд приободрить:

– А вы помните, какой день ждёт нас завтра? Мы встретим год Единорога.

Кристина откликнулась, тихо и задумчиво:

– И мы покинем наш мир и перейдём в другой, как из старого года – в новый.

Кто-то из девушек хлюпнул носом.

– Поклоняются ли _они_ Единому Пламени?

– Говорят, что _они_ живут так долго, потому что питаются человеческой плотью и силой!

Тут Джим не выдержал.

– Болтовня, слухи, девчачьи сказки! «Они» ни разу не нападали на долины, наоборот – помогли изгнать захватчиков. Они – наши союзники. Лорды долин были в их лагерях. Неужели вы думаете, лорды отдали бы вас, своих дочерей, чтобы вас там сразу съели?

Тут Джиму пришлось замолчать и быстро накинуть на голову капюшон. В дверях показался лорд Мадд, приглашающий девушек на утреннюю трапезу.

…

…

Для того, чтобы от каравана отделиться, у Джима осталось совсем немного времени. Он пытался приотстать, но замыкающие воины не позволили ему. Хотел было за поворотом тропы ломануться в узкий каньон, но конвойный перехватил его лошадь за повод.

– Лошадь понесла, леди? Вы уж поосторожнее.

Джим низко нагнул голову и мелко закивал, отворачиваясь. Солдат пытался продолжить разговор, но вскоре отстал. Флирт с невестой колдуна, очевидно, и самому ему показался плохой идеей.

Местность становилась всё более дикой и мрачной. Деревья пропали вовсе. Скалистую пустошь лишь кое-где покрывала сухая трава.

Перед восхождением на перевал Эри-Дана путники устроили последний привал. Девушкам установили шатёр, чтобы они могли переодеться в свадебные платья. Солдаты больше не шутили с ними, обращаясь с подчёркнутой почтительностью.

Джим понимал, что сохранять свою тайну больше не сможет. Девушки одна за другой снимали плащи с гербами, оставляя своё наследие перед входом в шатёр, чтобы облачиться там в новые, никогда не надёванные платья. Прежняя жизнь «обещанных невест» заканчивалась.

И, когда Джим остался в этой линии последним, он сбросил плащ и резко повернулся к лорду Мадду и его эскорту.

…

…

Солдаты, недавно обсуждавшие предполагаемые прелести голубоглазой-невесты-под-вуалью, вывернули его руки очень грубо. А потом руки Джиму связали, и поставили его перед лордом Маддом.

Джим коротко пересказал враждебно настроенной аудитории свою историю, без романтических подробностей, доставшихся девушкам.

Лорд Мадд, к удивлению Джима, разозлился не слишком сильно. Похоже, он верил в то, что из любой ситуации возможно извлечь выгоду. Лорд осмотрел свою проблему, и этот взгляд заронил в душу Джима пугающие предчувствия.

– Ты сын лорда, говоришь, мой мальчик? Молодой, здоровый...

Губы лорда Мадда искривила мерзковатая улыбка.

– Я должен доставить тринадцать невест, и я доставлю тринадцать невест. Об этом мало кто знает, но понимаешь ли, мой мальчик, оборотни походят на нас только внешне. Заключая договор, они первоначально говорили о «людях», не о женщинах. Позволить им увезти с собой тринадцать человек: молодых, хорошего происхождения и здоровых. Лишь когда мы добились от них ответа, для чего люди нужны им, мы собрали именно «невест». Я не нарушу договор, если отдам им тебя, «тринадцатая невеста».

Джим похолодел. Лорд Мадд благолепно улыбнулся и сложил руки на обширном животе.

– Надеюсь, вы планировали вступить в брак, молодой лорд Кирк. Выйти замуж, если выражаться точнее.

***

Девушки появились из шатра бледные, с сосредоточенными лицами. И красивые. Платья им, правда, достались довольно строгие – оборотни слыли аскетами, ценящими целесообразность выше красоты. Но одежды были богатыми, из хорошей ткани, и девушки выглядели в них настоящими леди. Они явно помогли друг другу с причёсками и макияжем, и все мужчины – солдаты, лорд Мадд и Джим – встретили их восхищёнными взглядами.

Лорд Мадд в своей пафосной речи превознёс вклад невест в победу, жертвенность и храбрость. Не самая лучшая была идея – девчонок снова пугать. Но все они являлись дочерьми лордов, так что попытались гордо расправить плечи и поднять головы.

Оказалось, что дальше девушкам предстояло идти одним. На перевал уходила тропа, явно колдовская – неестественно ровная. И невесты проследовали по ней, больше не оборачиваясь. Лишь Кристина бросила последний взгляд на Джима. Он умудрился улыбнуться ей и надеялся, что получилось ободряюще.

А затем Джиму освободили руки, и арбалетчики намекающе вскинули оружие.

Лорд Мадд напутствовал Джима:

– Идите, лорд Кирк, и надейтесь, что не станете причиной раздора между людьми долин и оборотнями. Пусть вас лучше убьют. И да, не хочу, чтобы они подумали, что мы издеваемся над ними. Платье снимите.

Под платьем у Джима была только самая тонкая рубашка и мягкие брюки. Без плотного платья и плаща он мгновенно закоченел.

Не грело его и ощущение пристальных взглядов в спину, особенно со стороны арбалетчиков. И Джим ускорил шаг, поднимаясь по тропе на перевал, чтобы вслед за «обещанными невестами» встретить свою судьбу.

Он поднимался, и поднимался, и постепенно его охватило абсолютное безразличие, вязкий, неестественный покой. Теперь он понимал, почему девушки не оборачивались. Ничто больше не волновало его. Но даже за шесть лет в монастыре Джим с такой атмосферой не смирился и отлично умел бороться с ней.

Я на пороге… сам не знаю чего. Это то, что я так долго ждал! Вызов. Шанс. Неведомое. И сейчас умиротворяться и сдаваться на милость колдунам я точно не собираюсь.

Неведомое стало Джиму маяком. И колдовской покой рассыпался, пейзаж снова проступил во всей своей холодной каменистой чёткости.

Джим преодолел перевал.

Спуск с него терялся в густейшем белом тумане, который будто стоял стеной. Но перед этой стеной тропа образовывала большую площадку, такую же неестественно ровную.

На этой площадке ещё стояли две девушки-невесты. Вот одна из них наклонилась и подняла что-то с земли – длинный плащ. От одного взгляда на этот плащ у Джима отчего-то сначала заболели глаза, а потом и голова. Но девушка, казалось, была плащом просто очарована. Она накинула его на себя и канула в стену тумана. Последняя невеста помедлила лишь секунду, а затем подняла ещё один плащ, прижала его к груди, как самое дорогое, и исчезла в тумане тоже. Джим не успел даже окликнуть девушку. Он шагнул вслед за ней и… не смог туманную стену преодолеть!

Вот проклятье! Колдовство, значит, да? И оно не пускает меня, потому что я парень и неугоден или… Или потому что плащ – пропуск туда.

Конечно, Джим с удовольствием выждал бы, пока отряд лорда Мадда уберётся прочь, а затем – попытался бы вернуться прежним путём, добраться до человеческих земель. Но дорога через перевал вела одна, и Джим понимал, что, немного выждав, лорд наверняка пошлёт солдат проверить, все ли невесты приняли свою судьбу.

Так что он остался стоять на площадке, в окружении примерно дюжины плащей, подобных тем, что так привлекли девушек.

А плащи и правда оказались престранные. Сначала они, было, снова нагнали на Джима апатию, будто помутили рассудок, но на этот раз Джим поборол её быстро – решительно проморгался и увидел плащи не смутными образами, а вполне реальными, хоть и совершенно необычными вещами. Плащи были сшиты из очень странной, плотной и тяжёлой, но мягкой ткани. Орнаменты тоже выглядели непривычными, состояли они, в основном, из цепочек белых спиралей.

Вдобавок, теперь, когда отупляющая апатия Джимом больше не владела, он ощутил нечто иное, невероятное. Плащи вдруг показались ему почти живыми. Он сам бы посмеялся над собой, не будь чувство таким ясным. За каждым плащом стояла своя сила, свой характер.

Это… их владельцев я чувствую? Погасни моё Пламя!

Джим опасливо поднял ближайший плащ. Тот показался ему таким тяжёлым, что мгновенно оттянул руки.

Так, ясно. Кто там у нас дальше по списку?

Джим опасливо шевельнул ещё несколько плащей, не испытывая никакого желания брать их в руки. Один показался ему неприятным настолько, что он обогнул его по дуге и тут углядел на самом краю площадки ещё один тёмный бугорок.

Он подошёл и приподнял его. Плащ, хоть и был сшит из той же ткани, что и прочие, показался Джиму лёгким. И тёплым. И, по чести говоря, – самым странным из всех. Спиралевидные орнаменты на нём были куда менее упорядоченными, чем на прочих, и он как-то странно покалывал Джиму пальцы. Джим в сомнении помял плащ в руках. Что бы ни значило это чувство, оно было… особенным.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: