Тринадцатая невеста 3 страница

Раз у него с ушами непорядок, может, и ещё чего… хвост?

Джим вымотался из одеяла и подкрался к спящему. Никакого хвоста у оборотня не оказалось. Джим ещё минуту рассматривал его, хмыкнул и накинул на дрожащего парня своё одеяло. А потом со вздохом наклонился и поправил небрежно наброшенную ткань. Даже подоткнул по краям.

Джим стаскался на улицу, под взглядом остроухого часового, караулившего лагерь, раздобыл дров и растопку, и вернулся в хижину. Через пару часов вся маленькая каменная хибара прогрелась как печка.

Джим пожарил козлятину, и, видимо, оборотня разбудил именно запах. Не похоже было, что Всаднику понравилось – выглядел он так, будто его сейчас стошнит.

Пока колдун очумело хлопал глазами и кутался в одеяло, Джим согрел дурацкий с его точки зрения травяной отвар, который служил Всадникам основным напитком. Мимоходом пожалел, что оборотни не держат вина – подогретое вино лучше всего прогоняло из тела холод.

Джим сунул чашку с отваром в дрожащие руки оборотня, которого называл теперь так, полностью осознавая, что именно произносит.

Оборотень, двойная натура. Разумное существо и зверь.

Оборотень поднял на Джима глаза и хотел было что-то сказать, но будто подавился словами и умолк.

Джим махнул рукой.

– Пей. Нормально всё, отогрейся сначала. Уж прости, что выставил из постели. Сам понимаешь, почему.

Оборотень стукнул зубами о край кружки, сделал глоток и чуть ожил.

– Ты… остался. Ты совсем не боялся меня?

Джим пожал плечами.

– До усрачки боялся. Поначалу. Ты… производишь впечатление.

Гордым оборотень не выглядел, наоборот – казался пристыженным.

Джим полюбопытствовал:

– Ты-то чего смурной такой?

Оборотень смотрел в пол.

– Я не понимаю, что произошло. Я не должен был превратиться. И я сожалею об убийстве живого существа.

– А я – нет. В конце концов, этот твой подарочек оказался даже съедобен. Ну, если нос заткнуть. Вот интересно, а если бы я тогда сказал, что могу съесть слона, что бы ты сделал?

Оборотень чуть позеленел и обвиняюще процедил:

– Твоё присутствие спровоцировало это.

– Ну я-а-асное дело, я во всём виноват.

Оборотень помолчал, а потом нехотя добавил:

– Существует ещё одна возможность. Кто-то мог оказать на меня определённое воздействие.

– Кто-то кроме Стонна? То есть, могут быть ещё и варианты? Что ж тебя собственные собратья так «любят», а?

Оборотень уже практически проглядел в полу дыру.

– У них есть причина для этого. Моё… происхождение.

Что-то в тоне Всадника напомнило Джиму другой их разговор, и он застыл, поражённый.

– Постой. Постой. Ты – один из этих «презираемых и отвергаемых» – полукровка, да?! В этом дело?

– Ты понял верно.

– Но ты… ты… формально – наравне с ними.

– Никто не может ничем ущемить мои права. Формально.

– Но ты так же силён, так же превращаешься в зверюгу. Чем ты…

– Отличаюсь? Нюансами восприятия, решениями, которые принимаю. Я допускаю отклонения от логики и целесообразности. Например, скрыл то, что ты не поддаёшься ментальному воздействию, то, что мы с тобой не связаны, и сохраняю эту тайну, рискуя обеими нашими жизнями. Мои способности, сообразно моему происхождению, также более чем скромные. Возможно, именно этим объясняется то, что между нами не установилась связь, хотя ты и выбрал мой плащ.

Оборотень выглядел так тоскливо, что Джим вдруг захотел его подбодрить.

– Слушай, насчёт твоих способностей. Хочу, чтобы ты знал. Дело не в тебе – во мне. Моя мать, она была не отсюда. Её ещё девчонкой отбили у ализонцев. Она была пленницей откуда-то издалека. Не Древняя конечно, не из ваших, но она… видела разные вещи, которых никто не видел. Над ней смеялись, а потом родился я, и у неё, вроде, всё прошло. И всё было отлично, пока мне не стукнуло пять. И тогда я тоже начал их видеть. Призрачных гончих, и когда старуха наложила заклятье на дочку кастеляна, и когда мой придурошный кузен притащил в крепость прОклятый меч… Когда мои родители умерли, именно это мой дядя использовал против меня, отсылая в монастырь. Мою странность. Так что, думаю, то, что мы, двое странных, сошлись – не так уж и удивительно.

Оборотень смотрел на Джима с куда большим интересом, чем раньше, позабыв собственную тоску. Похоже, любопытство было ему присуще так же, как и самому Джиму.

Но расспросы Всадник отложил, у них сейчас была вполне реальная проблема.

– Если это воздействие некто осуществил сознательно, он, вероятно, рассчитывал, что это напугает тебя достаточно, чтобы ты бежал.

– А возможно – убил тебя-зверюгу. Проснуться в одной постели с пантерой это, вообще-то, то ещё испытаньеце.

– Это не пантера. Это хищник того мира… тех мест, откуда родом мой народ.

– Но выглядит как пантера.

– Ты когда-нибудь видел пантеру?

– Живьём – нет, но в книгах в монастыре…

– Ты умеешь читать? – Оборотень явно был удивлён, и вот тогда Джим оскорбился.

– Да, я грамотный. Да я почти лорд! Ну, сын лорда. И моя мама, её все эти науки очень интересовали. Хотела, чтобы я когда-нибудь… ну, не важно. Потом она умерла, отец погиб тоже, а дядя не собирался меня ничему учить. А в монастыре делать было особенно нечего, вот я и читал. Особенно сразу после побегов – меня тогда запирали в келье. Боунз таскал мне книги. Про исторические сражения, про путешествия. Про пантер там тоже было, даже с гравюрами. …И знаешь, у нас сейчас есть дело поважнее, чем этот трёп.

Оборотень опасливо поинтересовался:

– И какое же?

– У нас вся хижина провоняла дохлым козлом.[/MORE]

<span class="offtop">Продолжение и иллюстрации – в комментариях</span>

***

Они разделили неприятную обязанность избавления от остатков козлятины – доволокли вонючие куски до ближайшей пропасти и скинули вниз. А потом, не сговариваясь, уселись на больших валунах, рассматривая живописное ущелье и крупных птиц, которые начали слетаться на запах поживы.

Торопиться было некуда. Когда Джим и оборотень по дороге вперёд миновали поселение, в котором остановились, оно казалось снова вымершим, только странные кони колдунов ровно стояли в ряд у стены. Не паслись, даже ушами не прядали.

Жуткие штуки.

Джим лениво кидал в пропасть камушки.

– А что все торчат по домам, а?

Оборотень передёрнул плечами.

– Мы не любим холод. Кроме того, мы проводим много времени в размышлениях.

– А девчонки?

– Полагаю, спят. Вчерашний переход был трудным, и такой же нам предстоит завтра. Сегодняшний день решено провести здесь, так мы прибудем на встречу со вторым караваном невест как раз вовремя. И с этим караваном ты отправишься обратно в человеческие земли.

Джим вдруг вспомнил, что вообще-то хотел поскорее от мрачной компании избавиться.

Я и хочу. Хочу. Вот ещё чуть побольше об этих странных местах и созданиях узнаю, а потом уйду.

– Ах, да, южные долины тоже обязались вам «заплатить».

– Ты всё ещё осуждаешь нас? Мы не гордимся совершённым. Всё, что мы сделали, является жизненной необходимостью.

Джим почесал в затылке.

– Ну, единственное, что я о вас раньше слышал – вы заслужили уважение всех, кто видел вас в деле. Тебе сколько лет? Ты сам сражался? Тебе приходилось убивать? В смысле, кого-то кроме козло…

Оборотень быстро перебил его.

– Я понял. Да, я принимал участие в сражениях, и нет, мы не убиваем. У нас есть травмирующее, но не смертельное оружие, есть техники, позволяющие лишать противников сознания.

Джим чуть разочарованно хмыкнул.

– А я думал, звери – ваша «боевая форма». Как вы вообще это объединяете? Занудство с дикостью? Кашу на завтрак и бифштекс с кровью на ужин?

Оборотень чопорно отозвался:

– Мы не «объединяем». Мы боремся с нашей звериной природой, как только возможно.

– А мне нравится твоя звериная природа. И я твоему коту нравлюсь.

– Разговоры о… нём недопустимы. Наша иная ипостась – наш позор и проклятие.

– Слушай, может, я чего не понимаю, но точно знаю, что себя надо принимать, как есть. Иначе рехнуться можно. Ты оборотень. Ну и что такого.

– Я прошу тебя прекратить произносить это.

– Что «это»? «Оборотень»? Даже и не подумаю. Потому что это ты и есть. Оборотень.

И тут взбешённый оборотень ухватил Джима за ворот, почти подняв в воздух. В его глазах читалась ярость раненого зверя.

Ого, как я его достал!

Джим вывернулся было, но Всадник поймал его в какой-то незнакомый борцовский захват. У Джима с шестнадцати не было ни уроков воинских искусств, ни возможности толком попрактиковаться. Так что вместо того, чтобы обозлиться, он выдохнул:

– Покажи!

И легко хлопнул оборотня по руке.

– Давай же, ещё раз!

Оборотень ещё несколько секунд удерживал Джима, а потом резко отпустил его, почти откинув от себя. Дыхание он восстанавливал несколько минут, но когда поднял на Джима глаза – был внешне снова бесстрастен.

– Я могу показать тебе этот приём, но не уверен, что ты сможешь его освоить.

– А ты проверь.

…

…

Увы, боевое искусство оборотней и в самом деле оказалось для Джима почти бесполезным, он практически ни один приём не способен был применить достаточно эффективно. Он мог повторить все движения, но результата это не приносило.

– Да что за…!

– Я предупреждал тебя. Воздействие, которое мы оказываем, – не только физическое.

Джим разочарованно вздохнул.

– Ладно. Пошли обратно Всё же, вы, Древние, ну очень странные.

– Мы не являемся одной из некогда населявших эти земли рас, причислять нас к вашим «Древним» неправомерно.

– Но вы старая раса?

– Безусловно, гораздо старше вашей.

– И знаете много того, что мы-люди не знаем. И владеете странными силами.

– Это допустимая формулировка.

– Значит, практически Древние, других слов для вас всё равно нет. Или есть? Сами-то вы себя как называете, раз «оборотни» для вас оскорбление? Просто «Всадники»?

– На вашем языке именование нашего народа прозвучало бы как «вулканцы».

Джим оценивающе взглянул на «вулканца», примеряя слово.

– А что, подходяще. А из какого-такого вулкана вы вылезли, где ваша родина?

Оборотень сделал вид, что вопрос не понял.

– Мы заняли эти земли, потому что они пустуют. Ваш народ считает жизнь здесь слишком опасной. И вы правы. В этих местах встречаются совершенно необъяснимые искажения пространственно-временного континуума.

– …Ты точно Древний.

– Уф.

Они, наконец, добрались до своей хижины и нырнули в неё. Джим подбросил в печь дров. И больше, в общем-то, делать ему было нечего. Так что он наседал на оборотня и наседал, пока тот не расщедрился на краткий рассказ:

– Как я уже сказал, мы пришли сюда издалека. Там, откуда мы родом, произошла ужасающая катастрофа. Наш народ почти полностью погиб. Мы наладим… воспроизводство населения, найдём себе новый дом. Но для этого прямо сейчас нам необходимо, чтобы одно поколение выжило. Мы нуждаемся в людях для этого.

– Да для чего «для этого»-то?

Оборотень молчал долго, а потом заговорил, тихо, с ложной невыразительностью:

– Иногда только супружеская связь может вернуть нас в человеческое обличье. В противном случае наша звериная природа окончательно берёт верх над нами. Те, кого некому будет остановить, не вернутся из этих гор, останутся дикими зверями. Раз в семь лет это становится невозможно контролировать. Тогда нас могут удержать только супружеские узы. Не помогут ни ритуальные практики, ни медикаменты. Спариться или навсегда стать бешеным от ярости зверем.

– Скажи мне, что вы спариваетесь в двуногом состоянии.

– …Да.

– Славься, Пламя! И смысл, значит, не в детях. И взаимопритяжение мужчин и женщин тоже не столь важно. Так почему всё-таки вы не назаключаете таких союзов друг с другом? Зачем вам люди, раз вы нас ни в грош не ставите?

Оборотня снова перекосило в неодобрительной гримасе.

– Затем, что лишь очень немногие из выживших представителей моего народа – женщины. Мужчины же нашей расы не могут _удержать_ друг друга. Дело не в том, что такой союз возможен лишь с женщиной, это не так. Связь разумов важнее физической связи и позволит принять партнёра любого пола. Но если оба мужчины будут принадлежать к нашей расе, безумие одного может спровоцировать безумие другого, и в результате погибнут оба.

Внезапно Джима поразила очень, очень неприятная мысль.

– Постой. Ты же теперь останешься без невесты. Без пары. Из-за меня. А то, что ты вчера превратился, это… плохой признак, да?

Оборотень отвёл глаза.

– Я не знаю. И я не считаю возможным обсуждать это.

– А я – считаю.

Шесть лет в монастыре Джим разнообразил, как мог. Он успел открыть для себя особое удовольствие, которое один парень после длительного воздержания мог подарить другому. И пусть оборотень говорил о том, что для них пол человека-супруга не имеет особого значения, от Джима он почти шарахался. Не похоже было, что его «почти супруг»-оборотень подобным полезным опытом обладал.

Так что Джим взял инициативу на себя.

– Если… если тебе нужно с кем-то переспать – я готов.

Оборотень посмотрел на него шокировано.

– Подобные отношения не представляют для нас интереса, иначе как в наше Время.

– То есть, ты сейчас не можешь?

– Я не испытываю непреодолимой потребности.

– Но сам толком не знаешь, поможет это тебе больше не превращаться, или нет. Ну так давай проверим. Насколько я понимаю, завтра нам снова в горы, и следующую ночь проводить неведомо где под кустом у костра. Раздевайся.

Оборотень отвёл руку Джима с силой и…

…злостью?

Он смотрел на Джима оскорблено, с обидой куда более сильной, чем предложение того заслуживало.

Инстинкт самосохранения у Джима был не слишком сильный, а вот интуиция отменная. Так что он мгновенно выпустил оборотня.

– Стоп. Стоп. Что я такого сказал? Я в самом деле не понимаю, ясно? На меня даже в монастыре так не смотрели, когда два раза отшили, а ты у нас, вроде, не монах? Ты сказал, что мужчина или женщина – тебе вообще всё равно. Сказал, что это может тебе помочь. Так в чём дело?

Оборотень помолчал, а потом вдруг Джима изрядно удивил.

– Я приношу извинения. Я осознаю, что ты выразил готовность помочь мне. Мою недопустимо острую реакцию спровоцировало понимание того, что Связь ничего не значит для тебя, кроме своеобразной «страховки», гарантии безопасности для тебя и для меня. Такое отношение к самому важному, что может связывать двух представителей моего вида, показалось мне недопустимым и… оскорбительным. Я не могу участвовать в этом.

Джим выдохнул.

– Ладно. Посмотрим на всё иначе. Забудем про эту вашу «связь» вообще. Хочешь знать, что я о тебе думаю? Я думаю, что ты временами бесишь меня, но вообще… ты мне нравишься. Я хотел бы лечь сейчас рядом с тобой. Без одежды. Хотел бы почувствовать, такой ли ты сильный, как кажется. Хотел бы пробиться через эти твои невидимые доспехи, чтобы коснуться _тебя_. А там посмотрим, как пойдёт.

Джим протянул руку, осторожно, и коснулся волос оборотня, как тогда, раньше – меха его кошачьей ипостаси. И оборотень не отдёрнулся от него. Широко раскрытыми тёмными глазами он всматривался в Джима.

– Я… знаю тебя, твоё касание. Как это возможно?

– Э-э-э, ну-у, когда ты принёс мне тот дохлый «подарочек», я как бы… гладил тебя.

Оборотень мгновенно залился краской. Зелёной, что делало его «румянец» похожим на последнюю стадию какой-то смертельной болезни.

– Он не спал? И он… позволил тебе..?

– Да я всего-то за ухом почесал, большое дело.

– За… ухом?

Джим подавил желание как следует оборотня встряхнуть, чтобы вывести из ступора.

– Эй? Да в чём дело? Ну извини, если нельзя было. Но ты... другой ты, он мне позволил.

Вулканец широко раскрыл глаза, неверяще качая головой.

– Принёс тебе… и позволил… Он… принял тебя. Я принял тебя.

Джим хмыкнул.

И всё таки не «он». «Я».

– И что это значит?

Оборотень поднял на Джима глаза.

– Что мой Зверь слушает тебя. Это совершенно необычно. Ты выбрал мой плащ не случайно. Мы связаны. Я не хотел замечать очевидного.

Джим вдруг снова почувствовал в происходящем преинтересную возможность. Он в самом деле _нравился_ оборотню. И тот ему нравился тоже.

Так что Джим с деланной небрежностью добавил:

– И я благородно не стал чесать тебе-коту пузо, хотя, думаю, ты был бы не против.

– Я… Я не…

– Ты ведь и сейчас не против, верно?

Джим продолжал гладить оборотня по волосам, как кота раньше, перебирая гладкие чёрные пряди.

– Слушай, ты не спрашивал, так я и не говорил. Меня зовут Джим. Звали бы «лорд Кирк», но так теперь зовут моего дядю. Которому я это ещё припомню. А у тебя имя есть?

Оборотень изображал каменное изваяние, игнорируя прикосновения Джима. Отозвался он лишь одним словом:

– Разумеется.

Имя твоё я, значит, знать недостоин. Ну, это мы ещё посмотрим.

Джим расстёгивал оборотню ворот длинной рубахи, а Древний всё не поднимал взгляд.

– Сниму?

Оборотень не ответил. Джим беспечно решил, что это «да», и потянул мягкую ткань вниз, стряхивая на пол.

Он уже видел Всадника обнажённым, но в тот момент желания к продрогшему страдальцу не испытывал. Сейчас же… Джим хотел к оборотню прикоснуться. Вулканец до странности возбуждал его: худой, с выступающими рёбрами и при этом такими сильными руками.

Джим провёл ладонью по тёплому боку оборотня и ощутил, как сердце под его рукой забилось чаще.

Это у него там сердце? Не. Человек.

Лишь когда Джим скользнул ладонью ниже, следуя дорожке тёмных волос на впалом животе, оборотень наконец перехватил его руку. Джим послушно остановил ладонь в районе выпуклости на штанах и почувствовал, что на самом деле Всадник был совсем, совсем не против его действий.

– Знаешь, ты маскируешь это не так хорошо, как тебе воображается.

Оборотень отозвался напряжённо, почти с раздражением:

– Я всё ещё нахожусь под воздействием превращения. Тебе не следует провоцировать меня, если ты не хочешь, чтобы…

– Если ты не понял первые два раза, я и ещё повторю: я хочу.

Джим не стал дожидаться, пока к оборотню вернётся дар речи. Он просто надавил ему на шею, заставив чуть нагнуться, и попытался поцеловать. Всадник умудрился уклониться, но, видимо, инстинктивно – совсем он Джима не оттолкнул, не отстранился.

Джим рассмеялся:

– Ты ведь тоже хочешь.

Он снова настойчиво потянул оборотня на себя.

Желание Всадника стало для Джима вполне очевидным. Пусть выражение лица вулканца было непроницаемо, но сердце билось как сумасшедшее. Вот только раздеваться оборотень не спешил. Казалось, что всё его тело тянется к Джиму, но разум… разум просто боится. Всадник понимал, чего Джим хочет, но, похоже, не понимал, чего хочет сам, к чему готов.

Ладно, сейчас разберёмся.

Неблагодарным Джим никогда не был.

Он избавил меня от неслабых проблем. Если я смогу дать ему что-то взамен…

Пришлось брать инициативу в свои руки.

Снимая с оборотня штаны, Джим опустился на колени. Вид с этого ракурса открывался отличный.

Ох, чтоб меня!

Джим сглотнул.

– Помнишь, я тебе говорил, что ты-зверюга производишь впечатление? Ты и так производишь.

И Джим с лёгкостью признался себе, что это тянущее чувство внизу живота было ему знакомо – возбуждение, предвкушение. Член оборотня был до завидного великолепен. Зеленоватый оттенок Джима только заводил.

Оборотень зыркнул на свой член шокировано, будто не ожидал от него подобного предательства. Сжал губы так, что они побелели, а потом, наконец, выговорил:

– Мы не можем…

– Можем. Какие-нибудь _убедительные_ причины отказаться у тебя есть? Нет? Ну и отлично.

Оборотень ощущался горячим, но для него самого в хижине было, видимо, холодновато, особенно теперь, когда он снова оказался полностью обнажён.

Ничего, согреем.

Джим, не поднимаясь с колен, мазнул рукой по животу оборотня, тёмные волоски пощекотали ладонь. А потом положил ладонь на его член и медленно провёл вверх и вниз, согрел рукой мошонку, чуть помассировал. И поднял глаза. Оборотень молча смотрел на него. Но Джиму и не нужны были слова, хватало этого взгляда. Пусть ненадолго, но его бесстрастный Древний потерял свою сдержанность.

Так и продолжим.

Джим согрел этот роскошный крупный член дыханием, большим пальцем дразня задел головку и снова поднял глаза.

Ну?!

И оборотень сдался, признаваясь:

– Да. Я желаю тебя тоже. Так, как не желал никогда и никого.

– Так почему отшивал?

– Я не понимаю твоих побуждений.

– О, самые корыстные, я же столько могу получить. Например, роскошный вонючий бифштекс на завтрак.

Оборотень остановил Джима, прижав к губам человека ладонь. Опрометчиво с его стороны. Джим лизнул его пальцы, втянул в рот их кончики, посасывая. Оборотень отдёрнул руку.

Джим решил, что знает отличный способ доказать свою бескорыстность. Он положил ладони оборотню на ягодицы и коснулся губами его члена, чуть сжал рукой потяжелевшие яички. А потом накрыл член губами, направил в горло и ободряюще шлёпнул оборотня по ягодицам.

…

Сначала Джиму пришлось потрудиться самому, но очень скоро оборотень понял, что вообще-то процесс может контролировать. Джим позволил ему, принимая глубоко, как мог. И вдруг осознал, что ему нравится не ощущение этой странной власти над «колдуном», а само то, как оборотень на него реагирует. Как судорожно движется, как сглатывает и отворачивается, как сжимает кулаки. Оборотень тонул в непривычных ощущениях, нарастающее удовольствие подрывало его контроль. И это позволило Джиму увидеть Всадника совсем другим. Оборотень чуть раздвинул ноги, его рука легла Джиму на взъерошенный затылок, властно. Эта властность Джима завела, раззадорила. Он ухмыльнулся и скользнул пальцами оборотню между ягодиц, нащупывая…

Есть!

Джим вставил палец лишь на фалангу, но оборотень тут же широко распахнул глаза, кончая ему в рот. Джим проглотил всё и даже умудрился не подавиться.

Вулканец ухватил его за плечи и дёрнул вверх. Они снова смотрели глаза в глаза. Только по тому, как раздувались ноздри оборотня, можно было заметить, какой шквал эмоций он сдерживал.

– Это неразумно.

– Это и не должно быть. Приятно было, да? Вот видишь, можешь себе это позволить, и никакого превращения, кот как спал, так и спит. Кстати, интересно, когда спишь ты, а он гуляет, может он найти себе в горах симпатичную самочку и…

Оборотень привычно Джиму позеленел.

Джима и самого потряхивало от возбуждения. Обманчиво равнодушно он осведомился:

– Что, тебя кто-то ждёт там, снаружи? Какие-нибудь ваши колдовские дела есть?

Оборотень сглотнул и выглядел так, будто рад был бы солгать, если б мог.

– Нет. Никто не ожидает моего присутствия. У меня нет никаких срочных обязанностей, а наш отъезд назначен на завтра.

Джим плотоядно ухмыльнулся.

– Отлично.

Оборотень всё ещё смотрел на него недоверчиво, изучающе. И Джим представил ему единственное доказательство, какое пришло в голову. Он широко улыбнулся и начал раздеваться, без всякого стыда, слишком сильно было желание.

Джим разоблачился – медленно, напоказ и поймал совершенно больной взгляд оборотня.

Я просто отлично умею убеждать.

Остроухий был будто одурманен. Джим успокоил его, как умел:

– Никаких ритуалов, никаких обязательств. Просто разделим постель.

Джим шагнул вперёд и прижался к оборотню. Тело вулканца было жёстким: едва смягчённая плотью грудная клетка, твёрдый горячий живот. Член оборотня упирался в Джима намекающе. Джим взял его в руку и почувствовал, как тот снова тяжелеет.

Джим ткнулся носом вулканцу за ухо, вдыхая запах.

И нагревшиеся на солнце скалы, и выгоревшая трава, и песок. И что-то вроде мускуса, что-то звериное.

– Ты пахнешь им. Твоим котом.

Джим коснулся уха оборотня и потёр пальцами острый кончик. Щёки Всадника позеленели пуще прежнего, он загнанно дышал, а в глазах горело желание: дикое, яростное.

Как он сдерживается? И зачем?

Что-то в характере или воспитании оборотня заставляло его противиться собственным желаниям. Но и его воля имела предел. Вулканец нерешительно положил руки Джиму на плечи. Джим вздохнул в притворном отчаянии, ухватил руки оборотня и повёл их вниз по своему телу, остановив на заднице. Джим потёрся о вулканца бесстыдно и тоже ухватил его за ягодицы, прижимая крепче.

Похоже, это вполне убедило оборотня в том, что Джим настроен серьёзно. И он дрогнул, ответно притягивая Джима к себе. Джим откинул голову назад, подставляя шею, и вдруг подумал, что звери делают так же, когда вверяют себя воле более сильного.

А, пошло оно всё. На час можно и ввериться.

Возбуждение перешло почти в боль.

Когда же я в последний раз…? Месяца два назад. В монастырь привезли припасы, слуги устроили попойку, и мы с младшим возчиком…

Вот только в тот раз Джим был сверху. Сейчас же… Джим почувствовал, как заалели его щёки, но всё же умудрился выговорить:

– Я соврал. Я не рядом с тобой хочу лечь, а… под тебя, если ты понимаешь, о чём я.

Оборотень невольно оглянулся на смятую разворошенную постель, а затем снова уставился на Джима. Его зрачки почти полностью поглотили радужку. Оборотень замер, будто не знал, что ему делать дальше.

– Проклятье! Ты вообще ничего в этом не смыслишь что ли?

– Мои знания вполне достаточны.

Оборотень властным движением заставил Джима упасть животом на одеяло, но всё ещё медлил над ним. Он положил свою горячую ладонь Джиму между лопаток и тихо спросил:

– Почему ты… отдаёшься?

Джим порадовался, что смотрел сейчас в подушку.

– Не всегда. Никогда почти. Но с тобой… я понял, что это будет офигительно, ещё когда ты в первый раз меня в палатку запихивал. Ты такой…

Джим не мог сейчас собраться с мыслями достаточно, чтобы сформулировать, что именно чувствовал. Так что он решил разобраться на практике и широко развёл ноги.

– Давай.

Похоже, дошло даже до оборотня.

– Ты хочешь проникновения сейчас?

Джим сглотнул.

– У тебя… ничего так размерчик. Смазку какую-нибудь найди.

Вулканец непонимающе медлил. Джим удержался от грязной брани, но с трудом.

– Ну, что-нибудь для скольжения, какое-нибудь масло.

Оборотень порылся в седельных сумках и достал тёмный флакон. Он обернулся, сжимая несчастный флакон так, что в том что-то хрустнуло.

Джим подозрительно поинтересовался:

– Что это за штука?

– Наши организмы не приспособлены к морозам, которые бывают в этих горах. Это защита для кожи.

– На жировой основе? Годится.

Джим выгнул спину, приподнимаясь. Горячие руки оборотня сжали его задницу, раздвигая ягодицы.

Вулканец несмело скользнул пальцем внутрь. Было больно, но желание заглушало всё. Джим шумно выдохнул.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: