АНТИГИТЛЕРОВСКАЯ КОАЛИЦИЯ – ИЛИ НОВАЯ АНТАНТА?

А вот еще одна любопытная загадка – почему Гитлер, захватив почти всю Европу, не тронул Швейцарию и Швецию? Из-за их нейтралитета? Бросьте. Фюрера подобные соображения никогда не смущали. Дания, Норвегия тоже были нейтральными, но подверглись “превентивной” оккупации, чтобы их не заняли англичане. Впрочем, и у англичан проектов утвердиться в Швеции, в отличие от Норвегии, почему-то никогда не возникало, хотя это могло пресечь подвоз жизнено-важной для немцев руды. Нет, тут как-то взаимно согласились – не трогать. И Швейцария тоже оказалась для фюрера неким “табу”.

В результате в воюющей Европе остались два нейтральных “острова”. Один – с портами, через которые в Германию шли поставки из других стран. Второй – с банками. Допустим, в Базеле, в нескольких сотнях метров от немецкой границы успешно работало “Бюро международных расчетов”. Британские, французские, германские солдаты могли погибать, убивать друг друга, а банки их стран преспокойно осуществляли взаимные расчеты в мирном швейцарском городке. Тихо, взрывы бомб не мешают и не отвлекают клерков от размеренного, кропотливого труда.

Да еще бы Гитлер стал покушаться на Швейцарию, если при нем по-прежнему действовал “кружок Кепплера” из крупнейших банкиров и промышленников. А о том, какое влияние он имел, откровенно высказался фон Шредер, назвавший себя и своих коллег “вторым правительством Германии”. Впрочем, и в “первом” правительстве у них было все схвачено. И если, например, осторожный Шахт с началом войны начал помаленьку отодвигаться от правящей верхушки Рейха, то вместо него стал возвышаться Альберт Шпеер – молодой талантливый архитектор и… родственник американских банкиров Шпееров. Он сумел вдруг завоевать личную дружбу Гитлера, был назначен министром вооружений и боеприпасов, вошел в центральный комитет по планированию, а фактически стал экономическим диктатором Германии.

Нейтральные Швейцария и Швеция были не только “окнами” для связи с внешним миром. Они стали и центрами закулисной дипломатии, деятельности разведок. Причем обратим внимание – это были те же самые два государства, через которые в Первую мировую осуществлялись подрывные действия против России. Случайное ли совпадение? Ну а для Америка сперва вела дела с немцами даже и без швейцарского посредничества. С началом Второй мировой она объявила нейтралитет, но при этом ввела во внешней торговле принцип “плати наличными” – что позволяло торговать с обеими сторонами, предоставляя им “равные возможности”. И только в декабре 1940 г., после того, как США откачали у “дружественной” Англии золотовалютные запасы (4,5 млрд. долл. наличными и 335 млн. в американских акциях) [66, 193], Рузвельт ввел закон о ленд-лизе (вооружение и военная техника предоставлялись как бы в долг, а после войны подлежали возврату).

С момента нападения Гитлера на СССР международная ситуация резко переменилась. Уже 22 июня Черчилль заявил о том, что он был и остается принципиальным противником коммунизма, но сейчас это отходит на второй план, и все, кто воюет против Германии – друзья Англии. 24 июня о поддержке советского народа заявил Рузвельт. В Москву поехали представители британского премьера и американского президента. Правда, в основном для того, чтобы разузнать, долго ли продержатся русские. Никакой реальной помощью на первых порах даже не пахло. Просьбы Сталина об открытии второго фронта в Европе или хотя бы о присылке британских войск в Мурманск и Архангельск обходились молчанием. Единственной совместной операцией с англичанами стала оккупация Ирана, что отрезвило Турцию, склонявшуюся примкнуть к немцам. Тут интерес был взаимным – для СССР требовалось обезопасить Закавказье, для британцев – свои владения на Ближнем Востоке.

Только с августа 1941 г. стали заключаться и соглашения о поставках в Советский Союз вооружения, продовольствия, стратегического сырья. Но изначально эти поставки были далеко не бесплатными. Оговаривались суммы кредитов, годовые проценты, а оплата предусматривалась по клирингу – взаимным безналичным расчетам за “встречные” товары. Но какие товары мог поставлять СССР в условиях войны, эвакуации промышленности, разрушения сельского хозяйства? Естественно, золото, драгоценности. В сентябре 1941 г. после одного из заседений американского правительства Г. Икес записал: “Зашел разговор о золотых запасах, которые могут иметь русские... Мы, по-видимому, стремимся к тому, чтобы они передали нам все свое золото в погашение за поставки товаров, пока оно не будет исчерпано. С этого момента мы применим к России закон о ленд-лизе”.

В то, что СССР устоит, на Западе не верили. Но было важно, чтобы он продержался подольше, посильнее измотал немцев. Особенно заинтересованной в этом была Англия, ей Гитлер угрожал непосредственно. Поэтому с сентября она изменила условия поставок, ввела условия, аналогичные ленд-лизу. Но Рузвельт включил Советский Союз в число стран, подлежащих ленд-лизу, лишь в ноябре 1941 г. И до конца года такие бесплатные грузы, отправленные в Россию, составили лишь 0,1% от общего количества американских поставок [115]. Остальное оплачивалось золотом – тем золотом, за которое гробились в это время заключенные на Колыме. Но американских бизнесменов подобные “мелочи”, естественно, не интересовали.

Однако в декабре ситуация опять изменилась. Германия и Япония, хоть и считались союзниками, предпочитали руководствоваться собственными интересами. И если летом 1941 г. немецкие дипломаты намекали, что японцам воевать с Советским Союзом не нужно, Германия сама справится (зачем с кем-то делиться?), то к концу года в связи с трудностями и потерями стали высказывать пожелания, чтобы и Япония “внесла свою лепту в победу”. Но в Токио считали иначе. На юге лежали богатые владения разгромленных Франции, Голландии, занятой обороной собственных островов Англии, там были продовольствие, сырье, необходимая японцам нефть. А на севере ждали еще боеспособные советские войска и Сибирь с колоссальными, но еще не освоенными ресурсами. Если увязнуть там, южные колонии хапнут немцы или американцы. Ну а когда СССР рухнет, то и Сибирь никуда не денется.

Однако при наступлении на юг было неизбежным столкновение с США. И представлялось выгоднее ударить первыми, сразу подорвать их военно-морскую мощь, чтобы не мешали дальнейшим действиям. Знали ли об этих планах в Вашингтоне? Да, знали. Америка и Англия к этому времени получили уникальную систему декодирования шифровок, могли читать и немецкие, и японские сверхсекретные радиограммы. Их тексты ложились на стол президента США даже раньше, чем их читали в японском посольстве. Не дремали и разведки. Но вплоть до нападения на Перл-Харбор шли поставки в Японию американской нефти! И только благодаря этим поставкам бедная ресурсами страна смогла создать стратегический резерв топлива, чтобы нанести удар по самим Соединенным Штатам! А потом захватить голландские нефтеразработки в Индонезии, после чего можно было продолжать войну уже самостоятельно.

Политика “пацифизма”? Да уж какой пацифизм. Прекрати поставки – и война не состоялась бы. Исследователи неопровержимо доказали, что Рузвельт знал и о подготовке нападения на Пирл-Харбор [166]. Но личный состав главной военно-морской базы США не был предупрежден, не изготовился к обороне… Неужели президент тоже хотел “не поддаваться на провокации”? Нет, тут сказались другие факторы.

Дело в том, что для установления “нового мирового порядка” требовалось разрушение “старого” – базирующегося на колониальной системе. Американскую “закулису” вполне устраивал японский удар на юг, подрывающий колониальное могущество европейских держав. Ну а кроме того, чтобы внедрять этот “новый порядок”, Америке самой требовалось вступить в войну. Однако для Рузвельта это оказалось чрезвычайно затруднительно. Когда его политика “Нового курса” обернулась для американского народа новыми бедствиями и новым разорением, в США возникло сильное недовольство. На выборах 1936 г. шансы Рузвельта сохранить свой пост резко упали. Но его советник, Бернард Барух, возглавлявший предвыборную борьбу, сыграл на том, что обстановка в Европе и на Дальнем Востоке уже накалялась. И повел кампанию под антивоенными лозунгами!

Рузвельт заявлял: “Пока я остаюсь президентом, я могу гарантировать американским матерям, что их дети ни в коем случае не будут посланы ни на какую войну, ведущуюся за пределами США”. Сразу после своего переизбрания он провел закон о нейтралитете, согласно коему в конфликтах между нейтральными державами Соединенные Штаты не могли посылать свои войска на подмогу союзникам… Словом, американцев надули по тому же сценарию, как в 1916 г., когда банкиры обеспечили победу своему ставленнику под лозунгом “Вильсон уберег Америку от войны”. Но ведь как раз из-за этого политика Вильсона потерпела крах – ему поставили в вину “ненужное” вмешательство в чужую драку.

Современные исследователи уже доказали, что Рузвельт допустил удар по Пирл-Харбору преднамеренно. Мало того, этот удар был преднамеренно спровоцирован. И подготовкой к этому занимался все тот же Барух. По его инициативе в Калифорнии в конце 1930-х была даже проведена военно-морская игра под кодовым названием “14” - в ней моделировалось нападение японцев на Пирл-Харбор. Результаты были строжайше засекречены, их не довели даже до заместителей министра обороны. А командующий Тихоокеанским флотом адмирал Ричардсон, который засыпал Вашингтон докладами об опасности нападения на Пирл-Харбор и необходимости усиления обороны, был в 1940 г. без объяснения причин снят с должности.

Различные ведомства США, подконтрольные Баруху, все сильнее злили японцев, заведомо оскорбляли их. Объявляли торговое эмбарго, арестовывали счета японских фирм и частных лиц. Рузвельт в весьма обидной и вызывающей форме отказал в приеме послу Японии, заставив его прождать в приемной 20 часов (но при этом, несмотря ни на какие эмбарго и оскорбления японцам шли поставки американской нефти!) Результат известен. Пирл-Харбор подвергся разгрому. Погибло 2 тыс. человек, легли на дно линкоры и крейсера. После этого ни у кого не осталось сомнений, “нужна” ли война – на Америку напали, подло, “неспровоцированно”. Хотя можно добавить еще один известный факт. В Пирл-Харборе были потоплены только старые корабли. А авианосцы “по случайности” накануне ушли из Пирл-Харбора. И других новейших кораблей в момент удара на базе не оказалось. Они и стали главным оружием в начавшихся океанских сражениях. А “заодно” с Японией была объявлена война и Германии. В таких условиях про закон о нейтралитете и предвыборные обещания уже никто не вспомнил…

Для Советского Союза это принесло определенную пользу. США и Англия пообещали открыть второй фронт в 1942 г., увеличили поставки по ленд-лизу. Но одновременно Америка начала осуществлять меры по установлению своего “мирового порядка”. Аналогично прежнему “планом Хауса”, стратегическим партнером была выбрана Англия. И уже в августе 1941 г. эти страны без СССР приняли Атлантическую хартию, претендуя на роль верховных арбитров при последующем переделе мира. Хартия не признавала территориальных изменения, случившихся во время войны (в том числе, под нее попадали советские приобретения 1939-1940 гг) [161].

А вступление США в войну дало возможность Рузвельту провозгласить создание новой системы – Объединенных Наций. Возникла вторая заготовка “мирового правительства”, которому предстояло сменить вильсоновскую Лигу Наций. Причем и Советскому Союзу пришлось за помощь по ленд-лизу 1 апреля 1942 г. заплатить вступлением в состав Объединенных Наций. Таким образом Россию втягивали в подготовляемый “мировой порядок”.

Что же касается самих поставок, то они, конечно, сыграли важную роль в войне. Неужели в напряженнейшей схватке что-то могло быть лишним: тушенка, студебеккеры, алюминий? Но и переоценивать их, как делается в западной литературе, не следует. Прислушаемся к мнению даже не советского, а британского компетентного лица, министра в кабинете Черчилля Эрнеста Бевина: “Вся помощь, которую мы были в состоянии оказать, была незначительной по сравнению с громадными усилиями советских людей” [115].

Разумеется, поставки не могли “компенсировать” русскую кровь, льющуюся на фронтах. И цифры их составляют лишь 4% вооружения и техники, произведенной самим Советским Союзом [94, 115]. Не говоря уж о том, что импортные танки, работавшие на бензине, горели, как факелы, британские “харрикейны” были очень слабо вооружены, а американские “аэрокобры” легко срывались в штопор, из которого не выходили. Но при острой нехватке техники лучше такая, чем ничего… Наконец, зарубежные авторы, в своих рассуждениях о значении ленд-лиза всегда оперируют только суммарными цифрами. А если разложить их по времени, картина получается еще более сомнительной.

Оказывается, что основной поток военных грузов хлынул в СССР с 1943 г.! Когда исход войны был уже ясен, эвакуированная на восток отечественная промышленность восстановила производство. А западным державам требовалось доказать, что и они вносят большой вклад в победу, смягчить недовольство русских по поводу своей пассивности. Но в самый трудный период, в 1941 – 1942 гг, когда и впрямь на счету был каждый танк и самолет, объемы поставок были крайне незначительны. Заявки, представленные Москвой по первому протоколу (октябрь 1941 – июнь 1942 гг) были союзниками уполовинены. А реально отгрузили еще меньше. США, например, выполнили свои обязательства по поставкам танков и самолетов на 30 %, автомашин на 19 % [115]. А ведь выделенные грузы требовалось еще и доставить в СССР! Но в апреле 1942 г., ссылаясь на большие потери конвоя PQ-13, Черчилль высказался за прекращение морских перевозок до полярной ночи – на полгода. Сталин настоял на продолжении поставок, но трагедия конвоя PQ-17 стала аргументом для их приостановки. Хотя в России кипели самые ожесточенные сражения на подступах к Кавказу и Сталинграду…

Тем не менее, в июне 1942 г., когда истек срок первого протокола о поставках, правительства США и Англии значительно урезали их объем. Предлогом стало их обязательство открыть второй фронт. Дескать, вооружение и техника нужны собственным армиям. Однако на самом деле в 1942 г. второй фронт никто не думал и не планировал открывать. Еще зимой 1941/42 гг Черчилль составил меморандум для начальников штабов, где прямо указывал: “Главным фактором в ходе войны в настоящее время являются поражения и потери Гитлера в России… Ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не должны принимать никакого участия в этих событиях, за исключением того, что мы обязаны с пунктуальной точностью обеспечить поставки снабжения, которые мы обещали” [115]. Как было показано, до “пунктуальной точности” тоже было далековато.

Бывший советский посол в Лондоне И.М. Майский, анализируя эти факты, приходил к выводу, что англичане, конечно, не желали поражения России. Но и не хотели ее победы. “Идеальным, с точки зрения Черчилля, было бы если бы и Германия, и СССР вышли из войны сильно потрепанными, обескровленными и на протяжении по крайней мере целого поколения бродили бы на костылях в то время как Англия пришла бы к выигрышу с минимумом потерь и в доброй форме европейского боксера” [101]. А позицию американцев откровенно озвучил бывший посол в Москве А. Гарриман. В 1947 г. в одном из интервью он сказал, что делал в России “важный бизнес” – пусть Советский Союз “разобьет силы Гитлера, и нам не придется самим выполнять эту грязную работу. Рузвельт не хотел допустить, чтобы войска США снова, как в Первой мировой войне, подверглись кровопусканию”.

В общем несмотря на усилия Сталина не допустить того же расклада сил, как в 1914 г., Россия снова очутилась в одном лагере с прежними союзниками по Антанте, и вели они себя столь же неискренне. Точно так же норовили подставить русских, добиться их ослабления. Вместо обещанного второго фронта во Франции Англия и США в ноябре 1942 г. предприняли высадку в Северной Африке. При этом, кстати, в полной мере проявилась рабская психология западноевропейцев. Ожесточенное сопротивление англичанам и американцам оказали не немцы или итальянцы, а французы! Несмотря на порабощение своей родины, на ее грабеж, аресты и казни, они встретили десанты огнем, некоторые отбили. Правительство Петэна и Лаваля заверяло Гитлера в своей верности. Но он церемониться не стал и распорядился о полной оккупации Франции. Мизерными силами – кипела битва под Сталинградом, и на Западе у немцев войск оставалось всего несколько дивизий. Но им, в отличие от союзников, никто не противодействовал. Они заняли так называемую “свободную зону” Франции, две трети страны, без единого выстрела. А французские солдаты и матросы послушно построились и зашагали в германские лагеря военнопленных.

Как известно, второй фронт, невзирая на все клятвенные заверения, не был открыт и в 1943 г. Черчилль объяснял, что союзники еще не готовы к столь масштабной операции, говорил о сильной обороне на Атлантическом побережье, большом количестве германских войск. Но сейчас уже хорошо известно, что эти заявления были ложью, причем заведомой. Британский премьер, как и американский президент, имел в своем распоряжении сверхсекретную систему дешифровки “Энигма”, читал все германские радиограммы, поэтому отлично знал, что оборона во Франции весьма хилая, воинских контингентов мало. Истинная причина задержки второго фронта оставалась той самой, которая излагалась в процитированном выше анализе Майского. Зачем вмешиваться? Пусть Германия и СССР посильнее измочалят друг друга [11].

Но и вообще оставаться в стороне от войны было нельзя. И 10 июля 1943 г., когда главные силы Германии ввязались в сражение на Курской дуге, американцы и англичане произвели высадку в Сицилии. Здесь у них имелась сильная “союзница” – мафия. Муссолини здорово прижал ее в Италии, как раз во время его правления мафиози побежали за океан. Спецслужбы США установили с ними плодотворные контакты, и мафия на Сицилии сыграла роль “пятой колонны”. Итальянские части сдавались, население встречало союзников с распростертыми объятиями. Были установлены и связи с теневыми кругами Италии – банковскими, политическими, масонскими. Высадка англо-американцев в Сицилии дала им повод раздуть недовольство, и вместо организации обороны в Риме произошел переворот. Муссолини арестовали, правителство возглавил маршал Бадольо.

Гитлер, как и следовало ожидать, разгневался, хотел немедленно ударить на Рим. Но… его охладили советники. Доказывали, что ударить-то нечем. Канарис скрыл информацию о тайных переговорах Бадольо с западными державами, уверял, что Италия остается союзницей. Да и итальянские войска занимали участки фронта в России, на Балканах. Если поссориться, то кем их заменить? Но 3 сентября Италия подписала секретное соглашение о перемирии с англичанами и американцами, а 8 сентября объявила о разрыве с Германией. Союзники стали высаживаться на Апеннинском полуострове.

Эта операция, между прочим, выглядит очень некрасиво. Если бы высадка осуществилась на севере полуострова или хотя бы в районе Рима, то находящиеся в Италии 8 дивизий Кессельринга были отрезаны и погибли. В ставке Гитлера это считалось само собой разумеющимся, вечером 8 сентября упомянутые 8 дивизий уже списали как “безвозвратно потерянные” [203]. Кроме того, при высадке на севере силы союзников значительно пополнились бы, вобрав в себя итальянскую армию. Была бы захвачена мощная промышленность Северной Италии, работавшая на Германию. Но… ничего этого не произошло. Несмотря на то, что многие союзные военачальники настаивали на таком варианте действий, высадка началась на самой южной оконечности полуострова.

К 10 сентября, когда это обозначилось, в Берлине вздохнули с чрезвычайным облегчением. А Гитлер приказал Кессельрингу предпринять операцию против изменивших итальянцев. Основная часть апеннинской группировки немцев была занята в боях с союзными десантами, итальянские войска обладали огромным численным преимуществом, они находились на родной земле. Но опять скзалась рабская психология европейцев. Не получив поддержки англичан и американцев, итальянские соединения беспрепятственно позволили малочисленным германским частям оцепить себя, без сопротивления сложили оружие – и зашагали в лагеря военнопленных (откуда ох как многим не суждено было вернуться). Столь же послушно дали себя разоружить и пленить итальянские дивизии в Югославии, Греции, СССР. Кое-как германскому командованию удалось наскрести подкрепления и воссоздать в Италии сплошной фронт.

В чем же была причина столь вопиющего “прокола” союзников? Объяснения Эйзенхауэра, что для высадки на севере не доставал радиус действия истребителей с Сицилии, критики не выдерживают. При подавляющем превосходстве военно-морских и воздушных сил США и Англии это было не столь уж существенным препятствием. В конце концов, можно было воспользоваться итальянскими аэродромами. Разгадка кроется в другом. Именно в том, что при высадке на севере Италия полностью и сразу была бы занята союзниками. Но в таком случае, чтобы восстановить фронт по Альпам, Гитлер двинул бы войска в Швейцарию! Для этого уже была разработана операция “Зильберфукс” (“Серебряная лиса”). Но “мировую закулису” захват Швейцарии с ее банками ничуть не устраивал. Вот и осуществилась операция таким образом, чтобы избежать подобного развития событий.

А как только выяснилось, что фронт в Италии удержался, окружение надавило на фюрера. Доказало, что для Германии выгоднее сохранить Швейцарию нейтральной. Очевидно и сам Гитлер смекнул, что покушение на соседнюю чистенькую республику заденет интересы слишком уж могущественных группировок. И операцию “Зильберфукс” он отменил. Швейцарские банки могли по-прежнему без помех осуществлять “международные расчеты”. А в Италии боевые действия пошли ни шатко ни валко, и союзные войска ползли через весь Апеннинский полуостров более полутора лет… На чьей совести остаются жизни сотен тысяч англичан, американцев, французов, итальянцев, евреев, погибших в затяжных боях и в период германской оккупации Италии, оставляю вопрос открытым.

“Международные расчеты” были действительно не лишними. Вплоть до вступления в войну в США перечислялись прибыли от их германских филиалов, дочерних и совместных предприятий. В этом были задействованы и Рокфеллеры, и Форд, а Кан, напомню, имел значительные вложения в Италии. Но и после декабря 1941 г. связи американских компаний со странами противника отнюдь не прервались. Причем в госдепартаменте об этом хорошо знали. Так, в 1943 г. официальный доклад межминистерского комитета по вопросам связи прямо указывал на нечистые дела “Интернешнл телефон энд телеграф корпорейшн”, на то, что концерн получает хороший “навар” от дочерних структур в странах фашистской оси [10]. Не прекращалась и широкая торговля с немцами через нейтралов. Никаких мер против этого не предпринималось.

И удивляться этому, конечно, не стоит. Так же, как Вильсон с началом войны облагодетельствовал своих теневых покровителей, выдвинув их на высокие и выгодные посты, так поступил и Рузвельт. Барух, как и в прошлую войну, стал фактически экономическим диктатором, получив под контроль американскую промышленность и внешнюю торговлю. Маршалл еще раньше, 1 сентября 1939 г., в день начала Второй мировой, был назначен начальником штаба армии США. А американские Варбурги унаследовали “семейную” традицию своего двоюродного деда Макса Варбурга – заниматься не только банками, но и разведкой. Джеймс Пол Варбург стал заместителем директора Управления военной информации. В военной разведке важные посты заняли и Пол Феликс Варбург, Эрик Варбург.

Делам разведки Рузвельт вообще придавал важное значение, в 1942 г. создал Управление стратегических служб США, будущее ЦРУ. Возглавил его генерал Донован – который успел поучаствовать в российских делах, был американским представителем при штабе Колчака (и немало посодействовал поражению Белого Движения в Сибири). Между прочим, и в британской разведке снова всплыли фигуры, проявившие себя в прежних антироссийских делах. Ранее уже указывалось, что Брюс Локкарт был задействован с интригах вокруг Мюнхенского сговора. А с началом войны “Сикрет интеллидженс сервис” привлекла на службу и Вильяма Вайсмана. Напомню, он после Первой мировой остался в США, был принят в банк “Кун и Лоеб”. Теперь о нем вспомнили. Правда, широких полномочий больше не предоставили, поручили работу по связям с американской разведкой. Ну уж тут ему были все карты в руки – если в спецслужбах США окопались Варбурги и другие его знакомые бынкиры.

В общем, Советскому правительству с такими союзниками пришлось действовать в очень непростой обстановке. Но следует отметить, что и в этом отношении Сталин вел себе совершенно иначе, чем Николай II. Царь старался идти навстречу требованиям западных соратников, считал общие интересы коалиции выше частных. Сам же в случае какой-либо нужды выступал довольно скромным и вежливым просителем. Но приводило это к тому, что союзники откровенно наглели, пытались диктовать свои условия и даже позволяли себе вмешиваться во внутренние дела русских. Сталин в диалоге с Западом держался твердо и независимо, руководствуясь сугубо советскими интересами. Считал союзников должниками СССР, а себя – вправе предъявлять им решительные требования. И это оказывалось гораздо эффективнее. Слушали, соглашались. Даже и не пытались заноситься, а уж тем более лезть в советские внутренние дела. И авторитет России в составе антигитлеровской коалиции был куда выше, чем в составе Антанты.

Впрочем, и среди западных союзников единство было лишь мнимым. Точно так же, как в Первую мировую, США в сговоре с Англией стремились прижать Францию, а Америка при этом тайно “копала” и под Англию. Под предлогом того, что французское правительство пресмыкалось перед Гитлером, выдвигались предложения считать Францию чуть ли не союзницей нацистов, после войны передать под управление Контрольного совета наряду с Германией. Сталин эти проекты порушил. Признав комитет де Голля правительством в изгнании, настоял на том, чтобы считать Францию членом антигитлеровской коалиции. Конечно, настоял не из особой любви к французам. Просто поддержал потенциальных конкурентов американцев и англичан, пытающихся распоряжаться судьбами мира.

А к играм против Англии Рузвельт пытался привлечь и Сталина. Весной 1943 г. прислал к нему своего уполномоченного Дж. Дэвиса, потом сам подкатывался на Тегеранской конференции, закидывая предложения, что после войны Англия будет не в состоянии удержать свою огромную колониальную империю, поэтому США и России стоит поговорить о переделе “сфер влияния” за счет британцев. Сталин оба раза отказался обсуждать этот вопрос. Подобный сговор выглядел слишком уж грязно. Да и Рузвельт вряд ли был откровенным. Усиление СССР в планы США тоже не входило. И американский президент вел какую-то собственную игру – например, чтобы поссорить Москву и Лондон (и тем самым покрепче привязать его к себе).

Тем не менее, из своих партнеров по Большой Тройке Сталин предпочитал Рузвельта. Видел в нем более гибкого, взвешенного политика, с которым легче найти компромисс. Действительности это не соответствовало. Рузвельт был лишь более тонким и хитрым, а его решения жестко определялись установками американской “закулисы”. Но в определенных случаях эти установки совпадали с советскими интересами – хотя имели под собой иные причины. Именно это проявилось в ноябре 1943 г. в Тегеране. Черчилль упорно стоял за то, чтобы и в 1944 г. открыть фронт не во Франции, а на Балканах. Конечно, его план был чисто политическим. Англичане желали захватить под свое влияние Юго-Восток Европы, не уступить его России. А с военной точки зрения союзники, высадившись на Балканском полуострове, ползли бы от одного горного рубежа к другому – так же, как в Италии.

Однако Рузвельт уверенно поддержал Сталина. Потому что усиление позиций Англии в Юго-Восточной Европе было для американских теневых кругов не интересно. Было уже ясно, что СССР даже и без второго фронта в состоянии разгромить Гитлера. А для реаализации планов “нового мирового порядка” требовалось американское “освобождение” и военное присутствие не где-нибудь в балканском захолустье, а в ведущих европейских странах. Во Франции, Германии… И только тогда был окончательно решен вопрос об открытии второго фронта и определен срок – май 1944 г.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: