Глава 11. Эпилог 1-ой части 11 страница

— Идиоты! — кричал отец.

— И-ди-о-ты… — выводил пером Дин, высунув кончик языка от старания.

— Неучи пустоголовые! Вы дискредитируете само производство волшебных палочек! Для кого?! Для кого и зачем, я спрашиваю?! — папа с ветерком пронесся мимо, и мы поежились.

— Дискре-ди… что?

— Дис-кре-ди-ти-ру-ете… — продиктовал я услужливо.

— Ага… спасибо!

Невилл спутал лопатку с палочкой и помешал ею обычное очищающее зелье, что привело к совершенно противоположному эффекту и магическому взрыву. Тем, у кого зелье все же вышло, целый час пришлось поливать им враз почерневшие предметы мебели, посуду, удивленных такими метаморфозами своего внешнего вида жаб, ранее радовавших взгляд сочным зеленым, а заодно — и самих себя. По этой причине практическое занятие плавно переросло в более безопасное — теоретическое, и все немного успокоились, за исключением двух особ — декана Снейпа и сравнявшегося по цвету с жабами Долгопупса. Однако когда отец пробегал мимо в очередной раз и по неосторожности заглянул в мою тетрадь, всевозможные оттенки салатного отобразились и на его лице, после чего родитель враз погрустнел, сморщил нос, словно собрался чихать или плакать, и обреченно поплелся к столу. Да уж, если меня в пример не поставить, то к чему распаляться? Жизнь не удалась и точка! Но он быстро опомнился, вернулся, огрел меня журналом по голове, и уже затем, с чувством выполненного отцовского долга продолжил свое грустное шествие к креслу.

Я, Драко и Рон переглянулись и прыснули, чего себе не мог позволить никто из гриффиндорцев, да и печальный Снейп вызывал у них лишь дикий ужас перед неизвестностью, а не улыбки. Похихикав вдоволь, я еще внимательнее всмотрелся в сидящих неподалеку слизеринцев и задумался. Они смотрели на меня с веселой искоркой в глазах, а те, кто осуждающе кивал головой, все равно еле сдерживали улыбки.

— Профессор Снейп… — робко протянула с первой парты Гермиона, только утром выписанная из лазарета. — Невилл хочет вам сказать, что не услышал вас, а в книге написано мешать палочкой, там… написано… так… Невилл… — пискнула она напоследок до оскомины надоевшее всем имя.

Отец, стоявший к классу спинной, растерянно покрутил головой, будто гадал, и откуда же доносятся эти недостойные звуки, затем резко развернулся и вытаращил глаза на Гермиону, присевшую от испуга даже ниже, чем позволяла высота стула!

Медленно подойдя к парте, он уверенным жестом откинул полу мантии назад, выпрямился и шумно втянул в себя воздух. Я уверен, многие решили, что профессора радует запах испуганного грифиндорца. Ну а затем декан заорал так, что многострадальные жабы замерли, Невилл плюхнулся со скамейки и чуть на заработал инфаркт, а я подавился смешком.

— Пятьдесят баллов с Гриффинодорааа!!!

— За что? — пропищал кто-то смелый с задних рядов.

— За всё… — прошипел отец, прикрыв глаза от удовольствия.

Но только сейчас, лежа в теплой кровати и страдая от воплей ирландца, раскатистого кваканья гадкого Тревора, доносящегося из банки, и нытья Дина, я определился с результатом предстоящего матча уже наверняка, отчего улыбнулся, а вслед за тем и потянулся, обрадовав осипшего Симуса своим пробуждением. Моя улыбка вышла широкой, радостной и доброй. Такой она и была, однако не для всех…

Позавтракав жареными сосисками и восхитительным картофельным пюре, я просто лучился хорошим настроением. Гермиона, заметно более тихая и спокойная после произошедшего с троллем, и все еще немного прихрамывающая, моего настроя не разделяла.

— Ты совсем-совсем не волнуешься?

— Ммм… подай мне жареный тост, пожалуйста!

— Против ловцов всегда грубее играют, Гарри… Ты бы не ел столько! — пришел на помощь Гермионе обеспокоенный Симус. — Потяжелеешь!

— Ага… — согласился я, поливая последнюю сосиску кетчупом и глядя на ирландца, которому кусок в горло не лез.

К одиннадцати часам стадион был забит битком — казалось, здесь собралась вся школа. У многих в руках были бинокли. Трибуны расположены высоко над землей, но, тем не менее, порой с них сложно разглядеть то, что происходит в небе.

Гермиона, Невилл, Симус и поклонник футбольного клуба «Вест Хэм» Дин уселись на самом верхнем ряду. Чтобы сделать приятный сюрприз команде, они развернули огромное знамя. Дин, который умел хорошо рисовать, изобразил на знамени огромного льва, эмблему факультета Гриффиндор. Когда они развернули полотнище, Гермиона что-то прошептала себе под нос, и буквы и рисунок начали переливаться разными цветами.

Драко и Рон сидели на слизеринской трибуне с весьма кислым видом и о чем-то беседовали с родителями Гойла. Особенно усердствовал Рон, он кивал полненькой, но симпатичной и молоденькой маме Грегори, что-то объяснял и улыбался, а ему улыбались в ответ. Женщина протянула им какую-то бумагу, и я понял, что ребят пригласили на ежегодный бал, на котором проводили своеобразный ритуал посвящения в слизеринцы. Проходил он в поместье Гойлов вот уже много лет. И пусть этот ритуал — скорее детская игра, древний обычай аристократов, на глаза навернулись слезы. Им было хорошо, несмотря на пронизывающий холод, а мне — нет!

Матч начался. Уизли носились как угорелые, отбивали бладжеры и подрезали Маркуса Флинта — капитана сборной Слизерина. Охотники пытались забивать квоффлы, что получилось сделать первой Анджелине Джонсон, а Ли Джордан комментировал все происходящее и явно злоупотреблял шуточками в адрес зеленого факультета. Я же летал по полю и делал вид, что высматриваю снитч, нисколько меня не интересовавший. Меня больше волновал счет, который я, выждав некоторое время, и начал править в пользу тех, кто мне больше нравился.

«Акцио бладжер…» — мысленно звал я мяч и он, отбитый Фредом, летел не мимо Кэтти, а врезался в древко её метлы.

«Вингардиум Левиосса…» — продолжал стараться ловец, и метла капитана, а по совместительству и вратаря немного дернулась, и Оливер пропустил мяч в кольцо, чем позволил Слизерину заработать очередные 10 баллов.

«Авис…» — и невесть откуда взявшаяся на такой высоте канарейка пролетала перед носом удивленного Джорджа, от которой тому приходилось отмахиваться, что позволяло бладжеру летать в том направлении, в котором ему вздумается, или же быть отбитым загонщиком Слизерина в направлении охотника Грифиндора. Игроки змеиного факультета — охотник Эдриан Пьюси и вратарь Блетчли — самые ловкие и сильные среди своих игроков, просто смеялись, когда счет вновь оказывался не в пользу противника.

Оглянувшись на трибуны, я нашел взглядом отца и дядю Люциуса, чинно похлопывающих в ладоши — они были довольны и явно догадывались, что к чему. Пока я думал, не «поймать» ли Слизерину еще и снитч, с моей метлой что-то произошло. Еще минуту назад послушная мне и моим желаниям, она просто взбесилась! Её покачивание из стороны в сторону могло дорого мне обойтись — расстояние до земли было огромным. Люди отсюда казались игрушечными и походили на маленьких куколок. Еще секунда и Нимбус сам принялся лететь, не слушаясь хозяина, но лететь красиво и плавно, будто с достоинством! Я взмывал все выше и выше, а перелетев сквозь скопление облаков, увидел снитч, замерший в воздухе. Меня словно кто-то тянул к нему, лишив возможности даже увернуться! Лови или погибни, одним словом. Врезаться на такой скорости пусть и в неподвижный мяч — смертельно опасно. Я заскрежетал зубами от злости.

— Гарри, лови его, лови! — за мной поднялся Фред и кричал что есть силы.

Мне ничего не оставалось, как заорать в ответ, перекрикивая завывание ветра:

— Я стараюсь!

Но от моих стараний ничего не зависело — я летел к снитчу! В тот момент, когда должно было произойти неизбежное столкновение, то есть захват крылатого мяча хоть туловищем, хоть ртом, хоть еще какой частью тела, мою метлу кто-то потянул в другую сторону. Я почувствовал чью-то руку, клянусь Мерлином, настоящую руку! Снитч зашевелился и шарахнулся от меня, а метла прошла всего в нескольких дюймах от него, и хоть я мог дотянуться, делать этого не стал. Только позже, снизившись с виноватой физиономией к остальным, осознал, какую совершил ошибку. Вот теперь кто-то точно поймет, что даже одиннадцатилетние мальчики могут мыслить и выбирать чью-то сторону…

Жадно вглядываясь в лица на стадионе, я силился понять, кто заколдовал снитч и метлу, а кто их расколдовал. И если второе узнать просто, скорее всего, так необдуманно поступил отец, то узнать первое будет намного сложнее, но что важно — нужнее.

Вскоре снитч поймал ловец Слизерина и рефери — мадам Трюк — махнула рукой, останавливая игру. Стадион загудел, и одновременно с нарастанием этого гула я терял жалкие остатки доверия своих однокурсников. Оливер шел к выходу, волоча за собой метлу, за ним не более радостно ковыляли остальные игроки, а Кэтти плакала. Выбежавшие на поле девчонки показывали мне языки и отворачивались, Лаванда и Парвати так вообще сделали вид, что меня нет.

— Он не поймал снитч! — сказала Браун, стоя в полуметре от меня.

— Кто?

— Да жердь эта со шрамом! Дружок змеиный!

— Ааа… — понимающе протянула её подружка и они, взявшись за руки, ушли с поля.

Я только ухмыльнулся им в след — стоит мне немного подрасти, и вы по-другому заговорите! Еще ко мне хотел подойти здоровяк Дерек и «поблагодарить» за такую отвратительную игру всю команду в моем лице, но Пьюси дружелюбно стукнул его открытой ладонью по лбу, торжествующе засмеялся и что-то прошептал на ухо. Вратарь подходить передумал и отвернулся. Отвернулись от меня почти все, исключая отца, слизеринцев и Гермиону, тщательно соблюдавшую неписанный кодекс «спасенных и спасителей».

Уже в коридоре меня нагнал дядя Люциус. Решительное постукивание трости, довольный вид её обладателя, такие знакомые белые волосы и легкая полуулыбка на тонких изогнутых губах — все это вселило в меня уверенность в завтрашнем дне. Ну возненавидят грифиндорцы Гарри Снейпа, ну и что? У них вообще границы между любовью и ненавистью какие-то ненадежные! Чего только мамина смерть стоит!

— Твой отец разрешает тебе провести остаток дня у нас… — он смахнул с черного, расшитого золотом рукава несуществующую пыль, точно смущался своего приглашения. — Разумеется, если исчезновение ловца сразу после игры не разозлит твоих так малоуважаемых мною однокурсников! — и саркастически хмыкнул.

Меня приглашали в Малфой-мэнор безо всякой причины, и это грело мое промерзшее до костей тело.

— Пусть злит!

— Молодец! — подтвердил мои мысли мистер Малфой и мы пошли с ним вместе, рука об руку. Две темные фигуры в длинном коридоре. Одна высокая, красивая, грозная, а другая еще маленькая, некрасивая, но, Мерлин меня побери, тоже сильная!

И в ту же секунду сердце знакомо ёкнуло, я резко остановился и обернулся. Мне в спину, как уже однажды было, пристально смотрела Минерва МакГонагалл. Оглянулся и лорд Малфой, недовольно цокнув языком.

— Она опасна… — сказал он, обращаясь не ко мне, а в пространство.

Я с тревогой заглянул ему в лицо.

— Очень?

— Да нет, ты что! — дядя Люциус встрепенулся, отряхиваясь от наваждения. — Не опаснее нас! — и мы продолжили путь.

Сегодня Гриффиндор проиграл, а я победил. Вкус такой победы напомнил мне спелую ягоду земляники — не сладкую, а с горчинкой, но такую приятную, что хотелось пробовать её вновь и вновь…

Глава 8.

Замок и всю округу занесло толстым слоем снега, он приятно скрипел под ногами учащихся — белый и пушистый. Я согрел себе место на ступеньке и присел, уткнувшись в книгу по чарам, лишь украдкой кидая взгляды на разошедшегося Рона. Тот пытался забить снежками неповоротливого Гойла, увернуться от ответных, посылаемых в него хохочущем Крэббом, и показать Малфою, степенно стоящему возле меня, что он то здесь самый ловкий, только он…

— Ап-чх-и! — в десятый раз чихнул Драко и поплотнее закутался в черную соболевую накидку, из которой и так выглядывал лишь его бледный нос. Ему явно надоело изображать из себя чопорную английскую статую королевской крови, но лепить снежки — недостойное его персоны занятие, и приятель продолжал составлять мне компанию, с грустью завидуя остальным.

— Тебе же скучно со мной, иди к ним… — посоветовал я Драко от всего сердца. Мне не хотелось возиться в снегу, я и так хорошо проводил время, а вот он разрывался на части между радостью и неуместной гордостью.

— Ага… — неосторожно согласился он и немного ссутулился. — То есть нет, не скучно! — взвизгнул приятель несколько громче, чему позволяли приличия. — Малфои не скучают! — и вздернул подбородок, доказывая мне несостоятельность такой догадки.

Позади кто-то возмущенно фыркнул и я обернулся. Ну а Драко отреагировал намного эмоциональнее — замахал обеими руками так, словно черта прочь гнал.

— Иди отсюда, грязнокровка, тебе здесь места нет! Давай, иди-иди. Один шаг, потом другой! Может, и научишься ходить там, где тебе можно ходить… а тут приличные люди собрались!

Грейнджер что есть силы старалась не обращать внимания на оскорбления и даже сжала кулачки.

— Я не к тебе, грубиян! Мы с Гарри должны выучить парное заклинание на завтрашний урок!

— Он со мной выучит, ты отдохни лучше, заучка! Завтра всего один урок! — не унимался Драко, морща нос в присутствии Грейнджер точно так же, как и дядя Люциус в присутствии кого-то, кто гораздо ниже его по социальному статусу.

Гермиона беспомощно посмотрела на меня, надеясь на поддержку, а не получив её, округлила глаза и выпалила:

— Как искать сам знаешь кого, так вместе, а как учить… и вообще! Ты гадкий мальчишка! — она топнула ногой, резко развернулась и обиженно зашагала прочь, громко стуча ботинками об заиндевевший камень.

Драко незамедлительно умостился рядом, подвинув меня с теплого места, оглянулся по сторонам и обеспокоенно зашептал на ухо:

— А кого это вы вместе ищите?!

— Волдеморта…

— А?!

— Ну, того, кому камень нужен. Мы его спасаем!

Приятель свел глаза к переносице, пытаясь переварить столь странную информацию.

— Чего?!

— Камень, не Волдеморта… — я уточнил, чем ускорил процесс переваривания.

Драко пораженно мотнул головой и высказал весьма логичные замечания:

— Он ведь в учительской сейчас сидит! То есть не камень сидит, конечно… — и тут же отпрянул от меня так резко, что даже слегка подпрыгнул, подозрительно сощурился и «догадался». — Ты это… под Империо, да?!

— Ты только Пожирателей на помощь не зови! — смех клокотал где-то внутри меня.

Я слегка снисходительно смотрел на него исподлобья. Ну а что? Чего он такой бестолковый!

— Тьфу, Гарри! Не пугай меня так! — приятель все понял, театрально схватился за сердце и захихикал, запрокинув голову назад. — И бросай тайны скрывать, ясно тебе? — с его макушки слетела большая круглая шапка и покатилась по ступенькам.

Догнав потерю и чуть не скатившись вслед за ней кубарем, а после бережно отряхивая пушистый серый мех замерзшими пальцами, Драко враз растерял всю свою важность. Таким он мне всегда нравится больше — выглядит куда проще и роднее, ведь я еще прекрасно помню металл в его стальных глазах тогда, возле туалета. Незнакомый мне металл!

Много говорить на темы философского камня нам было нельзя — память вещь вполне читаемая, поэтому я улыбнулся, так и не ответив, смахнул с ресниц парочку нахальных снежинок, и продолжил чтение. Но буквы расплывались перед глазами, уступая место картинкам из недавнего прошлого. После возвращения из Малфой-мэнора я успокоился. С помощью обхода этажей замка и посещения всех его закоулков, тети Нарциссы, постоянно прижимающей меня к себе и шепчущей на ухо ласковые слова, убаюкивающей тишины древнего строения, я словно вспомнил, кто же такой Гарри Снейп! Так легко, как в ту минуту, мне давненько не было. Присев от обуревающих меня чувств, я сдавлено засмеялся, вытирая выступившие от смеха слезы.

Миссис Малфой оторвалась от вышивки и вопросительно на меня посмотрела:

— Гарри, что с тобой?! — она привстала от удивления.

— Ни-че-го… — выдавил я из себя и продолжил хихикать, захлебываясь счастьем.

Она ничего не сказала, подумала о чем-то, кивнула и вновь принялась старательно выводить на полотне прекрасные цветы. Стежок за стежком, ниточка к ниточке — и на черной ткани, словно из сырой земли, рождались мои любимые белые тюльпаны. Я подошел к дивану и встал за плечом миссис Малфой, не отрывая глаз от её тонких длинных пальцев и этого чуда. Лепестки оживали, стоило к ним прикоснуться, и трепетали от ветра…

— Подарить? — спросила она.

— Ага!

Ее руки замерли и она резко повернула ко мне свое лицо, а я еле удержался от возгласа восхищения — мама у Драко ну очень красивая, особенно, когда сердится… Огромные голубые глаза смотрели на меня с укором и я приготовился к отповеди за все мои нехорошие поступки в Хогвартсе, но услышал совсем иное:

— Да перестань, Гарри! Всё произошло так, как и должно было быть! Я говорю это тебе, но скоро скажу и своему сыну. Грядут перемены, молодой человек, мы всё вернем... — и добавила уже не таким строгим голосом: — Ты меня понял?

Нарочито громкое шуршание газеты помешало мне ответить, а вернее тот, кто эту газету листал, ответил за меня.

— Да понял он, понял! Может его мать и была гря…

— Люциус! — перебила супруга тетя Нарцисса.

— Но Гарольд не так глуп! — убежденно закончил свою мысль мистер Малфой, тряхнул Пророком и вновь укрылся им от всего мира и нас в частности. — Добби! Проклятое существо! Подогрей этот чай, он уже ледяной! — донеслось из-под газеты спустя секунду.

Добби — грязный и противный домовик. Он всегда ходит пригнувшись — опасается пинка и выражает таким странным образом свое бесконечное уважение к хозяевам. Но вот его маленькие глазки иногда смотрят на тебя так, словно это он хозяин, а мы все — его лютые и весьма гадкие враги! Если верная Хельга тиранит меня и отца своей безграничной любовью, то это подлое тщедушное создание лелеет в себе совсем иные чувства…

Подставив Добби подножку, я хихикнул, довольный тем, что домовику пришлось балансировать на одной ноге, дабы не уронить поднос с фарфоровым чайником, затем попрощался с Малфоями и пошел к камину. Эти часы у потрескивающих поленьев, согревающих замок и меня, я провел с хорошими людьми, и пусть катятся те, кто так не считает!

Перескакивая через ступеньки, улыбаясь направо и налево в ответ на кислые гримасы и полное презрение, я летел, как птица, которую по глупости взяли и освободили, открыв дверцу клетки! Снейп младший больше не должен бояться, что нелюбовь к нему что-то там выдаст. Меня же теперь ненавидят не просто так, а по конкретной причине, и какая жалость, что я не могу их за это расцеловать!

Я проскочил мимо черного, как туча, Вуда. Но тот не сразу осознал, что я мог поступить так непочтительно, а когда осознал, нахмурился еще сильнее и проорал свой вопрос уже в мою так нагло удаляющуюся спину:

— Ты где был?!

— Г-у-у-л-я-л… — выкрикнул я на ходу, улыбаясь, как душевнобольной и даже не думая тормозить.

Но Оливер не сдался и всё же донес до меня две важных новости.

— Тебя МакГонагалл искала! Иди к ней сейчас же! И ты можешь больше не приходить на тренировки, слышишь меня?! — его сердитый бас разнесся по всей школе, испугав не только Гермиону и Симуса, застрявших впереди меня на непослушной лестнице, но и двух боязливых обитателей портретов, моментально скрывшихся за пределами собственных рам.

— Слышу-у-у!

Оливер задумчиво почесал затылок, затем махнул на меня рукой и пробурчал:

— Полоумный ребенок…

Я сошел на нужном мне этаже и собрался идти к Минерве, но вспомнил о незадачливой парочке, поносящей ни в чем не повинную лестницу разными словами. А ведь это близнецы Уизли над ней потрудились, желая заработать по 20 сиклей с каждого, кто захочет пропустить занятие и притом иметь достойное оправдание своему отсутствию и трусости!

— Эй, Симус, тебе помочь? Я позову сейчас дек…

— Нет, не нужно! Ты уже сегодня помог! — поспешно ответил Симус и отвернулся. — Иди куда шел!

Грейнджер была с ним категорически не согласна и попыталась мне заискивающе улыбнуться, но при взгляде на ирландца осеклась и пробормотала:

— Там другие идут уже, нам помогут… — грустно кивнула головой на пустые лестницы и вздохнула. — Ну, или вот-вот придут…

У меня в глазах от злости потемнело, но я взял себя в руки, стараясь не скрежетать зубами слишком громко, и пошел прочь. Как мало, оказывается, нужно сделать, чтобы потерять «истинную» дружбу Финнигана! Не поймать снитч — и всего-то!

Дойдя до кабинета, я поднял руку, приготовившись виновато стучать, но подумав с минуту, передумал. Во первых — кто его знает, как там у неё с легилименцией, а во вторых — да ну её, надоела! Еще с первых недель моего обучения в школе она постоянно выскакивала из самых неожиданных мест и углов, пытаясь привлечь мое внимание к тому, какой же я уникальный!

— Гарри, твое эссе по Заклинаниям очень творческое! Никто бы не додумался сказать «Аллохамора» через букву «у»!

— Где это я… — я тревожно уткнулся в бумагу, услужливо подсунутую мне прямо под нос.

— Ну как же! Вот! — она победно ткнула указательным пальцем в пергамент. — Пятая строчка сверху! Так двери открываются в разы быстрее!

— Ну, вообще-то мы и изучали, как их открывать быстрее… — попытался я воззвать к здравому смыслу декана. Тем более эту проклятую «у» я поставил совсем не в том месте, где, по законам магии она и должна была стоять! Не могу же я постоянно получать одни «Превосходно», в самом деле!

Пока я стоял и думал, что только последний идиот мог специально ошибиться так, чтобы его за это еще и похвалили, вокруг уже собралась толпа. Да она всегда собиралась, когда МакГонагалл меня останавливала! И как ей там не собраться?! То у портрета Розовой дамы неожиданно материализуется, до у отцовского кабинета перед уроком, то в самых дверях Большого Зала, преграждая собой доступ к желанному утреннему чаю и лишая всех возможности не подслушать хвалебные опусы в мою честь! Не знаю, чего она хотела этим добиться, но с каждым её очередным: «Я передам директору как, ты умен — дисциплинирован — трудолюбив!» я ловил на себе все больше и больше взглядов, в которых не было и намека на признание всего вышеперечисленного!

— Эээ… — промычали как-то раз близнецы Уизли, засунув себе два пальца в рот и нагнувшись вперед всем телом.

Нет, до того они терпеливо стояли минут пять, выслушивая, как именно я поразил в самое сердце Минерву Макгнагалл, превратив белую мышь не в какую-то там обычную черную, а в самую что ни на есть настоящую крысу, вылитую копию мерзкой Коросты! К слову, на уроке я просто отвлекся на Пивза, который все никак не мог найти место, с которого точно бы не промахнулся мимо цели, швыряя указку в Невилла. И пока я усердно кивал полтергейсту на это самое место, внося свой посильный вклад в затею, у меня и трансфигурировалась крыса, чтоб её!

— Поразительно, просто поразительно! Если бы вы так не спешили на Зельеварение, я бы сказала это вам еще после занятия!

В строгой болотной мантии и остроконечной шляпе, холодная и бесстрастная, она восхваляла меня нараспев, ничуть не стесняясь и так громко, что её впечатлением проникались даже призраки, выстроившиеся в шеренгу и кивающие в знак согласия! Она так поступала вынужденно, и я, заглядывая ей в глаза, видел там лишь одну растерянность… А потому еле сдерживался, чтобы не изобразить рвотный позыв, уподобившись неотесанным Уизли! Да и сама МакГонагалл понимала, что я понимаю, что она совсем не понимает — зачем весь этот балаган?

Так вот, принимая во внимание все её тяжелые взгляды, которыми она одарила меня за последнее время, на время позабыв о моей гениальной творческой натуре, можно и наплевать на это «приглашение». Я не выдержу, если она начнет выдавливать из себя комплименты или, упаси Мерлин, утешения в связи с моей «уникальной» игрой на поле. Уж лучше к Волдеморту на чай сходить, тот хоть врет меньше!

Довольный собой, я отряхнул мантию, откинул волосы за плечи, вдохнул воздух свободы, ставший таким после принятого мною решения, и радостно зашагал прочь, а вернее — в спальню башни, где хотел быстро раздеться, приказать Хельге подать мне в постель какао, почитать книгу об усовершенствовании летучего пороха и…

— Это не зверь, это чудовище! Ты где-нибудь видел таких собачек в свободной продаже? Таких вот, многоголовых?! Их за галеоны не продают, я уверен! — яростно шипел Симус, измеряющий спальню широким нервным шагом. Он уже переоделся в смешную пижаму, украшенную рисунками маленьких дракончиков, но его серьезный голос плохо вязался с его несерьезным видом.

За этими передвижениями, открыв рот, следил Невилл. Кроме них в спальне никого не было. Дин больше времени проводил с когтевранцами, чем с нами.

— Трех… — уважительно уточнил пухлый.

— Чего?

— Трехголовых…

— А, ну да, трех… — согласился Финниган и продолжил маршировать, смотря себе под ноги. — А что там с Фламелем? — он вновь остановился, в упор глядя на Невилла, сидящего на краешке моей кровати. У него своей нету, что ли?!

— Я не нашел ничего…

Симус кивнул и в задумчивости потер подбородок.

— И мы с Гермионой ничего не нашли… Но Хагрид что-то скрывает! — ирландец стукнул себя в грудь, топнул ногой и возвестил: — И мы найдем это что-то! Снейпа не зря собачка за ногу цапнула, не зря…

— Ты знаешь… — несмело начал Невилл. — Мне кажется, что кто-то плохой хочет забрать то, что прячет Пушок. И Снейп ему помогает! — закончил он намного громче, чем позволяли обстоятельства. Я все отчетливо слышал и без магии, равно как и видел — дверь прилегала неплотно.

Симус дернулся, вытаращился на Невилла ну уж совсем неуважительно и зашипел:

— Тссс! Ты сбрендил так орать?! Ты б на занятии лучше визжал, когда палочкой зелье помешивал! Глядишь и не учились бы мы тогда труду вместо зельеварения… Бррр! — он передернул плечами от неприятных воспоминаний. — Лучше просто Снейп, чем Снейп и дюжина грязных жаб…

— Ты ж сам сказал, что Гарри у МакГонагалл в кабинете!

— Кроме него тут еще живые ходят! Мы с тобой не в загробном мире духов, дурень! Чего ты его так боишься, прям трясешься, когда он заходит? — мальчишка замахал руками перед лицом собеседника, убеждая его в чем-то. — Ну любит человек черный цвет, ну ловец из него фиговый, и что с того?! Он же тебе и Гермионе жизнь спас! Неблагодарный ты какой-то…

Финниган осматривал потупившего взор Невилла, сомневаясь в его благородстве и решая, достоин ли такой экземпляр его компании, или недостоин… И пока он думал, а у Симуса процесс мышления часто затягивался, Долгопупс произнес то, чего я никак от него не ждал. Вот она — расплата за мои неверные решения!

Пока вокруг меня кипела сложная жизнь, другая, простая, проходила мимо, не задевая во мне ничего. Еще вчера, за завтраком, я ел соленую овсянку и размышлял о предстоящем матче, о людях, которые ждут падения Дамблдора, о Волдеморте, который ждет жизни, отце, который ждет что-то, а я не знаю что именно, и не замечал ничего вокруг, пока не захныкал Дин. У него болел живот. Я оторвался от еды и посмотрел на скривившегося мальчишку напротив, не понимая, как можно хныкать, когда у тебя просто болит живот! И вообще, как можно хныкать, когда за учительским столом, запертый в теле этого противного Квирелла, сидит самый могучий маг на планете! Согнувшегося в три погибели Дина увел в больничное крыло Перси, а я еще долго смотрел то в тарелку, то им вслед. Нет, я точно чего-то не понимаю…

— Я думаю, что это Тот-Кого-Нельзя-Называть выпустил тролля, и именно по его указке декан Снейп пытался пройти мимо Пушка… Мне бабушка т-а-а-кое о нём рассказывала!

— Тот-Кого-Нельзя-Называть?! — Симус в ужасе прикрыл рот рукой.

Медлить было нельзя, и хоть я ругался про себя даже теми словами, за которые быть мне битым Хельгой, да не просто так, а мокрой тряпкой! На душе немедленно стало тяжело и гадко, как и было раньше. Опять придется притворяться, улыбаться, говорить глупые вещи. Захотелось обернуться и увидеть кого-то за углом, кого-то поддерживающего меня, понимающего, родного! Но в коридоре стоял лютый холод, и не было никого кроме старой белой лошади на выцветшей картине, чей всадник уж давно сбежал на тот свет, не выдержав такого соседства. Она паслась на зеленом лугу, жевала ромашки и грелась на солнышке, но я все равно чувствовал, как сильно ей надоели эти вечные атрибуты счастья. Можно сказать, что я ощутил себя той тощей клячей, которой ничего не оставалось, разве только жевать и греться, греться и жевать…

Пришлось отмахнуться от мыслей о лошади, потому как это она грелась, а я мерз! Сделав два шага назад, я взял разбег и… Нет, подозрительно. Как бы я умудрился услышать последние слова Симуса, если летел со скоростью метлы?! Да и дверь здесь хлипкая. Взъерошив волосы, натянув на лицо ужас перед всемогущим Тем-Кого-Все-Боятся-Называть, хотя сам он не против, я пригнулся и… Ну нет, я что, труса играть должен? Невиллу на радость?! Перебрав кучу вариантов трагического появления, я решил завязать с трагичностью и простой войти, пока они еще молчат, пораженные сказанным и услышанным. Но хоть я и решил, моё появление вышло сродни появлению Кровавого Барона на уроке у отца, когда тот покинул класс на минутку, движимый благородной целью принести еще унцию другую червей, чтоб уж точно научить нас их разделывать именно так, как это делают зельевары (а не малолетние тугодумы!). Никто не кричал и не охал, просто все застыли, наблюдая за величественной фигурой в расшитом золотом камзоле, испачканном кровью невинной жертвы. Последнее знал лишь я, разумеется. Так вот, единственное, что шевелилось тогда в классе кроме Барона и Гермионы, судорожно листающей учебник по истории в надежде обнаружить там биографию призрака — это волосы на голове у всех присутствующих.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: