Могущественная недоброжелательница

Элла -- красавица, ученая женщина, блестящая во всех отношениях, с

одной стороны, и Сергей Алексан-дрович -- высокородное ничтожество -- с

другой. В из-вестном смысле то был неравный брак. Смириться было трудно, но

необходимость соблюдения внешних прили-чий взяла верх.

При этом Елизавета Федоровна все время искала вы-хода своей бурной

энергии. Как только Алике стала же-ной Николая, Елизавета Федоровна захотела

ею руково-дить на правах старшей и лучше знающей страну и местные обычаи. Но

Александра Федоровна, любя сестру, все же дала ей понять, что не потерпит

ничего подобного. Елизавета Федоровна уступила, но обиду затаила.

Когда же при дворе появился отец и занял место, по мнению Елизаветы

Федоровны, по праву принадлежав-шее ей, она решила действовать.

Не было сплетни, слуха, фальшивого свидетельства относительно жизни

отца, которые бы Елизавета Федо-ровна не учитывала. Важно заметить, что

Елизавета Фе-доровна не была знакома с отцом и, значит, не могла судить о

нем сама.

После трагической смерти мужа Елизавета Федоров-на бросилась в

благотворительность и на религиозных началах создала Марфо-Мариинскую

обитель.

Именно тогда недовольство Елизаветы Федоровны отцом дошло до высшей

точки. Поводом для этого по-служили споры по вопросу об учреждении чина

дьяко-нисс, что для продвижения идей Елизаветы Федоровны было необходимым.

Всем, знакомым с ситуацией и пы-тавшимся честно о ней судить, было ясно,

отец не пы-тался преградить путь именно Елизавете Федоровне или уязвить ее

самолюбие. У него спросили, считает ли он правильным такое решение, он

ответил, что не считает. Дело одной фразы. Однако люди, в чьих интересах

нахо-дилось ухудшение мнения Елизаветы Федоровны об отце, доложили ей в

нужном им свете. И действитель-но, в их изложении слова отца были

оскорбительными для женщины и великой княгини.

(Не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, будто я из любви к отцу черню

других, хоть и Елизавету Федоровну, дос-тавившую ему столько переживаний.

Елизавета Федо-ровна была искренна в том, что делала. Таковы ее убеж-дения.

По ним ей выпал и крест.)

Заговорщики

Теперь скажу коротко о Михаиле Владимировиче Родзянко, новом тогда

председателе Государственной Думы. Он доводился родственником Юсуповым и был

весьма близок им душевно.

С самого начала Родзянко был настроен против Рас-путина именно

Юсуповыми, главным образом, мате-рью Феликса. Она близко зналась с

Елизаветой Федо-ровной и получала сведения от нее. Дальше выстраива-лась

закономерная цепочка.

Замечу, что сам Сумароков-Эльстон, то бишь Юсу-пов-старший, отличался

предприимчивостью и не выби-рал при этом способов. Чего стоит хотя бы

деятельность так называемой безобразовской компании, в которую вхо-дили

первейшие придворные -- спекуляции и злоупот-ребления в Маньчжурии! --

великий князь Александр Ми-хайлович, князь Щербатов, граф Воронцов-Дашков,

ми-нистр внутренних дел Плеве и, конечно, Сумароков-Эль-стон, без которого

не обходилось ни одно скандальное на-чинание того времени! Феликс

унаследовал и это качество.

Когда Феликс вернулся из Англии, сцена заговора против моего отца была

уже подготовлена. И Феликс живо откликнулся. Думаю, что он быстро оценил

пре-лести возможной игры и свое место в ней. Скорее всего, не без помощи

родителей.

Родзянко прямо сказал Феликсу, что законным пу-тем с моим отцом ничего

нельзя поделать ("никаких выдающихся преступлений не совершал").

Есть только один выход, утверждал он, -- убийство. Но он сомневался,

чтобы нашелся человек, способный на такой подвиг. Себя Родзянко считал

слишком ста-рым для осуществления подобного замысла.

Надо представлять себе Феликса Юсупова, чтобы понять, в какой азарт

привел его такой разговор. Фе-ликс оказался правильно подобранным орудием.

Феликс раньше был вхож во дворец благодаря свое-му положению и тем

чувствам, которые сумел внушить Романовым вообще, а не только Николаю и

Александ-ре Федоровне. Но кроме душевной привязанности, ко-торую я, несмотря

ни на что, все же допускаю со сторо-ны Феликса по отношению к царю и царице,

было и другое. Феликс был полностью поглощен пороком. Этот порок влек его к

великому князю Дмитрию Павловичу. Поскольку Феликс никогда не считал нужным

скры-вать свои наклонности, об этой связи стало известно при дворе всякому.

Любовник Феликса

Великий князь Дмитрий был любимцем царя и ца-рицы; он даже жил у них во

дворце и считался членом семьи. Когда Николай и Александра Федоровна узнали,

что происходит между ним и Феликсом, Дмитрию за-претили видеться с

совратителем. Специальным аген-там же поручили открыто следить за Феликсом и

тем самым сдерживать его. На какое-то время их усилия увен-чались успехом, и

молодые люди не встречались. Одна-ко вскоре Дмитрий снял дом в Петербурге, и

Феликс поселился вместе с ним. Скандал вышел за пределы двора и доставил

много огорчений Романовым.

Но любовников это нисколько не стесняло. Дмитрий говорил, что счастлив.

Феликс же давал понять всем, что только делает одолжение великому князю. И в

этом, похоже, он усматривал особое наслаждение. Возможно, он и любил

какое-то время Дмитрия. Но, получив же-лаемое, Феликс не мог не мучить

любимого, превра-тившегося в жертву.

И вот однажды, доведенный до отчаяния ревностью, Дмитрий попытался

покончить жизнь самоубийством. Вернувшийся поздно вечером Феликс нашел его

на полу бездыханным.

К счастью, Дмитрия спасли.

Феликс затаился

Как и следовало ожидать, этот случай не отрезвил Феликса. Он лишь

затаился.

В то время Феликс сблизился с Елизаветой Федоров-ной, относившейся к

нему как к сыну. Она решила, что он образумился и старалась вовлечь его в

религиозную жизнь. В салонах много говорили о новой дружбе скан-дального

молодого человека. Да и сам он рассказывал о своих поездках к Елизавете

Федоровне весьма охотно и подробно. Немудрено, что многим показалось, будто

Феликс и впрямь вступает на путь истинный. В пользу

этого свидетельствовало и намерение Феликса женить-ся на великой княжне

Ирине Александровне, дочери великого князя Александра Михайловича.

Интересно, что многие хвалили Феликса за то, что, сделав предложение

Ирине Александровне, он ничего не утаил от нее из своей прошлой жизни. Но

такой по-ступок -- только вынужденный. Он поспешил упредить рассказы других.

Выступив первым, Феликс предстал перед невестой раскаявшимся грешником,

молящим о прощении. Великая княжна оказалась в роли отпускаю-щей грехи --

разве это могло не льстить невинной де-вушке? Разумеется, она была

великодушна. Ее велико-душие простиралось так далеко, что она делала вид,

будто не замечает настойчивого внимания Феликса к юношам, увивавшимся вокруг

него и после помолвки.

С удивительной настойчивостью он преодолевал со-противление

родственников невесты. Охотник по нату-ре, Феликс, может быть, и был сильнее

всего раззадо-рен именно сопротивлением.

Наконец, Юсупов обвенчался с великой княжной Ириной Александровной --

внучкой вдовствующей им-ператрицы Марии Федоровны -- и вошел в семью

Ро-мановых. Кстати, один из любимых рассказов Феликса -- и в эмиграции

особенно -- как его любит вдовствую-щая императрица, и что именно благодаря

ее благо-склонности удалось устроить этот, как считала вся

ари-стократическая Россия, невозможный брак.

Рассказывали, что Дмитрий не пришел в церковь Аничкова дворца на

венчание Феликса, но последним ушел с перрона, когда новобрачных провожали в

сва-дебное путешествие.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: