III. Реализация индивидуального домашнего задания.

Слушаем сообщение учащегося «Загадка имени князя Мышкина»[40].

Можно ли предположить, что перо автора романа «Идиот» вывело имя Лев Николаевич безо всяких мыслей о своем великом современнике? Такое предположение вызвало бы сомнения даже в том случае, если бы на страницах произведений Достоевского часто появлялось имя Лев. Конечно же, писатель дал своему герою имя Толстого. В его сознании Толстой присутствовал всегда, тем более в период работы над романом «Идиот», ибо в это время печатается «Война и мир» — событие весьма небезразличное для Достоевского. Вместе с тем найти что-то общее между Львом Николаевичем Мышкиным и реальным Львом Николаевичем необычайно трудно.

Во-первых, Достоевский никогда не воспринимал Толстого «положительно прекрасным человеком». Признавая в нем гения, преклоняясь перед его талантом, он все же довольно критически относился к его мироотношению, не считая его цельным и истинно христианским. Во-вторых, писатель не наделил своего героя никакой сходной чертой с Толстым во внешности. Его Мышкин — «молодой человек лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой». И, наконец, в-третьих, Достоевский, словно еще более удаляясь от сходства своего героя с Толстым, сообщает Мышкину многие автобиографические черты, например касающиеся происхождения (принадлежность писателя к старинному, но захудалому роду: «А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали»), болезни (князь в романе страдает эпилепсией, как и сам Достоевский), а также заставляет своего героя участвовать в некоторых сценах, похожих на эпизоды его собственной жизни и отношений с людьми (так, отношения Мышкина и Аглаи в некоторых деталях сходны с реальными отношениями писателя и А. В. Корвин-Круковской).

В Полном собрании сочинений Ф. М. Достоевского комментарий отмечает одну «точку схода» героя романа «Идиот» с Толстым. В одном из планов к будущему роману у главного героя «предполагались «заведения и школы», в Петербурге под его влиянием создавался детский клуб... Подобно своему тезке Льву Николаевичу Толстому — учителю яснополянской школы, Мышкин совместно с детьми решал общие и личные вопросы». Но от идеи «детского клуба» Достоевский отказался, а герою дал имя Лев Николаевич.

Ассоциации, связанные с именами героев у Достоевского, подчас настолько субъективны, что читателю их понять очень сложно. Самая доступная ассоциация, пожалуй, та, что связана с именем Петр — идущая от Петра I, который воспринимался писателем как самый «антипочвеннический» деятель России; естественно поэтому, что Петры Достоевского — отрицательные. А вот пример, который мы приводили в связи с рассуждением о фамилии Раскольников (пример с появлением Коровкина в разных романах), относится к таким писательским ассоциациям, которые читателю разгадать не дано. И таких имен и фамилий у Достоевского большинство. Попытаемся объяснить смысл, который мы вкладываем в понятие «идея имени» на примере одного из имен романа «Идиот».

Аделаида Ивановна — персонаж второстепенный, сестра Аглаи. Здесь важно подчеркнуть, что Аглая от «почвы» далека, а в конце произведения она уже в чистом виде «западница». Аделаида Ивановна — нельзя сказать, чтобы уж совсем «западница» или нигилистка, но весьма склонна к восприятию так называемых «новых» идей. Например, Лизавета Прокофьевна в «Идиоте» так думает о своих дочерях: «Во-первых, зачем они замуж не выходят? — спрашивала она себя поминутно. — Чтобы мать мучить, — в этом они цель своей жизни видят, и это, конечно, так, потому что все это новые идеи, все этот проклятый женский вопрос!». В Аделаидах Достоевского как будто просвечивает нечто «западническое», даже точно и не скажешь, что именно, словно какое-то далекое «антипочвенническое» веяние, какая-то далекая и очень неясная писательская ассоциация — «идея Аделаиды».

Имя Лев Николаевич, вероятно, несет в себе для Достоевского какую-то «идею Толстого», конечно же, никак не связанную ни с его биографическими, ни с портретными чертами. В «Дневнике писателя» за 1877 год Достоевский отчасти высказался по поводу этой «идеи». Толстой, по мысли автора «Дневника», воспроизводил в своих творениях «строгий строй исторически сложившегося дворянского семейства». «Строгий строй», создающий «вид красивого порядка», — для Достоевского это идея, получившая наиболее полное воплощение в сочинениях графа Толстого.

«Красивый порядок» придает целостность и смысл жизни личности в отдельности и совсем сословием вместе, являя собою «связующую мысль», объединяющую людей, в отличие от разъединяющих современных мыслей. И пусть эта «связующая мысль» не так уж и правдива, не так уж и истинна, но она дарует ее обладателю хоть какое-то душевное успокоение, и, по крайней мере, он знает или уверен, что знает, зачем живет и зачем умирает.

«Красивый порядок» строгого строя старинного дворянства семейства создавал ощущение земной гармонии и земной «эвклидовой» истины, и, кажется, «красивый порядок» этот мог бы послужить залогом открытия вселенской истины, приобщиться к красоте Целой вселенной. Поэтому в романе князь Мышкин говорит о красоте Божьего мира, обращаясь к сословию: «Я, чтобы спасти всех нас, говорю, чтобы не исчезло сословие даром, в потемках, ни о чем не догадавшись и все проиграв. Зачем исчезать и уступать другим место, когда можно остаться передовыми и старшими. Станем слугами, чтоб быть старшинами <...> Знаете, я не понимаю, как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его? Говорить с человеком и не быть счастливым, что любишь его! О, я только не умею высказать... а сколько вещей на каждом шагу таких прекрасных, которые даже самый потерявшийся человек находит прекрасными? Посмотрите на ребенка, посмотрите на Божию зарю, посмотрите на травку, как она растет, посмотрите в глаза, которые на вас смотрят и вас любят...».

«Идею Толстого» у Достоевского так же трудно сформулировать, как и любую другую «идею имени»; можно лишь примерно обозначить ее как идею упорядоченности образа жизни и мышления до совершенной степени, причем идею сословную и оттого ограниченную как определенным кругом людей, так и временем господства сословия на исторической арене. То, что у графа Льва Николаевича, по мысли Достоевского, представало «красивым порядком» жизненного обихода, у его князя Льва Николаевича обретало черты красоты в высшем смысле, уже не ограниченном ни временем, ни сословием, но при этом не отрицало связи своей с этим жизненным обиходом. Как роман «Идиот» в целом совмещал в себе мистически проникновенную мысль о человеке, согрешившем и жаждущем рая и «злобы дня», так и главный герой его совмещал в себе идею и «Князя Христа» и «Льва Николаевича».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: