Фундаментализм (fundamentalism) — строго ортодок­сальное учение, основанное на определенных догматах, таких, на­пример, как буквальное понимание Библии. — Прим. пер.

Рекс Хамбард, который никак не мог ожидать такой битвы от кого-либо, кого он называл «братом в Господе», был ошеломлен происходящим. Он позвонил Кэтрин и предложил ей, если она пожелает, отказаться проповедовать в ближайшее воскресенье.

«Никто так сильно не хотел избежать вывешивания на­шего грязного белья, как я, — сказала она. — Давайте придерживаться нашей тактики. Я прибуду туда в воскре­сенье утром во всеоружии».

Но не только Кэтрин была там, а еще более 20 000 че­ловек. Биллингтон нечаянно предоставил Кэтрин и Хам-бардам больше рекламы, чем они смогли бы приобрести на свои деньги.

У себя в Питтсбурге Кэтрин обдумывала линию своей защиты. У Мэгги Хартнер, которая теперь работала пол­ный рабочий день, были в помощницах две сестры: Марион Марш и Руфь Фишер. Подобно многим, Руфь и Марион были, скорее, номинальными христианками, чем настоящими верующими, когда они посетили свое первое «собрание с чудесами» в 1950 году. Впрочем, после того как Руфь была исцелена от серьезной болезни позвоночника, которая заста­вила ее полжизни провести в больницах, обе они стали се­рьезно относиться и к Богу, и к служению Кэтрин. Руфь стала помогать Мэгги в ее работе с прихожанами во время «собраний с чудесами», а Марион пошла работать в офис машинистской (Руфь позднее тоже стала официальным со­трудником Кэтрин).

Помимо воскресных служений в Акроне, Кэтрин про­водила также разовые «собрания с чудесами» в Нью-Касле, Янгстауне и Батлере, наряду с регулярными занятиями по изучению Библии по четвергам в Питтсбурге и больши­ми служениями в «Карнеги-холл» по пятницам. У Руфи и Мэрион, у обеих, был музыкальный слух, и они чувствовали необходимость звучания хора во время собраний.

Они организовали группу незамужних женщин, стали репетиро­вать в подвале у Руфи и спели на нескольких собраниях. Видя нужду в хоре, Кэтрин позднее заключила контракт с доктором Артуром Меткалфом, известным руководителем «Хора Мендельсона» в Питтсбурге. Она уговорила его работать с ней в качестве руководителя ее хора. Это был один из лучших ее ходов. Доктор Меткалф посвятил более 23-х лет своей жизни ее служению, пока не сдался в конце концов сердечному приступу ровно за год — день в день — до того, как умерла Кэтрин.

Другим членом ее «Питтсбургской команды» был ее бухгалтер Уолтер Адамак. Адамак уже почти достиг пен­сионного возраста и во многом походил на отца Кэтрин. Он не доверял проповедникам и религиозным организаци­ям. Когда он услышал об атаке Биллинггона против Кэт­рин, он понял, что занял позицию на правильной стороне. Он был бойцом и не думал о том, чтобы использовать цве­тистые выражения, когда кто-то нападает на тех, кому он ве­рен. И он вполне представлял, кто такой Биллингтон. Кэт­рин любила его. Она любила его, потому что он был человек прямой, даже немножко грубый. Он стал стороже­вым псом ее финансов. Позднее он помогал ей с создани­ем ее организации, а также нескольких сторонних корпора­ций. Он был одним из самых доверенных ее друзей и советчиков — и также он был неоценимым адъютантом, когда она вступила в бой с Биллингтоном.

Укрепив, таким образом, свои позиции хорошим персо­налом и заручившись поддержкой тысяч друзей, которые писали письма и звонили по телефону, Кэтрин была во все­оружии для следующего раунда битвы между палаткой и храмом.

Вернувшись в Акрон на воскресное богослужение, она привезла с собой множество людей, которые добровольно вызвались свидетельствовать о физическом исцелении. Двое из них, как она сообщила газетным репортерам, окру­жившим помост перед богослужением, могли бы пройти бо­лее серьезную проверку, чем тесты доктора Биллингтона на «исцеление верой». Это были Иаков Хесс и его жена Сара, обоим было по 66 лет, и оба были рождены глухоне­мыми. Слух г-жи Хесс был частично восстановлен, и она могла говорить, хотя не очень разборчиво. Господин Хесс начинал воспроизводить голосом шумы. Через свою 13-лет­нюю приемную дочь, которая выступала как переводчица перед толпой, насчитывающей более 20 000 человек, чета Хессов провозгласила, что Бог исцелил их во время «со­брания с чудесами» в Питтсбурге. Госпожа Маргарет Ри­чардсон, 71-летняя подруга Хессов, сказала, что она выросла вместе с ними и может свидетельствовать об их прежнем состоянии и об их исцелении.

Другим «доказательством» Кэтрин была некая Присцилла Бойко, 38-летняя конторская служащая, рассказав­шая о себе, что она была парализована с рождения. Затем Присцилла сообщила, что теперь она может нормально хо­дить, факт ее исцеления подтвержден исследованиями со­трудников питтсбургского госпиталя.

После этого, попросив гигантскую толпу взять друг дру­га за руки, Кэтрин «повела их в особой молитве» за Бил­лингтона, сказав, что она просит пастора «поместить свои деньги туда, где находятся уста». Ее предложение состояло в том, чтобы Биллингтон положил 5000 долларов на услов­но депонированный счет, и беспристрастный совет духовен­ства и мирян будет уполномочен решить это дело на основе свидетельств. Если она победит, то пожертвует эти деньги в «Объединенный фонд» города Акрона

Биллингтон, в свою очередь, сделал некоторые встреч­ные предложения. Отступив от своих самых непреклонных заявлений, сделанных вначале, он сказал, что хотел бы, чтобы жители Акрона знали, что он верит в божественное исцеле­ние; но что есть такие «целители верой», с которыми ему не по пути. А посему он настаивал, чтобы Кэтрин письменно, под присягой поклялась, что эти исцеления были вызваны исключительно ее молитвами.

Это поставило Кэтрин в затруднительное положение, ибо она никогда не претендовала на то, что ее молитвы ис­целяют.

Затем, когда схватка уже почти достигла кульминации, в местной газете на первой странице появилась статья, из которой стало ясно, что газетчики сумели раскопать про­шлое Кэтрин и обнаружили, что несколько лет назад Кэт­рин вышла замуж за разведенного евангелиста.

Кэтрин взорвалась. Это не было просто ярмарочной игрой. В течение почти семи лет она была свободна от того старого скандала, и вот теперь он выплыл снова, подняв уродливую голову как раз в то время, когда, казалось, она уже одержала победу.

Когда Роберт Хойт из акроновского «Бикон Джорнал» брал у нее интервью, Кэтрин отрицала, что была замужем.

«Мы никогда не были женаты. Я никогда не давала брачных обетов, — говорила она с горящими глазами, — Вы знаете, что произошло? Я скажу вам, что произошло. Я упала в обморок, полностью потеряла сознание, — говорю я вам — перед тем, как давать брачный обет».

Потрясая кулачками перед лицом молодого репортера, она кричала: «Это — правда, пусть мне поможет Бог».

Хойт был настойчив: «У нас есть фотокопия вашего брачного заявления». — «Если я и подписывала заявле­ние на вступление в брак, то его мне просто принесли на подпись. Я не припоминаю, чтобы я подписывала подобную бумагу. Я не верю, что есть какая-либо разница, была я замужем или нет. И это — все, что я собираюсь вам сказать».

Печально, что Кэтрин и Биллингтон вели свое сраже­ние на публике, к нескрываемому восторгу неверующего мира. Но бесконечно печальнее было то, что битва не име­ла этических границ. Она переместилась теперь от теологи­ческих понятий к личностям, а точнее — к личности Кэт­рин. Та старая тень прошлого, которую она так отчаянно хотела оставить позади, продолжала снова возникать, снова преследовала ее.

Годы спустя Кэтрин рассказала мне небольшую исто­рию, которая помогла объяснить до некоторой степени, по­чему она так неистово отрицала свой брак с Волтрипом. Похоже, она давным-давно определила для себя, что луч­ший путь обойти неприятный факт — это просто сделать вид, что он никогда не существовал, и продолжать двигаться дальше.

«Я проповедовала в маленькой церкви в Нью-Джер­си, — говорила она, — и жила в доме у одного из членов общины. Я так живо вспоминаю это, потому что это была неделя выборов в тот самый год, когда Франклин Рузвельт баллотировался на третий президентский срок.

У мисс Анны, моей хозяйки, была близкая подруга, на несколько лет старше ее самой. Это была крупная, дородная женщина, которая насмерть стояла против переизбрания Рузвельта на третий срок. Они ввязалась в кампанию од­ной женщины, которая хотела остановить его. Ее муж был богат, и она потратила тысячи долларов на эту кампанию.

Что ж, подошел вечер дня выборов, и она была абсо­лютно истощена от умственного напряжения и физических усилий. Около 7 часов вечера ее муж сказал: «Ступай в постель. Когда станут известны окончательные результаты, я позову тебя».

Она пошла спать в полной уверенности, что Рузвельт по­терпит поражение и ее разбудят, чтобы праздновать победу.

Конечно, Рузвельт буквально «смел» конкурентов, побе­див с большим отрывом. В доме мисс Анны зазвонил те­лефон. Это был муж той самой женщины, которая еще спа­ла. Он сказал: «Анна, срочно приходи. Господин Рузвельт победил, и когда я скажу об этом моей жене, это убьет ее. У нее будет удар, и она умрет. Приходи поскорей и помоги мне сообщить ей это».

Мисс Анна сказала мне: «Кэтрин, я скоро вернусь. Не знаю, как долго я там пробуду».

Потом она рассказала мне, что там произошло. Было два часа утра, и Анна вошла на цыпочках в комнату, с ню­хательной солью в руках. Она предприняла все меры пре­досторожности, чтобы у этой старой женщиной не случи­лось удара.

Та проснулась и увидела мисс Анну у постели: «Анна? Что случилось? Мы победили?»

Мисс Анна с нюхательной солью в руке подошла по­ближе к своей старой подруге и сказала: «Извини, но мис­тер Рузвельт будет президентом на третий срок».

Полная и грузная, она села в своей постели. Подняв го­лову и гордо держа подбородок, она сказала: «Анна! Анна! Мы просто будем жить так, словно этого никогда не было!»

И до самого дня своей смерти она никогда ни с кем этого не обсуждала. Она никогда не говорила о том, что Рузвельт правит страной. Она просто действовала так, слов­но этого никогда не было. Ее сердце продолжало стучать ровно, и ни один нерв не дрогнул».

Кэтрин закончила свою историю, затем, наклонившись ближе ко мне, резюмировала: «Это — один из самых боль­ших уроков, которые я когда-либо получала. Не проходит ни одной недели, поверьте мне, чтобы не случилось нечто, ужасно не огорчившее меня. Меня могли бы разорвать на тысячи кусочков. Когда ты имеешь дело с человеческими жизнями, как я, то это — самая тяжелая работа в мире. Поверьте мне! Но снова и снова я поступаю так, как по­ступила та женщина. Я сказала себе самой: «Кэтрин, живи так, словно этого никогда не было». Это — лучший путь в мире, чтобы принять поражение и разочарование. Вот такие дела».

Вооруженный этим откровением, я смог понять до не­которой степени, почему Кэтрин чувствовала себя правой, делая вид, что она никогда не была замужем; а также делая вид, что она моложе, чем на самом деле (она также сказала акроновским газетчикам, что ей едва больше 30 лет, хотя на самом деле она уже отпраздновала свое 45-летие). Каким- то образом, для себя самой, ей было едва за тридцать. И каким-то образом, пользуясь той же самой логикой, она ни­когда не была замужем. Подобно подруге мисс Анны, она просто жила так, словно этого никогда не было.

Хотя Биллингтон и упомянул со своей кафедры о разво­де Кэтрин, он не стал разглагольствовать по этому поводу. К его чести, он не был грязным бойцом. Он чувствовал, что он прав и что он сможет выиграть битву без ударов ниже пояса. 28 августа он установил последний срок (пятница) для сво­его предложения дать 5000 долларов всякому, кто сможет до­казать, что молитва Кэтрин исцелила кого-либо.

«После 12 часов в пятницу, 29 августа, я отменяю свое предложение и оставляю это дело на решение обществен­ности, дабы люди определили, кто был честен, а кто был жуликом в вопросе исцеления верой», — сказал он в ин­тервью, данном прессе.

Кэтрин осознала, что правила игры некоторым образом изменились. Она никогда не утверждала, что исцеляют ее молитвы. Все, что она делала, — это лишь обратить вни­мание на то, что Святой Дух свершает на ее собраниях. Она обсудила создавшееся положение с Хамбардами и ре­шила, что у нее нет иного выбора, как только вступить в игру и зайти с козырного туза.

В пятницу, 29 августа, в 11.05 утра она включила маг­нитофонную запись, сделанную госпожой Хесс на одной радиостанции в Акроне. Билл Берне с другой радиостан­ции в Питтсбурге провел интервью с госпожой Хесс. Ста­рая женщина свидетельствовала, что она была немой всю свою жизнь вплоть до 1948 года, когда она начала посещать богослужения, проводимые мисс Кульман. После третьего «собрания с чудесами», она почувствовала, что может слы­шать и говорить.

В это время Мэгги Хартнер вела дела в Питтсбурге. Она пошла в офис доктора Б. Э. Никлеса, чтобы взять пись­мо, написанное Роберту Хойту из акроновского «Бикон джорнал», в котором говорилось о мисс Присцилле Бойко, которая была парализована от рождения, перенесла серию операции в течение нескольких лет и ходила в ортопедической обуви, пока не получила исцеления на одном из «собраний с чудеса­ми» у Кэтрин. Доктор сообщил, что он проверял состояние мисс Бойко время от времени начиная с 9 сентября 1950 года, но ни разу не лечил ее ногу, «по причине физической не­возможности лечения конечности и постоянных неконтроли­руемых судорожных мышечных спазмов, которые оставляют пациента в очень ослабленном состоянии».

«Впрочем, — сказал он, — я обратил внимание на то, что состояние ее конечности изменилось в стопе, лодыжке, голени и колене от полной неподвижности до некоторой подвижности сейчас. Кровообращение в стопе и голени су­щественно усилилось».

По профессиональным соображениям доктор Никлес просил не называть его имя в статье, но согласился лично подтвердить свои заявления, если потребуется.

Мэгги принесла письмо в газету Акрона до установлен­ного доктором Биллингтоном срока.

На следующий день Биллингтон объявил, что Кэтрин не выполнила своих обязательств. В передовой статье он пи­сал: «Мисс Кульман (он настаивал на обращении «мисс Кульман») убедительно доказала, когда она пыталась ухва­титься за предложение относительно 5000 долларов, что она претендует на роль «целителя верой». Я установил оконча­тельный срок, чтобы лишь вывести ее на чистую воду».

Пастор заключил, что он выполнил свою задачу и те­перь аннулирует свое предложение: «Я взялся доказать об­щественности, что «целители верой» являются большими жуликами, чем устроители "цифровой лотереи"».

Никто не победил. Биллингтон ушел с поля боя, а Кэт­рин прочно села на мель. Произошло то, что всегда проис­ходит, когда христиане пытаются обосновать духовные вещи перед неверующей толпой, — они потерпели фиаско.

«Я не хотела денег, — сказала Кэтрин Рексу Хамбарду. — Я только хотела убедить доктора Биллингтона, что Евангелие, которое он профессионально обязан проповедо­вать, реально и что Бог, Которого в силу своей профессии он обязан любить, — чудесный и замечательный».

^ Всю следующую неделю, осознав тщетность своих уси­лий, Кэтрин предпринимала попытки исправить положение. В воскресенье вечером она нанесла специальный визит в «Баптистский храм города Акрона» и лично доктору Бил- лингтону, пытаясь выразить ему свою любовь и сожаление о том, что случилось. Но он не пожелал ее видеть.

«Что касается меня, то я полагаю, что не было никакой вражды между доктором Биллингтоном и мною, — сказа­ла Кэтрин, — он вызвал меня на бой, и все, что я дела­ла, — так это защищала свое служение».

В интервью по телефону она сказала Джону Ватерсу из местной газеты: «Всего этого вообще не должно было быть. Теперь это смешно. Для мужчины или женщины, прочно стоящих в вере, вся эта история — просто хорошее чтиво. Но для тех, кто слабы в вере, я боюсь, это может по­служить причиной полной ее потери и, следовательно, вечно­го проклятия. Это очень не по-христиански для двоих людей, которые в силу своей профессии обязаны проповедо­вать Евангелие, которые верят в Иисуса Христа как в Сына живого Бога и основывают свою веру на одной и той же Библии, — вести себя так, как они вели себя».

Когда Ватере спросил Кэтрин, почему она приняла предложение Биллинггона, она смутилась, а затем сказала: «Я хотела бы уйти от того, чтобы поднимать это дело снова, поскольку мы уже сделали столько плохого. Но, отвечая на ваш вопрос, я скажу, что я должна была принять этот вызов, ибо не только Кэтрин Кульман была вызвана на поединок, но тысячи и тысячи христиан разных конфессий, которые верят и практикуют «исцеление верой». Если бы я не при­няла вызов, то доктор Биллингтон стал бы утверждать, что я мошенница и что я не могу дать ни одного свидетельства исцеления». И затем она нанесла свой coup de grase *: «Вы знаете, те же самые чудеса, что происходят на моих собра­ниях, будут происходить и на собраниях доктора Биллингто- на, если он будет вселять веру в сердца своих прихожан».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: