One Week with the Best Man 6 страница

– Мой брат в больнице, – просто сказал он.

– Жаль слышать такое. Это серьезно?

– К несчастью, все серьезно, когда речь идет о моем брате.

Это правда. Любая простуда почти фатальна, не говоря уже о пневмонии, которой он сейчас болен.

– Расскажи, – настаивала она.

Он хотел рассказать, однако нужно соблюдать осторожность.

– Если я расскажу, ты должна поклясться, что не передашь это ни единой душе. Никто не должен знать об этом.

– Хорошо. Даю слово.

Джулиан почему‑то твердо знал, что Гретхен не выдаст его тайны. Нужно дать ей понять, насколько все серьезно.

– У меня есть брат‑близнец. Джеймс.

– Мне в голову не приходило, что у тебя есть брат, да еще близнец.

– Никто не знает. Ради семьи я старался ни с кем не делиться подробностями личной жизни. Родные не хотят оказаться в свете прожекторов. И поскольку у брата множество проблем, я стараюсь его защитить.

– А что с ним?

Джулиан вздохнул. С Джеймсом столько всего. У него никогда не было шанса жить нормальной жизнью, как бы они ни пытались, к скольким бы специалистам ни обращались.

– У моего брата тяжелый случай спастического церебрального паралича. Доктора сказали, что причины либо в повреждении мозга во время беременности, либо во время рождения.

Гретхен не ответила. Он не знал, удивлена она его историей или хочет позволить ему облегчить душу.

– Ему поставили диагноз года в два. Мать не хотела верить, полагая, что у него всего лишь замедленные по сравнению со мной реакции, словно то, что я на две минуты старше Джеймса, имело какое‑то значение. Наконец, когда больше не могла игнорировать его увечье, она отвезла его к доктору. Диагноз был убийственным, но труднее всего оказалось неведение. Никто не знал, как увечье повлияет на него в более зрелом возрасте. Тяжесть церебрального паралича может зависеть от множества факторов. Некоторые люди способны жить долго нормальной жизнью, всего лишь с несколькими ограничениями. Мать надеялась именно на это, но, когда мы должны были пойти в начальную школу и его проблемы стали более явными, ей было все труднее оставаться оптимистичной. Она много плакала, когда думала, что я не вижу. Джеймс был прикован к инвалидному креслу и нуждался в постоянном надзоре. В школе у него появился помощник, который оставался с ним и помогал целый день.

Счета от докторов были невероятными. Хотя у отца были хорошая работа и прекрасный социальный пакет на ближайшем предприятии, это не могло покрыть расходы. Джеймс прошел так много операций и курсов лечения. Сколько раз «скорая» отвозила его в больницу! Симптомы церебрального паралича остаются теми же, зато осложнений прибавляется. С самого детства он с трудом глотал и дышал. Раза два едва не задохнулся. Всякий раз, когда приближался сезон холода и простуд, мы жили как в карантине, чтобы не дать ему что‑то поймать. Когда ему было около десяти лет, врачи были вынуждены вставить трахеотомическую трубку. С годами становилось все труднее. Джеймс больше не был ребенком. Он стал подростком. Простые вещи, вроде попыток поднять его с кресла и уложить в постель или искупать, вызывали множество трудностей. Пришлось нанять сиделку, чтобы находилась с ним, пока мы учились в школе, но к тому времени, как я уехал в колледж, мама просто не смогла справиться одна. У него случилась двусторонняя пневмония, он попал в больницу. Доктора сказали, что Джеймс нуждается в более профессиональном уходе, чем мы способны ему предоставить, и рекомендовали поместить в специальное заведение, лучше оборудованное для лечения такой болезни.

– Наверное, для твоих родителей это было нелегким решением, – наконец отозвалась Гретхен. – Для всех вас.

– Ты и представить не можешь. Я всю жизнь жил с осознанием вины.

– Почему? Почему ты чувствуешь себя виноватым? Ты ничего такого не сделал.

Джулиан провел рукой по мягким локонам Гретхен.

– Я родился здоровым. Был всем, чем не стал Джеймс. Мы близнецы и начали жизнь одинаково. Тем не менее что‑то дало сбой, возможно, по моей вине, когда мы еще не родились. Так легко чувствовать себя виноватым!

– Доктора когда‑нибудь так говорили? Обвиняли тебя в чем‑то?

Он пожал плечами:

– Если и так, мать все равно бы мне не сказала. Но это не имеет значения. Я был активным. Гулял с друзьями. Делал все, чего не мог он. Когда я уехал в колледж, а он лег в больницу штата, ему стало еще хуже. Когда я учился на первом курсе, умер мой отец. Мало нам было бед, теперь семья осталась без дохода и страховки. Страхового полиса отца едва хватало, чтобы платить по кредиту за дом, чтобы мать не выбросили на улицу. Нужно было что‑то предпринять, поэтому я бросил колледж и уехал в Лос‑Анджелес.

– В самом деле?

– Глупо, правда? Я был убежден, что стоит только появиться там, мне сразу дадут роль и я смогу содержать семью. Я мог бы с таким же успехом оказаться в вечной роли официанта, у которого даже не хватает денег платить за квартиру. Но я встретил Росса. Он разглядел во мне потенциал. Иногда он бывает полным идиотом. Но сначала он раздобыл мне роли в рекламных роликах, потом эпизоды в кино. Постепенно мои роли становились все больше, а потом мне и вовсе предложили главную. Не то чтобы я лег спать и проснулся знаменитым, но прошло всего несколько лет, прежде чем я стал получать семизначные гонорары за фильмы. Роли мне не нравились. Но они позволили перевести Джеймса в частный дом инвалидов, который специализировался на пациентах с церебральным параличом. Я смог купить хорошую страховку для всех нас и посылать матери деньги, на которые она жила. Я достиг своей цели.

– Вот почему! – осенило Гретхен.

– Что «почему»?

– Вот почему ты не хочешь браться за другие роли. Ты сказал, что боишься промахнуться и испортить карьеру. Это не имеет ничего общего с твоим эго. Тебе нужно содержать семью!

– Да, – вздохнул Джулиан. – Они зависят от меня. Я не могу и не хочу рисковать карьерой. Или рисковать тем, что кто‑то узнает о Джеймсе и история попадет в таблоиды.

Говоря это, он вдруг сообразил, что, рассказав все, поставил под удар брата. Она, может быть, и не захочет рассказать что‑то намеренно, но все случается. Знай об этом Росс, настоял бы на включении в договор статьи о конфиденциальности. Обычно он не был так откровенен с женщинами. Но с Гретхен все иначе.

– Я заставил тебя дать обещание никому не говорить для того лишь, чтобы обеспечить защиту брата. Утром заставлю Росса вставить в соглашение статью о конфиденциальности. Я знаю, он будет на этом настаивать. И попрошу, чтобы он прибавил к твоему гонорару еще пять тысяч в виде компенсации за сотрудничество. Не твоя вина, что я вывалил на тебя все это.

Он ощутил, как Гретхен напряглась под его пальцами. Подняв голову, она взглянула на него:

– Ты это серьезно?

Джулиан нахмурился:

– Так я живу. Контракты и компенсации даже в личной жизни.

Она продолжала смотреть на него. Но тело оставалось неподатливым, как доска. Наконец она выговорила:

– Я подпишу твое дурацкое соглашение, Джулиан.

Тон Гретхен сделался резким. Он понял, что оскорбил ее.

– Но мне никакой компенсации не нужно.

Глава 8

Сейчас кто‑то непременно придет и разбудит ее.

Гретхен сидела перед туалетным столиком, накладывая макияж, как учила женщина в магазине. На постели лежало платье, которое она наденет на свадьбу. Это нереально само по себе. Но осознание того, что она спала с ним вчера ночью, целиком относится к царству грез.

Она ждала этого момента годы, но никак не предполагала, что будет лежать в объятиях самого сексуального в мире мужчины. Она так и не смогла понять, почему он захотел ее. Его раздражало, когда она упоминала об этом, так что пришлось замолчать. Но даже будь у нее высокая самооценка, это все равно невероятно.

Единственное, что убеждало Гретхен в реальности происходившего, – неловкий разговор после звонка о Джеймсе. Она была так возбуждена самой мыслью о первом сексе и желанием Джулиана разделить с ней что‑то из личной жизни, хотя он и заговорил потом о конфиденциальности, хуже того, попытался заплатить ей за молчание.

Чем дольше они находились вместе, тем легче было забыть, что все это реальность и ей оплатят проведенное с ним время. Ей с самого начала не нравилась эта идея, но по мере того как их отношения развивались, нравилась еще меньше. А когда ко всему прибавился секс, она стала чувствовать себя героиней фильма «Красотка». Дополнительные деньги за молчание только добавили соль на раны и напомнили, насколько она близка к тому, чтобы называться шлюхой.

– Уф, – выдохнула она, закончив с макияжем и брезгливо отбрасывая косметичку. Нужно выбираться отсюда, погрузиться в свадебный хаос, чтобы больше не вариться в собственных мыслях.

Посмотревшись в зеркало, она восхитилась делом своих рук. Совсем неплохо! Она уже распрямила и уложила во французский узел волосы, закрепив хрустальной заколкой. С такой прической шея кажется длиннее. А лицо тоньше, что тоже прекрасно! Она предчувствовала, что сегодня на грандиозное мероприятие соберется множество папарацци. Нужно быть правдоподобной в качестве подружки Джулиана, а двойной подбородок в этом не помощник.

Надев белье, она натянула платье, которое выбирала вместе с Амелией: вырез сердечком и высокая талия, начинавшаяся прямо под бюстом. Верх из черного атласа, а ниже талии белый, разрисованный фиолетовым, голубым и черным, словно акварелью. Платье было прекрасным и очень ей шло.

Напоследок она надела подаренный Джулианом кулон. Огненный опал прекрасно улегся между ключицами.

Восхищаясь собой в большом зеркале, она была потрясена увиденным. Это не та серая неуклюжая мышка, какой была всего неделю назад. Гретхен выглядела уверенной, сияющей и даже красивой! И да, она готова стать девушкой Джулиана, и это прекрасно, потому что уже пора ехать в часовню.

Достаточно странно даже то, что она сейчас не помогает остальным. Правда, она уже отметилась там утром, чтобы встретиться с флористом и убрать с пола трусики, и теперь она возвращается в качестве гостьи. Поскольку Джулиан был шафером, он не мог заехать за ней. Он сейчас в комнате жениха, возможно, выпивает по стопочке виски с Марри и помогает ему с галстуком. Нужно быть готовыми пораньше, чтобы Бри перед церемонией успела заснять гостей и жениха с невестой.

Гретхен бросила кое‑какие вещи в сумку. Так, на всякий случай. Если снова окажется в отеле с Джулианом. Нужно быть готовой, не мчаться с утра пораньше домой в вечернем платье. Она захватила туалетные принадлежности, смену одежды и коротенькую красную кружевную рубашку, которая томилась в шкафу с тех пор, как Гретхен под влиянием порыва приобрела ее в отделе нижнего белья несколько лет назад. Очень хотелось, чтобы кто‑то, кроме нее, увидел ее в этой рубашке.

Загрузив все в машину, она вернулась в часовню. На обочине собралась толпа репортеров. Произошла, как всегда, утечка информации, но прессе не позволялось заходить внутрь. Погода стояла зимняя, пешеходов немного, и те снимали всех, выходивших и входивших в часовню. И почти не обратили внимания на маленький дешевый седан. Поэтому Гретхен, как обычно, смогла проскользнуть через заднюю дверь.

– Bay!

Она остановилась у двери офиса, куда собиралась поставить сумку. Повернувшись, увидела Натали, наблюдавшую за ней из коридора. Та была, как всегда, вооружена наушниками, блокнотом и яростной решимостью энергично взяться за работу, но выражение благоговения на ее лице было новым.

– Я нормально выгляжу?

Натали кивнула и подошла ближе, чтобы полюбоваться платьем.

– Выглядишь потрясающе. Настоящая девушка кинозвезды, не сомневайся.

Гретхен просияла. Она допускала, что смотрится хорошо, но достаточно ли этого? Похоже, да. По крайней мере, по мнению Натали.

– Особенно мне нравится это сияние женщины, только что побывавшей в мужской постели. Это искусственный загар или последствия ночных занятий любовью?

Гретхен поспешно зажала рукой рот, чтобы не проговориться.

– Искусственный загар. Позже мы обсудим бренд и то, насколько хорошо он был нанесен.

Натали лукаво улыбнулась и перекинула за плечо темный хвост.

– Это уж точно, обсудим. Бальный зал просто ошеломляет, так что расслабься и веселись.

– Попытаюсь.

Гретхен оставила вещи в офисе и прошлась по залу, проверяя, все ли на месте. Оказалось, все. Цветочные аранжировки добавляли последние идеальные штрихи. Свадебный восьмиярусный торт, испеченный Амелией, был настоящим шедевром, покоившимся в гнезде из белых сахарных роз. Официантам оставалось только зажечь свечи до прихода гостей.

Она пересекла вестибюль, нашла Джулиана, Марри и дружек жениха в церкви, где их снимали Бри и какой‑то парень, возможно, из журнала, получившего эксклюзивное право на репортаж. Гретхен не сдержала широкой улыбки, когда взгляды ее и Джулиана встретились, тем более что он улыбнулся так же широко. Он выглядел таким красивым в смокинге, словно пробовался на роль в очередном фильме о Джеймсе Бонде. И он принадлежал ей, по крайней мере сейчас! Пусть их отношениям не суждено продлиться долго, но они особенные, и она с этих пор всегда думала о них именно так.

Натали пошла за ней в часовню, на этот раз по делам.

– О'кей, джентльмены, прошу всех, кроме распорядителей, удалиться в комнату для джентльменов. Гости сейчас прибудут. Распорядители, прошу подойти ко мне, чтобы последний раз поговорить о ваших обязанностях.

Мужчины вышли. Джулиан поцеловал Гретхен в щеку, чтобы не смазать ее помаду.

– Встретимся в вестибюле после того, как эту парочку окрутят.

– Буду ждать, – пообещала она, пытаясь ответить обольстительной улыбкой, правда не уверенная, что это сработает.

Джулиан вздохнул и неохотно вышел из часовни вслед за Марри. Этого доказательства ей достаточно.

– Прекрасно! – крикнула Натали. – Распорядители, встаньте у дверей. Музыканты, начинайте попурри, чтобы подготовиться к выходу жениха. Гретхен, сделай с собой что‑нибудь. Пусть распорядитель тебя усадит. Им все равно нужна практика.

С этими словами она исчезла.

Гретхен послушно вернулась к входу и с вежливой улыбкой подошла к одному из распорядителей.

– Вы гостья невесты или жениха?

– Жениха.

Он кивнул, вручил ей одну из сделанных ею программок и, взяв за руку, повел по проходу, усадил на правой половине часовни. Долго в одиночестве ей сидеть не пришлось. Вскоре в часовню стали вливаться волны гостей. Каждое место на парковке, каждое сиденье в церкви будет занято высшим светом Нэшвилла.

Помещение быстро наполнялось. Гретхен старалась не выделяться из общей массы, когда увидела, что вокруг сидят звезды музыки кантри. Вскоре часовня выглядела как место раздачи наград исполнителям кантри. Она была твердо уверена, что позади нее сидят Гарт Брукс и Триша Ирвуд.

Все это очень странно, но не слишком задевало ее, когда она работала. Гости есть гости. Однако теперь она сама гостья, и ей явно неуютно тут. Приходилось все время напоминать себе, что она подружка кинозвезды и должна быть холодна и спокойна.

Попурри струнного квартета закончилось, и, судя по мелодии, которую они исполняли после того, как в часовню проводили родителей, вошли жених и дружки. Джулиан отыскал ее взглядом и лукаво подмигнул, отчего сердце привычно затрепыхалось в груди.

Они собрались на возвышении, и оркестр возвестил о прибытии подружек, а потом и Келли с отцом. Гретхен и остальные гости встали, когда невеста поплыла по проходу в воздушном наряде из расшитого хрустальными бусами кружева, специально сшитого для дивы музыки кантри.

Когда церемония началась, мыслями Гретхен уже была далеко. Устремила взгляд на Джулиана, стоящего с кольцом и готового подхватить Марри, если тот ненароком упадет в обморок. Он казался таким спокойным, таким естественным по сравнению с Марри, который вспотел, трясся и едва нашел в себе силы произнести обеты. Конечно, это же не Джулиан женился!

Впрочем, он будет спокоен и на собственной свадьбе. Даже если занервничает, сумеет выглядеть невозмутимо. Скажется актерская выучка. Уж он произнесет свои обеты Гретхен без запинки, с любовью и обожанием на лице и в голосе.

О нет!

Она мысленно оборвала себя. Пусть во власти сладострастного тумана, но она тем не менее не позволит себе далеко зайти. Слава богу, не наивная девочка, воображающая, будто мужчина, лишивший ее девственности, будет любить вечно и женится и они проживут долго и счастливо. Она знала и принимала правду, несмотря на абсурдные направления, по которым мчались ее мысли. Нравится или нет, но она платная компаньонка. Он не станет обожающе смотреть на нее и произносить обеты. Никогда.

Гретхен со вздохом опустила глаза, делая вид, будто изучает программку. Может, это и к лучшему, что их отношения подходят к концу. Но справиться с сердцем становилось все труднее.

Ему нужно скорее вернуться в Лос‑Анджелес, прежде чем она проиграет битву.

Джулиан не мог дождаться конца церемонии и всех съемок, чтобы снова обнять Гретхен. Она постоянно старалась попасть в объектив, глядя на него обожающими глазами. Их новые отношения существенно облегчили появление на публике. Они держались естественно, и это отметили все. Несколько человек уже спросили его о Гретхен, и он не мог не похвастаться тем, какая она умная, талантливая и красивая.

Все чистая правда.

Наконец обязанности Джулиана были выполнены, если не считать тоста на приеме. Гости расселись за столами, поздравляя счастливую пару, и требовали первого танца новобрачных.

После танца всем позволили наслаждаться обедом. Тосты были произнесены, когда подавались салаты, что дало Джулиану свободу на остаток ночи. Свадьбы он приравнивал по трудности к съемкам грандиозных боевиков.

– Выглядишь потрясающе, – прошептал он на ухо Гретхен, когда подали торт. Но Джулиана не интересовал десерт. Он не мог оторвать глаз от ее открытой шеи и плеч. Умирал от желания провести кончиком пальца по ее обнаженной коже и оставить дорожку из поцелуев.

Гретхен улыбнулась, заметив его взгляд, и мило покраснела.

– Спасибо. Ты тоже неотразим.

– Э‑э‑э… – отмахнулся он. Сегодня ему не хотелось говорить о себе. Он жаждал сосредоточиться на ней.

– Скорее бы отвести тебя на танцпол и показать всем.

Гретхен слегка напряглась, с тревогой глядя на него.

– Танцы? Но мы никогда не обсуждали вопрос о танцах. У меня прелестная пара двух левых ног.

– Ты не можешь быть настолько плоха, – не поверил он.

– Нет. Ты не понимаешь. Моя мать была профессиональной балериной. Она годами пыталась научить меня танцевать и наконец объявила, что я так же элегантна и грациозна, как носорог на каблуках.

Джулиан сжался. Разве можно говорить такие ужасные вещи кому‑то, тем более родной дочери? Неудивительно, что она столько лет считала, будто недостойна внимания мужчин.

– Мы не будем танцевать сложные танцы, – настаивал он. – Я просто стану держать тебя, и мы потеряемся в музыке. Ничего необычного, всего лишь прелюдия к нашей ночи.

– Прелюдия? – с любопытством подняла брови Гретхен.

– Именно.

Джулиан знал, что многие мужчины не любят танцевать. Чертовы дурни. Если бы они знали, как хороший медленный танец может подогреть желание, все бы записались на курсы бальных танцев.

Словно услышав его мысли, дирижер пригласил всех гостей на танцпол.

– Вот и наш шанс, – обрадовался он.

– Разве ты не должен танцевать с подружкой невесты?

Он повернулся и увидел, как подружка невесты идет на танцпол с другим мужчиной.

– Полагаю, нет. Хочешь помочь одинокому джентльмену в затруднительном положении?

Гретхен нервно взяла его за руку и позволила увести на танцпол. Мелодия была медленной и романтичной, что позволяло ему воспользоваться моментом. Он обнял ее за талию, привлек к себе. Она расслабилась не сразу, но наконец обняла его за шею и глубоко вздохнула, чтобы избавиться от напряжения.

– Видишь? Все не так плохо.

– Ты прав. И если бы не постоянные назойливые вспышки камер, я бы смогла успокоиться.

Джулиан пожал плечами. Он давно научился не обращать внимания на подобные вещи. Актеру трудно играть, если он не сумеет игнорировать камеры, направленные ему в лицо, свет прожекторов или висящий над головой микрофон. Сегодня здесь были только два фотографа, остальные камеры принадлежали гостям, делавшим снимки. Как на любой свадьбе. Так что они безвредны.

– Этого момента они ждали всю неделю. Пусть фотографируют. Пусть поместят на журнальные страницы светских сплетен, если такова цена того, что ты появилась в моей жизни.

Услышав эти смелые слова, Гретхен тихо ахнула. Он и сам удивился, но в этот момент поступок казался таким правильным. По мере того как шло время, он понял, что не сможет распрощаться с Гретхен, когда вернется домой, не знал, сумеют ли они видеться, получится ли что‑то из этого. Но попытаться хотелось. Он будет последним идиотом, если позволит такой чудесной, милой женщине исчезнуть из его жизни.

Момент был идеальным, словно придуманным кем‑то из режиссеров. Освещение приглушенное, музыка нежная и чувственная, тела, прижатые друг к другу, двигались в унисон. Когда она положила голову ему на плечо, мир словно перестал существовать. Гости, камеры. Все оказалось в миллионе миль отсюда. И они танцевали одни.

Ее прикосновения вызывали волну ощущений. Ни одно не могло сравниться с легкостью в душе. С Гретхен в объятиях он чувствовал себя так, словно мог все. Мог взяться за самый топорный сценарий, сделать более серьезную актерскую карьеру, не подвергая риску заботу о брате, иметь все, что захочет, включая Гретхен.

Прошло всего несколько дней. Но нужно благодарить ее за то, что открыла ему глаза на новые возможности. Он намеревался завтра же поговорить об этом с Россом. Тот сценарий – все, о чем только можно мечтать, и ему хотелось попробовать. Он может не получить роль или желать, чтобы никакой роли не было, когда на него набросятся критики, но попытаться стоит!

Мелодия закончилась. Джулиан ощутил, как волшебство улетучивается с последними нотами. В эту ночь он только мог сделать все, чтобы Гретхен снова получила наслаждение в его постели. И хотел убраться отсюда поскорее, прежде чем что‑то им помешает.

– Готова убежать, Золушка? – спросил он, уводя ее с танцпола.

– Не знаю, – протянула она, наморщив нос. – В ту минуту, когда мы выйдем за дверь, все будет кончено, верно? Наши волшебные отношения в полночь превратятся в тыкву. Если уйти отсюда означает конец всему, тогда нет. Я хочу остаться и танцевать, пока оркестранты не сложат инструменты и не уйдут домой.

Джулиан притянул ее к себе и поцеловал. Озноб прошел по ее телу вплоть до кончиков пальцев, которые закололо так, словно ноги затекли.

– Не знаю, о каком периоде времени договаривался Росс, но мне все равно. Если мы выйдем из этого зала, я намерен отвезти тебя в отель и любить всю ночь. И буду делать это, пока не настанет время лететь в Лос‑Анджелес. Не знаю, как ты, а я считаю, что происходящее между нами не имеет ничего общего с деловыми соглашениями.

– Я тоже так считаю.

– Тогда улизнем прямо сейчас, – улыбнулся он.

Гретхен оглядела тускло освещенный зал, толпу на танцполе и сидевших за столом.

– Не слишком ли рано уходить? Разве у тебя больше нет никаких обязанностей?

– Больше никаких, – покачал головой он. – Увидимся с ними завтра утром на прощальном завтраке.

Она кусала губы, но по лукавому блеску ее глаз он видел, что выиграл битву. Взял Гретхен за руку, и они пошли к выходу. Он двигался быстро, лавируя среди других гостей. Ему не терпелось стащить с нее это платье.

В вестибюле он подождал, пока она нырнет в свой офис, чтобы взять вещи.

И тут он услышал это. Специальный рингтон, который поставил для вызовов из дома инвалидов. Сунув руку в карман смокинга, он схватил мобильный и молча помолился.

– Алло?

Хоть бы ему сказали, что ошиблись номером!

– Мистер Кертис? – спросила женщина, разом убив его надежды.

– Да?

– Мистер Кертис, простите, что позвонила снова, но это Тереза из «Хоторн комьюнити». Состояние Джеймса значительно ухудшилось со времени моего последнего звонка.

– Он в больнице, верно?

– Да, но он недостаточно хорошо реагирует на лечение. Доктора подумывают подключить его к аппарату вентиляции легких, чтобы удержать достаточно высокий уровень кислорода, пока не избавится от пневмонии.

Ему бы следовало знать больше о состоянии брата и том, что все это означает для него. Трахеотомия должна была решить проблемы с дыханием, но на этот раз ее явно оказалось недостаточно.

– Что это означает? Он поправится?

– Мы не знаем. Позвонила, чтобы сообщить о происходящем и дать знать, что ваша матушка с ним и надеется, что вы тоже приедете. Как по‑вашему, это возможно?

– Да. Сейчас я в Нэшвилле. Могу прилететь через несколько часов. В какой больнице он находится?

– Он в университетской больнице. Я дам знать вашей матери, что вы едете.

– Спасибо. До свидания.

Джулиан сунул телефон в карман и оглянулся на вышедшую из офиса Гретхен.

– Гретхен.

И осекся. До чего неприятно все рушить, но что он мог поделать?

– Сегодня ничего не выйдет. Мне только что позвонили насчет Джеймса, и я вылетаю в Кентукки, как только выйду отсюда.

Ее темные глаза наполнились сочувствием.

– Он выздоровеет?

У Джулиана перехватило горло, слова не шли с языка.

– Я не знаю. Знаю только одно: нужно ехать. Мне ужасно жаль. Я не хотел, чтобы все закончилось так.

– Тогда не позволяй, чтобы все закончилось так. Едем!

– Едем? Хочешь сказать, что летишь со мной в Кентукки? – озадаченно спросил он.

Она, не колеблясь, быстро кивнула:

– Именно.

Подойдя к Джулиану, ободряюще поцеловала его в губы и потянула к двери.

– Скорее в путь!

Глава 9

Джулиан ненавидел больницы. Почти все детство он проводил в какой‑то больнице, пока брата лечили и брали анализы. Джулиану повезло, никто не подходил к нему с иглами и скальпелями, но запах, когда они вошли в лифт, был до ужаса знакомым. Дезинфектанты, кровь и бог знает что еще.

Ему становилось лучше оттого, что он сильно сжимал руку Гретхен. В голову не приходило привезти ее сюда, пока она сама не предложила, и он понял, что ничего другого не хочет. Ее присутствие делало его сильнее. Он хотел познакомить ее с родными. Разделить с кем‑то тайную часть своей жизни.

Когда они приблизились к комнате ожидания около блока интенсивной терапии, он услышал, как его зовет мать. Повернувшись, увидел, что она взяла стаканчик с кофе и идет к ним.

Его мать была, а в его глазах оставалась и сейчас красивой женщиной. Время и стрессы состарили ее быстрее, чем следовало бы. Но в ней до сих пор проглядывала та энергичная цветущая молодая женщина, какой она была когда‑то. Волнистые темные волосы почти поседели, но сияющая улыбка оставалась все той же, а серо‑голубые глаза зажглись при виде сына. Джулиан унаследовал ее глаза, немного более приглушенного тона, чем казалось в цветных линзах.

– Я так рада, что ты смог прилететь.

Она улыбнулась и крепко обняла его, после чего повернулась, чтобы взглянуть на его неожиданную спутницу:

– А это кто?

– Я Гретхен, – представилась она, взяв женщину за руку. – Приятно познакомиться, миссис Купер.

Та улыбнулась и покачала головой:

– Кертис, дорогая. Купер – сценическая фамилия Джулиана. Можете называть меня Дениз.

– Мама, мы с Гретхен встречаемся.

Пусть прошла всего неделя, но это правда. Для него это не просто деловые отношения.

Мать оглядела обоих.

– Мы помешали чему‑то важному, верно? Вы выглядите так, словно только что приехали с церемонии награждения или что‑то в этом роде.

– Только свадьба, которая все равно заканчивалась, – отмахнулся Джулиан. – Помнишь Марри, моего соседа по комнате в колледже?

– О да, – кивнула она. – Я купила один из его альбомов, чтобы Джеймс слушал. Теперь понятно, почему ты оказался в Нэшвилле. Время выбрано неплохо, хотя по‑настоящему трудно сказать, существует ли для этого подходящее время.

Мать пригладила волосы.

– Как он?

Она пожала плечами и стянула туже чересчур широкий кардиган.

– Все меняется с каждым часом. Доктора пока ждут, в надежде, что уровень кислорода в крови вернется к прежнему значению без дальнейшего вмешательства. Но они могут решить подсоединить его к аппарату искусственной вентиляции легких, правда, опасаются, что это будет навсегда. Мне страшно подумать об этом. Он так хорошо себя чувствовал. – Она печально покачала головой. – Поездка в Европу на лечение ботоксом его преобразила. После этого он смог вытянуть ноги, и мы надеялись, что после дальнейшего лечения сумеет встать и ходить, но теперь его состояние сильно ухудшилось, пневмония отбросила его назад. Он всегда страдал от проблем с дыханием.

С годами спастическая природа церебрального паралича ухудшилась, а мышцы от вынужденной неподвижности стали атрофироваться. Джеймс перенес многочисленные операции, чтобы вытянуть мышцы, в надежде, что сможет ходить и обслуживать себя сам, но все оказалось бесполезно. Весьма спорный метод лечения ботоксом запрещен в Штатах, но они рискнули и поехали к доктору, который практиковал подобные уколы. Это стоило целое состояние, но прекрасно подействовало на Джеймса, а потому оправдался каждый цент.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: