Адаптация супругов в семье

Термин «адаптация» в широком смысле слова понимается как приспособление к окружающим условиям*. При этом особо выделяют социальную адаптацию как «интегративный показа­тель состояния человека, отражающий его возможности выпол­нять определенные биосоциальные функции: адекватное воспри­ятие окружающей действительности и собственного организма; адекватная система отношений и общения с окружающими; спо­собность к труду, обучению, к организации досуга и отдыха; способность к самообслуживанию и взаимообслуживанию в се­мье и коллективе; изменчивость (адаптивность) поведения в соответствии с ролевыми ожиданиями других»*. Практически, все сказанное может быть отнесено и к брачно-семейной адап­тации.

* Психологический словарь. Под. общ. ред. А. В. Петровского и А. Г. Ярошевского.М., 1990. С. 11.

** Там же. С. 13.

В процессе адаптации принято выделять два уровня — био­логический и психологический. Первый включает приспособле­ние организма к устойчивым и изменяющимся условиям физи­ческой среды. Психологический аспект адаптации охватывает «приспособление человека как личности к существованию в об­ществе в соответствии с требованиями данного общества и с собственными потребностями и интересами»*.

* Там же. С. 11.

Психологическая адаптация осуществляется путем усвое­ния норм и ценностей социума. К ее основным проявлениям относят взаимодействие, в том числе общение, человека с окру­жающими людьми и активную деятельность.

Адаптация к семье включает перечисленные выше компо­ненты и начинается как процесс знакомства с семейной жиз­нью, постепенного вхождения в нее. Этот период является осо­бенно трудным, т. к. включает перестройку не только общения и деятельности, но и изменения личности молодых супругов, пе­рестройку потребностно-мотивационной сферы, формирования нового уровня самосознания, новых связей с социальным окру­жением.

Т. Б. Карцева, оценивая брак как «одно из поворотных со­бытий в жизни человека», указывает, что речь идет об измене­нии «всей ситуации развития личности, ведет к смене ролей, которые человеку приходится играть, изменению круга лиц, включенных во взаимодействие с ним, спектра решаемых про­блем и образа его жизни». Естественно, что совершение таких этапных жизненных событий, включающих как позитивные, так и негативные по своей модальности, «приводит к личностному изменению, перестройке всей системы «Я» и весьма болезненно переживается личностью»*.

* Карцева Т. Б. Личностные изменения и ситуациях жизненных перемен. // Психологический журнал. 1988. Т. 9. №5. С. 124.

До брака у молодого человека существует уже сложивший­ся «образ Я». После заключения брака супруги оказываются в ситуации невозможности жить по-прежнему, что усиливает не­устойчивость состояния и неудовлетворенность. «Однако уже в самом начале ведется работа по «обретению Я», усложняется и дифференцируется рефлективное «Я», ведется работа по пре­одолению внутриличностных противоречий для того, чтобы вы­строить новый, усложненный и достаточно устойчивый образ»*.

* Там же. С. 128.

Е. С. Калмыкова, говоря о проблемах первых лет супружес­кой жизни, указывает, что «первые год-два совместной жизни — это время формирования индивидуальных стереотипов общения, согласование систем ценностей, выработка общей поведенчес­кой линии»*. В этот период происходит взаимное приспособле­ние супругов, поиск такого типа взаимоотношений, которые удовлетворяют обоих. На этом этапе решаются следующие зада­чи:

* Калмыкова Е. С. Психологические проблемы первых лет супружеской жизни. // Вопросы психологии. 1983. №3. С. 86.

□ формирование структуры семьи,

□ распределение функций (ролей) между мужем и женой,

□ выработка общих семейных ценностей.

А. Н. Волкова и Е. И. Трапезникова считают, что для мо­лодой семьи до рождения детей наиболее характерны трудности выработки своего семейного уклада, разочарование друг в друге как результат более глубокого узнавания, конфликты по поводу распределения функций, проблемы во взаимоотношениях с род­ственниками, материальные и экономические проблемы*.

* Волкова А. Н., Трапезникова Т. М. Методические приемы диагно­стики супружеских отношений. // Вопросы психологии. 1985. №5. С. 112.

В. П. Левкович и О. Э. Зуськова говорят о том, что суще­ственное значение в возникновении супружеского конфликта имеют те ожидания, которые сложились у партнеров к моменту вступления в брак. Для молодых супругов наиболее типичны по­вышенные ожидания по отношению друг к другу, что нередко является основой конфликта при несовпадении ожиданий с дей­ствительностью*.

* Левкович В. П., Зуськова О. Э. Методика диагностики супружеских отношений.// Вопросы психологии. 1987. №4. С. 94.

В ряде исследований отечественных авторов (Т. А. Гурко, В. В. Меньшутин, Г. Навайтис) показано, что некоторая пере­оценка, идеализация партнера присуща в основном молодым семьям. Согласно другим данным, эта особенность имеет место и на других этапах развития семьи, причем величина разности между оценкой и самооценкой уменьшается с увеличением се­мейного стажа, приближаясь к нулю, что свидетельствует о бо­лее адекватной оценке партнера по мере приобретения опыта семейной жизни.

Для молодых людей, вступающих в брак, характерна неко­торая идеализация семейной жизни. Это выражается в том, что от семейной жизни они в первую очередь ожидают удовлетворе­ния своих потребностей в духовном росте и самосовершенство­вании. При этом ожидание удовлетворения материальных потреб­ностей заняло последнее место, хотя их значение в реальной жизни несоизмеримо выше.

В период адаптации как у стабильных, так и у нестабиль­ных семей имеет место рассогласование потребностей в отдель­ных сферах семейной жизни: у стабильных пар оно незначитель­ное, у нестабильных — значительное. Это незначительное рас­хождение у стабильных пар предоставляет им возможность по­степенного развития и совершенствования отношений. Молодые семьи являются очень нестабильными образованиями, чувства к супругу несут как мощный позитивный, так и негативный заряд (велика амбивалентность чувств). Для многих семей также характерны крайности в поведении и в чувствах. Большинство иссле­дователей считает, что спустя некоторое время после заключе­ния брака, а чаще всего после рождения ребенка, удовлетворен­ность браком у обоих супругов начинает повышаться.

В начале супружеской жизни нередки так называемые «клановые конфликты», когда связь с семейной группой, из кото­рой вышел один из супругов, препятствует образованию новой связи в новой семейной группе*.

* Обозов Н. Н. Психология межличпостиых отношений. Киев, 1990. С. 65

Н. Н. Обозов приводит в своей монографии результаты ис­следования, отражающие гностический компонент взаимоотно­шений в семье. В своем исследовании Н. Абакумова, И. Садикова, С. Хитрина сравнили 19 пар молодоженов (лиц, подавших заяв­ление на вступление в брак) и 13 супружеских пар, имеющих стаж совместной жизни от трех до пяти лет. Исследование пока­зало, что сходство личностных профилей молодоженов (исполь­зовался шестнадцатифакторный опросник Кэтелла) меньше, чем сходство личностных профилей супругов, имеющих стаж семей­ной жизни. Адекватность восприятия супруга примерно одина­кова у женщин и у мужчин, но в супружеских парах она выше, чем у молодоженов. А идентификация у супругов, напротив, выше у молодоженов и у женщин с супружеским стажем*.

* Там же. С. 79

Анализ литературы в отечественной психологии позволяет наметить основные направления, в русле которых разрабатыва­ется проблема:

1. Это исследования, непосредственно посвященные про­блемам молодой семьи, готовности молодежи к браку. Отметим работы И. В. Дубровиной, Л. Ф. Филюковой, В. П. Меньшутина, Н. Н. Обозова и др.

2. Адаптация рассматривается как процесс согласования ролевых ожиданий, а также через изучение межличност­ных, ролевых, «Я»-ролевых конфликтов. Исследовани­ем этой проблемы занимались С. И. Голод, А. Г. Харчев, В. А. Сысенко, Г. Навайтис и др.

3. Для понимания процесса брачно-семейной адаптации большое значение имеют исследования в области соци­альной перцепции, и прежде всего социальных ожиданий. Следует отметить работы А. Н. Волковой, Т. М. Тра­пезниковой, Е. С. Калмыковой, Н. Ф. Федотовой.

Обобщение и систематизация отечественных работ, связан­ных с изучаемой проблемой, позволили уточнить понятие брачно-семейной адаптации, выделить ее специфику. Поскольку се­мья является малой группой, то, на наш взгляд, представляется возможным использование некоторых характеристик, закономер­ностей проявления социально-психологической адаптации при изучении процесса брачно-семейной адаптации. Однако необхо­димо отметить, что нельзя игнорировать специфику семьи, рас­сматривать ее как поле, на материале которого изучается то же самое, что может быть изучено на материале других малых групп.

Л. Я. Гозман, Ю. Е. Алешина* выделяют следующие наибо­лее важные отличия семьи от других малых групп:

1. семья является максимально контролируемой в норма­тивном плане, то есть нормативно заданной;

2. гетерогенность состава;

3. закрытость группы;

4. полуфункциональность группы;

5. длительность истории семьи;

6. тотальность — полное вовлечение человека в семейные отношения.

* Гозман Л. Я., Алешина Ю. Е. Социально-психологические иссле­дования семьи: проблемы и перспективы. // Психологический журнал. 1991. №4. С. 64.

Таким образом, задаются определенные рамки для пере­носа особенностей протекания социально-психологической адап­тации на адаптацию к семье. Брачно-семейную адаптацию сле­дует рассматривать как постепенный процесс приспособления супругов друг к другу и к семейной жизни, результатом которо­го должно быть формирование устойчивого семейного уклада, распределение бытовых и психологических ролей, выработка приемлемого стиля общения друг с другом, выработка приемов разрешения и профилактики конфликтов и разногласий, опре­деление взаимоотношений с микроокружением по типу откры­той или закрытой группы*. Это определение, на наш взгляд, является наиболее удачным, поскольку достаточно полно рассмат­ривает содержательный аспект брачно-семейной адаптации как целостного процесса.

* Балл Г. А. Понятие адаптации и его значение для психологии личности. // Вопросы психологии.1989.№1 С.98.

Своеобразную концепцию брачно-семейной адаптации предложил В. А. Сысенко*. Основу ее составляют особенности характеров супругов и вытекающие отсюда их адаптационные возможности. Автор выделяет 4 группы людей по степени и уровню адаптации:

1. высокоадаптировапные личности;

2. среднеадаптированныс;

3. низкоадаптироваиные;

4. дезадаптированныс.

* Сысенко В. А. Супружеские конфликты. М., 1993.

К общим адаптационным особенностям он относит:

1. способность к сотрудничеству;

2. способность к общению;

3. способность к эмоциональному и рациональному пони­манию других людей;

4. способность к самоконтролю и самопознанию;

5. умение выбрать адекватный тип поведения в зависимости от условий и обстоятельств.

Развитие этих способностей в значительной мере, по мне­нию автора, определяет успешность брачно-семейной адапта­ции. Однако этот вывод предполагает не метафизическое, а диа­лектическое мышление, признающее в одном и том же явлении позитивные и негативные моменты, прогрессивное и регрессив­ное. Необходимо учитывать, что каждая супружеская пара выра­батывает свой неповторимый стиль взаимоотношений; компен­сирует нередко самые нежелательные характеристики друг дру­га, противостоит негативным тенденциям.

В. А. Сысенко определяет структуру адаптации личности в сфере брачно-семейных отношений следующим образом:

1. адаптация физиологическая, в том числе сексуальная;

2. адаптация к темпераменту, характеру партнера;

3. адаптация к семейным ролям, к новым обязанностям, правам, к разделению труда в брачном союзе;

4. адаптация к потребностям, интересам, привычкам, об­разу и стилю жизни брачного партнера;

5. адаптация к основным ценностям жизни, «жизненной фи­лософии», пониманию цели и смысла жизни партнера.

Некоторые характеристики брачно-семейной адаптации рассматриваются в исследованиях по социальной перцепции. В работах этого направления отмечается факт значительных изме­нений особенностей межличностного восприятия молодыми суп­ругами на протяжении адаптационного периода, который про­должается 1,5—2 года. Выбор будущего супруга определяется дей­ствием ряда факторов, среди которых отметим прежде всего представление об идеальном партнере, более или менее осозна­ваемый образ которого имеется у каждого*. В его создании уча­ствуют опыт, литературные и киногерои, социальные стереоти­пы и идеал референтной группы. Идеальный образ регулирует отношения в супружеской паре 0,5—1,5 года. Затем снижается напряженность эмоционального подъема, отрицательные харак­теристики партнера перемещаются в центр, сопоставляются с начальным образом. В этой ситуации большое значение имеет то, какую линию поведения выберут супруги: будут ли они по-прежнему ориентироваться на несуществующий образ, стремить­ся «подогнать» под него своего партнера или же, напротив, нач­нут корректировать не партнера, а свой образ его, приближаясь тем самым к действительности. Адекватность представления о партнере по брачному союзу обеспечивает согласованность меж­ду ожидаемым и реальным поведением своего партнера, что важ­но для реализации целей адаптации в семье.

* Бодалев А. А., Столин В. В. О задачах в области научного психоло­гического обеспечения службы семьи. / Семья и формирование личности. Под ред. А. А. Бодалева. М., 1981. С. 67.

Особого рассмотрения требует вопрос о критериях адаптированности супругов.

В доступной нам литературе мы не встретили указаний на объективные и субъективные показатели адаптированности. Мы предлагаем рассматривать в качестве критерия адаптированнос­ти интегральный показатель, состоящий из длительности брач­ного стажа (объективный показатель) в сочетании с уровнем удовлетворенности супружескими отношениями (субъективный показатель). Удовлетворенность брачно-семейными отношения­ми отражает результативность всех процессов, происходящих в семье, в том числе и адаптационных. Следовательно, высокая оценка супружества может рассматриваться как показатель того, что в семье решены задачи адаптационного периода: формиро­вание структуры семьи, распределение функций (или ролей) между мужем и женой, выработка общих семейных ценностей на том уровне, который удовлетворяет данную супружескую пару.

Таким образом, брачно-семейную адаптацию необходимо рассматривать как сложный, многоуровневый целостный про­цесс взаимного приспособления супругов друг к другу и к се­мейной жизни. В содержательном плане этот процесс представ­ляет собой единство следующих компонентов:

1. Приспособление к брачному партнеру, предполагающее:

□ физиологическую адаптацию, в том числе сексуальную;

□ адаптацию к темпераменту, характеру партнера;

□ адаптацию к интересам, потребностям, привычкам, образу и стилю жизни брачного партнера;

□ адаптацию к основным ценностям жизни, жизнен­ной философии партнера;

2. Приспособление к семейной жизни, включающее в себя адаптацию к бытовым и психологическим ролям, к но­вым обязанностям и правам, к разделению труда в брач­ном союзе.

Компоненты 2-й группы изучены в отечественной психо­логии недостаточно, хотя играют весьма существенную роль в общем процессе приспособления к брачно-семейным отноше­ниям. Если адаптация к партнеру возможна и в период добрач­ного знакомства, то адаптация к требованиям семейной жизни происходит лишь после заключения брака в условиях совмест­ного проживания, ведения хозяйства и т. п. В связи с этим особое звучание и особый интерес приобретает исследование мотивационных компонентов, регулирующих процесс адаптации на начальных этапах становления семьи.

Семейные ссоры

Семьи бывают разные: полные и неполные, благополучные и неблагополучные и др. В одних семьях обстановка спокойная и доброжелательная; в других семьях жизнь превращается в поток непрерывных ссор, ссоры становятся частью жизни семьи. Люди изматывают ссорами друг друга, страдают и болеют от них — тем не менее ссоры повторяются день за днем.

Складывается впечатление, что ссоры становятся чуть ли не желательным явлением для их участников, что в скандалах и примирениях они находят своеобразное удовольствие, что это единственная фюрма существования эгоцентрических личностей в семье*.

* См.: Шмелев А. Г. Острые углы семейного круга. М., 1986.

Но немногие личности так называемого истероидного склада отыскивают для себя в ссорах своеобразные психологические выгоды, способ компенсации эмоциональной пустоты жизни. Для большинства нормальных людей, которые заняты профессио­нальными заботами, заботами о детях, о доме, ссоры очень тя­гостны и вовсе не желательны ни на сознательном, ни на бес­сознательном уровнях.

Нормальному человеку бессмысленность ссоры кажется особенно очевидной, когда очередная ссора затихает, когда в очередной раз страсти остужаются и становится ясно, что люди все равно остаются жить вместе, что будущее — это то же про­шлое плюс еще одна ссора в памяти.

Осадок от ссор не исчезает. Груз взаимных обид копится. Каждый невольно ищет, что можно противопоставить услышан­ным обвинениям, невольно приближает момент, когда эти ар­гументы можно будет использовать, то есть приближает очеред­ную ссору. Ссоры растут, из мелких стычек превращаются в круп­ные, затяжные конфликты. Близкие выискивают оплошности друг у друга, чтобы доказать, кто в действительности является нера­дивым, безответственным, невнимательным, эгоистичным, чер­ствым и т. п.

Вместо того чтобы видеть в поступках другого хорошее и возвышать друг друга в своем восприятии и в своих оценках, близкие, как это ни парадоксально, ищут, ожидают и даже хо­тят найти в поведении другого худшее с одной лишь целью: до­казать свою правоту, свое моральное, умственное или житейс­кое превосходство. И каждый новый день рождает новые поводы для ссор и претензий, для взаимных укоров и обид, возникаю­щих сплошь и рядом на пустом месте.

Такие вещи часто называются психологической несовмес­тимостью. За утверждением о психологической несовместимости часто скрывается нежелание понять другого человека, отсутствие навыков такого понимания, а навыки эти требуют особенных умственных способностей - рефлексивности, умения взглянуть на себя со стороны и др.

Ссора представляет собой конфликт самооценок: участни­ки ссоры стремятся поддержать самомнение и собственную ре­путацию ценой снижения самомнения и репутации «противни­ка». Начало супружеской ссоры в быту — «переход наличности»; ссора всегда включает личные обвинения.

В некоторых семьях ссора может вспыхнуть в любую минуту. В таких семьях действуют не муж и жена, а две персоны с обо­стренным чувством собственного достоинства, с преувеличен­ным самомнением, болезненным самолюбием. Вследствие этого взаимоотношения накаляются, высокий уровень персонифика­ции как бы подогревает их, выступает катализатором. В таких случаях различные обыденные явления воспринимаются супру­гами (или одним из них) на уровне Я, оцениваются сквозь «при­зму» ценностей, жизненных принципов и привычек. Далеко не всегда это уместно, особенно когда мы сталкиваемся с «мелоча­ми», непреднамеренно нанесенными нам обидами, ошибками партнера. Часто бывает так, что всякому пустяку супруги прида­ют какой-то особый смысл, ищут повод для личной обиды, де­монстрируют уязвленное самолюбие.

Вознесение своего «Я», своей персоны способствует быст­рому и легкому преобразованию хороших личностных качеств супругов, с которыми они вступили в брак, в плохие или даже такие качества, с которыми совместная жизнь становится не­возможной,

Одна из форм проявления высокой степени самомнения — психологическая эксплуатация брачного партнера. В некоторых семьях муж или жена самореализуются и самоутверждаются за счет своей половины. Происходит это либо неосознанно, либо целенаправленно.

Психологическая эксплуатация проявляется в демонстра­ции партнеру своих негативных черт характера, отрицательных эмоций и плохих привычек, в посягательстве на духовный мир другой личности, стремлении все выведать у нее, все о ней знать, подчинить себе. Подчас это проявляется в разрядках на членах семьи агрессии и эмоций, которые появились вне дома. Психо­логическая эксплуатация супруги (супруга) заключается также в перекладывании на него (нее) ответственных решений и дей­ствий.

Некоторые пытаются вызвать сочувствие к себе в тот мо­мент, когда другой партнер сам ищет поддержки и утешения.

Наконец, психологическая эксплуатация проявляется в том, что многие люди склонны проигрывать модели своего поведе­ния на других, вовлекая близких в свои проблемы и пережива­ния, требуя соглашательства, подкрепления и одобрения дей­ствия.

Проигрываться могут модели не только будущего, но и настоящего поведения.

Можно выделить даже механизм большинства семейных ссор — механизм под названием «укоренение в прошлое»*.

* Шмелев А. Г. Острые углы семейного круга. М., 1986.

Его суть: один из участников беседы делает агрессивный выпад в адрес другого. Это — агрессор. Агрессор начинает маски­ровать (от другого и от себя самого) свою ответственность за на­чало ссоры тем, что тут же разворачивает перед партнером карти­ну таких его поступков в прошлом, которые позволяют расценить враждебный выпад сегодня лишь как ответную вынужденную и закономерную реакцию на то, что было в прошлом.

Его партнер тоже начинает припоминать какие-то некра­сивые поступки другой стороны, объяснять, что его некрасивые поступки в прошлом если и случались, то были вынужденной реакцией на такие-то недоброжелательные действия оппонента.

Часто подобные ссоры — преддверие серьезных конфлик­тов. Как правило, людям очень не нравится то, что они вынуж­дены ссориться, люди понимают, что ссоры нужно прекратить, но часто не знают, с чего начать и как сделать так, чтобы ссоры в семье прекратились.

Супружеская ссора может заканчиваться тем, что:

а) один из участников признает себя виновным;

б) виновным признает себя его партнер.

Но возможен и третий, менее распространенный вариант — «Мы оба виновны». Спасительная формула для выхода из ссоры такова: «Мы ссоримся — значит, мы не правы!» Здесь нет тради­ционного для эгоизма перекладывания ответственности с себя на другого. Здесь нет и альтруистического самопожертвования, когда вся ответственность принимается на себя.

Конечно, не всегда, особенно на первых порах, формула «Мы не правы» позволит добиться цели. Далеко не все люди спо­собны быстро «включать» готовность к сотрудничеству после вспышки явной враждебности. Мешает традиционное противо­поставление «я — ты». Услышав предложение признать обоюд­ную неправоту, другой участник ссоры, приученный только к практике решений типа «или-или», может поначалу активно протестовать: настаивать на том, что он не считает себя непра­вым, так как сам находился в границах спора и ссору не начи­нал, так как «больше всех обижен», «больше всех страдает», «боль­ше всех хотел, чтоб все было хорошо», и т. п.

Перестроиться на новый способ разрешения противоречий очень трудно. Прежде всего надо научиться управлять собствен­ными эмоциональными состояниями, научиться помогать в этом же своему партнеру.

Чтобы лучше понять механизм возникновения ссоры, кон­фликта, нужно различать 3 типа систем представлений:

1) «Эгоцентрическая система представлений». В центре этой системы «я сам», «мои желания», «мои цели». Все ос­тальные предметы, в том числе и другие люди, пред­ставлены в такой системе только как полезные инстру­менты или вредные преграды для удовлетворения соб­ственных желаний.

2) «Альтероцентрическая система представлений». Здесь в центре всех представлений другой (альтер). Человек со­переживает этому другому, отождествляет себя с другим. Он переживает его желания или страдания и опасения как свои собственные. Окружающие предметы, в том числе «я сам», оцениваются как полезные инструменты или вредные преграды для осуществления желаний, удов­летворения потребностей того конкретного человека, ко­торый помещен в центр системы представлений. Такая система представлений, как правило, неустойчива, воз­никает в момент сопереживания; более длительно она существует в исключительных случаях самоотверженной альтруистической любви (к возлюбленному, к ребенку, к кумиру).

3) «Социоцентрическая система представлений». В отличие от двух предыдущих моноцентрических систем (с одним центром) это полицентрическая система (с многими цен­трами). Если эгоцентризм ведет к полному забвению ин­тересов другого (или к их намеренному игнорированию), если альтероцентризм ведет к забвению собственных ин­тересов (или интересов третьих лиц по отношению к обо­жаемому человеку), то «социоцентрическая система» по­зволяет одновременно учитывать интересы как свои соб­ственные, так и других людей, и, следовательно, искать реальные способы их взаимоприемлемого удовлетворения. Психологическим подлежащим социоцентрических выс­казываний о мире является не «я», не «ты», а «мы».

Принципиально понимание следующей закономерности: у одного и того же человека в разные моменты времени может складываться в голове в качестве преобладающей любая из трех систем представлений. Это означает, что эгоцентрик в какой-то момент может оказаться социоцентриком или альтероцентриком, социоцентрик — эгоцентриком и так далее. Но чаще всего (особенно в домашних условиях) мы все являемся завзятыми эгоцентриками.

А если мы все эгоцентрики, согласно этому подходу, то столкновение самооценок, самомнений очень вероятно. Отсюда возникает ссора, из которой, в свою очередь, может возникнуть конфликт.

Как уже указывалось, чтобы научиться управлять ссорой, конфликтом, нужно научиться управлять собственным эмоцио­нальным состоянием.

Часто ссоры возникают, когда человек находится в состоя­нии недовольства, раздражения. Тогда получается, что, для того чтобы эффективно управлять ситуацией возникновения ссоры и попытаться предотвратить ее, человек должен научиться управ­лять собственным раздражением, недовольством, уметь сводить их на нет.

Для этого нужно уметь делать ряд вещей. Прежде всего нужно научиться относиться к самому факту раздражения спокойно, не делать из этого факта трагедии.

Следует научиться снимать свое напряжение так, чтобы наносить наименьший вред окружающим.

Важно помнить, что для эмоциональной разрядки нужна мышечная разрядка. Но управление раздражением не сводится только к физиологической саморегуляции, как полагают те, кто концентрирует все свои силы только на физических упражнени­ях. Нужно также помнить, что когда направленные на собствен­ную персону занятия становятся преобладающими, то это озна­чает скорее уход от проблем, чем их решение, скорее отстране­ние от людей, чем движение к пониманию других.

Еще один из психологических приемов управления раздра­жением основывается на различении источника и адресата раз­дражения. Часто они не совпадают. Но это различение нужно использовать только для самоконтроля, его нельзя делать сред­ством контроля за другими.

Эгоцентризм, как правило, приводит к тому, что человек слишком многое принимает на свой счет — даже то, что совсем ему не адресовано.

Еще одно средство для эмоциональной разрядки — чув­ство юмора. Человек, владеющий юмором, умеет создать ком­фортное, веселое настроение в самые напряженные моменты. Шутка, розыгрыш --- отличные средства для того, чтобы овла­деть своим раздражением. Этот психологический прием можно назвать «наигранным раздражением» (А. Г. Шмелев). Человек на самом деле слегка сердит, но он изображает наигранное возму­щение, и в этой чрезмерной эксцентрике и окружающие, и он сам находят признаки контроля над ситуацией. Улыбку вызывает несоответствие между незначительностью повода и преувеличен­ными размерами раздражения.

Конечно, разыгрывание раздражения требует остроумия, изоб­ретательности и тонкой интуиции. Надо избегать штампов: трюки и шутки должны быть действительно неожиданными для партнера, тогда они срабатывают, тогда они смешны. Интуиция требуется для того, чтобы различать, когда такое разыгрывание уместно, а когда оно вообще противопоказано: ведь сложившаяся ситуация для партнера может быть слишком серьезной и пытаться рассме­шить его не надо — это может показаться лишь издевательством.

Суть психологического механизма профилактики раздра­жения с помощью розыгрыша — в перевоплощении или в частичном саморазотождествлении. Нарочито разыгрывая свое раз­дражение, подчеркивается, что это только маска, это роль, ко­торую можно играть или не играть, это не суть человека.

Частичное саморазотождествление — очень важный меха­низм борьбы с собственным эгоцентризмом, с эгоцентрическими реакциями. Что означает эгоцентрическая реакция с точки зре­ния отношения в этот момент человека к самому себе? Это сверхотождествленность с самим собой, сверхвключенность в си­туацию (А. Г. Шмелев).

Чтобы избегать ссор, чтобы избавить самого себя от повы­шенной ранимости, обидчивости, человек должен постараться не рассматривать каждую вспышку раздражения как угрозу сво­ей личности. Близкий, обойденный вашим вниманием, теперь вынужден раздражаться, хоть так привлекая внимание к себе. Выходит, что это замаскированная под видом агрессии жалоба вам на вас, призыв оказать моральную поддержку здесь и сей­час: проявить свою выдержанность, доброжелательность, чув­ство юмора, любовь.

Раздражение близких, высказанное нам,— это жалоба нам на нас же самих (как это ни парадоксально).

Когда мы обижаемся? Когда другим удается «задеть» нас? Когда они попадают в уязвимые места — указывают на те недо­статки, которые мы хотели бы скрыть и от себя, и от других. Таким образом, наша обидчивость, наша психологическая уяз­вимость полностью зависят от того, насколько мы «вскрыли» себя для себя, смогли осознать в себе недостатки, которые нас тревожат, но в которых так трудно себе признаться.

Существует несколько приемов для иллюстрации общего механизма розыгрыша и перевоплощения:

а) прием ложного объяснения (специально дается ложное объяснение причин собственного недовольства);

б) нелепый вывод (важно, чтобы вывод был действитель­но нелепым или, как минимум, безобидным. Если в ка­честве следствия выбираются вполне правдоподобные и обычные намерения, то это будет просто воспринимать­ся как угроза санкций, недоброжелательных поступков с вашей стороны, то есть будет лишь подчеркивать сте­пень вашего раздражения. Чтобы угроза рассмешила, надо вложить в угрозу немалое актерское мастерство. Хороший вариант — вхождение в какой-то известный сце­нический образ.);

в) прием «подтверждение подозрений» (слово «подозре­ние» — в кавычках, т. к. мнимое театрализованное под­тверждение должно привести по замыслу к обратному эффекту — к опровержению).

Все эти приемы приносят эффект, когда они действитель­но не соответствуют по замыслу реальному положению вещей.

Когда говорят о раздражительности, подчеркивают непро­извольность вспышек нетерпимости. Мы говорим, что раздраже­ние накапливается почти с неизбежностью, и возникает вопрос о том, как его разрядить, снять, как управлять этим физиологи­ческим состоянием — раздраженностью. Когда человек осознает несдержанность как недостаток, это квалифицируется как раз­дражительность. Если же человек упорно считает свою несдер­жанность для себя нормой поведения, то мы имеем дело с рас­пущенностью. Распущенность — это не физиологическое состоя­ние, это психологическая ориентация, это личностный прин­цип. Для борьбы с распущенностью необходима критика пред­рассудков, которые до сих пор способствуют тому, чтобы чело­век мог оправдывать в себе распущенность.

Безудержное выражение эмоций имеет определенный по­лезный смысл для того, кто так себя ведет. Право на игру страс­тей — это одновременно и претензия на безраздельную власть в семье. Это демонстрация силы: «Если вы не будете делать так, как я хочу, то на вас обрушится мой гнев, а если вы что-то имеете против моего гнева, тем хуже для вас — разрыв не в вашу пользу». Демонстративный смысл открытой демонстрации раздражения (без всяких попыток его коррекции) в том и со­стоит: «демонстратор» убежден, что от разрыва проиграет не он, а другой — тот, который находится в зависимости от него, и, следовательно, он должен уступать и помалкивать.

Здесь просматривается момент уже упомянутой психологи­ческой эксплуатации.

Психологически эксплуататор не тот, кто взваливает на другого всю работу по дому: психологическая эксплуатация — это прежде всего безудержное использование душевных ресур­сов другого, его воли к согласию, миролюбия, готовности к уте­шению и поддержке.

Иногда бывает несдержан человек, психика которого исто­щена бесконечным домашним трудом, действительно монотон­ным и унизительным в такой обстановке, когда он не находит у других должной оценки. Но одно дело такая невольная несдер­жанность, а другое дело — распущенность человека, чье душев­ное равновесие отнюдь не подорвано; напротив, он в любую минуту готов пустить в ход незаурядный запас агрессивной эмоциональной энергии. Для такого человека распущенность — инструмент власти, а ссылка на различные житейские обстоя­тельства — всего лишь оправдание. Эти обстоятельства порой специально изобретаются и подчеркиваются для того, чтобы от­стоять свое право на распущенность.

Особенно бурно разрастается распущенность, так сказать, на нервной почве: психологические преимущества получает здесь тот, у кого слабее нервы, но громче голос.

Во многих семьях, особенно молодых, недооценивают опас­ность временного создания для кого-то потворствующего режима.

Потворствующий режим закрепляет и приучает человека к эгоцентризму. Возникает привычка слепо доверять своим эго­центрическим эмоциям, которые человек сам в себе оправдыва­ет. А раз возник эгоцентризм, то повышается вероятность воз­никновения ссор и конфликтов.

Очень часто к распущенности приводит высокая эмо­циональность с крайними колебаниями: от альтероцентризма к эгоцентризму. «Прославившись» несколько раз бесспорными и яркими проявлениями самоотверженности, альтруизма, чело­век привыкает думать сам о себе (приучает к этому окружаю­щих), что все мотивы его действий — альтруистичные, беско­рыстные, самоотверженные. Всякая критика в адрес такого «за­писного» альтруиста становится невозможной: он встречает в штыки эту критику, демонстрируя по-настоящему эгоцентри­ческие реакции обиды. Это самый сложный, тяжелый случай эго­центризма, когда эгоцентрик тычет себя пальцем в грудь и не­прерывно твердит: «Я — альтруист!»

Часто к распущенности человека приводит отводимое ему право (присваиваемое им право) на несдержанность, которое служит как бы компенсацией за особо тяжелую работу по дому, трудную, неинтересную, монотонную, нервную. Получается что-то вроде торговой сделки:

«Я берусь за трудный участок, но уж вы мне все тогда от­пускаете право на распущенность» (например: «Уж если я за всех грязь убираю, то будьте добры безропотно выслушивать все, что я о вас думаю»). Б этом случае сами эти труды и жертвы оказываются, по сути, «психологической» взяткой, с помощью которой человек, не привыкший и не умеющий себя контроли­ровать, получает право на бесконтрольность.

Оказывается, мы часто теряем контроль над собой именно тогда, когда, совершив что-то доброе, вдруг переживаем мо­ральное самообольщение и разрешаем себе впасть в «заслужен­ный эгоцентризм».

Таким образом, в возникновении ссор и конфликтов боль­шую роль играют такие проявления человека, как раздражитель­ность и распущенность. Многие люди дают волю этим проявле­ниям, а затем имеют ряд ссор и конфликтов.

Важно научиться управлять этими проявлениями, не да­вать им вырваться наружу, переводить их во что-то другое, и тогда число ссор в семье резко уменьшится, а члены семьи по­лучат возможность проводить время дома в более спокойной и доброжелательной обстановке.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: