Глава 1. ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ 5 страница

Ответ на письмо Икс пришел через два месяца. В этом ответе говорилось, что его письмо рассмотрено, но удовлетворению не подлежит, поскольку опубликование Невидимого Закона может привести к обострению отношений со всем окружающим Республику цивилизованным миром. Внизу Икс увидел приписку, в которой говорилось, что освободить его из-под ареста не представляется возможным, поскольку его вина подтверждена всей совокупностью собранных по делу доказательств.

На следующий день Икс увидел по телевизору выступление Советника Главного надзирателя за соблюдением законов. Раньше этот Советник занимал высокий пост в Безопасности. Слушая его выступление, Икс не верил своим ушам. Его письмо Главному чиновнику Республики возымело силу. Советник в своём выступлении сказал, что для всех обвиняемых есть лишь одна мера пресечения – арест, а Свод правил, регламентирующих действия следствия и суда Республики, он назвал порождением нечистой силы.

“Наконец-то, – подумал Икс, – Невидимый Закон становится видимым”.

После этого Икс написал на имя Начальника тюрьмы заявление с просьбой считать его добровольно умершим.

Примечание. Адвокат, участвовавший в “деле Йукоса”, в цирке не смеётся.

Если обвиняют и осуждают на длительные сроки наказания без потерпевших, без преступления, но в проверочных судебных инстанциях пишут, что приговор вынесен законно и обоснованно, значит, все обвинители и судьи руководствуются Невидимым Законом. А они, обвинители и судьи, не могут показать народу этот Закон только всего лишь потому, что Закон невидим. Но Закон есть, только он невидим.

Глава 3. Единство и борьба адвокатов в “деле Йукоса”: коллизионная защита против адвокатского абсурда

Не поддаются статистическому обобщению просчёты адвокатов в выборе средств коллизионной защиты. Но даже обнаруженное их количество свидетельствует о нежелании адвокатов в большинстве своём знать и признавать правила коллизионной защиты. Некоторые адвокаты проявили неприятие самой идеи коллизионной защиты. Самоё напоминание о коллизионной защите вызывало у иных адвокатов раздражение.

Каждый адвокат должен знать правила своей профессии. Поэтому никакие ссылки на незнание теории коллизионной защиты не могут быть оправданием ложной, мнимой защиты, когда адвокат создавал своими действиями мнимую коллизию.

Коллизионная защита – фундаментальная доктрина в теории адвокатуры и один из руководящих принципов адвокатской деятельности.

Точно и наиболее полно эта доктрина изложена в работе адвоката Бориса Фатыховича Абушахмина “Коллизионная защита” (Русский адвокат, 1998, № 7–8).

Изначально тема коллизионной защиты рассматривалась в рамках уголовного процесса, где пренебрежение её правилами проявляется наиболее наглядно и характерно. Самоё коллизия адвокатом Б.Ф. Абушахминым определялась как столкновение противоположных интересов и стремлений подсудимых и их защитников в целях устранения ответственности или её уменьшения.

Вопросы коллизионной защиты исследовались в рамках такого уголовного процесса, в котором одновременно было два и более подсудимых. Было правильно изучение отдельных судебных дел, в которых было два и более подсудимых, для постановки вопроса о коллизионной защите и выявления её сущностных признаков, определения её базовых правил. Тем более тогда, когда зародилась теория коллизионной защиты, по общему правилу адвокат допускался в уголовный процесс в качестве защитника только на стадии судебного разбирательства, а не со стадии предварительного расследования.

Смысл коллизионной защиты выражался в том, чтобы адвокат своими действиями не отягощал положения своего подзащитного посредством создания или усиления противоречий с другими подсудимыми.

На первый взгляд, смысл коллизионной защиты может быть понятен каждому, и вытекающее из него правило легко достижимо. Но как показывает судебная действительность, это далеко не так.

Некоторые адвокаты в оправдание своих неправильных действий заявляют, что они или не усилили имеющиеся реальные противоречия, или не создавали мнимых противоречий, а если сделали то и/или другое, то положение своего подзащитного не ухудшили. Но это только всего лишь попытка оправдаться, потому что положение их подзащитных всегда ухудшалось, не говоря уже о других подсудимых. Таковы неумолимые последствия нарушения правил коллизионной защиты.

Сами правила коллизионной защиты определяют границы дозволенного поведения адвоката в процессуальных действиях на всех стадиях судебного процесса. Коллизионная защита – это дозволенное поведение. Именно в коллизионной защите сконцентрирован принцип “не навреди”.

Адвокат Б.Ф.Абушахмин вывел парадокс коллизионной защиты: адвокат, обвиняющий других подсудимых, обвиняет своего подзащитного. Им же было сформулировано одно из правил коллизионной защиты: “Следует стремиться не обострять имеющиеся противоречия, конечно же, не создавать новые, а пытаться искать и находить обстоятельства, ведущие к сближению интересов и стремлений подсудимых. Нужно помнить, что при всех противоречиях есть и общая линия защиты всех подсудимых, и этой линии должны придерживаться все адвокаты. Обостряя либо создавая противоречия в процессе, часто забывают об этом. В результате тот, кого адвокат изобличает в оговоре, получает наказание значительно тяжелее, но и его подзащитный получает соответственно больше того, что он имел бы, если бы коллизии не было или она была бы не столь острая”.

Изложенная адвокатом Б.Ф. Абушахминым теория коллизионной защиты требует изучения, дальнейшего развития и настоятельного применения заложенных в ней принципов.

“Дело Йукоса” как абстракция множества уголовных и гражданских (арбитражных) судебных процессов показало, что тема коллизионной защиты бесконечна. Она не ограничивается только уголовным процессом на стадии судебного разбирательства и отношениями в судебном процессе двух и более подсудимых. Содержание коллизионной защиты шире, чем коллизия интересов обвиняемых в одном судебном процессе. Проблема коллизионной защиты обнаруживает себя и на стадии предварительного следствия, и когда в уголовном деле один обвиняемый и в гражданском (арбитражном) процессе, особенно если они имеют касательство к уголовному преследованию, и даже при допросе свидетеля, у которого, казалось бы, нет самостоятельного процессуального интереса. Вопросы коллизионной защиты могут возникнуть в ситуации, когда в деле несколько потерпевших. Это тема не только уголовного, но всякого другого юридического процесса.

Правила коллизионной защиты распространяются на всех адвокатов в любых случаях. И на адвокатов свидетелей, потерпевших, истцов и ответчиков.

Через коллизионную защиту проверяется профессионализм адвоката. Понимание и следование правилам коллизионной защиты есть мерило профессионализма адвоката.

Значение коллизионной защиты не столько в том, что отступление от её принципов “усиливает” сторону обвинения, сколько в том, что эти нарушения влекут ложность самого судебного решения, незаконность решения, ложность обоснования решения, исправить которые в последующем становится трудно из-за его внешней правильности. Самоё содержание нарушения правил коллизионной защиты приобретает демонические черты “доказательства”, “внутренней убежденности”, против которых логические доводы зачастую бывают бессильны.

Иллюстрация. Обвиняется несколько подсудимых в совершении одного преступления в составе организованной группы. Все адвокаты считают, что их подзащитные не совершали никакого преступления, ни врозь, ни в группе. Но один из адвокатов, соглашаясь с тем, что никто никакого преступления не совершал, решил “облегчить” участь своего подзащитного и создал мнимую коллизию. Этот адвокат на судебном следствии заявляет, что именно его подзащитный не знал о существовании преступной группы, в которой состояли другие подсудимые, и в ней не участвовал; о преступлениях, которые совершили другие подсудимые и ещё не установленные лица, его подзащитный не знал и сам их не совершал. И тут же адвокат попросил, чтобы суд при назначении наказания учёл смягчающие вину его подсудимого обстоятельства. Фактически адвокат домыслам и предположениям стороны обвинения, потому что никаких доказательств наличия преступления не было и государственный обвинитель не доказывал совершения провозглашенного преступления, придал убедительную форму и способствовал формированию “внутреннего убеждения” не только у государственного обвинителя, но и у суда.

Коллизия заложена в самом абсурде мышления. Разве нет коллизии в чтении документов вслух под видом представления доказательств? Или нет коллизии в ходатайстве адвоката о вызове на допрос двух свидетелей в кассационную инстанцию, чтобы опровергнуть вину осуждённого, которая доказана, по утверждению самого адвоката, показаниями нескольких десятков свидетелей и несколькими сотнями документов? В последнем случае адвокат создал “коллизию” в сознании судей кассационной инстанции. Адвокат предложил судьям сделать выбор между виной своего подзащитного, которая, по мнению того же адвоката, доказана в суде первой инстанции всеми исследованными в суде доказательствами, и предполагаемыми показаниями двух свидетелей, которых ранее никто, в том числе и адвокат, не желал допрашивать.

Во всяком абсурдном заявлении заложена коллизия.

Коллизия может быть заложена в уголовный процесс заявлениями, сделанными в гражданском процессе. Так, если ответчик в гражданском процессе, например ревизор, под предлогом уменьшения размера взыскания с него, заявляет, что он не знал, что подсудимый предоставил ему недостоверные для проверки сведения. А то, что эти сведения являются недостоверными, он (ревизор) узнал из сообщений обвинительного органа. Ревизор, чтобы снизить риск судебного решения, на всякий случай, заблаговременно, сам решил, что все предоставленные подсудимым сведения являются недостоверными. Ревизор в гражданском процессе искусственно ухудшил положение подсудимого в уголовном процессе. Поскольку результаты гражданского процесса могут быть использованы против подсудимого в уголовном процессе.

Так называемый отзыв аудитором своего аудиторского заключения есть создание аудитором мнимой коллизии. Аудитор проверяет результаты коммерческой деятельности по тем данным, которые были предоставлены ему предпринимателем. И выводы аудитор должен делать только из этих данных, а не из предполагаемых самим аудитором. Поэтому если аудитор считает, что его выводы правильные, то аудиторское заключение верно, независимо от того, достоверные или недостоверные данные предоставил аудитору предприниматель. Если аудитор допустит ошибку или умышленно ложно оценит предоставленные ему данные, в результате чего сделает неправильное аудиторское заключение, а потом сам признает свою собственную ошибку или покается в злом умысле на причинение вреда предпринимателю, то тогда такое ложное по вине аудитора заключение можно будет признать недействительным, ущербным, ничтожным и “отозвать”, возвратив всё полученное за проведение аудиторской проверки. Но “отзывать” или считать своё собственное аудиторское заключение ничтожным на том основании, что или сам предприниматель, или кто-либо другой, например налоговый орган, сообщил, что предоставленные для аудиторской проверки данные не соответствовали действительности, были ложными даже в силу решения суда, аудитор не должен. Если исходные данные были ложными, и поэтому аудиторское заключение было ложным (в силу ложности аргументов), то это вопрос налоговых органов или суда, а не аудитора. Аудитор не должен руководствоваться слухами и “внутренним убеждением”. Сам по себе “отзыв” аудиторского заключения порождает коллизию и неблагоприятные последствия для самого аудитора. В силу “отзыва” аудиторского заключения возникают сомнения в добросовестности самого аудитора, в его искренности. Ибо “отзыв” собственного аудиторского заключения есть абсурд. А не знал ли аудитор заранее, что ему были предоставлены “ложные” данные, или не сам ли аудитор сформировал эти “ложные” данные, чтобы создать впечатление благополучия коммерческой организации и ввести в заблуждение налоговые органы касательно верности налоговых расчётов?

Коллизия всеохватывающа и всепроникающа. Там, где абсурд, там непременно будет и коллизия. В частности, подмена адвокатом процессуального доказывания заявлениями политического характера тоже входит в предмет коллизионной защиты.

Коллизионная защита – это методология адвокатской деятельности на всех этапах (стадиях) и во всех видах судебных процессов. Правила коллизионной защиты вполне могут найти своё отражение в правилах адвокатской профессии.

Иллюстрация. Есть решение суда, которое постановляет, что перевод места предварительного расследования из города N. в город Z. незаконен (по крайней мере, адвокат обвиняемого убежден, что решение суда именно таково). Следовательно, переводить предварительное следствие в город Z. нельзя. Казалось бы, адвокат не должен участвовать в процессуальных действиях в городе Z. Но адвокат создал коллизию.

Адвокат всё же решил принимать участие в процессуальных действиях, в частности, знакомиться с материалами уголовного дела под предлогом того, а вдруг его доверитель предстанет перед судом, так и не узнав содержание этих материалов.

Во-первых, содержание материалов он неминуемо узнает. Узнает в судебном заседании, когда государственный обвинитель будет их зачитывать вслух. До этого читать так называемые материалы уголовного дела нет смысла, потому как никакого анализа этих материалов обвинительным органом в них нет. Это избыточное любопытство адвоката.

Во-вторых, если самоё проведение предварительного следствия в городе Z. незаконно, то всё незаконно, в том числе и чтение материалов уголовного дела (так называемое ознакомление). Зачем же адвокату самому делать то, что он считает незаконным? Но адвокат создал ложную коллизию и тем самым придал вид законности проведению предварительного следствия в городе Z. Адвокат своим действием (любопытства ради) дезавуировал решение суда, которое сам адвокат всенародно провозгласил как судебное признание произвола обвинительного органа. Получается, сам адвокат не верит в истинность этого судебного решения. Адвокат в созданной им коллизии между судом и обвинительным органом встал на сторону обвинительного органа, по сути, против интересов своего доверителя. В этом случае, при поддержке адвоката, обвинительному органу остаётся только направить уголовное дело в суд города Z., что адвокату никак не хочется.

Паттерн. Автор исследования “Коллизионная защита” Борис Фатыхович Абушахмин заслуживает самого высокого научного признания. Защита теории коллизионной защиты уже давно состоялась и подтверждается постоянно нашей правовой жизнью. Тот, кто следует научным её принципам, имеет успех, кто противится им – наносит вред людям и самому правосудию, что, собственно, одно и то же.

В праве нет разницы между теорией и практикой. Всё едино. Если теория (логика мышления) правильна, то и решения в жизни верны и полезны. Тот, кто разделяет в своей голове теорию и практику жизни, глуп и опасен для людей. Неспособность объяснить и преодолеть своим рассудком абсурд глупец прикрывает другими абсурдами, которые называет “практикой”. Для глупца практика всегда абсурдна, и он этот абсурд не пытается преодолеть. Он даже бахвалится своей глупостью, то есть пребыванием в абсурде. Однако практика теоретична. Это подтверждает история человеческой жизни. Иначе не было бы человечества.

Власть едина и системна. Среди трёх ветвей государственной власти (исполнительной, законодательной, судебной) судебная наиболее теоретична.

Если судебная власть в низших иерархических проявлениях более абсурдна, чем логична, то в высшем её иерархическом проявлении, в Конституционном суде, наиболее теоретична, как стремящаяся к абсолютному преодолению абсурда логикой.

“Коллизионная защита” Бориса Фатыховича Абушахмина в теории адвокатуры есть пример наиболее абсолютного преодоления абсурда логикой в профессиональной правозащите.

Глава 4. “Дело Йукоса” как дело каждого: роль общественного интереса

Проблемы права неотделимы от насущных жизненных проблем, так же как проблемы адвокатуры неотделимы от проблем всего общества. Право выражает собой всеобщий интерес, и если сознание этого интереса искажается или даже вообще исчезает, право, как и все его институты, не может не пострадать.

Оттого что адвокаты, прокуроры, судьи, милиционеры, олигархи, журналисты, министры, бомжи, генералы, учёные и прочие группы населения перестают видеть общий интерес, а видят только эгоистические индивидуальные или узкогрупповые интересы, всеобщий интерес никуда не девается. Он просто страдает – в пользу всеобщего интереса других народов. И ощущают это все, включая самого последнего олигарха, адвоката или чиновника. Исчезает почва под ногами, перестаёшь понимать, что хорошо, что дурно, за что следует наказание, а за что награда. Судьба становится непредсказуе мой. И даже большие деньги, высокое общественное положение или великие заслуги – не спасают.

Апеллировать в такой ситуации к общим принципам права – значит апеллировать к произволу властей. Но вне общих принципов само право превращается в такой произвол. Мы вновь стоим перед лицом абсурда, который необходимо преодолеть. Единственный выход – осознать тот всеобщий интерес, который лежит в основе всякого права, составляет его высшие принципы.

Но кто же может это сделать, если и магнаты, и чиновники, и прочие сильные и активные мира сего потеряли данный интерес из виду? Это может сделать только Верховная власть, сам Государь. Именно этот механизм издавна заведён и показал свою эффективность в разнородной общественной среде, где столь разным этническим и конфессиональным группам так долго удавалось жить в одной стране.

И главный помощник Государя в этой миссии – адвокатура. В этой области проявляются её публичная сущность и общественное назначение.

Публичность составляет самую суть всякой легитимности. Категория публичности включает в себя две составляющие: 1) ориентированность на всеобщее благо; 2) открытость, непотаённость (алетейя).

Уже на интуитивном уровне особенность нелегитимной власти определяется её тайностью.

Публичность – это не только гласность. Гласность есть самостоятельный принцип какой-то деятельности или процесса. В то же время публичная деятельность должна быть обязательно гласной, известной неограниченному кругу лиц, и протекать при наблюдении за нею общества. Это не означает, конечно, тотальной слежки за публичным дея телем. Речь идёт о постоянном наблюдении за публичной деятельностью.

Тайная власть (власть, которую мы не знаем, которая действует исподтишка, по не известным никому правилам) – заведомо нелегитимна. Мы ведь не можем, например, следовать законам, о которых мы ничего не знаем. Следовательно, и наказание за нарушение законов, о которых мы не знаем и знать не можем, представляется нелепым и несправедливым. Ориентированность на всеобщее благо представляется ещё более важным моментом легитимности, ибо если власти не заботятся о благе всех, речь может идти только о насилии или обмане, благодаря которым одна группа людей использует другую в своих интересах. Даже те государства, которые возникли благодаря завоеваниям, не могли не следовать, хотя бы в какой-то мере, всеобщему благу, символом чего служит упрек индийской женщины Чингисхану: “Если ты не можешь нас защитить, зачем же ты нас завоевывал!”.

Тесная связь со всеобщим благом является конституирующим аспектом публичности. Гласность может существовать и отдельно от публичности, она представляет собой самостоятельный принцип. Гласности можно предать любое частное дело. От этого оно, конечно, не станет всеобщим, хотя средства всенародного оповещения получают деньги именно за то, чтобы поддерживать в народе иллюзию, будто любое получившее всеобщую огласку предприятие автоматически становится выразителем всеобщего интереса.

В то же время публичная деятельность должна быть обязательно гласной, доступной для сведения неограниченного круга лиц, и протекать она должна при наблюдении за нею общества в целом. При постоянной доступности сущест венных моментов осуществления всеобщего интереса. Было бы странно, если бы что-либо задуманное в моих интересах проходило без моего ведома. В тайне творятся только злые дела.

Вот почему публичность – это самоё законность, атрибут деятельности на основе закона и во исполнение закона. Публичность представляет собой conditio sine qua non всякой государственности, своего рода предгосударственность. В самом существовании государства обнаруживаем постоянное осуществление публичности, а там где её нет, нет и государства. Все обещания, поручения, обязательства, программы, планы, приговоры вне публичности не имеют никакого отношения к государству.

В свою очередь, публичность нуждается в государстве как в своей энтелехии. Публичная деятельность – это деятельность во имя всеобщего блага, в интересах всех, во исполнение всеобщей воли. Следовательно, эта деятельность, как правило, должна проводиться за счёт неких всеобщих ресурсов, организуемых единой сверхсилой – государством. К таковым ресурсам относятся, прежде всего, всевозможные налоги и сборы.

Адвокатская деятельность – это во всех случаях деятельность публичная. Адвокатура – публичный институт общества. Ибо государство обязалось перед обществом и каждым его членом обеспечить всем и каждому помощь по вопросам права. Но помощь эту будет оказывать не чиновник, а представитель гражданского общества, имеющий познания в праве. Государство обязано создать этим знатокам права условия для отправления их функций. Такими знатоками права являются адвокаты.

Основные критерии публичности того или иного ин ститута – всеобщая общественная значимость, открытость деятельности, наличие безусловной жизненной потребности в результатах его деятельности. Публичными институтами являются, в частности, адвокатура, здравоохранение, образование. Объектом деятельности этих институтов, соответственно, являются право, здоровье, знание. Больницы, театры, школы, суды и тому подобное – публичные учреждения.

Под вопросом, согласно этому критерию, находятся религиозные институты. Если общество считает религию жизненно важным благом, эти институты становятся публичными. Но если государство объявляет полную свободу религии и отделяет себя от неё, религия становится частным делом. Между тем религиозные организации даже и в этом случае могут принимать активное участие в политической и социально- нравственной системе общества.

Другой критерий публичной деятельности – отсутствие коммерческой направленности и привязанности к извлечению прибыли. На этом основании, например, выпечка хлеба – необходимейшее и почётное занятие, но коммерческое и потому – не публичное. Между тем не всякая деятельность, не преследующая извлечение прибыли, является публичной. Казалось бы, и благотворительную деятельность можно отнести к публичной. Но такая деятельность не отвечает критериям публичности – в ней нет насущной жизненной необходимости для неопределённого круга людей.

Следующий критерий: публичная деятельность находится вне системы бытовых интересов; её результаты не удовлетворяют личные бытовые потребности. Объект публичной дея тельности – всеобщий социальный интерес. Поэтому данную деятельность недопустимо регулировать законодательством о защите прав потребителей.

Публичная деятельность может осуществляться как государственными учреждениями, так и общественными или частными. Например, медицинская помощь может оказываться как в государственных организациях, так и в частных, но во всех случаях она остаётся публичной. Военная и разведывательная деятельность являются государственными, но не публичными, поскольку указанные виды деятельности не допускают открытости. Вместе с тем, министр обороны может являться публичным деятелем. Управленческая, судебная, законотворческая деятельность государства также является публичной.

Деятельность адвоката, статус адвокатуры определяется публичным правом, хотя условия договора об оказании правовой помощи устанавливаются гражданским правом.

Принцип публичности адвокатской деятельности пред определяет, что адвокат, как ответственный участник правосудия, не имеет права обвинять частное лицо, не чиновника, в каких-либо правонарушениях от себя лично как адвоката, без связи с поручением на защиту интересов другого лица, без связи со спором.

Однако уместно наделить адвокатов правом предъявлять в публичных (персонально неопределённых) интересах так называемые популярные иски. По всей видимости, таким правом должны наделяться специально избранные и уполномоченные профессиональным сообществом адвокаты – консулы адвокатуры.

Примечание. Одним из принципов судопроизводства является публичность, которая выражается, в частности, в том, что возбуждение, расследование и разрешение уголовных дел осуществляется соответствующими компетентными органами государства по известным нормативно-правовым правилам независимо от целеполагания отдельных лиц и их интересов, а гражданское судопроизводство направлено на охрану не только прав и охраняемых законом интересов граждан, но и на обеспечение сохранения стабильности общественной жизни. Принцип публичности при отправлении правосудия предполагает открытый доступ всех и каждого ко всем судебным делам, не решениям, а к материалам судебных дел, не являющихся секретными. Все судебные решения должны подлежать публикации. Публикация всех решений не должна привести к полной дискредитации несовершенной судебной власти. Любая власть должна непрерывно совершенствоваться. Публикация судебных решений – это самоцензура судебной власти.

Добавление. Защита адвокатом частного охраняемого законом интереса гражданина или частной организации либо защита отдельного притязания государственного органа соответствует предполагаемому опосредованному публичному интересу. Этот публичный интерес выражается в самом факте возможности, реальности и доступности оказания юридической помощи. Публичному интересу соответствует обеспеченность и гарантированность каждому оказания юридической помощи.

Нельзя считать, что интерес или притязание отдельного государственного органа – это обязательно собственно публичный, непосредственно всеобщий интерес. Только публичные интересы или притязания могут исходить лишь от Верховной власти, все личные интересы которого поглощены интересами государства. Притязания же отдельного государственного органа, а тем более отдельного чиновника, такой публичный интерес всегда искажают.

Паттерн. Самоцель и самосредство.

Кто умеет управлять собственной мотивацией, может управлять миром. Управление своими мотивами, которое включало бы их создание, уничтожение, усиление, ослабление и тому подобное, – это подлинная теургия (см. Заключение Теории адвокатуры).

Трудность, однако, в том, что управлять своей мотивацией едва ли возможно. Во-первых, мотивы – это данность, то, с чем мы имеем дело сразу, ещё до того как в нас просыпается сознание, и что определяет наше сознание и вообще нашу индивидуальность. Во-вторых, у любой манипуляции с мотивами есть свои мотивы, так что всегда остаётся нечто вне манипуляции, что эту манипуляцию определяет.

Практические попытки работать с мотивами наталкиваются на бесчисленные парадоксы. Наиболее частый: чтобы получить что-то, надо перестать этого хотеть или даже захотеть чего-то противоположного. Например, гедонизм – стратегия избегания страданий и охоты за удовольствиями. Но истинный гедонист крайне уязвим: он очень переживает, когда не может реализовать свои ценности, нестоек в борьбе и тому подобное. Меньше страдает тот, кто больше готов к страданиям и кто презирает их; больше удовольствий получает тот, кто относится к ним легче и выше ценит что-то другое.

Этот парадокс можно спроецировать и на вопросы жизни и смерти. Полнее живет тот, кто не боится смерти, то есть в какой-то мере пренебрегает жизнью. Чтобы жить лучше (дольше, интереснее и проч.), нужно чтобы у твоей жизни была цель, которая больше её самой. Нужно относиться к себе как к средству. Средству достижения чего-то такого, что, во-первых, требует твоего постоянного вовлечения и развития, а во-вторых, что само по себе не есть нечто преходящее, тленное, зависимое от переменчивых обстоятельств. Чтобы не получилось так: боролся за всеобщее счастье, а оно оказалось никому не нужным; копил богат ство, а богатых стали лишать свободы; и тому подобное. Эта связь, помимо прочего, показывает, почему именно религии являются основами великих цивилизаций – просто они дают более прочную мотивацию для долговременной деятельности больших коллективов, подразумевающей сложную координацию.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: